Фатум Адептов: Красная Нить Судьбы

      – Ты спокоен…, – слышится над ухом размеренный голос Мадам Пин, обходящей его по кругу, – Тебя переполняет чувство безграничной гармонии с самим собой, всеобъемлющей любви к себе, своему телу. Ты ощущаешь, как внутренняя сила, таившаяся внутри тебя, словно дитя, расцветает подобно плодовому дереву: веточка за веточкой, листочек за листочком, цветок за цветком. Ты позволяешь ей окутать себя доброй энергией. Позволяешь прорасти внутри себя её корням, прикоснуться к своему сердцу. Позволяешь защищать себя, как самое ценное сокровище на свете. И ты принимаешь её в своём теле. Принимаешь себя. Сила цилиня по праву принадлежит тебе. Ты и есть цилинь. Ты – Священный зверь с самого своего рождения. Ты любишь себя таким, каким родился. И ты позволяешь себе узнавать себя заново. Потому что ты – самый важный человек для себя, который будет с тобой до самого твоего последнего вздоха.       – …       – Ну как? – участливо интересуется Адепт, останавливаясь напротив медитирующего в саду Тартальи, – Чувствуешь, как новая энергия переполняет твоё тело?       – Ничего я не чувствую кроме психоза! – раздражённо взмахнув пушистым хвостом, зло шипит бывший Предвестник.       – Чш-ш-ш, тише. Не кричи, дорогой. Почему ты нервничаешь?       – Да потому что сидим над этим уже целую неделю, а толку – ноль!       – Неправда, – отвлекшись от созерцания зенитного солнца, тихо произносит Гань Юй, – Ты просто пока не ощущаешь изменений, но они определённо есть.       – Что-то незаметно, – фыркает Аякс, вновь закрывая глаза, стараясь успокоиться и продолжить медитацию.       – Заметно, Тарталья, заметно. Мы понимаем, что после всех приложенных тобою усилий в рядах Фатуи, ты привык пожинать плоды собственных трудов. А теперь началась новая, даже не глава, новый том твоей жизни, где всё приходится осваивать практически с нуля. Это невероятно тяжело и далеко не всё даётся сразу. В собственном темпе, пускай и, как тебе кажется, слишком медленном, но ты придёшь к тому, к чему должен прийти. Ты, главное, тренировки не бросай, и всё будет хорошо.       Сделав пару глубоких вдохов, лис старается сосредоточиться на своём самоощущении, выкидывая все лезущие в голову мысли. Совершенно сейчас не нужные.       Медленно набирая в лёгкие тёплый воздух, Аякс фокусируется на запахе, раздражающем его, ставшими чрезмерно чувствительными, обонятельные рецепторы. То был запах цветущей шелковицы, смешиваемый с ароматом спелых закатников, свисающих с деревьев, и с освежающим запахом необъятного моря, бережно обнимающего Ли Юэ.       Но не только обоняние обострилось в сотни, нет, в тысячу раз.       Слух.       В отличие от зрения, слух пока что доставлял беспокойному лису больше проблем, чем пользы. Ещё не свыкшийся с новыми возможностями своего организма, Тарталья вот уже седьмую ночь подряд зарывается в подушки с головой, мучаясь от бессонницы и стараясь хоть как-то уменьшить, давящий на его лисьи ушки, шум, который, как оказалось, окружал его всегда. Просто раньше он этого не замечал.       А сейчас его бесило абсолютно всё.       Бесил вопль какой-то бешеной чайки, гуляющей по пляжу неподалёку. Бесили эти долбанные сверчки по ночам, не дающие нормально спать. Даже стража по ту сторону Императорских покоев успела выбесить прошлой ночью! Выяснилось, что люди – невероятно громкие существа. Их шёпот, лязг древка о пол копья, шмыганья носом, шум одежды, доспехов, да даже их вздохи! Всё это заставляло уставшего от шума, к тому же зарывшегося в одеяло так, что только лицо наружу выглядывало, лиса, таранить озлобленным взглядом мощные двери покоев, вместо того, чтобы спать и набираться сил для нового, наполненного тренировками, дня.       Не имея возможности нормально выспаться, Тарталья буквально отрывал себя каждое утро от кровати, чувствуя себя ещё хуже, чем до сна. Если, конечно, бесконечные метания по постели и вымученные шиканья, можно назвать сном.       А зубы!       В тот же день, вслед за первым потерянным клыком, устремились и другие три. И несмотря на то, что выпали они совсем недавно, на их место уже стали прорезываться новые. И, Архонты, как же это порой бывает невыносимо!       Да, ходить без четырёх зубов, Тарталья не особо горел желанием. Но он не думал, что их восстановление будет настолько болючим.       И вариантов избавления от этого неприятного зуда по всему рту у него было не так уж и много. Порой очень сильно хотелось залезть рукой в рот и подушечками пальцев помассировать чешущиеся дёсна, но каждый раз он себя останавливал, понимая, сколько грязи может быть прямо сейчас у него на руках. И он либо терпеливо ждал момента, когда можно будет вымыть руки, либо отправлялся к моечной сразу же, если был не особо занят. Но зачастую ему приходилось обходиться одним лишь языком, хотя и он иногда не мог помочь. А для того, чтобы что-то грызть в попытках погасить зуд, его клычки ещё были слишком маленькими. Едва-едва выглядывающими из-под дёсен. Вот и сейчас, не имея возможности помыть руки и хотя бы на чуть-чуть избавить себя от мучений прорезывания зубов, Тарталья кончиком языка пытался унять раздражение во рту. И вроде как у него это получилось, пускай и со сильным скрипом. А потому, ловя момент, поспешил вернуться к тренировке.       Моракс – дракон слова. Не успело и суток пройти с момента их разговора о занятиях по освоению пробудившейся силы с теми, кто лучше всего осведомлён о мощи Священных зверей – с Адептами, как тем же вечером к нему заглянул Творец Гор, отвёл его в сад, находящийся по ту сторону окон Императорских покоев, и принялся объяснять, дальнейшую тактику действий на его счёт.       В общем говоря, дело обстоит примерно так: на рассвете Аякса поднимают, помогают со всеми утренними процедурами, включая приём пищи и переодевание. После этого его забирают Мадам Пин с Гань Юй, выразившими большое желание помочь, на утреннюю тренировку, которая всегда начиналась с небольшой зарядки. А затем Священные звери приступали к многочасовой медитации, помогая найти Аяксу баланс между собой и разливающейся в его жилах новой, врождённой, но совсем ему незнакомой, энергии. После окончания тренировки, у Тартальи было немного времени на отдых и обед. Потом его отводят на «незабываемые» уроки каллиграфии и изучение древнелиюэвского языка. Иногда этот предмет замещает такая дисциплина, как История Ли Юэ. Благо, Моракс решил облегчить бывшему Предвестнику задачу, и попросил преподавателя ограничиться лишь основными, значимыми для Региона Контрактов, событиями, по большей степени углубляясь в тему Священных зверей, Адептов и Богов, чтобы пробудившийся лис имел хотя бы малейшее представление о том, кем является. И после уроков, когда ожоги на ногах и запястьях окончательно заживут, его будут забирать к себе Владыка Лун и Творец Гор, иногда вместе с Сяо, на полноценные тренировки. С оружием, схватками, лязгами клинков, всё как надо. Таким образом Священные звери хотят добиться от Тартальи трёх вещей: принятия, узнавания и контроля силы цилиня. Но сколько на это уйдёт времени – никто не знает. Всё зависит только от Аякса.       А затем, слава Архонтам, наступает долгожданный отдых после тяжёлого дня. Тарталья ужинает, принимает ванные процедуры и распоряжается своим временем как пожелает: за прочтением мемуара Лаогуна, за сладостным чаепитием в одиночку или же в компании Императора, слушанья его рассказов и бесконечных историй, скопившихся у него за его долгую жизнь.       Последнее Аякс любил больше всего.       И, на удивление самого Аякса, такое времяпрепровождение было именно его инициативой. А Моракс, в свою очередь, не имел ничего против.       Уставший, после хорошей ванны и наевшийся до отвала вкусностей, лис обожал засыпать под размеренный голос что-то вещавшего ему Властелина Камня. Вчера это случилось в объятиях Архонта.       Приютившись на могучем плече Императора, Тарталья, прикрыв глаза, внимательно слушал речи дракона. До тех пор, пока не стал потихоньку проваливаться в сон, медленно сползая по кровати вниз и роняя рыжую голову на вздымающуюся грудь Бога.       И когда на место уточняющих вопросов пришло сонное сопение, Моракс понял, что его уже не слушают. Тихо хмыкнув, Император Ли Юэ поправил укрывающее их обоих одеяло, взмахом золотой кисточки погасил свет, погрузив свои покои в темноту, разбавленную лишь ярким лунным светом. И, сильнее прижав к себе уснувшего посреди истории супруга, запустил свободную руку в рыжую копну волос, принявшись с ними то играться, наматывая локон на палец, оттягивая его и отпуская, то массируя кожу головы, то почёсывая чувствительную зону у основания лисьих ушек, и с упоением в глазах слушая, как тихо замурчал его лис.       И вот что самое милое – Аякс ведь и сам не знает, что, оказывается, так умеет.       Но всему своё время.       Сейчас ему как никогда необходим здоровый сон…       Кстати о сне.       Медитируя в тени большого дерева в одном из многочисленных садов Императорского дворца, под успокаивающий его голос Мадам Пин, Тарталья не заметил, как задремал, слишком глубоко погрузившись в свои мысли.       От зоркого глаза Владыки Песен и Скитаний это, конечно же, не укрылось.       Уже собравшись было разбудить клюющего носом супруга Моракса, Адепт вдруг замечает исходящее от Священного зверя небольшое, едва видимое, золотое сияние, окутавшего его с ног до головы, словно змея.       – Что с ним? – тихо спрашивает Гань Юй, также уловившая струившееся свечение.       – Не знаю, – честно отвечает Мадам Пин, – Но лучше пока его не будить. Давай понаблюдаем.       – Мне позвать Властелина?       – М-м-м… нет. Пока не стоит. Думаю, наш лисёнок просто смотрит хорошие сны…       …       – Друзья!       На зов окликнувшего их дракона, Священные звери все как один повернули в его сторону свои рогатые, и не очень, головы.       Лица… Как бы лис ни пытался рассмотреть них, но размытые пятна никак не хотели их ему показывать.       – Позвольте представить вам моего ученика. Его зовут…       …       – Вставай, – разносится строгий голос дракона по всему пляжу, на котором происходила самая тяжёлая часть тренировки. А именно – формирование выносливости, – Враг ни за что не даст тебе время на передышку для восстановления сил. Он не упустит возможности и атакует сразу же, как только поймёт, что ты совершил непростительную ошибку, дав себе слабину. Поэтому, если хочешь жить – вставай.       И лис встал.       Весь потрёпанный, уставший, с многочисленными кровоподтёками и царапинами различной степени опасности, но встал, держа в уже давно ослабевших руках неподъёмные клинки.       Но лишь одного взмаха чешуйчатого хвоста хватило для того, чтобы Священный зверь вновь повалился на песок.       – Поднимайся. Найди слабую сторону своего соперника и атакуй. Переходи из защиты в наступление, иначе тебе конец.       И лис опять встаёт.       В десятый, сотый, в тысячный раз встаёт.       Чтобы вновь и вновь падать на твёрдый песок, будучи сбитым с ног. Не издав ни единого звука, дракон медленно приближается к своей жертве, с обоих боков сжимает его тело босыми ногами, и заставляет своего ученика посмотреть ему в глаза, приподнимая ушастую голову за подбородок наконечником острейшего копья.       Встретившись с бездонными синими глазами, наставник какое-то время стоит, совсем не двигаясь. А затем опускается на одно колено, перемещая оружие вдоль тонкой шеи в область, где бешено бьётся сердце лиса.       – И что же мне с тобой делать? – вздыхая, произносит существо, не отрывая янтарных глаз от глубоких синих.       – Сяньшэн…       – М-м? – раздаётся тихим рыком из груди дракона.       – Вы очень красивы.       …       – Ха-ха-ха-ха, сяньшэн, я уже столько лет здесь живу, а у Вас до сих пор в арсенале есть места, куда Вы меня ещё не водили? Удивительно! Я думал мы уже весь Регион обошли вдоль и поперёк.       – Не стоит недооценивать Ли Юэ, – усмехнувшись, отвечает дракон, протягивая руку лису, поднимающемуся вслед за ним на нововозведённую гору, – Несмотря на то, что страна является олицетворением стабильности, она постоянно меняется. Как и всё в этом мире.       – Ещё бы она не олицетворяла стабильность, – буркает лис, принимая помощь учителя, – Она даже усеяна всякими порождениями Гео энергии – тысячелетними скалами, горами, холмами…       – Ха-х, и правда, – придерживая своего ученика за талию, дракон проводит его через особенно опасный участок извилистой горной тропы, – Знаешь, наши страны чем-то похожи. Скалы и горы, ледники и айсберги – все они яркие представители своих регионов, проходящие вместе с ними через века… Но есть и разительное отличие между Ли Юэ и Снежной.       – Интересно узнать.       – Многовековой лёд когда-то был всего лишь снегом. А снег, в свою очередь, был когда-то свободным океаном, морем, дождём. Но под воздействием определённых обстоятельств, вода была вынуждена заморозить себя во времени. Лишить себя своей свободы, своей жизни для того, чтобы потом воскреснуть, вновь превратившись в бескрайний океан и устремиться покорять своими игривыми, но порой очень опасными, волнами наш большой мир. А Скалы – неподвижны. Они закоренились в месте своего образования, став ликом неизменности, и несут себя сквозь сотни лет такими, какими они родились изначально, лишь изредка, под влиянием времени, незначительно преображаясь. Мне кажется будет очень уместным назвать застывшую во льдах воду Снежной олицетворением временного затишья, которое в будущем приведёт к её перерождению, а скалы Ли Юэ олицетворением постоянности, долголетия и даже некой укоренённости в своих землях.       – …       …       – Ч-что с ним?.. – взволнованно спрашивает невысокая девушка в коротком платье и длинными большими рукавами.       Плечо лиса было ужасным образом разорвано многочисленными острыми зубами одного из напавших на Ли Юэ монстра.       – В-всё.. н-нормаль..но, – прерывисто отвечает Священный зверь, мучаясь от боли и страдая от накатившей лихорадки. Слюна того чудовища оказалась ядовитой, – Я… обещал… обещал охранять… Ли Юэ…       – Насколько мне известно, этому мальцу удалось прикрыть спину своего учителя, – несколько отрешённо отвечает иноземный лекарь, случайно проезжавший мимо места столкновения двух противоборствующих сил.       – Мо… он и есть – Ли Юэ…       Девушка распахивает в изумлении серые глаза и, почувствовав приближение дракона, переводит на него свой удивлённый взор.       «Мне не показалось. Кое-кто действительно в тебя влюбился…»       …       Чуть не свалившись с нагретого солнцем камня, Тарталья резко просыпается, распахивая сонные синие глаза.       «Я что, уснул?! Гр-р-р! Опять! Да что ж такое?!»       Стараясь двигаться как можно плавнее и незаметнее, Аякс вновь прикрывает глаза, но в этот раз до конца их не смыкает, пытаясь сквозь ресницы рассмотреть произошедшие за время его отсутствия изменения.       Гань Юй всё так же сидела за небольшим деревянным столиком и заполняла какие-то свои, нужные Цисин, документы. Мадам Пин перестала кружить над ним и расположилась напротив своей подруги, мирно попивая чай и наслаждаясь тёплым летним днём.       «Фух… вроде не заметили?»       – Проснулся?       Вздрогнув от раздавшегося прямо над ушами неизвестного голоса, Тарталья пулей слетает с уютного камня, попутно призывая в свои ладони Полярную звезду, и, встав на колени, молниеносно натягивает тетиву, направляя наконечник стрелы в сторону чужака.       – Хэй-хэй! Ты чего? Ничего я тебе не сделаю, лисёнок, я всего лишь бард! – выставляя перед собой руки, лепечет так называемый «бард».       Заслышав приближающиеся шаги Адептов, Тарталья осматривает с головы до ног невесть как и зачем оказавшегося тут человека и с недоумением в глазах переводит взгляд сначала на Мадам Пин, потом на Гань Юй.       – Может, опустишь оружие? – невинно интересуется бард, состроив щенячьи глазки, – Я Венти, друг Моракса.       – Друг Моракса?..       – Ага. Давний, но очень близкий. Правда, Мадам Пин?       – Да, господин Венти, – лучезарно улыбаясь, произносит подошедшая к ним Владыка Песен и Скитаний.       «Что? «Господин»? Давний друг Моракса? Он его по имени назвал?..» – снимая цель со стрелы, подмечает бывший Предвестник.       – Ну что ты смотришь на меня? Пойдём лучше выпьем!       – Господину Тарталье нельзя пить, – вмешивается в разговор доселе молчавшая Гань Юй, – Здравствуйте, господин Венти.       – Нельзя? Почему?       – Вы Барбатос? – прямо спрашивает Аякс, не собираясь мучиться в догадках.       – Оу? – удивлению Бога Ветра не было предела, – Ты вспомнил меня? Или же наш лис просто чрезвычайно догадлив?       – Я никогда прежде с Вами не виделся, чтобы Вас вспоминать.       «Да конечно, – складывает руки на груди бард, веселясь, – Кому ты рассказываешь».       – Значит догадался?       – Синьора как-то упоминала о том, что Анемо Архонт принял на себя образ странствующего барда. А так как Вы сами представились мне «давним другом Моракса», догадаться было нетрудно.       – Приближённый к божественным делам, понимаю. Ну ладно. Не то, чтобы я от тебя это скрывал, на самом деле. Всё равно бы догадался рано или поздно. Рад знакомству, Тарталья.       – Взаимно, Венти.       – У тебя есть минутка? – интересуется Барбатос, пожимая Аяксу руку, – Не хочешь прогуляться по округе? Погода так и шепчет!       – Да я-то не против, только вот одного моего желания тут явно будет недостаточно, – косясь на собственные ноги, весело произносит Священный зверь.       – А-а-а, точно. Я забыл про это…       – К тому же у меня довольно-таки загруженный график и я бы не хотел подводить своим своеволием всех, кто мне помогает. Но я могу предложить пообедать вместе. Не против?       – Какая замечательная идея! – тут же воодушевился Венти, радостно хлопая в ладоши, – Я с удовольствием составлю тебе компанию!       – В таком случае, я попрошу госпожу Мей принести нам дополнительные блюда…       …       – Уф! Кухня Ли Юэ как всегда великолепна! – откидываясь на спинку деревянного стула, сыто произносит бард, – Спасибо за еду!       Мысленно соглашаясь с Богом Ветра, Тарталья доедает последнюю порцию Жареного в воке мяса и, повторяя действия Венти, так же упирается спиной в стул и окидывает взглядом красивейший вид на море, что открывался с небольшой веранды на территории Императорского дворца.       Сочтя непозволительным приглашать Анемо Архонта за стол, за которым всегда восседает Гео Архонт во время их совместных приёмов пищи, Аякс пожелал отобедать именно в этом прекрасном месте, от которого так и веяло свободой и приключениями.       Но наткнувшись на изящную дорожку изгороди, ограничивающую пределы дворца, Тарталья вмиг теряет в своих глазах былое веселье и омрачает свою голову мыслями о том, что он в каком-то смысле очень похож на маленького беззащитного лиса, запертого в золотой клетке.       Да, он сыт, в тепле, к нему все доброжелательно настроены, даже сам Моракс холит его и лелеет. Пылинки с него сдувает, в буквальном смысле на руках носит! Что ещё нужно для счастья в новой жизни? Но Аякса всё равно не покидало удушающее чувство того, что его обокрали.       И притом лишили одного из самого ценного, что было у него в жизни.       Забрали свободу.       Ведь теперь он стал сильно ограничен в своих желаниях. На всё требовалось разрешение Императора. С одной стороны – следуя традициям. Но с этим Аякс готов был и поиграться. С другой – безопасность. Этот аргумент бывшему Предвестнику казался куда более весомым, чем первый, ведь Моракс знает свою страну явно получше только недавно прибывшего Священного зверя и понимает, откуда может прилететь удар.       Желание объявить Тарталью своим будущим супругом на весь Регион – явный тому пример.       Но даже так, даже убеждая самого себя, что так надо, дыра в душе изо дня в день росла только больше. И усугубляло всё это дело прибавившаяся тоска по Родине. Слишком уж быстро его бросили в чужой стране, оторвали от дорогих ему людей…       – Вижу глубокую печаль в твоих глазах, мой дорогой друг, – доносится до ушей лиса размеренный голос Барбатоса, – Знаешь, мне хорошо знаком этот взгляд. Когда-то очень давно я видел его в глазах людей много-много лет назад.       – Вот как? – бессмысленно глядя вдаль, тихо произносит бывший Предвестник.       – Скучаешь по Снежной?       – Угу…       – Расскажу одну историю, – всё же открыв бутылку хорошего вина и наливая его в единственную на столе посуду для напитков – в стакан, начинает Бог Ветра, – Когда-то у меня был друг… да он и сейчас есть на самом деле, но в силу определённых обстоятельств отношения сейчас между нами весьма, я бы сказал, необычные. Так вот, этот друг точно так же, как и ты, родом из Ледяной Империи. Но задолго до нашего знакомства, ему пришлось покинуть свою страну, так как жители Снежной сочли его слишком опасным и потому прогнали со своих земель. Долгое время он скитался по разным регионам и нигде не мог найти себе дом, а обида на собственный Регион росла с каждым днём как на дрожжах. Так и не сумев найти себе уютное пристанище среди людей, он выбрал путь одиночества и ушёл далеко-далеко в горы, надеясь, что он никого боле не потревожит своим присутствием и никто и никогда не сумеет причинить ему боль. Но то было очень неспокойное время, хочу я тебе сказать, опасность поджидала на каждом шагу. И как бы парадоксально это не звучало, она как будто всё время искала моего друга, что, к слову, продолжается и по сей день… Но не суть. И знаешь, чем вся эта история закончилась?       – Чем же? – навострив уши, спрашивает Тарталья.       – Шикарной свадьбой, ах-ха-ха-ха! – звонко смеясь, отвечает Венти.       – Свадьбой?       – Ага! Представляешь, в горах, где мой друг искал одиночества, он нашёл свою любовь, свой дом, друзей, товарищей и, самое главное, своё место в нашем огромном мире! Ха-ха!       – Угу… А к чему Вы мне это рассказали?..       – К тому, что всё идёт так, как должно идти, Тарталья. Судьбы людей, Богов, Священных зверей и многих других существ нашего мира переплетены между собой. Ничего просто так не бывает. Уверяю, твоё прибытие в Ли Юэ не крутится возле одного лишь Гнозиса Гео Архонта и амбиций Царицы. Здесь замешано нечто большее. Гораздо большее, чем мы можем себе представить. Ты неспроста оказался здесь. Если хочешь в этом убедиться – жди. Просто жди. Время всё расставит на свои места… Но ты, конечно, сам решай, верить ли простому, но очень-очень талантливому барду или нет, хе-хе!       – А он… Ваш друг, сумел простить свою страну за то, что она с ним сделала? Он скучал по ней?       – Конечно! – взглянув на Аякса, как на сумасшедшего отвечает Венти, – И скучал, и простил. Более того, он благодарил всех её жителей за то, что гнали его в то место, где в итоге он встретил своего будущего супруга!       – Хм-м-м…       – А насчёт твоей свободы, – Тарталья поднимает задумчивые глаза на Барбатоса, встречаясь с блеском в его изумрудных глазах, – Скажи, ты никогда не думал, о том, что такое истинная свобода?       – Истинная свобода?       – Да, – с грустным вздохом произносит бард, на щеках которого уже проступил лёгкий румянец от выпитого алкоголя, – Лично я думаю, что истинная свобода – это отсутствие всяческих обязательств. Обязательств перед семьёй, коллегами по работе, друзьями и так далее по списку. Но главное – отсутствие их перед самим собой. У тебя нет привязанностей ни к своему телу, ни к людям, ни к предметам, которые тем или иным образом вынуждают совершать тебя определённые поступки. То есть ты никому ничего не должен, и никто ничего не должен тебе… Но это путь в никуда. Когда ничего не имеешь, ничем не дорожишь по-настоящему. Для такого человека ничего не имеет ценности, даже его собственная жизнь. Но можно ли такое существование назвать жизнью? Это больше похоже на бесцельное скитание, как по мне. Ответь, была ли у тебя такая свобода?       – Нет, не было, – пожав плечами, отвечает Аякс, – У меня есть и будут обязательства и перед своей семьёй, и перед своей страной.       – Так, хорошо. С этим разобрались. А теперь попробуй мне сказать: что отличает истинную свободу, от той, которую, как ты думаешь, ты потерял?       – …       Долгое молчание обрушилось на летнюю веранду Императорского дворца, прежде чем Аякс смог найти приблизительный ответ на заданный Богом Ветра вопрос:       – Как я понял, человек, имеющий истинную свободу, ни от чего и ни от кого не зависит. Я же в свою очередь, зависел от своей семьи и их любви ко мне, своих желаний, своего тела, своего долга, от своих потребностей, от других людей, от обстоятельств и так далее.       – Ну?.. Так что же из этого ты потерял? – вливая в себя новую порцию выдержанного вина, с улыбкой на устах интересуется Барбатос, – Семью и их любовь у тебя никто не отобрал. Свой долг перед государством ты исполнил. Зависимость от людей весьма пластичная вещь. В одно время ты зависишь от собственных родителей, будучи младенцем, а в другое время от сотни людей, выполняющих твои приказы, чтобы достичь какой-то цели. То есть это понятие весьма абстрактное и оно всегда меняется, хочешь ты этого или нет. Обстоятельства относим сюда же. Потребности и тело можно объединить в одну группу, так как ты этим живёшь. Скажи честно, живя здесь, ты чувствуешь какие-то лишения в общении, заботе, стремлении расти, биологических потребностях?       – Нет…       – Нет, значит. Угу… И что у нас осталось? Желания? Насколько мне известно, во дворце тебя за пленника никто не считает. Да, есть некоторые ограничения, но они направлены на твою же безопасность, ты и сам это прекрасно понимаешь. Хочешь выйти за пределы дворца и искупаться в тёплом летнем море? Да пожалуйста, никто тебе этого не запрещает. Иди куда глаза глядят. Просто поставь в известность Императора, чтобы не было потом неприятных инцидентов, и ступай себе со спокойной душой. Да, приставленную к тебе охрану придётся потерпеть, но это, увы, издержки твоего положения, с этим ничего не поделаешь. Может быть со временем ты и в одиночку сможешь покидать пределы дворца, кто тебя знает, но точно уж не сейчас, особенно после всего, что произошло. Что у нас ещё? Так, насколько мне известно, ты не ставил своей целью получение титула Одиннадцатого Предвестника Фатуи? Оно было лишь средством достижения твоей настоящей цели. Поверь, одно твоё слово, и Моракс даст тебе гораздо больше, чем могла бы дать Царица. Пойми, Тарталья, никто не собирается делать из тебя коллекционную куклу. Ты всё ещё имеешь право на свои желания, на свои амбиции. Не стоит загонять себя в угол своими же мыслями. Посмотри вокруг себя. Разве тебя в чём-то ограничили по-настоящему?       – Я…       – Да, твоя жизнь изменилась. Она очень круто изменилась, но это не значит, что она стала хуже. Она просто теперь другая. Ты просто ещё не свыкся с собой, своим положением и обстоятельствами, но это скоро пройдёт. Тоска по Родине может никуда и не денется, но кто тебе запрещает посещать её время от времени, навещать свою семью, писать им письма? Как мы уже выяснили – никто. Так какой же свободы тебя тогда лишили, м, Тарталья?       Аякс сидел с озадаченным лицом весь монолог Архонта и не мог перестать думать о прозвучавших словах.       «Так какой же свободы тебя тогда лишили, м, Тарталья?       Да, твоя жизнь изменилась. Она очень круто изменилась, но это не значит, что она стала хуже.» – крутилось в голове бывшего Предвестника как заевшая пластинка.       И, кажется впервые за очень долгое время, он не находится, что ответить.       – Подумай об этом как-нибудь на досуге, хорошо? – звонко и весело произносит бард, опустошая ещё один бокал, – Что-то я как-то слишком загрузил тебя, да?.. Прости. Предлагаю отвлечься! Скажи, Тарталья, ты любишь песни?       – Песни? – возвращаясь в реальность, говорит Священный зверь.       – Их самых. Я хочу исполнить тебе одну, ты не против? – доставая из ниоткуда лиру и легко пронеся по струнам кончики своих пальцев, интересуется Барбатос, – Её конечно не я написал, репертуар для меня совсем непривычный, но она настолько мне понравилась, что мне очень хочется тебе её исполнить.       – Не против, – поднимая к небу лисьи ушки, воодушевившись, произносит Аякс, – А о чём она?       – О любви, конечно, о чём же ещё? – взглянув на Тарталью как на глупенького, весело произносит Венти, – Готов?       – Да, прошу, – сделав приглашающие аплодисменты, Аякс складывает руки на груди и, прикрыв глаза, погружается в слух, стараясь игнорировать всевозможные помехи. Ведь когда ему ещё представится возможность услышать пение самого Барбатоса?       Бард коснулся струн и по летней веранде стала разливаться волнующая мелодия, проникающая в самое сердце.       Первые же строчки исполняемой песни заставили Тарталью заинтересованно приоткрыть синие глаза и ещё тщательнее вслушиваться в голос поющего барда, что, казалось, полностью погрузился в мысли и чувства автора музыкального произведения. Следуя примеру Барбатоса, Аякс делает то же самое.       История, заключённая в мелодию, началась с описания чувств главного героя, уничтожающих его изнутри.       Летнее жгучее солнце совсем недавно перевалило за полдень и теперь, выглянув из-за кроны пушистого дерева, яростно слепило Аякса своими лучами, обнимая его и обогревая. Но Священному лису не было до хлынувшей на него жары ровным счётом никакого дела, ведь он, как и Венти, старался проникнуться смыслом и атмосферой текста мелодии.       В которой протагонист кричит о том, что его нельзя продавать. Его нельзя покупать.       Прозвучавшая из уст Барбатоса строчка, задела бывшего Предвестника за живое. В памяти сразу же вспыхнули совсем свежие воспоминания о том дне, когда вся его жизнь во второй раз перевернулась с ног на голову. Церемония Сошествия, побег, Контракт…       Долбаный, мать его, Контракт, о котором он ничего не знал всю свою жизнь! Что был заключён в тот день, когда он явился на свет! Двадцатого июля, в День его рождения! Договор, который обязал его сменить страну, вылететь из числа Одиннадцати сильнейших людей Снежной и стать супругом Императора Ли Юэ, до сих пор всплывает в памяти Священного зверя немым укором напоминая о том, что его цена – Гнозис Гео Архонта.       По щеке лиса вновь сбежала одинокая слеза, унося вместе с собой тяжёлый груз воспоминаний и впитываясь в дорогую ткань традиционной для Ли Юэ одежды.       Но вдруг он внезапно встречает человека, который буквально возрождает его своей любовью.       Царица, Фатуи, Предвестники, Адепты, Моракс...       Моракс…       И дарует ему свою жизнь.       Горящие янтарём драконьи глаза вдруг вспыхнули в памяти Аякса, вновь окуная его в тот момент, когда Гео Архонт с невероятной печалью и искренними извинениями вручал ему, в закованные в кандалы руки, своё Сердце Бога.       Чувствуя, как начинают гореть уши, а лицо покрываться краской, Тарталья прячет его в свои ладони, упираясь локтями о деревянную столешницу обеденного стола.       Теперь в ход пошло всё. Едва улегшиеся от недавних, весьма смущающих, событий воспоминания снова хлынули в бедную рыжую голову Аякса и даже не думали жалеть его, атакуя всё новыми и новыми подробностями.       Едва ощущаемые невесомые касания пальцев дракона, вытирающих слезу с его щеки. Его заинтересованный довольный взгляд, когда Тарталья предстал перед Мораксом в парадной военной одежде своей Родины, а затем ещё и в традиционном бежевом ханьфу. Его красивые черты лица, его сузившиеся в опасную полоску в тот вечер зрачки… То, как Император кормил его, пока ещё не умеющего пользоваться палочками. А потом и то, как он учил его правильно их держать, накрывая своей золотой ладонью подрагивающие пальцы лиса. А его запах…       Расплывшись в дурацкой со стороны улыбке, Тарталья не замечает, что неосознанно прижимает лисьи уши к голове и машет своим пушистым хвостом туда-сюда, и, так сильно погрузившись в воспоминания, совершенно не чувствуя смущения от, опустившейся на сад, тишины.       – Как тебе? – разрезает молчание бард.       – А? – Аякс вырывается из собственного омута памяти и поднимает заплаканные глаза на ухмыляющегося не пойми чему, Архонта.       – Понравилось, спрашиваю?       – Д-да… понравилось, – вытирая солёную дорожку со своей щеки, тихо произносит лис.       – Славно! – громко хлопнув в ладоши, звонко произносит Барбатос, – Признаться, мне было крайне волнительно исполнять нечто подобное, но, судя по твоей реакции, вышло весьма, весьма недурно.       – Не то слово, – возвращая на уста улыбку, Тарталья глубоко вздыхает, – Ф-у-ух! Ладно. Большое спасибо за компанию, Венти. Мне было очень приятно провести с Вами время.       – И тебе спасибо, Тарталья! – тоже поняв, что слишком уж они засиделись, Бог Ветра поднимается со своего места и дружественно протягивает лису руку, свободную от лиры, – Взаимно! – и, уже несколько тише, добавляет, – А над моими словами, ты всё-таки подумай.       – Обязательно, – уверяет Архонта Священный зверь.       – Ну тогда до встречи! – возвращая себе весёлый вид, произносит бард, – Я передам от тебя Мораксу «Привет!»       – Ха-х? Вы к Императору сейчас?       – Да верну я скоро тебе твоего суженого, верну! Так что не скучай!       – Да кто скучает-то?! – кричит Аякс вслед Барбатосу.       Но того уже и след простыл.       – Чтоб его… Ну и друзья у тебя, Моракс!       …       – Скажите честно, Вы повторяли то, что мы выучили с Вами два дня назад? – доносится над ухом тихий голос возмущения.       – Да, – признаётся Тарталья, поджав губы.       – Так в чём тогда дело? – у преподавателя каллиграфии и, по совместительству древнего языка Ли Юэ, не укладывается в голове ответ своего ученика и то, что он видит на бумаге. Ошибка на ошибке.       – Со Скарамушем общаться проще, чем учить ваш долбаный язык, – бормочет Аякс, комкая испорченный лист бумаги и выкидывая его в рядом стоящую урну.       – Я попрошу не выражаться в стенах дворца, Тарталья. Давайте ещё раз. Хм-м… Дать Вам что-нибудь попроще или всё же справитесь с нынешней задачей?       Опустив глаза на лежащую на столе тетрадь с заданиями, Аякс громко вздыхает, понимая, что он нихрена не помнит из того, что повторял накануне.       – Давайте попроще.       – Хорошо. Давайте начнём с совсем простого. Попробуйте написать имя нашего Императора. Вы можете забыть, как пишется собственное имя, но имя нашего Архонта, к тому же Вашего будущего супруга, вы должны знать так, чтобы я Вас разбудил ночью, и Вы мне, не глядя, его написали, ясненько?       – Ага… – задумчиво отвечает Тарталья, вырисовывая каллиграфической кистью выученное наизусть имя. Ведь, если бы Аякс позволил себе не заучить имя Императора и облажаться на такой важной вещи, он бы от стыда сквозь землю провалился, – Готово.       – У Вас довольно своеобразный почерк, – смотря на размашистые штрихи, похожие на кровавые следы от взмаха меча, подмечает старик, – Но написано правильно. Следующее – у Вас же уже были уроки истории с господином Ван?       – Да.       – Превосходно! Проверим выживаемость знаний? Перечислите мне хотя бы десять титулов Властелина Камня.       – Боже…       – Да, он Бог, всё верно, – хмыкает преподаватель, – А дальше?       – Бог Контрактов, – что-что, а этот титул Аякс помнит прекрасно, – Гео Архонт, Бог Скал, Божественный Император, Бог торговли, Бог первопроходцев…       – Ещё четыре.       – Бог богатства, Бог боевых искусств, Бог людей… Хм-м…       – Ну кем он ещё является? На кого похож?..       «На дракона. Но причём тут это. Намёк на то, что он Священный зверь? Так это не титул! Адепты тоже Священные звери! А…»       – Верховный Адепт, – как можно было это забыть Аякс и сам не в курсе. Но тем не менее, десять титулов, коих на самом деле больше, были перечислены.       – Хорошо. По крайней мере это вы должны помнить. Это важно. В конце нашего занятия я напишу их Вам и к следующему занятию, будьте готовы пройти небольшой словарный диктант.       Мысленно взвыв, Тарталья кивает, соглашаясь с требованиями преподавателя. А что ему ещё остаётся?       – Поехали дальше. Пишите «Тарталья».       Ну это ещё проще. Записав на белоснежном листе своё имя, полученное в момент вступления в ряды Фатуи, бывший Предвестник снимает с бумаги кисть и даёт взглянуть на свои каракули учителю.       – Правильно. Что-то всё-таки Вы учили. Молодец. Следующее…       – Прошу прощения, можно вопрос?       – Конечно.       – Как правильно пишется имя «Аякс»?       Предвестник, Чайльд, Тарталья, Сердце Хаоса, будущий супруг Императора – да, это всё о нём, однако существует и ещё одна форма обращения к нему. Имя, данное лису при рождении, как ни крути, для него самое родное. Лишь избранные могут знать и произносить его домашнее имя.       И он очень хочет узнать, как оно пишется на древнем языке страны, к которой теперь принадлежит. А ещё утром к нему закралась мысль о том, чтобы в письме для Тони подписаться не только «Твой верный рыцарь», но и собственным именем, написанным на родном для его будущего супруга, языке.       – Гм…, – беря с подставки кисть, старик окунает её в чернильницу и выводит на листе бумаги аккуратное «Аякс» на древнем языке Ли Юэ:       «阿賈克斯»       – Вот так. А Вам зачем, если не секрет?       – Хочу письмо домой написать. Так зовут моего младшего брата, – и бровью не поведя от собственной небольшой лжи, произносит Аякс.       «Прости, Тевкр».       – Если хотите, мы можем выписать все имена Ваших родных. А ещё... хе-х, как Вам идея, написать письмо вместе? Одно на общепринятом, а второе на лиюэвском? Как по мне, это отличная практика, к тому же гарантирует Вашу вовлечённость в процесс. Что думаете?       – Почему бы и нет? Давайте попробуем!       – Может, Вы и Императору хотите письмо написать? Уверен, ему будет очень приятно читать письмо от Вас на своём родном языке.       – Эм-м… Хорошо? Я не против, только не знаю, что писать…       – Хо-хо, ну, господин Тарталья, он же Ваш будущий супруг! Неужели ничего не хотите ему сказать? Можете описать, например, свои чувства к нему. Может, Вы хотите что-то пожелать у него через письмо? Или, наоборот, за что-то поблагодарить?       – Чувства, пожелания, благодарности… Хм-м-м… Ну давайте...       …       Сегодня Аякс вернулся в покои Императора очень поздно. Прошедший урок каллиграфии и древнего языка Ли Юэ вышел очень плодотворным и, на удивление, интересным.       Ученик и преподаватель настолько увлеклись написанием писем, попутно разбирая слова, ошибки, схемы построения предложений и тому подобным, что совершенно не заметили, как солнце начало свой путь к горизонту. Спать хотелось невероятно.       Не сказать, что Тарталья раньше обычно до обеда дрых, но и вставать с первыми лучами солнца привычки не имел. И, как оказалось, очень зря. Ведь теперь ему нужно подниматься ни свет ни заря каждый день (за исключением одного выходного в неделю) и отправляться на долгие, в какой-то степени сильно выматывающие, тренировки.       Но был в таком раннем пробуждении один плюс.       Несмотря на то, что Аякс, как и сегодня, зачастую засыпает один, будит его всегда Моракс. И не важно, спал ли Император вместе с Тартальей в своей кровати, поздно до этого вернувшись, или же просто заскочил к нему на рассвете после бессонной ночи: улыбающиеся янтарные глаза и бархатный низкий голос – первое, что Священный зверь видит и слышит за день.       И это прекрасно – просыпаться не от орущего, ни в чём не повинного, будильника, который спросонья порой хочется выкинуть в окно, а от нежных прикосновений и тёплого «Доброго утра, Тарталья.», произносимого устами древнейшего Архонта…       Но это утром.       Сейчас лису хочется только одного – скорее принять ванну, быстро поужинать и завалиться в, пропитанную запахом Моракса, кровать спать.       Что, собственно говоря, он и сделал.       …       Когда Император, наконец, покончил на сегодня со своими делами, в звёздном небе над Ли Юэ уже высоко висела белая луна.       Вернувшись в свои покои, он практически бесшумно подходит к собственной кровати и, прислонившись плечом на её деревянную опору , с довольной улыбкой наевшегося сметаны кота, наблюдает за своим, видящим десятый сон, супругом, что укутался в его одеяло так, что один лишь хвост из-под него торчал.       Тихо хмыкнув, Архонт переводит янтарные глаза на чуть приоткрытое окно, за которым виднелся прекрасный вид на ночное Ли Юэ. А потом взгляд падает на письменный стол и находит лежащую на нём одну очень интересную деталь.       «Хм? Я же разобрал утром все документы…» – думает про себя Властелин Камня, подходя к столу и беря в руки белоснежный конверт, в нижнем углу которого был нарисован маленький кит с острым длинным рогом.       Нахмурив брови, Моракс распечатывает письмо и проходит ближе к окну, ловя как можно больше лунного света на дорогой бумаге.       Стоило янтарным глазам дракона скользнуть по первым строчкам, как его лицо тут же расслабляется, а тонкая линия губ растягивается в широкой улыбке. Он понял, кто написал это письмо, даже не дочитывая до классического «От кого:».       Кинув лукавый взгляд в сторону своего спящего супруга, Властелин слегка прикусывает нижнюю губу и возвращает внимание исписанной древним языком Ли Юэ бумаге в своих золотых руках. <i>

«Приветствую, мой Властелин, мой Бог и будущий супруг. Уроки каллиграфии и Вашего родного языка, как Вы можете видеть, проходят весьма продуктивно. До совершенства мне, конечно, ещё далеко, но я стараюсь! Настанет время – я смогу без труда писать Вам и читать Ваши ответные письма. Но сейчас не то время, поэтому мне всецело приходится полагаться на своего преподавателя, который любезно согласился мне помочь в этом деле. Так что заранее прошу простить мне мою немногословность. В первую очередь я бы хотел поблагодарить Вас за гостеприимство и теплоту, которую Вы мне безвозмездно дарите. Я чувствую Вашу заботу, благодарю. Мне очень приятно Ваше внимание. Так же, если позволите, я бы хотел просить Вас об одной маленькой услуге. Надеюсь, Вы мне не откажете. Ваш дворец великолепен, но мне бы хотелось узнавать свой новый дом не только в его пределах, но и за ними. Понимаю, пока Вы не объявили меня своим будущим супругом, в городе мне лучше не показываться, но ведь на территорию за пределами Гавани это не распространяется? Как Вы смотрите на то, чтобы, когда у меня окончательно заживут ноги, проводить тренировки в более беспокойном, чем Ваш дворец, месте? Знаете, я бесконечно устал сидеть на одном месте. Надеюсь на понимание!

От кого: Тартальи Кому: Мораксу Постскриптум: У Вас очень приятный запах.»

</i>       Не удержавшись от короткого смешка после прочтения последней строчки, Император аккуратно складывает письмо обратно в конверт, прячет его в ящик стола, и, наблюдая за зарывшимся в пропитанную его запахом постель Аяксом, медленно подходит к нему, ложится рядом, притягивает супруга к своей могучей груди и целует его в рыжую макушку между лисьих ушей, прикрывая, наконец, уставшие за целый день, янтарные глаза.       Если уж Тарталье так нравится то, как он пахнет, то кто он такой, чтобы ограничивать своего супруга в такой небольшой для него приятности?       .       .       .       – О чём задумался?       Лис отрывает глубинный взгляд от спящей Гавани и устремляет его на своего загадочно улыбающегося дракона.       – Интересно всё получилось, – вздыхая, отвечает Священный зверь, закидывая ногу на ногу, – Меня отовсюду гнали, никто не хотел иметь со мной дела, даже слушать зачастую не желали. И только тогда, когда я решился на одиночество, судьба преподнесла мне Вас. Благодаря Вам я приобрёл дом, друзей, понимание, заботу и поддержку. Хотя в какой-то момент я искренне думал, что, если у меня нет ничего из вышеперечисленного, значит я этого не достоин, это не для меня. А сейчас… Понимаю, что мне нужно было пройти определённый путь для того, чтобы получить всё это. Чтобы в тот день встретиться с Вами.       – Мы оба приобрели в тот день очень многое, – притягивая лиса ближе к себе, серьёзно произносит дракон.       – Правда? Ха-х! А что же приобрели Вы, если не секрет?.. Так! Если скажете, что только лишь непослушного ученичка и упрямого Адепта, я Вас покусаю!       – Да кусай себе на здоровье, я не против, – не сумев скрыть улыбку, произносит Священный зверь.       А затем переводит янтарный взгляд на связывающую их щиколотки красную нить Судьбы, о которой сидящий рядом лис пока что даже и не подозревает.       – Моя история чем-то похожа на твою. Ты заставил в моей груди проснуться чувствам, о которых я ранее и не подозревал. Тоже думал, что они мне недоступны. Что в моём каменном сердце на них попросту не хватило места. Но как же я, оказывается, ошибался.       – …Как много я о Вас, оказывается, не знаю, – лис уводит в сторону своё смущённое лицо, вновь устремляя взор на Гавань.       – Разве? В таком случае, как ты смотришь на то, чтобы узнать друг друга немного ближе?..       – В смысле? – непонимающе спрашивает Священный зверь, возвращая взгляд на дракона… и тут же встречаясь с горящим в его глазах янтарём, устремлённых на свои, чуть припухлые от нервных покусываний, губы.       – Можно? – лукаво интересуется правитель гор, медленно приближаясь.       – Я…, – испугавшись, лис неосознанно отодвигается назад, глядя прямо на чуть приоткрытые губы дракона.       – Это значит «нет»?       – Нет! Ой, то есть да!.. В общем, можно! Просто…       – Просто?..       – Я не умею! – выпаливает Священный зверь, поднимая взгляд на глядящие на него в упор янтарные глаза, – У меня это впервые…       То, с какой нежностью и любовью в тот момент смотрел на него дракон, лис не забудет никогда.       – Не вижу ничего страшного, – запустив руку в рыжие вихри, произносит правитель гор, затем опуская рогатую голову чуть вниз и касаясь ею слегка взмокшего лба лиса, – Но, если ты не хочешь или ещё не готов, я не смею настаивать.       Ещё никогда лис не смотрел на верховного Адепта так близко. Ещё никогда не чувствовал на себе его размеренное дыхание, несмотря на колотящееся в груди каменное сердце. И терять всё это… лис намерен не был. Он хочет большего.       Собираясь с духом, Священный зверь громко выдыхает и прячет своё покрасневшее лицо в изгибе шеи дракона, медленно считая до пяти.       А затем, под спокойный янтарный взгляд, медленно перемещается на бёдра верховного Адепта, седлая, и, чувствуя на своей талии тёплые прикосновения золотых ладоней, поднимает просящий взгляд на невозмутимое лицо дракона.       – Я совсем не против подарить Вам свой первый поцелуй, сяньшэн.       Украсив уста невероятно нежной улыбкой, Священный зверь откидывает мешающуюся рыжую чёлку в сторону и, проведя кончиками пальцев по линии нижней челюсти, легко касается подбородка лиса.       Убрав с его бледного лица руку, дракон перемещает её на затылок, слегка оттягивает рыжие вихры вниз, заставляя приподнять голову. А вторую ладонь он кладёт на поясницу лиса, заставляя того чуть прогнуться в спине и посмотреть ему в глаза. В чистые, любящие янтарные глаза.       Не встретив никакого сопротивления, дракон медленно приближается к погрузившемуся в ощущения Адепту, и…       Касается влажных губ лиса своими, забирая его первый в жизни поцелуй.       Целуя, кусаясь и зализывая ранки, оставленные на влажных губах острыми драконьими клыками. Вбирая в себя всю его неопытность, весь его трепет и волнение. Собираясь в будущем выпить его без остатка, поглотить его полностью, купать в своей любви каждый день на протяжении всей жизни. Ведь его новоизбранный Адепт из Снежной страны принадлежит ему и только ему.       Он ведь говорил?       Драконы невероятные собственники.       …       Проснувшись от невероятного жара в груди, Аякс распахивает сонные глаза и упирается взглядом в расслабленное лицо Императора, сладко спящего рядом с ним. И, пытаясь угомонить барабанящее в груди сердце, до сих пор чувствует фантомное касание губ лежащего рядом с ним Моракса, на слегка приоткрытых, и чуть влажных, своих.       – Боже…