Любить нельзя помиловать

Тепло-желтое освещение и задорный смех окружающих людей заставляет душу Юджи плескаться в приятном море забытых ощущений. Инумаки, Тодо, Маки, Панда… Их осталось больше, чем Итадори всё это время казалось. Перед глазами больше не мелькали лица погибших товарищей, но сердце за них всё еще протяжно болело, пусть и не постоянно. Впервые за долгое время он ел не в одинокой квартирке или шумной забегаловке, а среди старых друзей, вдыхая в легкие приятный аромат недавно приготовленной еды. — Еще раз спасибо, что пригласили меня, — обращается к сидящим молодой человек, уплетая очередную вкусность. — Кстати об этом. Какие планы? Может останешься? — заваливают его вопросами. Юджи поднимает глаза и задумывается, подмечая про себя, что Маки стала слишком разговорчивой. — Я ещё не знаю. Но переночую у вас точно. — Панда! Ну говорили же тебе не лезть своими лапами к столу! Что тебе положить? Дуралей! — Ну не злись, Маки. Очередной шум отражается улыбкой на губах Итадори. Он уже собирается отставить свою тарелку, когда к нему подсаживаются и неожиданно кладут руку на плечо, заставляя остановиться. — Привет, Итадори. — Оккоцу? — удивленно восклицает молодой человек. — Ну ты и тихий. В ответ ему улыбаются. — Не хотел пугать. Здорово, что ты с нами. Так компания болтает, замечая течение времени только тогда, когда оранжевый закат не начинает окрашивать комнату. Некоторые удаляются по своим делам, но большая часть магов решает игнорировать такое порой надоедливое понятие, как «время». К ним успевает присоединиться еще несколько человек, вернувшихся с миссий, но внутри Юджи по-прежнему закручивался клубок волнения, потому что здесь всё ещё ни разу не было того, кого он хотел видеть больше всего. — Несмотря на то, что пока что остались лишь проклятия не выше первого уровня, нам все равно нужны сильные маги, — вклинивается в беседу Тодо. — Но больше нам нужен наш друг, — поправляет Оккоцу. — Это и так было очевидно! Или кто-то здесь считает, что мы не друзья? — Не кипятись, Тодо, — останавливает вспылившего мага Маки. — Да разве я не… — Эй! Мегуми! — перекрикивает девушка Аоя, оперевшись на край стола и вытянувшись вверх, чтобы ее наверняка заметили. Юджи поворачивает голову и видит стоящего в дверях Мегуми. Спина, как всегда, прямой струной, а руки сложены на груди и спрятаны в рукава. На небе за ним мерцает поднимающаяся всё выше луна, волосы задевает и тревожит дуновение не самого теплого ночного ветра. И весь Мегуми — словно прохлада среди влажной травы и мирно текущей реки. — Мы тут ужинаем. Присоединяйся. — Благодарю, Маки-сан, но я уже поел. — Вот, что делают деньги Годжо с людьми. Посмотрите. — Разве он не сам уже зарабатывает? — хмурится Панда. — Да, но привычки остались, — недовольно хмыкает Зенин и кладет в рот кусочек мяса. Юта хмурит брови, наблюдая за тем, как медленно опускается голова Юджи, и в его голове сама собой возникает та неловкая — похоже только для него — ситуация у костра, которую ему удосужилось однажды застать. Он помнит, что тогда его мыслью было лишь: «насколько человек должен быть близок тебе, чтобы иметь право просить его о первоочередном спасении?» Ему казалось, что Итадори и Фушигуро были близкими друзьями. Нет, не казалось, он был уверен в этом. — Фушигуро, проводи Итадори в комнату. Он уже наелся. Юджи и правда уже доел свою еду, но это не спасло его от вмиг расширившихся глаз. — «Не думаю, что он не помнит свою же комнату» — хочется возразить Мегуми, но он не глупый маленький мальчик, чтобы не понимать, что дело вовсе не в комнате. Когда Итадори встает и направляется к Фушигуро, то люди вокруг одновременно затихают, будто сидят в кинотеатре в ожидании того будоражащего момента, когда на экране покажут решающую сцену всего фильма. — «На что смотрите?» — ответил бы им Фушигуро пару лет назад, но к ним всем у него давно уже выработалось снисхождение. Больно часто ему задавали неудобные вопросы. Дверь закрывается, отделяя вновь заговорившую толпу от двух фигур. — Пойдем, — коротко комментирует молодой человек и это всё, что услышит Юджи за их небольшую прогулку до этажа с комнатами. Их встречает темный пустой коридор и скрип досок. Итадори плетется сзади, спрятав руки в удобный большой карман толстовки, и перед его глазами мельтешат края одежды, которая, пусть и смотрелась на молодом человеке перед ним непривычно, но ему явно шла. — Я думал, тебе больше нравится домашний стиль. Фушигуро направляется в сторону своей комнаты, но проходит мимо нее и останавливается у самой последней. — Зависит от случая. Учитель должен подавать пример. — А с каких пор у учителей здесь другая форма? Фушигуро молчит, Юджи тут же понимает, что сравнение с той далекой порой принесло с собой не самые лучшие воспоминания. — Удобно в этом тренироваться? — теперь ему остается только постараться сгладить углы. Он знает, что Мегуми не наденет то, что неудобно, но все равно спрашивает. — Зависит от вида тренировки. Итадори, верно следовавший за своим ходячим указателем — или лучше сказать ожившим навигатором? — открывает дверь и оказывается внутри очень знакомого ему помещения, которое в последние годы появлялось исключительно в его снах. — Ничего себе. Ничего не изменилось, — пораженно комментирует он. — Даже пыли нет. Вы наняли уборщиков? — Нет, каждый сам занимается своей комнатой. Итадори оборачивается, чтобы взглянуть в глаза человека, стоящего в дверях, и убедиться в своих догадках. Этих слов было достаточно, чтобы всё понять, но Юджи, в юности привыкший читать Мегуми по взгляду, хочет убедиться, что он всё ещё может это делать, что Фушигуро не изменился. Почувствовать, что в настоящем есть кусочек прошлого и что они сейчас реальны. Стоило их взглядам пересечься и Итадори всё стало понятно. Он был прав. Человеком, что «следил» за его комнатой, был не кто иной, как Мегуми. — Хах, даже плакат на месте. — Чувствуй себя как дома, — раздается за спиной серьезный тон, но Юджи почти уверен, что в сказанном есть толика шутки. — Обязательно, — улыбаются ему в ответ. — Доброй ночи. Мегуми прощается и уже начинает закрывать на удивление не скрипучую дверь, когда старый-новый хозяин комнаты останавливает его теплым голосом: — Фушигуро, спасибо. Сказано ли это было в ответ на гостеприимство, благодарность за опеку над комнатой или желание выразить свое уважение человеку, который смог пережить невероятное количество боли и все еще стоял на ногах, а может всё вместе — никто из них не знал наверняка. — И спокойной ночи. Дверь наконец закрывается и Юджи падает спиной на кровать, тяжело вздыхая. Всё, что окружает его сейчас, все вещи, стоящие на том же месте, на котором он видел их последний раз, тот же потолок, вид из окна… Всё это создает неправдоподобное ощущение какой-то шутки, сна, гипноза, чего угодно, но не реальности, к которой он не привык. За эти семь долгих лет он познал взрослую и самую обыкновенную человеческую жизнь. Конечно она не походила на нее полностью — Юджи продолжал видеть проклятия и, если мог, то незаметно спасал людей от них, но в целом не было ничего серьезного. Для прошлого него это всё были детские игры. Только сидя однажды на диване за просмотром телевизора Итадори осознал, насколько неделя магов отличается от недели остальных живущих на той же Земле. Умиротворение и покой никогда не хотели даже случайно забрести в мир магии, а про планы никто и заикаться не смел. Сейчас же, вновь находясь в колледже, Итадори прокручивает свои мысли: у магов не бывает настолько мирных дней, как сейчас, хотя, может, он недостаточно объективен, ведь в памяти всё ещё мелькали улыбки и отдаленно был слышен чужой смех. Неужели всё так изменилось за эти семь лет? Молодой человек переворачивается и с уставшим стоном зарывается лицом в мягкую подушку, обнимая ее обеими руками и вместе с этим желая, чтобы она унесла всю накопившуюся за день усталость. В мир сновидений его провожает отдаленный звук закрывающейся соседней двери.