Бездна

      

***

             Вскоре их с Хисоном разделили, и Югона перевели в отдельную палату. Официальной причиной, которую ему назвали, было плачевное состояние Хисона, но в действительности дело было в чём-то другом. Это произошло потому, что Югона из свидетеля расследования и предполагаемого подозреваемого «повысили» до статуса вероятного соучастника. Должно быть, в Штаб-квартире беспокоились о том, что могли бы сделать братья, останься они вместе.              Время шло, а ситуация только ухудшалась. Нельзя было полностью игнорировать показания Югона, и поэтому ещё нескольких эсперов отправили на место преступления для поиска «неизвестного мутантного вида», чтобы эти показания подтвердить, но те вернулись с пустыми руками.              Вместо того, чтобы цепляться за нереалистичные предположения, им было удобнее считать произошедшее совместным преступлением братьев Пэк. Югон с Хисоном, которые потеряли родителей в результате ужасного несчастного случая в детстве, выросли в бедности и подвергались жестокому обращению со стороны сверстников. Ненависть, проросшая в их сердцах, толкнула их на совершение самоубийственного террористического акта, замаскированного под буйство пробуждённого. Какая складная картинка вырисовывалась. На ум приходили десятки выражений, которые можно было бы использовать на пресс-конференциях.              Хисон был скован наручниками по рукам и ногам, даже несмотря на то, что он лежал без сознания, подключённый к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Всё потому, что у врачей не было возможности предсказать, когда он снова может впасть в буйство. Пусть он и F-класс, да ещё и в коме, он всё же пробуждённый, поэтому никогда нельзя терять бдительности.              То же самое относилось и к Югону, который проснулся с одной рукой, пристёгнутой наручниками к краю кровати. Цепочка была достаточно длинной, чтобы позволить ему передвигаться по комнате и пользоваться уборной, но дотянуться до двери было нельзя. Даже если бы он попытался это сделать, то его бы встретили эсперы, охраняющие палату снаружи.              Без света в палате царила темнота, так что Югон не мог сказать, день сейчас или ночь. Он лежал на кровати, свернувшись калачиком и свесив вниз закованную руку. Он подтянул ноги к груди и уткнулся лбом в колени. Звякнула длинная цепь.              Он всё думал и думал. Что теперь станется с ним и Хисоном? Придёт ли когда-нибудь брат в сознание? Сможет ли сохранить рассудок?              Югон никогда не думал, что нечто подобное может случиться с ними, едва зарабатывающими на жизнь на окраине города. Он понятия не имел, как очистить их имена от выдвинутых против них обвинений.              Должно быть, он, сам того не заметив, задремал. В своём неглубоком сне Югон блуждал по кошмару, похожему на реальность, и реальности, подобной кошмару. Проснувшись, первым, что он увидел, был сидящий на стуле в углу тёмной больничной палаты и смотрящий на него мужчина.              У Югона по спине пробежали мурашки. Всё его тело напряглось, но он был не в силах издать ни звука. С каких пор здесь этот человек? Он совершенно не заметил его появления. Но существовал более насущный вопрос: эта больничная палата должна была охраняться эсперами круглые сутки, так как, чёрт возьми, незнакомец в неё проник?              — Ты хорошо спал? — мужчина улыбнулся, наблюдая за Югоном скрестив ноги и наклонив голову. Затем он пробормотал что-то себе под нос. — Занятно. Я хотел успокоить тебя, когда ты бился, лёжа подо мной и истекая кровью... Но теперь, видя, как крепко ты спишь, я, напротив, хочу тебя сломать.              Во мраке можно было разобрать только его силуэт, и он значительно отличался от того, который Югон впервые увидел на улице, обрамлённой заброшенными фабриками. Теперь его волосы были аккуратно зачёсаны назад, и одет он был в безупречный костюм. Чёрные подвязки на рукавах туго обтягивали его предплечья, затянутые в отглаженную светло-серую рубашку, а на одну руку он повесил пальто.              Чёрные и красные синяки, ранее пятнавшие его кожу, теперь исчезли. Воспоминания о жестокой поддержке, словно в процессе его глодали до костей, промелькнули в сознании Югона. Что-то горячее внутри него начало разгораться, а потом вмиг потухло. Было так много вещей, о которых он хотел спросить, но с его губ сорвался только один вопрос:              — Кто вы такой?              — Ты что, уже запамятовал? А я-то думал, мы тогда так хорошо провели с тобой время.              Югон молчал с каменным выражением лица. На лице собеседника читался вопрос: «Какого чёрта?»              — Мы так страстно целовались под прекрасным тёмным небом. Я не смог этого забыть, поэтому я и здесь.              — Просто ответьте на вопрос.              От шутки, сказанной, чтобы разрядить напряжённую атмосферу, Югон разозлился только сильнее. Как мило. Шиндже подавил смешок.              — Как вы сюда вошли?              — Как я вошёл? На собственных ногах.              — А как же эсперы снаружи?              — Там никого не было.              — Это невозможно. Им было приказано круглосуточно охранять дверь.              — Правда, что ли? Дерьмово же эти эсперы выполняют свои обязанности, это же не шутки, в самом деле... — Шиндже покачал головой, даже не моргнув глазом. Если бы это увидел кто-то, кто хорошо его знал, то содрогнулся бы от отвращения. — Нравится мой подарок?              Мужчина указал куда-то подбородком. Повернувшись, Югон увидел большой цветочный букет рядом с подушкой. Разноцветные бутоны частично терялись во тьме. Это была не цветочная корзина, не ваза с цветами, а именно букет. Довольно странный выбор презента для визита в больницу.              Воображение нарисовало ему сцену, в которой мужчина перед ним с лёгкостью преодолевает строгую охрану и незамеченным входит в комнату, затем склоняется над спящим Югоном и кладёт рядом букет. Если бы он решил сделать что-то иное, Югон умер бы мгновенно, даже не осознав, что умирает. Эта мысль его ужаснула.              — Я не знаю, какие цветы ты любишь, поэтому купил каждых по чуть-чуть.              — ...              — Ты что, не любишь цветы?              — Я сказал вам сперва представиться.              — Ты знаешь, что с недавнего времени ты со мной очень холоден? — Шиндже вздохнул и достал какой-то предмет.              Югон вздрогнул, подумав, не оружие ли это, но быстро отбросил эту мысль. У S-класса нет никаких причин держать при себе пистолет или нож.              Из прямоугольного футляра мужчина достал визитную карточку и протянул её Югону. Это действие было до странного нормальным, как если бы убийца перед совершением преступления представлялся и показывал своё удостоверение личности. Югон нерешительно взял визитку. Буквы на ней были едва различимы в лунном свете, струящемся через окно.              — «Эрехон»?.. — пробормотал Югон, не меняясь в лице.              Шиндже спокойно наблюдал за ним, не ожидая, что тот знает значение этого названия.              — Лидер... У Шиндже.              — Проводник Пэк Югон.              Он просто повторил имя, написанное на визитке, а Шиндже пропел имя Югона — словно в продолжение. Даже несмотря на то, что за всю жизнь к Югону обращались по имени бесчисленное количество раз, сейчас оно, произнесённое мягким голосом этого человека, прозвучало для него незнакомо.              Его больше не интересовало, откуда мужчина узнал его имя. Этот человек был тем, кто в одиночку проник в больничную палату, расположенную в глубинах больницы для побуждённых, где повсюду стояли на страже эсперы, — так какое значение имело всего лишь имя?              — Я же говорил. Мы с тобой скоро встретимся.              — ...              — Тот парень всё ещё жив? А он куда крепче, чем я думал.              Югон сердито взглянул на него и прикусил губу, напомнив самому себе не отвлекаться на красивое личико собеседника, чья поза была грациозной и на губах которого играла улыбка, ведь внутри этой красивой скорлупы таились жестокость и порочность. Если испортить ему настроение, он безо всякой жалости размозжит Югону череп, как в тот день, когда с каждым шагом он давил трупы мутантов.              — Чего вы хотите?              Как бы ни старался, он не мог понять, почему этот человек им заинтересовался. Пробуждённый S-класса, у ног которого мог бы лежать весь мир. Он мог получить всё, чего бы ни захотел, по одному мановению руки, так чего может не хватать такому человеку? Поэтому Югон и спросил более конкретно.              — У меня никогда не было более чем двухпроцентного соответствия ни с одним проводником. Ты понимаешь, что это значит? — вместо того, чтобы отвечать на вопрос, Шиндже заговорил на совершенно отвлечённую тему. — Чтобы добиться стопроцентной эффективности от поддержки, мне надо сделать это с одним человеком не менее пятидесяти раз подряд. Или выстроить очередь из пятидесяти проводников и пройти через них один за другим.              — ...              — Пробуждённые низкого ранга теряют рассудок, поскольку не могут найти себе проводника, и ровно по той же причине сходят с ума и пробуждённые высокого ранга.              Сегодня Югон впервые о таком услышал. Охотники F-класса, у которых никогда не было возможности встретиться с пробуждёнными высокого ранга, могли только завидовать им — со своим-то скудным воображением. Ведь, раз у тех было много денег, они могли позволить себе все виды роскоши и в любой момент купить себе любого проводника.              — Поначалу некоторым это нравилось. Можно кувыркаться с кучей людей под предлогом поддержки. Но даже они в конце концов приходили к пониманию. Что этой агонии нет конца. Что нам всем суждено до конца жизни страдать от великой жажды, впадая в буйство и до самой смерти пытаясь наполнить то, что мы никогда не сможем наполнить.              Реакции после осознания варьировались от человека к человеку. Были те, кто полностью отказались от получения поддержки и смиренно ждали смерти, другие же изо всех сил цеплялись за жизнь, чтобы посмотреть, смогут ли справиться без какой-либо поддержки. А третьи вымещали на проводниках свою необузданную ярость.              — Что думаешь, проводник Пэк Югон? Наступит ли когда-нибудь день, когда я освобожусь от этого ада? — договорив, Шиндже уставился на Югона с ничего не выражающим лицом. Непривычно было видеть подобное выражение у человека, на лице которого, казалось, всегда играла улыбка.              На ум пришёл Шиндже, встреченный в разрушенном переулке, и его хаотично сверкавшие во мраке глаза, наполненные безумием и слепой страстью. Был ли этот взгляд отражением этой самой маниакальной потребности наполнить то, что невозможно было наполнить?              Во мраке воцарилось напряжённое молчание. На губах Шиндже снова возникла улыбка, словно она никогда и не сходила с его лица.              — Итак, подводя итог, я думаю, что ты — первый, кто преодолел этот двухпроцентный барьер. Я всего-то немного пососал твой язык и губы, и мне даже не пришлось вставлять член тебе в зад, — он произнёс непристойные слова таким обыденным тоном, словно зачитывал любовную поэму. — Не уверен, стоит ли тебя поздравить или поблагодарить, но, хм... Сделаем и то, и то.              — Что это значит?..              — Ты разве не знал? Ну конечно не знал. Ты, видно, всю жизнь провёл в окружении отбросов F-класса, которые и не подозревали о степени твоих способностей и которым было достаточно просто держать тебя за руку.              — ...              — Проводник Пэк Югон. Ты мне нужен.              — Хотите сказать... Вы предлагаете мне стать вашим проводником?              Шиндже слегка склонил голову набок, словно вопрошая, зачем его спрашивают о том, что и так очевидно, затем мягко улыбнулся и кивнул. У них с Югоном была удивительно хорошая совместимость, о чём он мог сказать и безо всяких тестов на коэффициент соответствия.       Не то чтобы он мог с лёгкостью прочувствовать, как энергия течёт по его нервным окончаниям и кровеносным сосудам и как она покидает его тело. Но он мог понять это ощущение.              Чего он не мог понять, так это того, что будет дальше. Допустим, — с вероятностью один к миллиону или даже сотням миллионов — он нашёл кого-то, кто невероятно с ним совместим. Но с какой стати это делает Югона проводником этого человека?              У Югона был Хисон. Ему никогда не приходило в голову иметь иных партнёров, кроме него. С той самой минуты, как он стал проводником, его брат был тем, за кого он должен был нести ответственность до самой своей смерти. Оставить его одного и уйти к другому охотнику, когда Хисон, невинно осуждённый, находится между жизнью и смертью всего через стену от него? Он бы не сделал этого даже за сто миллиардов вон.              — Мне это не нужно. Пошли вон.              Ответ последовал немедленно, без малейшего колебания. Шиндже закрыл рот и уставился на собеседника.              — Вы действительно считаете, что я приму такое нелепое предложение? Я что, похож на грёбаного идиота? Выгляжу настолько тупым, чтобы лечь под вас только потому, что вам того захотелось?              Чем больше он говорил, тем сильнее злился. Да, как он и сказал, его жизнь сейчас была на самом дне и он оказывал поддержку одним только отбросам, но неужели этот тип думает, что Югон просто будет покорно соглашаться на каждое его предложение? Считает, будто Югон будет на седьмом небе от счастья, как простолюдин, которому сказали, что он избран королевским слугой?              — Серьёзно... Да ты прямо нарываешься.              Шиндже нарушил молчание и издал смешок, похожий на вздох. Югон, чувствуя, что над ним насмехаются, повысил голос.              — Я сказал «нет»!..              — Да, Югон, — оборвал его на полуслове Шиндже. Тон его голоса изменился в одно мгновение — голос по-прежнему был мягким, с хрипотцой, но в нём чувствовалась энергия, которая будто давила на собеседника. — Когда это я давал тебе право выбора?              Он выпрямил скрещённые ноги и выпрямился сам, поскольку до этого сидел, лениво откинувшись на спинку кресла. Взгляд, в котором читалась улыбка, был устремлён вниз, на Югона.              — Как я и говорил. Если хочешь спасти человека, лежащего в соседней комнате.              — Вы... — Югон глубоко вздохнул. Холодный пот выступил на его крепко сжатых ладонях. — Хотите сказать, что можете спасти моего брата? Как?              С Хисоном уже обращались как с преступником. Медицинская помощь, которую он в настоящее время получал, была направлена не более чем на поддержание его жизни. Они не могли убить пациента намеренно, поэтому оставили его в живых, но, даже если бы он умер прямо сейчас, они бы ничего с этим не сделали.              С точки зрения Штаб-квартиры по контролю за пробуждением, Хисон был преступником, так что его смерть не была бы напрасной. Они, скорее, втайне надеялись, что он умрёт, не выходя из комы. Если он придёт в сознание, снова впадёт в буйство или если заявит, что на деле невиновен, то это станет только помехой.              К тому же операции для пробуждённых, в отличие от медицины для простых людей, стоили непомерно дорого. Не говоря уже о том, что у них также был ряд необычных симптомов, с которыми привычная медицина не могла справиться, и в некоторых случаях даже приходилось привлекать проводников из больницы или эсперов-медиков.              Такими темпами Хисон в конце концов угаснет, как задутая свеча. Но Югон ничего не мог с этим сделать. Всё, что он сейчас может, — сидеть в ожидании смерти брата. Он чувствовал себя таким беспомощным. И тем не менее этот человек говорил, что может его спасти.              — Чтобы я не мог ему помочь? Если захочу, заткну рты даже эсперам, выстраивающим разные варианты развития событий. Захочу — потрачу деньги на оплату больницы или ещё чего-либо. На моём счёте один тяжелобольной пациент никак не отразится, — Шиндже вновь слегка склонил голову. — Ну что, дорогой? Этого будет тебе достаточно?              Он рассмеялся так, как будто только что услышал презабавнейшую шутку. Однако суровое лицо Югона ни капли не смягчилось.              Он знал, что этот человек не примет его отказ так просто. Шиндже поднялся со своего места и медленно подошёл к кровати, ни на мгновение не сводя глаз с Югона, словно хищная птица, приближающаяся к своей долгожданной добыче. Его рука, затянутая в чёрную кожаную перчатку, подняла закованную в наручники обнажённую руку Югона. Мозолистая ладонь Югона, испещрённая царапинами, легла поверх его более крупной ладони.              — И что же мы будем делать?              Югон рефлекторно вздрогнул, но противиться не стал. Возможно, он понял, что сопротивляться в этой ситуации бесполезно. Однако он не ослабил бдительности и просто уставился на мужчину убийственным взглядом. Глядя на руку Югона, Шиндже печально вздохнул. Всё было хорошо, но ужасные наручники его раздражали. У ублюдков из центра и в самом деле не было никакого чувства прекрасного.              — Я пришёл сюда, раздумывая, какое бы кольцо выбрать... А ты уже кем-то окольцован.              Он поднял руку Югона, перевернул тыльной стороной вверх и приложил к ней снизу свою ладонь, переплетя их пальцы. Когда он поднял их крепко сцепленные руки, раздалось позвякивание волочащейся цепи. Шиндже слегка прижался губами к тыльной стороне ладони Югона, сухой и костлявой.              — Не позволяй никому, кроме меня, тебя сковать. Я привяжу тебя к себе так крепко, что никто не сможет тебя освободить.              — Каковы условия? — Югон пребывал в напряжении всё то время, пока Шиндже к нему прикасался. От поцелуя он нахмурился только сильнее. Переведя внимание со своей руки, он сосредоточился только на том, чтобы посмотреть Шиндже в глаза и спросить его об истинных намерениях.              Шиндже расхохотался. С такой безразличной реакцией он сталкивался впервые. Он-то ждал, что тот, может, задрожит или испугается. Возможно, Югон был слишком невинным, не имея ни опыта, ни интереса к сексу, или же, наоборот, вёл распутный образ жизни, так что обычный поцелуй руки для него не стоит никакого внимания. Когда он поцеловал Пэк Югона в прошлый раз, было ясно, что дело в первом.              До сих пор он, должно быть, жил как ребёнок со своим любимым старшим братом. Поскольку он был занят исполнением обязанностей опекуна и заботой о нём, у него, вероятно, не было возможности ни с кем порезвиться.              — Если бы вы просто искали совместимого проводника, вы бы не назначили такую высокую цену. Что именно входит в условия?              — Мне было интересно, о чём ты думал ранее. Вот, значит, какой вопрос так долго вертелся в твоей хорошенькой головушке.              Шиндже снова говорил дружелюбно. Это было даже более оскорбительно. Какой тогда смысл был в его громких словах? И без того было ясно, что он не считает собеседника ровней.              — А ты ещё и умён. Молодец.              Его слова прозвучали словно похвала для ребёнка. Югон стиснул зубы и повторил:              — Условия!              — Стань проводником «Эрехона» и подчиняйся моим приказам. Терпи всё, что выпадет на твою долю. И... последуй за мной во Врата.              Первые два условия были ожидаемы. Пробуждённые высокого ранга, относившиеся к своим проводникам как к равным, не были чем-то неслыханным, но тем не менее встречались редко. Было достаточно и тех, кто не воспринимал их как человеческих существ. Многие проводники стремились к жизни в богатстве и почёте в качестве спутников высокоранговых пробуждённых, но, с другой стороны, они также боялись, что в конечном итоге могут выбрать не того партнёра. Ошибёшься в выборе — и твоя жизнь будет разрушена.              Однако третье условие представляло собой проблему. Взять проводника с собой во Врата? Вопрос: «Вы с ума сошли?» — вертелся у него на кончике языка.              Проводники с самого начала не были предназначены для того, чтобы вступать в бой. Они никогда и близко не подходили к Вратам, не говоря уже о том, чтобы в них входить. Обычно они размещались внутри здания штаба, ожидая возвращения пробуждённых с поля боя, и, даже если приходилось отправляться в экспедицию для обеспечения экстренной поддержки в полевых условиях, они ждали в своих транспортных средствах или в базовом лагере.              Войдя во Врата и оказавшись в Яме, даже самые опытные охотники часто не возвращались оттуда живыми. Нет, можно было бы сказать, что им повезло, если бы они вернулись даже бездыханными, поскольку было много случаев, когда даже извлечь тела из Ямы не представлялось возможным. Зачем кому-то тащить проводника в такое место? Это как брать медика без необходимого оборудования в самый эпицентр ковровой бомбардировки. Должен же быть предел в обращении с проводником как с одноразовой аптечкой.              Но как он может отказаться? Даже если это означает выбросить свою жизнь, как клочок бумаги, у него нет другого выбора...              — Итак, каков ответ?              — ...              Миллион опустошающих мыслей кружился в его голове. Югону казалось, что он задыхается, но он хранил молчание. Вместо этого он крепко зажмурился, его нижняя губа задрожала от напряжения. Этого было достаточно в качестве ответа. Улыбка на губах Шиндже стала шире.              Под закрытыми веками Югон наблюдал видения. Куски бетона, плывущие по мутной воде и цепляющиеся за его лодыжки.              Бетонные осколки слиплись в сплошную массу, крепко стянув его ноги. Его последний отчаянный вздох превратился в пузырьки, поднявшиеся к поверхности воды. А его самого потянуло всё глубже и глубже, в такие глубины, из которых он никогда не сможет подняться.              В конце концов он утонет на дне глубокого моря, не в силах издать ни единого крика. Вместо свежего воздуха его лёгкие наполнит зловонная морская вода. И только тогда он поймёт, что его сковывал не бетон, а мужские руки. Но чьи они были? Шиндже или Хисона? Не успеет он опомниться, как превратится в раздутый труп утопленника.              Но ему даже не дано права выбирать, как он умрёт. Всё, как и сказал Шиндже.