xxxxx
Обрывок верёвки разрушил первоначальный план штурма. Первые две мили продвижения в огромную долину Убежища проходили по скучно предсказуемой схеме невидимых решетчатых балок, перемежающихся случайными минами и другими активируемыми ловушками, чувствительными к теплу, движению или звуку. Благодаря качественным пассивным сенсорным системам и электронному камуфляжу, установленному на боевых проекторах и комбинезонах, уклониться от ловушек было вполне по силам таким ветеранам боевых действий, как Сцилла и Руди. Металлические проволоки были также заметны, но длинный органический кусок верёвки, протянутый через заросли за проволокой, не регистрировался. Руди перепрыгнул через металл, приземлился на струну и услышал, как она зазвенела деревянными трещотками справа от него. Он резко бросился вперёд, когда погремушки активировали пассивные звуковые датчики под ними. Он кувыркнулся вперёд, когда коса автоматического огня рассекла пустой воздух прямо по линии струны и триппера. Два дерева на прямой линии огня были срублены быстрее, чем бензопилой. Это были последние выстрелы устройства, когда Руди, не двигаясь, навёл на него свой боевой проектор и коснулся панели управления огнём. Оружие нацелилось на тёплый механизм и выпустило один фугасный снаряд прямо в его дуло. — Фейерверк! — с непонятной интонацией крикнула Сцилла по комлинку. Это было совершенно излишне: оба знали, что не смеют рисковать тем, что защитники Убежища проигнорируют хотя бы одну ловушку-триггер, поэтому Руди мгновенно перешёл ко второму плану нападения. Крутанувшись на месте, он скрепил пальцы на фаерпаде и дал боевому проектору кодовое слово расстрелять все механизмы ловушек, оказавшиеся на линии огня, по одному выстрелу в отдельный — каждый «H.E.R» детонировал своим первичным и вторичным взрывом, за которым иногда следовало множество мелких взрывов от детонации боеприпасов, часто — фонтаны огня от вспышек автопламенных механизмов, поджигавших окружающие деревья, как фейерверк. Руди продолжал бежать вперёд и вести безостановочный огонь, выбирая возвышенности, чтобы получить максимальную дальность стрельбы. Сцилла с высоты своего арьергарда запустила свой собственный боевой механизм. В течение тридцати секунд произошло пятьдесят взрывов и столько же извержений пламени, охвативших несколько квадратных миль лесов долины. Через минуту половина склона холма, казалось, была объята пламенем.xxxxx
Бейкер вбежал в коридор камеры, как ошпаренный кот, и почти так же пронзительно закричал в свой комлинк, затем столкнулся с Кареми и чуть не сбил советника с ног. Это остановило его стремительный бег на достаточное время, чтобы он успел крикнуть трём поджидавшим его солдатам, чтобы они поспешно спустили Кареми и Кедни в бункер, а затем заняли свои посты. Это прозвучало скорее как приказ посадить двух политиков в тюрьму, чем доставить их в безопасное место, и солдаты отреагировали соответствующим образом, бесцеремонно потащив их по коридору к шахте лифта, совершенно не обращая внимания на их протесты. Бейкер был слишком занят, выкрикивая приказы, чтобы услышать хоть слово.xxxxx
Символ тревоги, мягким узором проступивший на внутренней стороне его боевого визора, сообщил Руди, что из Убежища в его сторону устремилась стая противопехотных ракет и вместе с ними бесконечное множество массивных источников тепла, которые приглашали противопехотные мины навестись на них. Он продолжал бежать и стрелять, пока на его визоре не появился первый сигнал тревоги, после чего деактивировал лазерный целеуказатель на своём боевом проекторе и бросился на землю. ППМ делали всё возможное, чтобы следовать своим программам, и их засасывало в различные источники тепла, как мотыльков в пламя свечи, но одна была достаточно близко, чтобы Руди буквально подкинуло от сотрясений земли, и он услышал шипение кислотных гранул, рассыпанных по земле рядом с ним. Слишком близко для комфортной безопасности. Это напомнило мужчине об их рейде на планету Каир, когда жёсткий разряд из ППМ оторвал голову Марио Венари, и обо всех пострадавших во время последнего рейда его семьи против всесильного парламента на планете Тирана. Пятьдесят процентов погибших, включая родного отца Руди, и паническое отступление во главе со старшим братом оставили позади слишком многих, чтобы Руди мог когда-нибудь снова признать Тони командиром. — Сило-10, — проревел по комлинку превосходящий его по званию боевой командир, когда Руди вскочил на ноги и снова помчался вперёд, вновь активируя боевой проектор и упорно пробиваясь сквозь пламя, дым и воронки. Сцилла уже почти добралась до своей первой возвышенной огневой позиции. Если он быстро не займёт позицию прямой видимости, она примет на себя всю тяжесть встречного огня с того самого момента, как откроет стрельбу. Прямо перед ним упал пылающий ствол дерева, но в адреналиновом всплеске боевого азарта он заметил брешь в пламени и перепрыгнул её так же легко, как накануне перепрыгивал крыши. В голове у него мелькнула мысль, что в здравом уме он не стал бы пробовать такой прыжок, а приберëг его для того, чтобы насладиться острым ощущением, бросив вызов жизни и смерти. Именно это заставляло Руди играть в военные игры после стольких лет боев. Он свернул влево, чтобы избежать шипящего облака жëлто-фиолетовой смерти, проскочил через не горящую чащу небольших деревьев, нашёл первые оборонительные насыпи на максимальном расстоянии видимости, когда пламя поредело, затем замедлился, чтобы просканировать их в поисках первых точек запуска ракет, и приказал своему боевому проектору переключиться на магазин спецтехники, пока он это делал. Отработанный маневр занял меньше секунды, и он выхватил и заменил использованный магазин «H.E.R» на новый. Его сенсоры зарегистрировали три шестидюймовые тактические противоракеты поддержки пехоты, выпущенные по расписанию их боевой поддержкой. Бой действительно начался.xxxxx
Прежде чем выйти на лестничную площадку, они с большой осторожностью заглянули за дверь, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. — Сюда? — Эстрада резко указал на лестницу — сейчас не было времени для подробных обсуждений. Саския кивнула и обеспокоенно улыбнулась. — А ты иди, — не преминул добавить Эстрада. — Я не отойду слишком далеко. Будь готова подняться на крышу, когда я подам сигнал.xxxxx
Красные вспышки на боевых прицелах Руди означали запуск собственных противоракет Убежища — для перехвата ракет, летящих с расположенных далеко в тылу ГБП. Поскольку оба набора ракет были разработаны и запрограммированы так, чтобы находить друг друга в небе, они выполнили свои функции с максимальной эффективностью. Тем временем на боевом визоре Руди вспыхнули все пять ракетных огневых точек, расположенных на насыпях Убежища, и последовали белые вспышки детонаций, когда тройные удары «H.E.R» с цифровой точностью врезались в каждую из них. Сцилла открыла огонь с точки, выбранной в качестве первой, в миле позади Руди и в пяти милях от своих целей. Теперь была его очередь открывать огонь, пока она как можно быстрее меняла позицию, прежде чем её настигнет встречный огонь. Теперь он мог видеть последнюю впадину перед первыми насыпями. Несколько источников тепла регистрировались за первыми опорными пунктами — он нажал на кнопку огня и провёл боевым проектором вдоль линии обороны. Семь выбранных целей — семь выпущенных снарядов, и все они взорвались достаточно близко к заранее подготовленным целям, чтобы их можно было перевести в разряд вероятных. Он отдал приказ переключиться на нужную программу и произвести ещё одну серию пусков по всем известным ракетным объектам в линии огня. Все они были зарегистрированы как попадания, что означало, что пора уходить в другое место, пока действия не породили последствия.xxxxx
Ольга и Санаэ выбежали на крышу аэрокара, задыхаясь от ужаса. Только когда начался обстрел, они поняли, что Саския исчезла, и по собственному опыту знали, какие мучительные наказания ожидают девушек, не выполнивших поручение Пророка. Они выбирали кратчайший путь на крышу аэрокара, — через боковые коридоры и круговые лестницы, — но всё безрезультатно. Ни Саскии, ни Эстрады там не было, и никто не признался бы, что знает, куда они ушли. Двум послушницам пришлось бы искать в другом месте, но они не имели ни малейшего представления о том, с чего начать поиски, и не могли сделать даже этого, пока не переведут дух.xxxxx
Вдоль оборонительных позиций полыхали пламя и взрывы. Руди помчался вправо, то есть вверх по склону и немного назад. Слева среди насыпей раздался ещё один взрыв, доказывающий, что Сцилла достигла второй огневой позиции. Над головой прогремел следующий залп из трёх боеприпасов с их ГБП, и только две ракеты подошли для совместного сбивания друг друга. Руди воспользовался возможностью использовать «H.E.R», чтобы сбить эти две ракеты, поэтому «фейерверк» боевой поддержки компенсировал отсутствие встречт, направившись прямо к источникам тепла среди оборонительных насыпей, а затем выкрикнул в свой комлинк единственное слово «танцор». И повторно это слово прозвучало в ответ как лаконичное согласие. На визоре Руди внезапно появились четыре источника тепла, расположенные справа от стены. Бежать вперёд тесной группой на открытом пространстве с активированными боевыми проекторами и в режиме поиска без прикрывающего огня и защиты от приманки? Дух камикадзе, похоже, всё ещё держался на добром слове, но эти четыре боевых проектора всё ещё могли быть опасны, если они зацепятся за него, поэтому он должен был ударить первым, и четыре ракеты за один короткий рефлекс уничтожили их всех. Затем наступило время тотального отступления, когда их ГбП запустили два последних «фейерверка» над головами молодых людей, чтобы прикрыть их. Руди и Сцилле предстояло найти путь назад через лесное пекло, которое они сами же и создали — если выход вообще существовал.xxxxx
Бейкер примчался в центральное управление обороной. Вся стена экранов была освещена изображениями взрывов и пламени, а все присутствующие в комнате смотрели как зачарованные. Только выбранный Бейкером командир вахты, казалось, вообще ничего не делал, кроме как кричал в микрофон. Панель перед ним превратилась в безумный калейдоскоп красных тревожных вспышек. Бейкер закричал, чтобы узнать, что происходит. Большая часть зала подскочила на его голос и начала синхронно поворачиваться от него к экранам и обратно. Кто-то кричал что-то о двадцати пяти погибших, кто-то ещё что-то о том, что стены горят, и ему наконец удалось расшифровать, что крики командира дозора в микрофон были приказом спуститься в оружейную и привести её в рабочее состояние. Командир понял, что всё внимание сосредоточено на горящих лесах, но замаскированные штурмовые отряды могли уже добраться до первых насыпей — в зависимости от того, какой транспорт использовался, — или даже проскочить между ними. Он прокричал приказ направить камеры на расчищенное пространство между лесом и насыпью как раз в тот момент, когда колоссальный взрыв потряс ЦУО, и три экрана вспыхнули. В глазах командира отразился ужас, когда он повернулся в ответ на хватку Бейкера за плечо. — Ракетный комплекс ППМ-4 взорвался, — завопил тот. — Они вывели из строя всю нашу первую линию обороны, а автоматический поток ракет из оружейного склада не поступает. Линии логистики просто не работают. — Так заставьте их работать! — огрызнулся Бейкер, снова обращаясь к экранам, отчаянно пытаясь разобраться в происходящем и, возможно, понять, что делать дальше. — Они все мертвы! Они умерли! Просто ни за что! Этот возглас исходил от символического представителя воинов Церкви в комнате, от его собственного символического пульта, назначенного управлять так называемыми войсками Пророка, но мёртвые любители не были сюрпризом и не имели никакого значения для Бейкера, который знал, что должен принять какое-то решение и отдать решительные приказы. Сейчас было не время для полумер — атака велась с запада, и батареи со всех концов Убежища могли обрушиться на него, за исключением ракетных шахт дальнего действия в центре. Все они будут иметь некоторый запас ракет в своих бункерах, даже если не будет пополнения из оружейного склада, но он мог выжечь его, приказав всем имеющимся батареям выпустить абсолютно все ракеты. Он не мог ничего придумать, но должен был что-то сделать, и это что-то находилось почти рядом.xxxxx
Они прятались, как крысы в ловушке. «Не похоже, — думал Кедни, — чтобы предполагаемый лидер великого освободительного движения прятался, когда начались бои. Он позволил отправить себя на лягушатнике вместе с Кареми в бункер Пророка, хотя должен был иметь достаточно ума, чтобы сопротивляться и взять командование на себя, хотя до сих пор не мог понять, как именно. Возможно, всё было бы иначе, если бы Пророк спустился к ним, но на обзорных экранах бункера было видно, что Пророк не проявляет никакого желания присоединиться к двум политикам. Вместо этого безумец стоял, забрызганный кровью, возле свежего трупа и вёл свою общину в громких, страстных и ликующих песнопениях, а двум политическим лидерам ничего не оставалось, как смотреть друг на друга, на молитвенное собрание и на битву». Это больше походило на Армагеддон, разгорающийся на экранах, чем на обычную войну. Кедни всегда считал видеодраматические версии сражений чрезмерно зрелищными и неоправданно жестокими. По сравнению с этим вымышленные версии больше напоминали гражданские приёмы. — Не может быть, чтобы всё это делало одно подразделение, — вслух молился Кедни. — Должно быть, они прислали целый эскадрон рейнджеров. — Пока мы ждём, когда они и до нас доберутся! — Кареми чуть не заплакал от паники. — Давайте убираться отсюда, пока ещё есть возможность. — Слишком поздно. — Чёрта с два, оставайтесь тогда здесь! Я поднимаюсь, будьте готовы к взлету. Последнее предложение Кареми прокричал в свой комлинк, когда бежал к скоростному лифту, даже не потрудившись оглянуться, чтобы убедиться, что Кедни идёт следом. Кедни не последовал за ним. Он просто старался держать себя в руках и говорить себе, что надо держать голову и думать. Он был достойным политическим лидером, а сейчас снаружи происходил великий кризис, поэтому он должен был что-то сделать, — что угодно! — такова была должностная инструкция. Даже если это будет совершенно бесполезно или контрпродуктивно, он не мог допустить, чтобы стало известно, что он просто ничего не сделал. Ещё хуже было бы, если бы при анализе постконфликтной ситуации в прессе выяснилось, что всё, что он сделал, — это спрятался во время решающей боевой фазы освободительной кампании. Это могло создать серьёзные проблемы с общественным мнением, поэтому нужно было что-то делать, а бежать как Кареми было бы не лучше, чем прятаться, — хуже, если вообще возможно. Но тут он вспомнил о Фауне Кортни и с радостью понял, что не только может, но и должен что-то сделать. С его стороны было недостойно бросить её в опасном месте карцера, с этим убийцей-имперским террористом Бретаном Собертом. В конце концов, это Кедни поставил её в столь опасную ситуацию. Его долгом было доставить Фауну в безопасное место — именно так должен поступить мужчина ради красивой девушки. Особенно если она была опытным и подготовленным агентом «нарасхват».xxxxx
Звуки боя стали для Бретана Соберта искрой надежды в комнате для допросов. Бейкер ушёл, пока спасение приближалось. Это должен был быть его шанс сделать что-то для себя, но что? В рассказах его двоюродного деда не было ни одного случая пленения и побега, так что у Бретана не было прецедента, чтобы импровизировать. Его запястья и лодыжки оставались крепко пристëгнутыми наручниками к дыбе, на которой он всё ещё лежал, двое вооружённых охранников нервно расхаживали по комнате, а за пультом управления у него за головой сидел рэкмен, в то время как бедная обнаженная Фауна Кортни сидела там, куда её пнул грубиян. Её руки были скручены вокруг коленей в своеобразной позе эмбриона: от страха ли это, от реакции на боль или просто от смущения за свою наготу, Бретан не мог даже предположить, но выглядела она ужасно. Классический образ заложника, которого имперца учили спасать. К сожалению, ни одно из спасений в его командорской подготовке не начиналось с того, что одним из пленников был он сам. — Помогите! Пронзительный женский крик раздался неподалёку от двери. Он испугал обоих охранников, и они, словно застыв, уставились на дверь. — Спасите меня! — продолжала кричать девушка, всё ближе подбираясь к двери. — Они проникают внутрь. Они убивают всех! Помогите мне! Последний крик раздался прямо за дверью, заставив одного охранника сделать два шага к ней, а другого — два шага назад, когда в дверь, спотыкаясь и едва не падая, вошла маленькая фигурка ученицы в халате. Это была Дена Ситх, с недоверием понял Бретан, одетая в белую ученическую мантию с капюшоном. Волосы были убраны назад, а руки прятались в длинных мешковатых рукавах. Она подняла голову и наткнулась на ближайшего охранника, отчего тот инстинктивно потянулся вперёд, чтобы поймать её. Она проскользнула сквозь его хватку прямо ему в грудь. Раздался короткий резкий удар, из середины спины стражника вырвался небольшой вулкан крови, и мужчина обмяк, а Бретан с ужасом поняла, что столкновение, должно быть, привело к тому, что оружие стражника выстрелило по ошибке. Второй охранник подался вперёд, рот его под длинным носом задрожал от ужаса, но тут же исчез обратно в лице — из его затылка что-то выплеснулось, как гейзер. В руках Ситх каким-то образом оказался маленький ручной проектор. Она не спотыкалась и не кричала, просто стояла, — неподвижная, маленькая картинка спокойствия, — держа оружие в классической двуручной стойке, как на полигоне. Она что-то сказала так тихо, что её слова заглушил шум двух рухнувших трупов. Она целилась поверх Соберта и чуть позади него — в рэкмена. Прямо в человека, рассчитал Бретан, а не через голову. Если бы человек хотел только угрожать, он целился бы через голову. — Отпустите его, пожалуйста, — попросила она так вежливо, словно просила бутерброд на чаепитии. — Сейчас же, пожалуйста. Позади раздалось движение, и руки и ноги Бретана внезапно освободились — даже электроды отвалились от его тела. Впервые с момента захвата Бретан смог получить доступ к компьютеру и комлинку. Наконец-то он снова почувствовал себя цельным и полноценным человеком, и облегчение было непередаваемым. В дуле ручного проектора мелькнул огонёк. Позади раздался взрыв, заставивший Бретана обернуться: рэкмена отбросило к стене, и он безжизненно рухнул на пол. — Я — Уиспи, — просто сказал Дена. — Пожалуйста, встаньте и соберите оружие. Затем она перевела взгляд на Фауну и прицелилась в неё. — Скажите, кто вы, пожалуйста? — смертельно вежливо поинтересовалась она. «Прицелиться?» — Нет! Не стреляй! — Бретан нашёл в себе силы крикнуть. — Она на нашей стороне. Она с нами. Уиспи вскинула оружие и сделала шаг назад, затем принялась ковыряться в красных пятнах на халате, одновременно наклонив голову влево, как бы обдумывая варианты. «Забрызганный кровью, — с дрожью вспомнил Бретан, — и в окружении трупов». Он также вспомнил, как Психо говорил о неком Уиспи. О том, кто убивает.