xxxxxx
— Но почему, сенатор? — спросил Кареми. — Для этого Пророк и создал Кающихся. Мы должны использовать их, если хотим заманить шпиона в ловушку. — Потому что это его Кающиеся, советник, а не наши. Они будут делать то, что скажет он, а не наоборот. — Вы ему не доверяете? — А вы? — Кедни бросил вызов по визуальному комлинку председателю партии «Новое общество». — Мы ставим на кон все свои карты в этой игре, помните. — Но как эта ваша голубка может нам помочь? — У неё есть мозги и опыт работы в меде. И, что ещё важнее, она — хитрая маленькая сучка, не гнушающаяся раздвигать ноги ради карьеры. Кающиеся — это просто секс-работники с промытыми мозгами. Опытный полицейский агент под прикрытием обладает гораздо большей гибкостью. Она может дать нам ещё один вариант: если вы возьмёте её в плен, они могут поверить, что она на их стороне. — По-моему, это не самый лучший вариант, — нахмурился Кареми, — но, полагаю, нам нечего терять. — И она будет работать непосредственно на нас, а не на Пророка. Это должно сделать нас обоих гораздо счастливее, вы согласны? — Верно подмечено, — согласился Кареми, снова нахмурившись. — Томас считает, что эта девушка, которую он нашёл, хороша, не так ли? — Она идеально нам подходит, судя по имеющемуся досье. — Как её зовут? — Фауна, — объявил сенатор. — Её зовут Фауна Кортни.xxxxxx
Понижение Фауны в должности уже было зарегистрировано в системе. Какая-то «добрая душа» действовала очень эффективно. Девушка была слишком умна для своего возраста, поэтому единственным выходом для неё была минимизация последствий. В порыве вдохновения она связалась с лейтенантом Эстрадой — одним из немногих в городе, не говоря уже об Агентстве, кого она считала хоть сколько-нибудь родственной душой. Они оба были сексуально активны, психически здоровы и до ужаса амбициозны. Их считали прирождёнными аутсайдерами, по крайней мере, по двум последним пунктам. Основное различие между ними заключалось в том, что Эстрада несколько лет путешествовал по Империи и вернулся лишь несколько месяцев назад, прежде чем занял недавно учреждённую должность офицера по связям с безопасностью между Сенатором и полицейским агентством. Утверждалось, что получить эту должность ему помогли родственные связи как минимум с двумя советниками «Нового общества», что в глазах многих сотрудников Агентства говорило против Эстрады, но не в моральной философии Фауны. Он обладал качествами безжалостности и коварства, которые не только впечатляли, но и слегка пугали Фауну настолько, что ей хотелось работать с ним ещё больше. Как человек со стороны, она надеялась, что Эстрада тоже может оказаться союзником, хотя бы потому, что он посчитает её полезной для реализации своих собственных коварных амбиций, какими бы они ни были. Его первая реакция на её призыв о помощи была обнадёживающей — в ней отсутствовал тот налёт злобы, который был заметен в реакции почти всех остальных сотрудников Агентства на её падение. — Естественно, я слышал о Вас, — подтвердил он. — Злорадство Ваших бесчисленных врагов пробило бы даже звуконепроницаемую стену. Я так понимаю, Вы пытаетесь соблазнить меня, чтобы я взял Вас в команду безопасности Сената. — Если это Вас устраивает, — она незаметно проскользнула в конец коридора, в который нырнула для того, чтобы нарушить свой звонок. — Насколько я помню, Вы никогда раньше не возражали против того, чтобы Вас соблазняли, или же слухи о том, что Вы недавно стали «религиозным», не соответствуют действительности? — Строго в режиме офицера связи, — Эстрада без малейших признаков обиды отмахнулся от дразнящего намека на личность его последней «подружки». — Если я хочу помочь Вам, я должен убедить шефа, что это имеет смысл для бизнеса. Типичный Эстрада — говорить о «деловом смысле» в таких обстоятельствах и всегда думать на шаг впереди остальных. Фауна не удивилась бы, если бы Эстрада заявил, что он спланировал не только свою карьеру, но и свою сексуальную жизнь ещё до возвращения в Даунинг-Сити. — Нет проблем, — ответила она, стараясь произвести на него впечатление своей продуманностью. — Команде нужны хорошие пилоты аэрокаров, а кто победил в своём классе в гонке «Красная пустыня» два года назад? — Верно, красотка, но шеф уже знает о тебе всё, и то, что ты в прошлом году прошла тест на ускоренное продвижение, так что же ты сделала не так? — Ничего. — Правда? Я не могу представить, чтобы шеф понизил кого-то в должности только потому, что ему не нравится его лицо, ровно так же, как и чтобы кому-то не нравилось Ваше. — Очень смешно! Всё, что я сделала, — это предположила, что в Даунинге находится подразделение войск спецназначения. Очевидно, я говорила о ненависти к Великому Пробуждению! Странный звук, предшествовавший ответу Эстрады, мог быть смехом. — Нет, — последовал ответ с насмешливой интонацией, — но нам сказали, что звонок по комлинку уже достаточно близко. Поднимайтесь в мой офис в Башне — я в нём как раз нахожусь. Комната сто пятьдесят восемь, двадцатый этаж. — Сейчас? — Сейчас же! Для разнообразия: не болтайте своим хорошеньким ротиком с кем попало. Как думаете, сможете это сделать? — Сомневаетесь во мне? — И молитесь, чтобы никто не подслушивал. Бегом! Она поспешила обратно в цилиндрическое ядро башни-блока, повернула по диагонали к лифтам, вскочила в первую попавшуюся панорамную кабину и нажала на кнопку с выгравированным числом «пятнадцать». Лифт быстро, но плавно повернул под прямым углом из медленной внешней шахты в быструю внутреннюю, затем разогнался до огромной скорости, миновал несколько этажей, почти не отразившись на счётчике, и так же быстро поднялся на нужный. Только после того, как Кортни, ругаясь, посмотрела на экран лифта, скорость начала замедляться и остановилась на двадцатом этаже. Ощущение, что желудок остался позади, не было связано со скоростью подъёма, — на двадцатом и последнем этаже находился только один-единственный человек, которого Эстрада наверняка предупредил, что она поднимется. В холле с интерфейсным экраном её уже ожидали. В противном случае сработала бы система защиты и бросила бы ей вызов, как только открылась дверь лифта. Кто-то должен был перехватить управление компьютером лифта, чтобы остановить и связать по рукам её, и этот кто-то мог быть только один, но почему? Точно не по дисциплинарным причинам — Кукушкин ни в коем случае не был очередным инспектором Флейшером, заставляющим её выбирать между серьёзным дисциплинарным взысканием и подчинением его сексуальным требованиям. Он уволил Флейшера, когда тот впоследствии выбрал не ту женщину-агента для шантажа. К сожалению, такого быть не может, и единственной причиной, по которой её вызывали раньше времени, была «просьба» об участии в опасных тайных расследованиях, не так ли? С этой мыслью Фауна вышла из лифта и зашла не торопясь в кабинет начальника полицейского агентства с улыбкой на лице.xxxxxx
— Сейчас самое время, Ваше Святейшество, — заявил Кареми самым убедительным тоном. — Именно для такой возможности Вы были вдохновлены Богом на создание Ордена Кающихся. — Вы уверены, — ответило сверкающее блестками изображение на экране комлинка, — что среди нас появился слуга Империи Зла? — Сенатор уверен, и он заявляет, что шеф также не будет против. — Если Кукушкин действительно убеждён в этом, — величественно согласился Пророк, — то и я могу последовать его примеру. Шеф — человек чести, а не политик подобно живущим тем, что избираются, а это возможно только при потворстве алчным и продажным ценностям своих избирателей, развращённым упадком и жадностью империалистического капитализма. Политикам никогда нельзя доверять, а их имидж в СМИ — единственное, чем они дорожат. «Пророк, известный когда-то только как Хесу Баттиста, знал бы всё об этом», — подумал Кареми. Изображение Пророка на экране было нанесено с помощью цифровой аэрографии и выглядело более святым и гораздо красивее, чем когда-либо в реальной жизни. Он был даже большим специалистом по улучшению имиджа, чем сам Кедни, несмотря на то, что не принадлежал к числу тех политиков, которых Пророк с презрением высмеивал. Председатель партии «Новое общество» не мог не задаться вопросом, не забыл ли он, что перед ним политик. Вполне возможно, может быть, ему просто было всё равно, и, очевидно, Пророк благополучно «забыл» о капиталистическом происхождении большей части своего финансирования. — Тем не менее, Ваше Святейшество, — с дипломатической сдержанностью успокоил Кареми. — Очень хорошо, — сказал Пророк. — Я проинструктирую мою Сестру. Вы обеспечите её всем необходимым? — Я отправлюсь туда лично, Ваше Святейшество.xxxxxx
— Вы хотели поговорить со мной, сэр? Фауна не знала, как выглядят личные комнаты Кукушкина в пентхаусе, но его кабинет был верхом спартанского дизайна. Здесь был минимум оргтехники: большой настенный экран и всего одна фотография — Кукушкин в официальной позе с сенатором Кедни, советником Кареми и остальными членами Консультативного совета. Всё остальное не имело даже отдалённого сходства с личным интерьером, и только прозрачная стена, выходящая наружу, давала хоть какой-то оттенок экстравагантности. Вот только это была не стена, а сложный обзорный экран, позволявший обитателю кабинета вести постоянное наблюдение за дальними участками крыш и воздушных трасс, находящихся в его юрисдикции, но времени любоваться видом не было. Фауна рискнула сразу перейти в атаку, поэтому ей нужно было быть начеку. Агрессивный настрой, видимо, застал Кукушкина врасплох, потому что его первая реакция была запоздалой и напыщенной. — Вас бы здесь не было, детектив Кортни, если бы мне не нужно было обсудить кое-что очень важное. — Вы явно ошиблись, сэр. — Ошиблись? — редко когда Кукушкин выглядел настолько озадаченным — было радостно являться причиной этого. — Детектива Кортни больше нет, сэр, — заметила она. — Я теперь агент Кортни. — Вот оно как! Вибрирующий смешок эхом разнёсся по офису, заставив Фауну в свою очередь недоумевать. Судя по служебному комлинку, у них была «аудитория», и в мужском голосе было нечто знакомое, но это был не Эстрада, которого она, если честно, не особо ожидала увидеть, что уж говорить о присоединении к их звонку. — Ты определённо и заслуженно отчитан за свой жестокий обман, мой дорогой Томас, — продолжал голос, — и совершенно точно должен извиниться перед детективом Кортни. Это не обсуждается. «Томас? Кто, — спрашивает Фауна сама у себя, — мог осмелиться назвать Кукушкина так?» — Включи, пожалуйста, большой экран, Томас, — величественно приказал голос, — и двустороннюю связь. Фауна узнала голос за долю секунды до того, как настенный экран замигал разноцветными огнями, а на нём появилось почти светящееся, красивое лицо, глядящее на неё с нескрываемым восхищением. — Вот так уже гораздо лучше, — заявил с экрана сенатор Кедни. — Настоящее удовольствие. По крайней мере, для меня. Ни одно — даже не относящееся к СМИ, — лицо не нуждалось в представлении постоянному жителю Даунинг-Сити. Кедни уже двенадцать лет занимал пост главы корпорации и по должности был представителем города в ежемесячном Сенате планеты. Подходил к концу второй срок его полномочий, отмеченный жёсткой борьбой с преступностью, значительными расходами на инфраструктуру и масштабным расширением системы социального обеспечения. Последнее едва успело пройти проверку Секторного избирательного коррупционного трибунала как не нарушающее Имперские конвенции о свободе, но ходили слухи, что истинной причиной санкций было то, что финансирование СИКТ, а значит, и его финансы катастрофически иссякли. Как и прежде, с тех пор, как в Секторе появился трибунал, они поступали из Имперского Космического Флота. С тех пор, как приватизированное Имперское агентство космической обороны Земли подписало контракт о внешней обороне Земной системы и подчинённых ей колоний, — примерно за два столетия до рождения Фауны, — в его ответственность обычно входили пункты о соблюдении Конвенций о свободе на всех планетах, всё ещё находящихся под властью Земли, а Космический флот имел традицию как поддерживать, так и выполнять свои контракты. Однако времена менялись с тех пор, как так называемое «Великое Пробуждение» охватило влиятельных лиц сектора, сосредоточенных в Гринвиче, и распространилось оттуда всё дальше и дальше по Империи через каналы передачи галактических новостей и интернет-трансляций, подкреплённых «просвещёнными» драмами и всё более жёсткой и своеобразной цензурой со стороны цифровых гигантов. Великое пробуждение привело к тому, что в моду вошло так называемое «миролюбие», а «империя» стала грязным словом, вызывающим осуждение и отмену во всё большем количестве областей, где она когда-то была в почёте. Космический флот находился под растущими финансовым и политическим давлениями, вынужденными сокращать как расходы, так и активность. Все секторные договоры и оборонные контракты должны были быть продлены в ближайшее время. Кедни был ярым сторонником большей автономии планеты Булавайо и, как известно, симпатизировал идеям его Независимого Альянса, а также открыто поддерживал яростную враждебность Великого Пробуждения к Имперской власти, но это не объясняло, почему он с таким интересом разглядывал её. И дело было не только в том, что он был мужчиной, а она — молодой женщиной, хотя и на то были веские причины. — Я припоминаю, — продолжал сенатор, — что в прошлом в штате шефа было много привлекательных девушек, но мало таких красивых, как Вы, мисс Кортни. Или я могу называть Вас Фауной? Кукушкин нахмурился, как бы недовольный такой неформальностью, но какое это имело значение для него самого? — Я бы хотела, чтобы меня называли Фауной, — инстинктивно сверкнула она глазами, — но я полагаю, что Вы пригласили меня сюда не только для того, чтобы я согласилась на это, и даже не для того, чтобы делать мне комплименты. — Совершенно верно, — рассмеялся Кедни. — Вы так же умны, как утверждает Ваше досье. Я читаю его с тех пор, как шеф рекомендовал Вас для нашей небольшой миссии. Я был крайне впечатлён, и сам шеф особо отметил, что у вас есть и способности, и амбиции, чтобы подняться на самую высокую вершину. «Эта похвала смешна до ужаса», — подумала Фауна, но не озвучила вслух. Она прекрасно понимала, что не обладает достаточными навыками офисной политики, чтобы продвинуться на руководящий уровень в Агентстве, и ненавидела скуку, подковёрную борьбу и кумовство, которые пронизывают все подобные уровни. Чтобы Кедни так нелепо льстил ей, он должен был планировать попросить её сделать что-то очень опасное. — Без проблем, — Фауна оказалась права, и это её устраивало, потому что она была зависима от острых ощущений, связанных с опасностью, и прекрасно знала это.xxxxxx
— Ты должна подготовить их, Саския, — приказал Пророк по видеосвязи из своего уединённого убежища в лесистых холмах к северу от Даунинг-Сити. — Советник будет там очень скоро. — Я немедленно вызову их по звону колоколов, — с неподдельным волнением ответила его сестра из кабинета в церковном комплексе в центре города. — Это тот самый случай, Хесу? Тот, к которому мы готовились? «Тот, к которому я готовилась, — добавила про себя Саския, сделав решительный акцент на личном местоимении. — Тот, кто позволит мне раз и навсегда избавиться от твоих издевательств». — Возможно, Саския, но если нет, то мы должны начать прямые действия против Империи Зла. Они обещают, что смогут победить Великого Изгнанника своими уговорами, и я счёл нужным дать им время, чтобы доказать это. Пора пробудить наших воинов перед угрозой, которую несёт нам Империя! Их зло и вырождающиеся имперские капиталистические ценности по-прежнему развращают наши народы, ввергая их во тьму и проклятие. Мы не можем дольше сдерживать нашу Великую Священную Войну! Скоро должна начаться Великая Отмена!». «Он говорит серьёзно, — весело подумала Саския — её брат с каждым днём всё больше заблуждается». Конечно, он не сможет осуществить свои планы, если только с её собственными не произойдёт что-то ужасное, но целая жизнь, проведённая в унижении самовлюбленного и навязчиво контролирующего абсолютно всё и вся старшего брата, позволяла ей не показывать на лице ни малейшего намёка на свои истинные чувства. Ей помогала уверенность в том, что долго так делать не придётся. — Аминь, брат, — вздохнула она.xxxxxx
— Но почему, сэр? — оба мужчины заметно озадачились вопросом Фауны, и она продолжила его. — Почему управление военной разведки беспокоится о том, чтобы послать в Даунинг-Сити отряд спец. назначения? Такие подразделения стоят очень дорого — их не стали бы посылать сюда по пустякам. — Отличный вопрос, — почти сразу же ответил сенатор, обменявшись настороженным взглядом с шефом. — Вы сразу попали в самую суть вопроса. Агент сразу же догадалась, что дело зашло гораздо дальше, чем предполагалось. — Ответ, — продолжал Кедни, — может быть только в том, чтобы силой подавить нашу кампанию за истинную демократию и независимость нашей любимой планеты. Они хотят сохранить Булавайо не более чем в качестве «дойной коровы» для поддержания и снабжения их лунной базы, как постоянное бремя для нашего народа, чтобы поддержать их империалистические и колониальные притязания на власть! — Но зачем нападать на Церковь Пророка? — спросила Фауна. — Я видела у некоторых из них оружие. Планирует ли Пророк напасть на Империю?xxxxxx
Когда Бретан вернулся в гостиницу, Пьер Шарпантье уже спал на своей кровати за приоткрытой дверью, что позволило Соберту без помех добраться до своего номера и примерить приобретённую вещь. Тренер сказал, что ему следовало бы воспользоваться этой возможностью и выспаться, чтобы подготовиться к предстоящему испытанию, но он достаточно хорошо знал себя, чтобы понять — у него нет никаких шансов заснуть. Его разум был слишком гиперактивен, поэтому он снова и снова прокручивал в голове воспоминания о последних нескольких часах, ведь нужно было усвоить очень многое — от информации Шарпантье о вероятной оппозиции до пристального взгляда маленькой Дины. Бретану ещё никогда не доводилось видеть столь невинно выглядящую девушку с таким широко раскрытыми глазами. Птичка соблазнительно прошептала ему в правое ухо, что он мог ей понравиться, но это было бы неправдой — в детстве люди, видевшие его лицо, говорили вслух, что он отстаёт в развитии, и даже собственная мать никогда не говорила, что он хорош собой. Ему почти хотелось молиться, чтобы так оно и было, но зачем это нужно было делать, если он, скорее всего, никогда больше не увидит её: когда долг почти наверняка позовёт его за много миль отсюда, если не в совсем другое место. Чтобы отвлечься, он включил видеоэкран в номере и обнаружил, что он настроен на порно-канал. Немного повозившись с управлением, он понял, как переключать, и тут же обнаружил ещё более отвратительную альтернативу, которая заставила его задуматься о том, может ли она вообще быть легальной. Ему пришлось пропустить ещё три подобных варианта, прежде чем он наконец наткнулся на канал, посвященный религии, — идеальный вариант для того, чтобы вспомнить о своей вере, о своём Боге и смириться с пережитым за день. Бретан смотрел репортаж об услугах церкви по спасению молодёжи от совращения в распространённом в городе секторе секс-бизнеса, прежде чем выяснилось, что канал принадлежит Святой Церкви Истинного Пророка. Это заставило его задуматься о том, была ли Дина одной из тех, кого спасли от подобного соблазна, и что могло произойти с ней до того, как её спасли. Он как раз решил поискать другой, более спокойный канал, когда в эфир вышел сам Пророк с проповедью.xxxxxx
— Значит, Церковь просто стремится защитить себя от заговора против неё со стороны Империи? — наивно спросила Фауна, как будто бы полностью доверяла этой интерпретации двух мужчин. — Потому что управлению военной разведки не нравится, что Пророк открыто выступает против Имперской власти? Учитывая то, насколько подстрекательскими и резкими были некоторые высказывания Пророка, осуждающие Империю, можно предположить, что какие-то меры противодействия имеют смысл, но оправдывает ли это огромные затраты на отправку отряда специального назначения? — Правильно, детектив, — констатировал Кукушкин, — а этого делать не следует. Ответственность за защиту их прав от незаконного давления и действий Империи лежит на нас — это наш долг. — Так почему же, — повторила Фауна, решив, что может развлечься, пока ей удаётся избежать неуважения к начальству, — имперцы должны были сообщить нам тайно о своей операции? Ей показалось, что она выдаёт желаемое за действительное, или начальник полиции выглядел смущённым? — Моя дорогая Фауна, — ответил Кедни с терпеливой улыбкой, — Вы должны понимать, что не все имперцы обязательно полностью испорчены. В их рядах наверняка есть те, у кого присутствуют истинные принципы и действующая совесть, кто почувствовал просветление Великого Пробуждения. — Вы думаете, что кто-то из них нас предупредил? — рассуждала Фауна. — Предположительно, это выглядит достаточно правдоподобно. — Как вариант, — добавил Кукушкин, — это может быть просто результат личного соперничества. По сути, Имперцы — это всего лишь наёмная армия, а наёмники склонны воевать между собой, как и все бандиты. — И подумать только, — озорно вздохнула Фауна, — меня всегда воспитывали в духе того, что Империя призвана нас защищать. — Это было популярное заблуждение до того, как Великое Пробуждение научило нас истинному значению Империи, — объявил Кедни. — По несчастливой исторической случайности стало принято говорить об Имперском Космическом Флоте, как об Империи, а об Империи — как о представителе всего рода человеческого, но она ни в коей мере не контролируется обществом и не подотчётна обществу в лице таких избранных представителей, как я. Космический флот — это независимое учреждение, отвечающее только перед самим собой и своими доходами, а также перед амбициями и предрассудками своих членов. Именно в этом факте и в этой реальности Имперский Космический Флот не является и никогда не был защитником наших жизней и наших ценностей, как он всегда себя выдавал, но является самой реальной и самой большой угрозой для всех наших жизней и ценностей, которая когда-либо существовала. Фауна поняла, что спровоцировала его на речь, скорее с весельем, чем с ужасом. Это поможет скоротать время, ей вряд ли нужно будет слушать, а лицо Кедни было достаточно приятным для женского глаза, и ей не составляло труда держать глаза послушно направленными на экран. — Слишком часто командующие Космическим флотом страдают от опасного заблуждения, что они и есть Империя, — продолжалось выступление. — Слишком часто они заблуждаются, что олицетворяют собой человеческое общество. Они заблуждаются, полагая, что то, что хорошо для Империи, должно быть хорошо для всего человечества. В результате их претензии на преданность служению человеческому обществу полностью перешли в плоскость безжалостного поддержания и усиления власти и влияния их самих и их команд. Они стали настоящими врагами общества, а управление военной разведки с наёмными бандитами и убийцами из подразделений специального назначения превратилось в одну из самых непосредственных опасностей для всех нас. Даже рядовой спецназа в подразделении практически сам себе закон — он обязан подчиняться только командиру подразделения, который, в свою очередь, обязан не подчиняться никому, кроме Верховного главнокомандующего. «Отличная мысль, — с улыбкой согласилась Фауна, — если бы только полицейские агенты обладали хотя бы половиной такой гибкости». Может быть, ей стоит ещё раз подумать о поступлении на службу в Имперский космический флот? — Итак, — продолжал Сенатор, — если Верховный главнокомандующий или командир подразделения коррумпирован, а Верховный главнокомандующий слаб, то этот десантник может быть не более, чем злостным бандитом, получившим лицензию на быстрое и свободное обращение с одними из самых смертоносных и разрушительных систем личного оружия, когда-либо созданных. Вы должны понять, моя дорогая Фауна, какую серьёзную и жестокую угрозу они представляют для жизни и свобод всех законопослушных и просвещённых граждан. Необходимо как-то, когда-то и где-то остановить этих врагов человечества. В нашем городе, на нашей планете, в нашем секторе именно мы должны осмелиться сделать это! Если бы Фауна сидела в восторженной толпе, она вряд ли смогла бы удержаться от того, чтобы не присоединиться к неизбежным массовым аплодисментам. То, что он говорил, не имело никакого значения, — неоспоримым было то, с какой страстью и искренностью он это говорил, несмотря на то, что это был полный и абсолютный бред.xxxxxx
«Настоящие огонь и сера», — подумал Бретан, прослушав длинную проповедь так называемого святого Пророка на канале своей церкви. Это было впечатляющее выступление. Соберт многому мог посочувствовать из того, что было сказано, но только не тому, что Пророк сказал об Империи и Космическом Флоте. С этим он не мог согласиться и принять. Пророк прямо обвинил Империю и имперские свободы во всех проявлениях коррупции и безнравственности в обществе, как будто именно Империя, а не человеческая природа, стала причиной существования порнографии, азартных игр и наркомании. Бретан был предупреждён на тренировках, что следует ожидать подобных антиимперских предрассудков. Как было объяснено, основной директивой Имперских конвенций о свободе является защита свободы слова и совести, и Империя исторически обязана защищать эти конвенции. Свобода для человека может означать только право самостоятельно выбирать между добром и злом, честностью и пороком, нравственностью и безнравственностью. Некоторые моральные идеалисты считали правильным защищать людей от неверного морального выбора, не давая им возможности сделать этот выбор. Поэтому иногда долгом Империи считалась защита свобод аморальных людей от репрессий моральных. Поэтому моралисты нередко считали, что Империя виновата в безнравственности, поскольку защищает свободы, позволяющие делать выбор. Имперские конвенции о свободе не защищали фанатизм и учили этому Бретана. Он твёрдо верил в это. Именно Великое Пробуждение пыталось навязать фанатизм и предубеждения своей так называемой «просвещённой» точки зрения не только современности, но и тысячелетней истории и сотням различных планет, занятых людьми, вдали от центров власти галактических СМИ и сетей, откуда Великое Пробуждение в основном и распространялось. Бретану внушали, что если человек не обладает личной свободой выбора между добром и злом, то у него нет никаких заслуг в выборе добра и нет шансов обрести спасение. Человек не может расти как нравственное существо, если другие отнимают у него право выбора и ответственность — в этом, как учили Соберта, Великое Пробуждение ошибалось. Дорога к тирании вымощена благими намерениями, как гласила старая пословица, но Дена должна была верить в то, что проповедует Пророк, — она поверит, что Бретан работает на «Империю зла», как выразился парень из телевизора. Может быть, и к лучшему, что он не встретил её снова. Всё-таки она была красивой девушкой, а значит, была ему не по зубам, даже если бы удалось осуществить свою давнюю мечту — спасти такую девушку от какой-нибудь страшной опасности, культа или ещё чего-нибудь. Как твёрдо сказала ему Кэтти, в его обязанности не входило спасать попавших в беду девиц. У него была своя миссия, и он не должен был думать ни о чём другом.xxxxxx
— Что, — поспешно вклинилась Фауна, прежде чем сенатор успел начать очередную напыщенную речь, — вы хотите, чтобы я сделала? Пойти на мёд к этому Соберту? Попытаться взломать его командные программы? Я близка к правде? Это было не совсем очевидно. Кортни уже несколько минут размышляла над этим предложением, и это был не первый случай, когда ей поручали внедряться в преступные заговоры, подманивая опасных подозреваемых. — Именно так, — ответил Кукушкин, не выказав ни малейшего удивления. — Должен сказать, дорогая Фауна, — поспешил продолжить Кедни, — что Вы можете по собственному усмотрению выбирать, какие процедуры использовать в ходе расследования. Что бы Вы ни решили, мы Вас полностью поддержим и уважим, обещаю. — И итогом станет Ваша должная благодарность, я надеюсь? — вмешалась Фауна. — Мы будем благодарны вам ровно так же, как инспектору Флейшеру, — холодно ответил Кукушкин, — и выразим нашу благодарность в протоколе, как это сделал он. Это простое заявление заставило покраснеть даже Фауну. При одном взгляде на Кукушкина она поняла — он знает, что она была одной из женщин-агентов, которые подкупили Флейшера сексом, но как? Или таким образом Флейшер откупился от выплаты неустойки за нарушение контракта? Шептались, что он выторговал что-то щекотливое, и Флейшер должен был что-то записать в её дисциплинарном деле, хотя бы «никаких лишних действий». Если у Кукушкина были доказательства этого, то оснований для её увольнения было не меньше, чем у Флейшера, — как ни парадоксально это звучит для агентства, которое не гнушалось «добровольно» приглашать молодых женщин-агентов, работающих под прикрытием, для выполнения «медовых» заданий, — но если у него были такие доказательства, то Фауна была в его власти. — Приступаете к работе с сегодняшнего дня, детектив, — жёстко приказал Кукушкин, — и подчиняетесь лично каждому из нас — никому больше. Никто не должен знать, что вы действуете по приказу. Всё моё полицейское агентство и все компьютеры, кроме моего личного, будут запрограммированы на то, что вы понижены в звании до рядового сотрудника, но Вам предоставлен отпуск на несколько дней, в течение которых Вы по собственной инициативе проводите частное расследование в совершенно безответственной попытке обосновать свою абсурдную теорему. «И если меня убьют, — моментально сообразила Фауна, — то компьютерные записи самого Кукушкина тут же встанут в один ряд со всеми остальными».