xxxxxx
— У нас есть третья цель, сенатор, — сообщил начальник полиции Кукушкин своему другу детства по защищённой линии видеосвязи. — Пришёл человек, который спрашивал десантника Смива на приёме. — Значит, наводка была верной? Мы можем его опознать? — ответил сенатор Кедни, с напряжённым интересом глядя на огромный экран в кабинете коллеги. — Я его раньше не видел, — ответил Кукушкин в настольную камеру. — Судя по одежде, это новый парень с другой планеты, которая ведёт поиски. — Что он делает на Даунинге? — Пока рано говорить, — пожал плечами Кукушкин. — Я предполагаю, что этот новичок здесь для того, чтобы помочь Краббетту и его подружке в каком-то преступном и, возможно, убийственном деле. Я собираюсь отправиться на разведку, но решил сначала позвонить вам. — Этот новичок один? — Пока что да. Хотите, чтобы я наложил на него метку? — Мы должны были знать, что они делают, — Кедни говорил так, словно отдавал приказ, — не позднее вчерашнего дня. У тебя, говоришь, есть под рукой подходящие варианты? — Хотите, чтобы я выбрал одного из своих парней для слежки вместо Смива? — Выбирайте лучшего. Я сам его проинструктирую.xxxxxx
Это была маленькая, квадратная, ничем не украшенная комната — почти полностью пустая, но функциональная, если иметь в виду соответствующие действия. В ней находились двое: один полный и больше похожий на шкаф, а второй — попросту неухоженный и хилый. Тот, что комплекцией вышел помельче, лежал лицом вниз по всей длине так называемой массажной кушетки, в длинных шортах и кроссовках, но опирался на мешковатую футболку, как на подушку. Над ним, массируя шею, стояла девушка, одетая в модное многослойное платье с подолом ниже, чем у многих на улицах Даунинг-Сити. Бретан не ожидал увидеть её, и на мгновение его посетила мысль, что этот человек может и не быть капитаном Даером. Ему не дали ни малейшего намёка на то, как он должен выглядеть, — только прикрытие в виде имени Трупер Смив, а вместе с этим — время и место. — Кто ты есть, путник? — насмешливо спросил мужчина в неловком молчании. — Имя есть? Или твоя мать забыла сообщить тебе не только имя отца, но и своё собственное? Другими словами, как сказал бы командир рейнджерского эскадрона Бретана: «Хватит мучиться, займись делом». — Вы капитан Даер? — прямо спросил он мужчину. Спутники обменялись быстрыми взглядами: женщина нахмурилась, в то время как мужчина закатил глаза, а затем заговорил. — А вы, я так понимаю, десантник Софтхед? — рот скривился. — Или как вас там? — Соберт, капитан. — Так прям сразу? — произнёс мужчина, идеально имитируя произношение Бретана, затем плавно оттолкнулся от стола и устремил свой взгляд на явно переобутые ноги мальчишки. — Как неэтично, так что забудем об этом, — о званиях и именах. Отныне ты — Перси, я — Психо, а это — Кэтти. Он похлопал девушку по бедру, чтобы она подвинулась с его пути, и он смог шагнуть вперёд и обойти Бретана, будто осматривая скот. — Ты ведь знаешь, — добавил он задумчиво, — что начинаешь, как Перси? Кэтти поправила платье и сменила позу, не отводя взгляда, так пристально глядя на Бретана, что он с облегчением отвернулся, следуя за Психо, пока тот расхаживал вокруг. — Я знаю, что Перси — это традиционное прозвище для любого стажера отряда, — нервно ответил он, — пока остальные члены не выберут себе постоянное. — Верно. Это было сказано так резко и близко к его уху, что Бретан физически вздрогнул. Обернувшись, он увидел, что Кэтти сократила расстояние между ними почти до поцелуя, но Бретан ничего не почувствовал. — Я дал Кэтти это прозвище, — благосклонно признался мужчина, который, как теперь был уверен Бретан, должен был быть капитаном Даером, — не из-за того, что она мурлычет, а из-за того, как набрасывается. — Это произошло три тысячи лет назад, — продолжала Кэтти, как будто Психо не говорил, — от персонажа древнегреческого мифа по имени Персей, который должен был… — Мне сказали, — решительно прервал его Бретан, удивляясь тому, кем именно была Кэтти, — что она произошла от десантника Персиваля, который должен был… — Это гораздо более поздний миф, — отрезал Психо, — из средневековых видеодрам — примерно конец второго тысячелетия. — Персей был «героем», — утверждала Кэтти, застыв на этом слове, как будто в нём было что-то не совсем приличное. — Он ходил и спасал дев, убивал чудовищ и всё такое прочее, но для этого ему приходилось много путешествовать — человечество ещё не научилось летать, — поэтому он нашёл себе крылатого коня по имени Пегас. — У лошадей нет крыльев, — логично возразил Бретан. — Даже если бы они у них были, то были бы слишком большими и тяжёлыми, чтобы летать. — Ты тоже это понимаешь, оказывается. Слишком много молодых добровольцев в спецназ хотят спасать жертв и убивать чудовищ. Слишком многие вначале страдают от иллюзии, что их подразделение — это что-то вроде крылатого коня, на котором они будут летать, выполняя свои героические задания. Именно поэтому во время первой полевой операции погибает больше людей, чем во время последующих десяти, потому что мы не только не летаем на лошадях, но и не занимаемся геройством. Ты здесь не для того, чтобы убивать чудовищ или спасать девиц — даже не думай пытаться. — Как Икар, — добродушно добавил Психо. — Помнишь его? Имя зазвенело, но Бретан никак не мог вспомнить, относится ли оно к планете или космическому кораблю. — Икар был ещё одним всадником на летающем коне, — услужливо пояснил мужчина, — но он взлетел так высоко, что попал на орбиту и стал знаком Зодиака. Это звучало не совсем верно — Соберт помнил, что читал о так называемых Знаках Зодиака, и не помнил, чтобы Икар был одним из них. Он заподозрил, что его пытаются оспорить. Это было похоже на какой-то тест, — вроде тех, что часто без предупреждения сваливали на них во время обучения, — но он вряд ли мог проконсультироваться со своим наручным компьютером в их присутствии, так как же он мог противоречить своему командиру подразделения без какой-либо поддержки? Кэтти резко отвернулась, когда Психо заговорил, и чинно уселась на край дивана. — Что ещё тебе сказали? — спросила она. — Только встретить нас здесь и убедиться, что за вами не следят? Больше ничего? — Следят? — такая мысль никогда не приходила в голову Бретану. Кэтти посмотрела на напарника, покачавшего головой. — С датчиков ничего, — ответил он. — Всё равно проверь. Пока Кэтти говорила, Психо уже успел подхватить мешковатую рубашку, на мгновение показав то, что выглядело как ручной проектор, ранее спрятанный в ней. Он тут же скрылся за дверью. — Неужели никто не заметил твоего появления? — спросила Кэтти, даже не взглянув на уходящего мужчину. Похоже, она проявляла тревожное неуважение к своему командиру. Имперские спецподразделения были известны отсутствием традиционного воинского почтения, но Кэтти почти приказала Психу выйти из комнаты — как будто она была начальником. Подразделения политической разведки должны были быть другими, поэтому Бретан решил, что ему придётся быть более гибким. — Я никого не видел, — твёрдо ответил он, гадая, какой именно ранг имеет Кэтти. — Даже секретаршу? Соберт почувствовал, что сглатывает от досады. Какой же он был идиот, что даже не подумал о том, что за ним могут следить. Что случилось с его базовой подготовкой? — Ну, да, — извиняющимся тоном начал он, — но… — Но ничего! Мы находимся на враждебной территории, поэтому всегда ожидай, что за тобой наблюдают. Если есть сомнения, всегда предполагай худший вариант развития событий. Будь бдителен и не рискуй. Ясно? — она говорила так, словно искренне заботилась об этом, так что Бретан кивнул, на всякий случай проглатывая все претензии и вопросы. — Ясно. Лекция закончилась, Кэтти расслабилась и закинула ноги на кушетку: одно колено поднято, руки обхвачены. Её поза приподняла подол платья с оборками высоко над атлетическими бедрами, напомнив ему, в каком городе они находятся. «В отличие от «Коммандос», где женщины были большой редкостью, ПРП часто были смешанными по половому признаку», — вспомнил он. Он даже слышал, что в некоторых подразделениях были командиры-женщины — в основном в так называемых «медовых» — если они действительно существовали за пределами фантастики. Он снова задался вопросом, какое звание имеет Кэтти, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы перевести взгляд с её ног обратно на лицо — и понял, что она видела его взгляд, но не стала комментировать, а просто спросила, что он знает о Булавайо. Не так уж много, когда он начал об этом думать. — Микки дал вам политическую оценку Булавайо? Или Даунинг-Сити? — Нет. — Или о потенциальных террористических группах? — Террористические группы? — Бретан отреагировал с тревогой, внезапно испугавшись, что ему следовало бы сделать домашнее задание, о котором ему никто не говорил. — Нет, но это ведь даже не рубеж между странами и тут не практикуют деспотизм, если уж на то пошло. С чего бы здесь быть террористам? Кэтти улыбнулась как-то по-охотничьи. — Они могут появиться где угодно, — беззлобно промурлыкала она. — Терроризм — это не свержение тираний, это свержение тех, кто стоит на пути террористов, устанавливающих свою диктатуру. Значит, Микки тебе ничего не сказал… — Повезло тебе, — заявил Психо, вваливаясь обратно в комнату. — Он мог бы дать вам полный анализ УВР и оставить вас в неведении. Анализы Микки обычно так же неточны и предвзяты, как исторические драмы. Ты проинформировала его, зачем он здесь? — За последние три года на улицах Даунинг-Сити бесследно исчез тридцать один человек, работавший по контракту с флотом или армией, — решительно заявила Кэтти. — Несомненно, некоторые просто не удосужились зарегистрировать расторжение контракта, чтобы избежать штрафных санкций, но не все — кто-то должен был их выкрасть и почти наверняка убить. Мы здесь для того, чтобы выяснить, кто именно, и положить этому конец. — Именно поэтому ты здесь — чтобы изменить ситуацию, — гениально заметил Психо. — Нам нужен один неизвестный солдат, — Кэтти снова проигнорировала речь командира подразделения, — который исчезнет таким образом, чтобы мы могли проследить и выяснить, кто за этим стоит. — Нам нужна была расходная приманка, — ободряюще сказал Психо, — поэтому мы специально попросили самого тупоголового идиота, и они прислали нам тебя. Разве не приятно чувствовать, что тебя ценят?xxxxxx
При появлении начальника Кукушкина все сотрудники полиции, находящиеся в комнате управления системой безопасности на улице Даунинг-Сити, вскочили на ноги. Жёсткая дисциплина в любое время суток и абсолютная преданность долгу — вот чего Кукушкин всегда требовал от своих подчинённых. Этого же он придерживался и в своей жизни. Никто не мог припомнить, чтобы он когда-либо отсутствовал на рабочем месте, даже когда спал по вызову и не подавал признаков того, что у него есть хоть какая-то личная жизнь. О том, каким он был наедине с собой, некоторые догадывались — особенно женщины-подчинённые, которых привлекала его властная аура, несмотря на грубоватое лицо и невесёлые манеры, — но только не тогда, когда он находился в пределах досягаемости. Дежурный офицер выскочил вперёд, чтобы отдать честь своему шефу от имени всех присутствующих агентов, которые в ответ на его кивок сразу же повернулись к экранам и постарались выглядеть как можно более занятыми, даже если им было нечего делать. Все, за исключением небольшой группы детективов, ожидавших в резерве в задней части комнаты, которые вместо этого были вынуждены пытаться изображать разумную заинтересованность. — Ничего не слышали? — потребовал Кукушкин как всегда резко и чётко. — Ничего, сэр, — ответил дежурный офицер. Мы установили три микрофона так близко, как только могли, но… — Все заглушены или деактивированы? Как обычно? — Мы до сих пор не можем заполнить ни один из пробелов в их обратном прослеживании, — извиняющимся тоном добавил дежурный. — На данный момент у нас нет даже плёночных записей о том, где они находились бы. — Включая все периоды, когда происходили инциденты? Для меня это достаточно хорошо. Это доказательство того, что они ничего не замышляют. — Но не всё, что они замышляют, приведёт к добру, — раздался приглушённый голос, слишком хорошо слышимый из глубины небольшой группы ожидающих детективов. На мгновение показалось, что Кукушкин не обратит на него внимания, но затем он резко крутанулся на пятках и устремил свой взгляд на говорившего. Детективы, стоявшие по обе стороны от него, инстинктивно отступили в сторону. — Лаконичное, хотя и упрощенное изложение ситуации, — ледяным тоном произнёс Кукушкин с абсолютной чёткостью дикции. — Раз уж детектив Кортни так охотно дает нам послушать свой экспертный анализ хода расследования, то несомненно она сможет высказать и аргументированные предположения о личностях подозреваемых и их намерениях.xxxxxx
— Разве мы не сотрудничаем в этом вопросе с городским полицейским агентством? — запоздало сообразил спросить Бретан. — Если бы сотрудничали, — ответил Психо, — мы бы не дошли до такого отчаяния, чтобы использовать тебя. — Но я слышал, что они очень эффективны? — И, безусловно, крайне безжалостны, — в голосе Психо прозвучала лёгкая насмешка. — Эффективны они до определённого момента. — Но недостаточно, чтобы быть полезными? — Именно когда они возглавляют список подозреваемых — нет.xxxxxx
В зале управления стало садистски тихо — только писк компьютерных систем придавал закруглённому помещению человеческий облик. Фауна Кортни огляделась по сторонам, пытаясь понять, не окажется ли кто-нибудь настолько глуп, чтобы камикадзе прийти ей на помощь, но даже дежурный офицер сделал метафорический шаг назад, так что пытать его было явно бесполезной тратой времени и контрацептивов. — Мы ждём, — добавил Кукушкин со смертельным терпением. — Если Вы хотите получить доступ к своим файлам, то можете. Это не тест на естественную память. Но и это не помогло — Фауна даже не удосужилась открыть файл. Она просто сомневалась в том, почему следствие зациклилось на явно ложной версии, якобы все девять погибших в церкви были убиты нападавшими, в то время как один из них, очевидно, был убит до нападения. Первым побуждением было поднять этот вопрос, но он был грубо пресечён накануне на конференции по делу — настолько грубо, что Фауна решила, что это слишком неприличная мысль для неё, чтобы даже осмелиться её озвучить. Впрочем, как и выразить любую другую точку зрения, хоть немного противоречащую самодовольным «просвещённым» идеологиям «Великого пробуждения», но она должна была придумать ответ для Кукушкина, иначе оказалась бы в большой беде. В отсутствие правдоподобных теорий безумные идеи всегда стоило попробовать. — Вы находите свой же анализ забавным? — Кукушкин угрожающе шагнул к ней, отчего паника значительно возросла. — Почему бы не поделиться шуткой? — Компьютер должен быть ключом к разгадке, — она намеренно закрыла глаза Кукушкину, надеясь, что он достаточно мужественен, чтобы увлечься увиденным, и размышляя о том, может ли пытка стать действенным последним вариантом спасения её карьеры. — Единственная причина, по которой мы вообще подозреваем Смива и Крэббетта, заключается в том, что мы получили анонимную информацию об этом; она попала прямо в нашу сеть, не оставив никаких записей о точке входа, что, по словам подрядчиков, невозможно. — Наши подрядчики отрицали, что их программа может быть виновата в сбое всей сети уличных камер, и продолжали отрицать это вплоть до того момента, когда с гордостью объявили, что всё исправили. — Но это всё равно не объясняет, кто вообще ввёл наводку. Если в Галактике и есть кто-то, кто мог бы сделать это незамеченным, то кто же это? — Продолжайте, — настороженно, но не враждебно прозвучало в ответ. — Империя — конкретно, военная разведка. Нервное хихиканье разлетелось по комнате, словно внезапно освободившись после окончания массовой задержки дыхания. — А зачем УВР’у участвовать? — Кукушкин не усмехался. — И Смив, и Крэббетт сошли с кораблей Космического флота, — торопливо продолжала она, понимая, что пути назад нет, и её с таким же успехом могут расстрелять за мятеж как диссидента. — Крэббетт числится бывшим армейским десантником в отставке, Смив — гражданским подрядчиком в сфере развлечений, что особенно странно теперь, когда он вдруг стал называть себя Трупером. Они здесь уже три месяца, ничего не делали, чтобы заработать деньги, но никогда не испытывали недостатка в них. Если это они напали на церковь, то они — боевые эксперты, а кто обладает таким боевым опытом, такими компьютерными знаниями и сходит с кораблей космического флота? В комнате снова воцарилась мёртвая тишина, пока компьютер не подал сигнал тревоги, заставивший всех вскочить. Всех, кроме Кукушкина.xxxxxx
— Сходите в танцевальный зал, — тупо повторил Бретан. — Не просто в танцевальный зал, — укорил Психо. — Это целая сеть танцполов и баров под одним куполом, и она не похож ни на один танцевальный зал в Секторе — только по размерам. Там ты подберёшь себе мальчика. Или голубку. — Пусть он тебя подберёт, — вклинилась Кэтти, — если быть точным. — И пусть отвезёт тебя домой «на чашку чая». Держу пари, что такого лёгкого задания ты больше никогда не получишь за всю свою карьеру. А до тех пор ты будешь играть в туриста и можешь начать с того, что, когда выйдешь отсюда, найдёшь где-нибудь магазин, чтобы купить себе приличную пару босоножек. — Когда выйдешь из здания, поверни направо, — твёрдо сказала Кэтти, словно пытаясь удержать командира своего подразделения. — Медленно иди по Даунинг-стрит, — делай вид, что тебе интересны все витрины, — прямо до церкви, где остановись, чтобы дать пожертвование одному из звонарей, затем поверни направо и иди по Хоуп-стрит до самых отелей Голубой зоны. Заселившись в гостиницу, отдохни до вечернего душа. Когда с ним закончишь, направляйся прямо в спит танцевальных площадок и найди площадку для вальса. — И наслаждайся новым опытом привлечения женского внимания. — Убедись, что это площадка именно для вальса, — повторила Кэтти, — и не показывай удивления, когда увидишь нас рядом. Мы никогда не будем слишком далеко, и ты даже можешь встретить четвертого члена нашего подразделения — Уиспи. — Возможно, он будет весь в крови, — добавил Психо с полной серьёзностью. — Ты узнаешь о встрече с Уиспи, когда он назовёт себя, — раздражённо огрызнулась Кэтти. — Прозвище — это пароль. — Спорим, будет кровь, — поддразнил Психо в ответ. — Уиспи — специалист подразделения. Ты знаешь, что это значит в политической разведке? — Если нет, — язвительно усмехнулась Кэтти, — то скоро узнаешь, хочешь ты этого или нет. — Это означает «убийца». Тайные политические убийства — одна из наших постоянных обязанностей, поэтому мы стараемся, чтобы в каждом подразделении был один «специалист». «Тот, кто убивает». Однако, наш Уиспи — особенный даже среди специалистов: социопат, одержимый жаждой крови, живущий только ради убийства. Всё, что нам нужно сделать, — это обеспечить его постоянным количеством целей, и мы сможем избавиться от любого, кого захотим, не пачкая рук и не мучаясь совестью. Это называется «разделение труда», так что, если ты встретишь кого-то, забрызганного кровью и окружённого ковром из трупов, то, скорее всего, поймёшь, что это Уиспи, и он «просто разминается».xxxxxx
Большой компьютерный экран работал по первому требованию. Весь зал управления в полном единодушии уставился на его изображение. С математическим изяществом на экране появилось цифровое изображение нового подозреваемого, за которым впервые наблюдали на приёме у десантников. Затем сработала программа распознавания лиц, погасив и заменив изображение на заднем экране на знакомое изображение иммиграционной будки в космопорту. Идентификация была подтверждена их собственными глазами, которые немедленно перешли к восприятию данных, как только они появились в нижней части экрана. Фауна Кортни до этого момента размышляла в ускоренном режиме и продолжала следовать цепочке своих рассуждений — всё более вдохновенно и уверенно. Обычное благоразумие подсказывало, что ей следует воспользоваться шансом ускользнуть от внимания Кукушкина, но Фауна любила быть замеченной, особенно влиятельными людьми, и никогда не могла устоять перед дерзостью — даже той, которую сама себе навязывала. — Служащий Имперского десанта, сэр, — громко сказала она. — Служащий… Они должны быть спецназовцами, или, по крайней мере, из УВР. Кем же ещё они могут быть? Кукушкин обернулся, чтобы посмотреть на неё. Фауна заглянула ему прямо в глаза. «Бросьте мне вызов, — не стала она говорить вслух, — докажите, что я не права, спорить не стану». — Ваш тезис, — с клинической точностью принял её пари Кукушкин, — состоит в том, что имперцы сообщили нам о своей собственной секретной операции? «Упс», — подумала Фауна, когда Кукушкин повернулся, чтобы обратиться к дежурному офицеру. — Что, — спросил он, — делает уличный офицер первого класса, маскирующийся под детектива, да ещё и в этой комнате?xxxxxx
При других обстоятельствах Бретана могло бы и затошнить, и возбудить сексуально провокационные витрины Даунинг-стрит, на которые ему было приказано делать вид, что он смотрит. Но у Соберта и без них было более, чем достаточно поводов для моральных и интеллектуальных потрясений. Как будто то, что ему сказали снять гомосексуалиста и пойти с ним танцевать, было недостаточно плохо, — ему предстояло работать с киллером. Он думал, что вызвался выслеживать и уничтожать убийц, а не работать с одним из них. Только звон колоколов заставил его вспомнить об окружающей обстановке и ещё об одной неожиданной ситуации. Что может быть хуже в месте с репутацией Даунинг-Сити, чем группа церковников в белых одеяниях, звонящих в колокола вокруг фонтана на площади перед роскошным современным зданием церкви. Достаточно пышная, чтобы полностью опровергнуть предыдущее предположение Бретана о том, что любая секта реформаторов морали или религии не имеет шансов на процветание в городе, где царит соблазнительная коммерция. Предложение Психо сделать пожертвование, чтобы сохранить своё туристическое прикрытие, было одним из способов достижения этого самого процветания, а подаяние церкви было естественным для человека христианской веры Бретана, независимо от заказов. По мере приближения парень понял, что под белыми одеяниями все они — женщины, причём все молодые и красивые, что, несомненно, принесёт им большую финансовую прибыль, чем любая проповедь. Соберт догадался, что в этой местности у них больше шансов продать арктические наборы для выживания, чем духовное спасение. Одна девушка отошла от остальных и вышла навстречу ему, мягким голосом умоляя его пожертвовать на нужды Святой Церкви Истинного Пророка. Бретану было незнакомо это название, но звучало оно хорошо, да и сама девушка не придавала этому значения. Послушница представляла собой мягко говорящее и застенчивое создание с немного испуганным взглядом. Она протянула ему лист настоящей бумаги с двумя очаровательными ритуальными поцелуями руки — новый подход для Бретана, хотя и ограниченного опытом, но показавшийся ему весьма очаровательным. Взглянув на газету, он увидел, что это не просто призыв к сбору денег, а перечень того, что церковь делает для окружающих, — очевидно, предлагая выход из секс-бизнеса, азартных игр или наркотиков, — но Соберту не нужно было это читать, потому что девушка была достаточным мотивом для пожертвования — с этим умоляющим взглядом мягких глаз, нежным лицом, маленькой фигуркой, нервно подрагивающими руками. Какой мужчина мог отказаться от помощи? Это было бы похоже на то, как если бы отец отказал своей маленькой дочери во всём, что она попросит, когда та сидит у него на коленях и прижимается к нему. Это невозможно для бессердечного человека, да и девушка не могла быть намного старше ребёнка. По скромному мнению Бретана, ей было около десяти лет. Его собственное церковное воспитание побудило взять её и поцеловать, а затем предложить свой наручный компьютер. На губах послушницы заиграла улыбка, а изо рта вырвался неслышный шепот, когда она в свою очередь предложила свой прибор для сбора богатств. Она не сводила глаз с его лица, пока он погружал свой компьютер в её устройство и отдавал приказ о списании своего обычного пожертвования. Затем импульсивно удвоил, после чего снова увеличил его в четыре раза, и был немедленно вознагражден в полной мере её широко раскрытой улыбкой. И снова он почти ощутил прилив самолюбия. — Вы так щедры, сэр, — прошептала она. — Может быть, посещение Церкви Истинного Пророка поможет или утешит вас во время пребывания в нашем городе? Она здесь для того, чтобы служить вам, сэр. Я здесь, чтобы служить вам. Это было весьма заманчивым предложением. Он окинул взглядом красивый фасад церкви, выглядевшей вполне достойной посещения. Но как она узнала, что он приезжий? Неужели он выглядел слишком глупо, чтобы быть кем-то другим? — Вы можете войти и осмотреть нашу церковь, сэр, — добавила она. — Если вам это будет интересно. А может быть, она просто заметила, что ноги у него не голые — ему ещё предстояло купить шорты. — Мне крайне дорого моё время, — честно ответил он. — Позже, если смогу. Как вас зовут? — Дена, сэр, — её взгляд был прикован к его лицу, а одна маленькая рука по-детски играла с алым воротничком. — Дена Ситх. — Если у меня получится, я вас разыщу. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторваться от немигающего взгляда её широко раскрытых глаз.xxxxxx
Они поцеловались в последний раз, после чего Сцилла Даэр скатилась с дивана и, плавно вскочив на ноги, начала натягивать на себя одежду. — Пора идти, — простонала она. — Близится время представления. Одна из её туфель приземлилась рядом с ней, брошенная и непонятно откуда взявшаяся у Руди Кингстона, после чего он переместился к своей собственной одежде на угловой стул, а Сцилла стала тщательно разминать мышцы ног, рук, плеч, шеи и живота. Затем она надела тщательно подобранное платье с множеством воланов, в котором было достаточно материала, чтобы закрыть её с головы до ног дважды, а не только от плеч до колен. Сделав это, Сцилла ещё раз выгнула шею, а затем плавно, как профессиональный спортсмен, готовящийся к бою, приступила к отработанным упражнениям на расслабление и повышение тонуса. Тем временем Руди надел мешковатую футболку и шорты и вывел из укрытия несколько электронных компонентов, чтобы Сцилла могла их осмотреть. Оба прекрасно знали, что им предстоит делать, поэтому слова были излишни, но они все же прозвучали — и неизбежно от Руди. — Ты действительно думаешь, что это может сработать? — спросил он, занятый проверкой и соединением небольшого ручного проектора. — Планы Уиспи работают, — заметила Сцилла, крутя руками в фитнес-последовательности, которую Руди однажды насмешливо сравнил с хореографией танца роботов. — Проникновение — настоящая специализация Уиспи, а не убийство, но я согласна, что ты правильно сделал, что рассказал ему о своем поступке. — Они не всегда срабатывают — вспомни другого сержанта по имени Венари, которому оторвало голову при попытке выполнить последний план нашего друга. — Я не забыла Карла. Может, это и был план Уиспи, но я его одобрила, — она вложила в свой голос больше эмоций, чем намеревалась, и вернула его внимание себе. — Возможно, будет лучше, если ты забудешь об этом, — мягко предложил он. — Такое случается в бою, и это не твоя вина. Она заставила себя не отрываясь смотреть на него, отвечая, что знает об этом. — Конечно, Соберт — землянин, — решительно переменил тему Руди. — Вся Империя знает, что уроженцы Земли настолько глупы, что им можно прострелить мозги и не заметить пропажи, пока они не попытаются сесть. — Мой отец родился на Земле. — Это доказывает мою точку зрения, но ты — не он. — Нет, — она прекратила свои упражнения и, повернувшись, серьёзно посмотрела на своего собеседника, прежде чем продолжить. — Разве я послала Соберта на смерть? Разве он не готов к этому? Даже десять лет назад его никогда бы не признали достаточно жёстким, чтобы принять в спецназ. Я бы никогда не захотела рисковать таким, как он, в своём подразделении. Руди закрыл глаза, сочувствуя одному из редких моментов её неуверенности в себе. — Мальчишка — идиот, — категорично заявил он. — Идиот, родившийся на Земле и прошедший подготовку в «Коммандос», автоматически считающий, что командир ППУ должен быть мужчиной. У него не было причин считать меня троечником Смивом. Он сам так решил, если ты его не разубедила. — Чем меньше у него фактов, — мрачно заметил Сцилла, — тем меньше шанс, что он может предать. — И тем меньше он может защитить себя, но если он сделает то, что ему говорят, и не попытается быть героем? — Тогда, — закончила Сцилла, — всё будет зависеть от Уиспи. Они сделали паузу — им обоим стоило подумать над этим. — Справедливо, — согласился Руди, — но моральные фанатики так непредсказуемы. Даже холодная логика Уиспи имеет свои пределы, когда речь идет о таких людях. — Моли Бога, чтобы ты оказался прав. — Если повезёт, — он слегка пожал плечами, — Перси окажется настолько глупым, что у него не хватит ума попытаться сделать что-то, из-за чего его могут убить. Посмотрим правде в глаза: мы врали ему, как пара журналистов, а он проглотил каждое слово! — Бедный мальчик, — едва ли прослезившись, она мягко улыбнулась уголками губ.