***
Дамблдор пал. Был убит. Предан. Смерть Сириуса, Дамблдора, предательство Снейпа пошатнули и без того неустойчивое мироздание. Гермиона держалась за свой мир, полный тепла и солнца в глазах Фреда. Это помогало ей помнить, что она борется не только за других, но и за своё личное счастье, за своё право жить свободно. За своё право жить. Фред отдалялся, она не противилась. Так будет лучше.***
Грозный Глаз мёртв. Смерть снова коснулась их. Она раскинула полы своей чёрной мантии и, казалось, крепко обосновалась в их жизнях, вальяжно заняв самое дальнее кресло. Приговаривая считалочку, выбирая, кого заберёт следующим. Солнечный свет в душе Гермионы всё ещё яро боролся за этот мир. Она вырвет свой шанс на счастливую жизнь даже голыми руками, даже если придётся грызть глотки сквозь пелену слёз на глазах. Фред сделает то же самое, но есть ли ещё место для неё в его мире? Они не говорили нормально уже две недели, она знала, почему, но сегодня это было необходимо. Фред стоял на крыльце с запущенными в карманы руками, спиной к ней. Его напряжённые плечи медленно поднимались, вся поза говорила о том, что он глубоко погружён в мысли. — Ты ведь понимаешь, что я уйду с ним? Он ждал её. — Понимаю. Не оборачивается. Молчит. Это молчание скребёт под грудной клеткой, как мышь, которая пытается выбраться из ловушки. — Фред не молчи. Меня гнетёт твоё молчание. Я знаю, ты переживаешь… — Переживаю?! — он сорвался на крик — Я откровенно боюсь, Гермиона! Ты можешь не вернуться! Он встал напротив неё, освободив руки. — Ты, Рон, Даже Гарри, вы — мои родные люди. Я боюсь за каждого… Голос стал тише, и он сделал пару шагов к ней, протягивая одну руку. — … но если что-то случится с тобой… это всё равно, что солнце погаснет… и мир накроет тьма… Её лицо в его ладонях. — Мой мир — это ты, Гермиона. Я люблю тебя. И пуская эти слова по венам, она поняла, что всё ещё нужна ему. Она прижалась к нему всем телом, желая насладиться стуком его сердца. Это было необходимо как глоток воздуха. Всё это время. Он, его голос, его руки, его свет. Он — её сила, без него она ничто. Она бы отдала всё — лишь бы избежать этой войны, этой разлуки, лишь бы остаться с ним. Но суровая реальность топтала их жизни, безжалостно улыбаясь, и от неё не отмахнуться. Гермиона хотела смыть эти недели разлуки. Сегодня она хотела стать ему ещё ближе, показать, как сильно его любит, как сильно он ей нужен. Она взяла его за руку и повела в старый гараж мистера Уизли. Гермиона была полна решимости. Она всегда думала, что будет сомневаться, когда придёт время, будет испытывать неловкость, но не сейчас — всё внутри говорило о том, что это правильно. Она повернулась к нему лицом, лунный свет проскальзывал между щелями и падал на его лицо. Он необыкновенно красив. Она осторожно расстегнула первую пуговицу его рубашки. — Я не хочу, чтобы это было так… будто мы прощаемся. Он задержал её руку, глядя на неё своими грустными глазами цвета кофе. — Всё в порядке, это не прощание, это обещание друг другу, что мы выживем и будем вместе. Фред дёрнул её на себя, заключая в объятия. Поцелуй получился жадным, голодным и не похожим на все их поцелуи, что были до. Он прикусывал нижнюю губу, посасывал верхнюю, толкался языком глубже, словно стараясь отогнать от себя осознание того, что скоро они расстанутся. Фред одним лёгким движением наложил заглушающие чары, подхватил её на руки, заставив тихо взвизгнуть от неожиданности, и понёс к старому дивану, что стоял в углу. Ещё одно заклинание, и на диване появилось серое покрывало. Усадив Гермиону, он заглянул ей в глаза, стараясь вложить в свой взгляд всю любовь, на которую был способен. — Прежде чем мы начнём, я должен знать, у тебя кто-то был? Мне нужно знать, как действовать. Его голос стал ниже, глаза смотрели в самую душу, в них Гермиона видела всё то же самое, что чувствовала сама. — Нет… никого. — Хорошо. Шёпотом. В самое сердце. Он опустился перед ней на колени, попутно снимая рубашку. Решимость Гермионы исчезла, когда он коснулся её ноги и провёл рукой по внутренней стороне бедра. Её сердце забилось в истерике. Освободил её ноги от ботинок и носков, медленными и аккуратными движениями стянул джинсы. Она осталась в рубашке и нижнем белье, а на голове красовался пучок. Фред смотрел на неё, как на самое прекрасное создание на этой планете. Глаза сверкали в полумраке, отражая лунный свет, отражая то, что сейчас творилось в душе каждого из них. Настоящий шторм эмоций, что пропитывал все клеточки тела, каждая из которых жаждала слиться воедино с клетками человека напротив. Фред протянул руку и освободил буйные волосы Гермионы — локоны тяжело упали на плечи. Она волновалась, боялась сделать что-то не так, но не могла сказать об этом, повторяя себе, как мантру, то, что ей надо меньше думать. Быстро расстегнув рубашку, она только сейчас поняла, что он уже давно снял свою. Томный взгляд парня упал на её грудь, он облизнул губы и, приблизившись к ней, поцеловал. В этот раз его руки медленно и осторожно изучали её изгибы, знакомясь с обнажённым телом. Каждое прикосновение его рук ускоряло и без того бешено бьющееся сердце, она хотела, чтобы он чувствовал то же самое. Фред перенёс поцелуи на шею, продолжая ласкать её спину. Она наклонила голову в сторону, чтобы открыть больше места для поцелуев. Ей нравилось, как он это делал — плавно и неспешно, слегка прикусывая и тут же зализывая место укуса. Она почувствовала, как внизу собирается тянущая приятная боль. Горло пересохло, она сглотнула и добралась до его лица — поцеловала скулу, губы, снова скулу, шею. Когда она втянула мочку уха, то услышала негромкий стон, от которого невольно поджала пальцы ног. Она была готова слушать его вечно. Уложив её на диван и отбросив рубашку в сторону, он устроился сверху. Нежные поцелуи сыпались, как звёзды в небе, стремительно спускающиеся вниз. Когда он коснулся губами соска, она резко вдохнула и задержала дыхание, сведя ноги вместе, её тело начало извиваться от желания. Зажмурив глаза, Гермиона представляла его лицо, губы, целующие её грудь, язык, что выводил узоры и творил что-то невообразимое. Её белье давно стало мокрым, странно, но ей абсолютно не было стыдно из-за этого. Она не испытывала смущения, а только удовольствие и нестерпимое желание. Всё, что происходило сейчас между ними, было до безумия правильным. Ей нравилось их дыхание — рваное и резкое. Их стоны — неожиданные и хриплые. Их тела — постепенно переплетающиеся и творящие нечто магическое, интимное, что будет принадлежать только им. Фред прокладывал дорожку поцелуев по напряжённому животу, пока Гермиона пыталась совладать с дыханием, а потом поняла, что он спускался вниз. Краска коснулась щёк, сможет ли она чувствовать себя комфортно? Может, лучше повременить с этим? — Фред… — она не узнала собственного голоса… — Не уверена, что готова на… — Понял. Ему не надо было ничего объяснять. Идеальный мужчина. Он поцеловал внутреннюю часть бедра, она дрогнула. Опаляя своим горячим дыханием, он поднялся к губам, ведя руками по бокам её тела, нагоняя мурашки. Он снова прильнул к её губам, но уже требовательнее, поглаживая правой рукой бедро. Гермиона обхватила руками его талию и провела одной рукой по спине. Сильная, упругая. Желание, что уже вовсю буйствовало внутри неё, сводило с ума. Ей хотелось чувствовать его всего, хотелось раствориться в нём. Она сжала его плечи и яростно толкнулась языком, прикусила нижнюю губу, как делал он, и втянула в себя верхнюю. Фред ответил, сжав её грудь рукой и пропустив сосок между пальцами, отчего она выронила стон. Он повторил это снова, наслаждаясь звуками, которые она издавала. Рука спустилась ниже. Она не поняла, когда он стянул с неё трусики, но это уже неважно. Зарывшись пальцами в волосы Фреда, она вновь нашла мочку его уха и пососала её. Стон. Он наложил Очищающее и коснулся половых губ. Вдох. Фред выводил круги, заставляя её слегка двигать тазом в такт. Дыхание перехватило, она была сосредоточена на том, что делала его рука. Проведя костяшками вверх и вниз, он коснулся кончиками пальцев чувствительной точки, и Гермиона шумно выдохнула. Мгновение, и он проник пальцами вглубь лона, растягивая его. Она выгнулась и простонала что-то неразборчивое, а Фред набирал обороты, двигая рукой всё быстрее. Вынуждая её рвано дышать, сильнее сжимать его плечи и двигаться ему навстречу. Он целовал её шею, пока она жадно ловила воздух, понимая, что у неё снова пересохло в горле. Затем он убрал руку и подтянул её ближе к себе. Гермиона почувствовала его, закусив губу приготовилась, зная, что первый опыт будет болезненным. Фред одним толчком вошел в неё, и она почувствовала острую боль, сопровождая её вскриком. Он остановился, давая ей привыкнуть. — Ты слишком напряжена. Расслабься. Посмотри на меня. Раскрыв глаза, в уголках которых собиралась влага, она встретилась с его возбуждённым взглядом. Он смотрел прямо на неё, заставляя таять. — Такая красивая… самые прекрасные глаза, самые красивые веснушки, самая чудесная улыбка … моя прекрасная Гермиона… Он шептал ей нежности, а она улыбалась, упиваясь его голосом. Напряжение сходило на нет, освобождая тело из своего плена, стало чуть легче. Он осторожно толкнулся, затем ещё и ещё, она закинула ногу на его поясницу, уже привыкнув к ощущениям. Её тело отвечало на каждый толчок, подстраиваясь под такт, что он задавал. Он начал двигаться быстрее, выбивая из неё новые стоны. Шумно дыша, она прижималась к нему теснее и снова стонала. Время остановилось, всё вокруг было неважно, только они и этот момент слияния в одно целое. Их стоны, шлепки мокрых тел — самая лучшая музыка, что она когда-либо слышала. Напряжение внизу живота набрало самую высшую точку, и когда она думала, что вот-вот рассыплется, Фред опустил руку вниз, надавил на чувствительный бугорок и толкнулся сильнее и резче, вдавливая в диван и меняя угол проникновения, что заставило её разлететься на мелкие осколки. Гермиона не подавляла своего крика — округлив губы, она выпускала всё возбуждение, всю свою любовь на волю, с силой вгоняя ногти в его плечи. Там наверняка останутся следы, но она залечит их своими поцелуями. Её тело уже пронзила судорога, а Фред продолжал двигаться. Приходя в чувство, она принимала его, шептала его имя и ни капли не стеснялась. — Фред… Фред… Она двигалась ему навстречу, выгибаясь в спине и давя руками на его поясницу. Может быть, потом она сгорит со стыда, но это всё потом. Лицо Фреда казалось сосредоточенным, а взгляд был устремлён на обнажённую грудь стонавшей под ним Гермионы. Она сводила с ума своим телом, своими стонами и его именем, слетавшим с её губ. Он ускорил темп и кончил, издав гортанный стон. Тяжело дыша, он опустил голову и упёрся в её лоб своим. Она смотрела в его глаза так, будто там был рай. Хотя так оно и было, они стали раем друг для друга. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя. Вместе. Сквозь улыбки. Они потянулись друг к другу за поцелуем. Разве может быть что-то прекраснее? Сегодня они утонули в какофонии сладких звуков, утонули в своей любви, дали друг другу обещание быть вместе. И они обязаны его выполнить.***
Гермиона, Гарри и Рон ушли через день, она не попрощалась. Оставила только письмо. Позже она найдёт записку от него и несколько изобретений в своей сумке: «Я знаю что ты не попрощаешься. Что всё случится внезапно, поэтому просто залез в твою сумку, видел, как ты её собирала. Здесь всё, что может быть более менее полезным вам, все последние изобретения, которые мы с Джорджем спроектировали. Будь осторожна и вытащи этих болванов, Гермиона, без тебя они точно не протянут. Я люблю тебя». В следующий раз они встретились в Хогвартсе. Она помнит, как увидела его в Большом зале после того, как Ордену сообщили по радио об их прибытии в Хогвартс. Фред состриг волосы, возмужал и был полон решимости. Его полный любви и гордости взгляд был устремлён на неё. Он излучал тепло, солнечный свет изливался золотистым свечением из его глаз, окутывая её, словно пуховое одеяло в самый сильный мороз, и она снова почувствовала себя дома. А затем стена поглотила этот свет.