with love, chris. ♡

      Пока многие омеги переживают первую беременность как один из четырех всадников апокалипсиса, приравнивая её к войне гормонов внутри организма, Чану те ощущения, что он испытывает по мере того, как округляется его живот, очень даже нравятся. Он был старшим ребенком из троих, единственный омега, первый сын и внук, а потому обожаемый всеми родственниками: каждый по приходу в дом Бан первым делом бежал к нему, намереваясь затискать малыша. Родители старались растить его избалованным в меру, Крис прекрасно знал, когда можно немного поплакать, чтобы получить желаемую игрушку, а когда лучше и вовсе не заглядываться в сторону детской зоны магазина.        Однако, на середине первого триместра он начал ходить на поводу своих капризов: Феликс был прочно уверен, что повесится намного раньше от выходок своего мужа, чем ребёнок успеет родиться. А хотелось бы посмотреть на него, почувствовать тяжесть детского тельца и окунуться в жаркий спор с родителями, на кого же он похож. Как терпеливый мужчина, до этого годами добивающийся расположения омеги, он безропотно выполняет каждую хотелку, благо позволяют финансы. Не нравится та коляска, что подарили родители? Мы купим новую. Хочешь тот милый белоснежный вязаный свитер с уточкой, что увидел на сайте с одеждой для беременных? Он окажется у тебя в руках в течение пары минут. Фрукты в остром стекле? Не представляю, как это сделать, но я постараюсь что-нибудь придумать.       Когда беременность становится очевидной и каждый третий считает своим долгом тыкнуть Бану, как чудесно он выглядит с этим очаровательным пузиком, Чан, наконец, познаёт все её прелести: он постоянно течёт. Не важно: пот, слёзы, интимная смазка – жидкостей слишком много, ровно столько же, сколько и возбуждения. Первое время он позволяет себе небольшие шалости, то слёзно умоляя Ёнбока на близость, то самостоятельно и властно седлая его, когда вздумается, перед этим вызвав поток мурашек и твёрдую эрекцию. Но по мере того, увеличивается срок, омега начинает прятаться.       Чан всегда имел хороший аппетит и довольно быстрый метаболизм, благодаря которому оставался стройным и весьма утонченным омегой. Он любит вкусно поесть вне зависимости от того, сколько съел до этого, и зачастую сочетает то, что никогда не должно вместе сосуществовать. Но ближе к восемнадцатой неделе отметка на весах становится из-за этого просто критической: Кристофером овладевает настоящий ужас, когда он видит, как сильно поправился на ёнбоковой стряпне. Совсем не грех набрать пару килограмм, когда твой муж – элитный шеф-повар, грех набрать их и весить под восемьдесят вместе с немаленьким животом: наличие в родословной дядь-близнецов подсказывало ему и без УЗИ, что будет двойня.       Вместе с весом увеличивались и алые растяжки, над которыми шутил Сынмин, а Чан чувствовал, как теряет последние крупицы хоть какой-то уверенности в себе. Один из главных страхов мужчины – потерять ту привлекательность, которую он собственноручно приобрел, часами занимаясь тренировками для альф, чтобы создать себе хоть что-то, похожее на желаемый пресс, проглядывающий на защищающей матку и прочие органы ткани. Чёрт бы проклял его телосложение, нетипичное для омеги, но и не похожее на альфье.       — Золотце, – обращается к нему Ли по своему приходу, любовно целуя в макушку. – И тебе привет, хулиган.       Джерт, пёс, которого они взяли из приюта по одному из капризов старшего, провожает второго хозяина взглядом, не отрываясь от бедер, на которых удобно устроился.       — Ты грустишь, – скорее утверждает, чем спрашивает Ёнбок, присаживаясь рядом, тем самым отодвигая Берри немного в сторону. – Что-то случилось? Папа сказал, что ты плакал сегодня.       Крис скрещивает руки на груди, которая припухла в ожидании появления грудного молока, натягивая кофту, чтобы та обнажала ставшие мягкими бока. Он старается изменить позу, вынуждая питомца убрать морду, чтобы альфа не видел образовавшихся складок. Он перестал носить облегающее ещё месяц назад, когда понял, что это определенно не то, во что нужно одеваться с его нынешней фигурой. Бесформенной, безобразной и дряхлой. Стройный и подтянутый альфа явно ему не пара.       — Ликси… – воет он, не в силах сдержать поток слёз. Глазки Джерта обеспокоенно сияют, он укладывает голову на пузо и поскуливает, а альфа подрывается к мужу, шепчет что-то невразумительное, чтобы успокоить. – А ты будешь любить меня, если я не похудею после родов?       — Боже, золотце, – принимается ворковать Феликс, сцеловывая катящиеся из уголков серебристых глаз влажные соленые дорожки, на медовой коже сверкающие. – Ты из-за этого расстроился? Я не могу перестать любить тебя только потому, что ты не в былой форме. Я полюбил тебя, а только потом твое тело, потому что благодаря нему я могу обнимать тебя, целовать, ласкать и видеть, как ты сияешь, вынашивая наших детей.       — Ты тоже думаешь, что их двое? – большим пальцем Ли стирает особенно крупную слезу, пока супруг улыбается ему.       — Что-то подсказывает мне, что да, – с этими словами он опускается к животу, губами отпечатывает след бальзама на одежде. – Хочу, чтобы они были такими же красивыми, элегантными и очаровательными, как и их папа.       Джерт согласно гавкает, выпуская упругий мячик из зубов, за которым тут же летит Берри – собаки привычно делят между собой игрушки и иногда переговариваются тихим лаем, стараются не мешать людям на диване, заинтересовавшись обществом друг друга.       — Ликси.       — М?       — А ты будешь любить меня, если я стану червяком?       — Конечно, золотце, – устало выдыхает Ёнбок.       Оставшиеся месяцы будут определённо тяжёлыми.