Сказки Холландского леса

«Мой милый импортный рыцарь…» — сказать что сердце Казимира затрепетало после прочтения этих строк значит промолчать. Так и представилось её наглое лицо и лисий оскал аккуратных клычков. У неё был чудный почерк, больше подходящий отличнице гимназии, нежели дерзкой преступнице с матерным репертуаром. Буквы не наваливались друг на друга словно пьяные города-побратимы, как у Бржиржинского в отсчётах, нет, они шли ровными колоннами, хотя тоже нет! Они росли словно деревья в лесу — в полной гармонии. Росли, но содержание от этого не менялось. «Короче, те армейские кальсоны что ты мне отдал тогда, я пустила на тряпки, т. к. в замке грязно и вообще не мой размерчик, туда три меня поместится, вот. С остальной одеждой всё в порядке, но, я думаю, негоже скрывающейся от картавого верлинского правительства ведьме гулять по замку без исподнего. А ещё те консервы которые ты дал невкусные, тушёнка застарелая, а я люблю свежак! И открывашку я сломала, когда ковырялась в зубах, так что пришлось вскрывать банки камнем. Блины я не ем. В общем прошу еды, одежды и какую-нибудь книжку про животноводство или живодёрство». Вот и как это было понимать? Образ мышления ведьмы был загадкой для лейтенанта. Он бы с радостью плюнул на всё это и занялся карьерой, но по непонятным причинам внутри всё горело и хотелось думать только об обеспечении ведьмы. Бржиржинский удивлялся такой совестливости и, поглаживая рядового Ингвара между ушами, тихонько составлял список новых покупок и то как эти траты отразятся на его жалованье. «Всю премию спущу на поганку!» — эта злая мысль отчего-то приобретала очаровательные нежные черты. Конечно он купит ей книгу по живодёрству, мужчина он или где? — Герр лейтенант! Прошу подпишите увольнительную! — в очередной раз за утро взмолилась Трис, выглядывая из-за горы документов, которые велел разобрать полковник. Его после приезда комиссии хватила страшная паранойя и он приказал разобраться со всеми висевшими на имперском военкомате уклонистами. Им вдвоём предстояла малая часть этой работы — просто составить список из имён, остальным бы уже занялся убойный отдел. Вот только эта малая часть заняла весь кабинет и разбираться в ней предстояла до самого следующего утра и тут, увы, рядовой Ингвар не мог помочь. — Простите, Левич, но долг не позволяет, — вздохнул Казимир. Он бы с радостью, сам только позавчера получил халявный отпуск с котиком на плече, но сейчас ему нужна была помощь, иначе бы он сошёл с ума окончательно среди этих зиккуратов из бумаг и греющего внутренний карман кителя письма ведьмы. Слишком много противоречивых чувств собрались в нём и мешали работать. — У тайной полиции сегодня юбилей убойного отдела, танцы будут, всех пригласили, — пробормотала Трис виноватым голосом человека, которому ничего не мешает быть хорошим танцором, даже сапёрная лопатка и учебная граната. — И Эндрю Гитис, — вздохнул Бржиржинский, который всю карьеру умудрялся подслушивать то что не надо. Так он однажды подслушал разговор родителей, которые спорили, куда лучше эмигрировать — в Рутению, или в Верлину. Выбор был сделан давно, а осадочек в виде постоянного попадания в неловкую ситуацию остался. Казимир утром невольно подслушал как Трис умоляла вдрызг пьяного Мудриса, который собственно и послал её с увольнительным к нему. Как это было не печально, но Левич свою позицию насчёт служебных романов держала крепко и более того имела серьёзные намерения к мужчине из другой карательной картавой гос-структуры. Бржиржинский переваривал это недолго. Быстро смирился. Письмо ведьмы жгло куда сильнее и противоречивей. — Да, младший лейтенант Эндрю Гитис! — покорно подтвердила Левич и тихонько добавила: — Он такой хороший, он вчера полковника успокаивал после проверки… Казимир, вздохнув, промолчал. Он мог подписать увольнительную, но это значило превратиться в Золушку, которая не попадёт на бал, а попасть надо было. «Иначе ведьма превратится в нимфу и будет бегать нагишом по лесу, распугивая лосей и грибников с уклонистами…» — подумал Бржиржинский, вспоминая во что за лето превратился полковничий мундир. Да и характер Эйб подсказывал что если её требования не выполнять, она может и вправду устроить новый лесной разбойный набег на обозы. — А знаете что, сержант, — вдруг осенило сложившего два и два, с очередным ответом в пять, Казимира, — Давайте так — мы сейчас устраиваем марафон, а я вам подписываю увольнительную задним числом до двенадцати ноль-ноль сегодняшних календарных суток! Левич восхищённо ахнула и словно в подтверждение согласия обвалила самый большой зиккурат из папок прямо на голову Бржиржинского. Тот, ни капли не ошарашенный, быстро откопался и с усердием труженницы-сироты принялся за работу. Умение проводить параллели в последнее время пугало лейтенанта. Они с Левич были в одной лодке. Сегодня. «Вот только она - то побежит к любимому, а я к этой…» — Казимир осёкся от этой мысли и продолжил раскладывать папки в холистическом беспорядке, то ли по алфавиту, то ли по цвету. Список уклонистов полнился час за часом. «Кевин Рапунцель, уклоняется пять лет…» — Бржиржинский восхитился таким упорством, с которым Холландский паренёк-парикмахер прятался от Верлинского Райхсвера. За такой кадр могли и звёздочек насыпать на галун воротника. Зря что ли в коньяке отмачивал? …Закончили работу убойными темпами только к семи вечера, рядовой Ингвар успел извалять все отложенные папки в своей шерсти. Трис то и дело посматривала на часы и усердно грузила в тачку уже разобранные личные дела. — Ну удачи вам, сержант! — улыбнулся лейтенант, подписывая увольнительную. Левич смотрела на него как на доброго волшебника. — Но откуда… — выдохнула она, глядя на очень красивое патриотично чёрно-зелёное платье. «От верблюда!» — усмехнулся про себя лейтенант и промолчал, к сожалению ключей от личного авто у него не было. Ну не сознаваться же ему что платье для чёртовой ведьмы. Версия про то что он сам под настроение переодевается в женщину и гуляет по Холландбургу с Ингваром казалась более убедительной и конспиративной. — Я знал что однажды пригодится, вы не успели бы на праздник если бы заворачивали в казарму, а так у вас все шансы успеть и произвести впечатление на младшего лейтенанта! — оскалился Казимир. Быть феей крёстной было приятно, тем более что Левич исполняла ту же роль, ведь если бы не её помощь, Бржиржинский бы опоздал на очередную встречу с ведьмой. — Спасибо! — Трис прижала платье к груди и внезапно наклонилась к Казимиру. Поцелуй в щёку жёг не так сильно как письмо во внутреннем кармане. Лейтенант дождался пока сержант покинет стены военкомата и сам бросился сперва на квартиру, потом — в лес. Вечерний трамвай пустовал. Казимир не глядя по сторонам, гладил сидевшего на плече Ингвара, тот мурлыкая помогал ему слиться с толпой. Мало ли в трамваях граждан с котами ездят? Вот-вот! — Гутен Абент, майн либер рейтар! — Эйб вынурнула из-под куста с видом любопытной хищницы лисы, которая решила докопаться до сказочного волка с чемоданом и котом на плече. — Вообще уже почти ночь, — серьёзно отрезал Казимир и заботливо добавил: — Я принёс всё что просила… — А где цветочек аленькай? — капризно спросила ведьма потроша содержимое чемодана. Увидев тушёнку, она замурчала почище лесной кошки, одежду, довольная, сунула в кусты, книга вызвала у неё восторг. — С картинками! Спасибо, импортный рыцарь! — сверкнула зелёными глазами Эйб и крепко, до хруста в позвоночнике, обняла лейтенанта. Тот неуверенно зарделся, наслаждаясь моментом. Всё-таки труды были не зря и он в очередной раз спас город от набегов. Правда романтик тут же сломала об колено сама ведьма. — И за одёжу спасибо, а то негоже принцессе-дракону по замку с голой сракой гуляти… Такой был момент. Красивый. Романтичный. Как в книжках. Бржиржинский даже на секунду подумал что Хексе привлекательна, но увы. Природа внесла свои коррективы. «А ведь она этим ртом потом руки моет!» — пронеслась в голове мудрость прапорщика из учебки, который очень долго отучал полонских эмигрантов на каждый приказ отвечать — «Курва! Псе крев!» — Не подглядывай, а то из импортного, станешь экспортным! — заметила Эйб, скрываясь в кустах. Казимир в отчаянии переглянулся с Ингваром. Ну вот что он мог поделать? Такой она была, совсем не сказочной принцессой. А где-то в Холландбурге на празднике тайной полиции в чёрно-зелёном платье танцевала прекрасная Левич. Щека было вспомнила о прикосновении её пухлых мягких губ, но тут же забыла. Ведьма выскочила из кустов и повисла у него на шее внимательно, по-кошачьи, глядя в глаза, будто пытаясь пролезть ими в голову. Вызнать мысли. — Век доброты не забуду! Проси чего хочешь, я на всё согласная! — заявила она, пытаясь открутить лейтенантские звёздочки от воротника Бржиржинского. Тот, опешив, быстро нашёлся что ответить: — А не знаешь нет ли в лесу некоего Кевина Рапунцеля? Может слышала чего? Ведьма, скривив гримасу скуки, отцепилась от лейтенанта и задумчиво уставилась на луну. Была в её взгляде какая-то девичья тоска одиночества. Да она хотела другого ответа. Но Казимир решил повременить, вспомнить что он не просто рыцарь, а рыцарь перспективный, который мечтает о повышении. — Слыхала вроде он в водонапорной башне живёт, ему дочь лесника еду таскает, а он за это платить чистым золотом, тёмный эльф хренов! — проворчала Эйб и искоса посмотрела на лейтенанта. Тот, опешив от такой простоты ответа, застыл не зная благодарить ему, или просто исчезнуть в лесной темноте. — Спасибо… — прошептал Бржиржинский. «Говорят солнце напекает голову, а мне походу охладила луна…» — подумал он, перед тем как у него сорвалось: — А ты танцевать умеешь? Зелёные глаза ведьмы загорелись радостными огоньками. Закивав, она схватила кота с плеча лейтенанта и, выбежав на поляну, закружила его в танце. Как ни странно Ингвар не орал и не сопротивлялся, наоборот, пытался делать грациозные пируэты задними лапами и хвостом. И ничего ему не мешало. При свете луны ведьма выглядела волшебно, её растрёпанные белые волосы гармонировали с зелёными огнями глаз. Нимфа. И, слава Богу, одетая. — Полька для полонца! — смеялась она, утягивая его в глубину поляны под луну. Кот перелез ему на плечо и восхищённо сверкал глазами. Казимиру показалось что он слышит музыку, что вновь на том вечере в родном местечке, где среди свеч плясала вся деревня. Но там не было девушек похожих на Эйб, таких смелых и дерзких, при этом таких загадочно волшебных. Грубый образ и сцены из побега с полковником и пулемётом через плечо ломались об эти элегантные движения. Она пыталась ему что-то сказать через этот танец. Наверное то что ей одиноко. Что она хотела бы видеть его почаще. Эти мысли появились не сами, она заботливо сложила их в чемодан его головы. Её взгляд. Всё его тело горело от давно неиспытанного юношеского чувства простой радости от танца. — Дзянкую пан поручик! — улыбнулась она на прощание и в этот раз не стала его быстро целовать. Нет она прижалась к нему, оплела шею руками и тихо, совсем не её, другим, нежным голосом заметила: — Мне с тобой хорошо! Казимир брёл по тропинке совершенно ошарашенный и непонимающий что делать. Холодный карьерист в голове рассматривал случившееся положительно: и сведений узнал, и город спас, и ведьму уважил, и возможно даже ублажил, но Бржиржинский, что бывало редко, не слушал его. Он слушал другого, позабытого на границе между Верлиной и Родиной юношу, который любил танцевать и навсегда запомнил те светлые лесные ночи в компании соседей и соседок. Да юный говорил невнятно, не разборчиво, срываясь на какие-то максималистские суждения, но Казимир внимательно слушал. Хотел сам понять — это оно, или ещё нет? Что это вообще такое? Рядовой Ингвар тоже не отличался пониманием, в танце он как будто слился с плечами лейтенанта, превратившись в созерцающий воротник, во всё понимающий воротник, что важно. Выходя к городу уже в двенадцатом часу ночи Бржиржинский заглянул тому в глаза. «Сколько бы не били часы на Холландбургском соборе Святого Павла, а эта карета в тыкву не превратится, нечему потому что. И хорошо!» — это он прочитал. Зелёные глаза Котта светились благоразумием и поддержкой, вновь оказавшись в утробе трамвая он принялся вылизывать щёку начальнику, словно стирая тот поцелуй благодарности Левич. Казимир гладил по плечам. Нет, искренние объятья ведьмы были куда ценнее, чем быстрый лукавый игривый поцелуй. …Утро в военкомате началось странно. Казимир просто не узнавал сослуживцев. Мудрис с Пискревичем были тише воды ниже травы. Врачи комиссии не пили, а рядовые из охраны не играли в карты. С женской половиной персонала вообще случилось странное — обычно яркие и решительные, сегодня они во главе с Левич прятались по углам, стараясь не привлекать лишнего внимания. Можно было бы всё списать на проверку, которая оставила после себя странное послевкусие, но вот то что все были в кой-то веки одеты по форме на все пуговицы и при оружие наводило на нехорошие мысли. Которые очень быстро подтвердились. — Ведьмовод, ты фехтуешь хорошо? — тихо поинтересовался бледный военком, вызвавший лейтенанта к себе в кабинет. На этот раз на столе не было коньяка и вообще хоть чего-то алкогольного, полковник был трезв и чисто выбрит. Да и одет во всё чистое, иначе вопрос был бы бессмысленным… — Так точно! Лучший в полку! — отчеканил Бржиржинский, прикидывая кто мог наехать на начальство. Майор Бехтель? Да нет. У гарнизона с военкоматом были хорошие отношения, так может… нет… — А стреляешь? — уточнил полковник, листая личное дело лейтенанта. Это настораживало, ибо начальник вчитывался, а не праздно шатался по сухим формулировкам из документа. — Десятое место в полку… — уже без надежды на мирный исход отчеканил Казимир. — Хороший ты кадр, Ведьмовод! Надёжный… — грустно улыбнулся Мудрис и долго высморкался. — Что-то случилось, герр полковник? — нарушил слишком долгую паузу лейтенант уже вообще без надежды. Ну да. Полковник Райхсвера боится двух вещей — императора и полковника тайной полиции. С полковником военной и простой полиции хотя бы можно договорится… императора на горизонте не наблюдалось, что значило одно. — Вчерашний юбилей убойного отдела кончился некрасиво, — подтвердил догадку Бржиржинского Мудрис и, видя в глазах того большой вопрос, добавил: — Наши девчонки сцепились с тамошними младшими офицерами, какой-то младлей тайнопол некультурно себя вёл, ну они и напинали всему отделу… — А поскольку они были, пускай, и в гражданке, но с нашим боевым военкомовским кличем, к нам сегодня в гости придут разбираться? — уточнил Казимир, чувствуя как у него медленно холодеют пальцы на ногах. Тайную полицию боялись не только лишь все, но и многие из немногих, как говорил прапорщик из учебки. Связываться с ними было себе дороже и похоже полковник уже нашёл выход из ситуации. — Да, угадал, Ведьмовод… — по-отцовски улыбнулся военком и мило добавил: — Придут, чтобы хватать за цугундер, а я к сожалению внезапно заболел и вообще занят, у меня дедушке година и у внука именины… Так что ты как мой заместитель и молодой активный кадр раскрутишь это дельце без потерь… — Вас понял… — выдохнул Бржиржинкий. Юноша внутри замолк, а вот карьерист расправил гусарские крылья и угрожающе замахнулся шашкой. Ничего страшнее ведьмы с пулемётом в его жизни не было, так что какая-то тайная полиция не казалась таким уж ужасом. «Спасибо пани Эйб!» — ухмыльнулся лейтенант. — Пискревич, если что тоже заболел, а может даже умер, у него же подагра и катаракта, а наших девчат ты в обиду не дай! — закончил полковник и символично захлопнул личное дело лейтенанта. Бржиржинсий салютовал и, цокнув каблуками, покинул начальничий кабинет с явным намерением отыскать Левич. Раз уж подтвердилась одна догадка, то уж вторая и подавно. — Да это я была, герр лейтенант! — созналась прижатая к стене сержант, не выдержавшая светящихся словно прожектора глаз Ингвара, который глядел на неё с плеча Казимира. — Эндрю Гитис? Приставал? — коротко уточнил Бржиржинский, видя в глазах сержанта печаль и разочарование. — Приставал, кобель! — шмыгнула она, на её глаза навернулись слёзы. Казимир, вздохнув, успокаивающе приобнял её за плечи. — Ну-ну, ничего страшного, всё уже прошло, тем более вломили вы им знатно, век запомнит что приставать к сержантам с сапёрной лопатой на подвязке плохая идея! — Так он не ко мне приставал! — вдруг возмущённо воскликнула Трис и, оттолкнув от себя лейтенанта, гневно бросила: — Он к старшине Беккер полез, на меня даже не посмотрел! А она, стерва, только рада что отбила его, а ведь знала что он мой! Казимир, не сказав ни слова, хлопнул дверью своего кабинета. Коридор военкомата казался бесконечным. В такие моменты полного недоумения он жалел что не курил, для мигранта это было дорогим удовольствием, но сейчас сигарета или трубочка была бы как раз кстати. Он не был феей крёстной, он был просто идиотом который сам спилил сук на котором сидел. Не отпусти он Левич на танцы, этот праздник не превратился бы в драчливую тыкву. «Ну хотя бы платье она вернула!» — подумал Бржиржинский и вдруг его озарило. Параллели и ведьмина повестка, это вновь спасло его от безумия. Это теперь была неотъемлимой частью его духа, так же как и танец под луной. Нет, в лагерь и под трибунал он не пойдёт! Ему ещё ведьме книгу по животноводству принести надо! — Где этот старый мудак Мудрис? — выплюнул стоявший перед крыльцом военкомата полковник тайной полиции Марк Штеклер в парадной форме и сопровождении всех своих подчинённых. Вооружённых, побитых и злых. Они своей чёрной формой были похожи на воронов, готовых поживиться военкомовским двухглавым орлом. Служащие военкомата, осторожно выглядывали из окон и тоже держали под рукой табельное и подручные предметы. В прихожей собралась женская часть вооружённая сапёрными лопатками, их приказал выставить заслоном Бржиржинский, который в отсутствии начальства должен был вновь спасать положение, стоя на передке обороны. — Болен, герр полковник! — отчеканил Казимир, выпрямляясь на возвышенности крыльца, как оловянный солдатик, через которого нельзя пройти, только перешагнуть труп. Бржиржинский не раз бывавший в заварушках отлично помнил что главное в таких ситуациях не показывать страх. А ему и показывать было нечего — ну разве могут сравниться полторы сотни белых воротничков в чёрных мундирах с одной ведьмой вооружённой пулемётом. — Да я вижу! — рыкнул начальник тайнополов. — Цель визита? — холодно поинтересовался Бржиржинский. — Поговорить о вчерашнем! Некрасиво получилось! Очень некрасиво! — хрипнул полковник, явно осаждённый такой невозмутимой реакцией. Оглядевшись, он даже стал подбирать слова. К военкомату стал стягиваться народ и пускай их не пускало оцепление союзников тайнополов — простой полиции, но всё равно ситуация стала патовой. Тайные судя по всему хотели взять здание с наскока, но не вышло. На пути встал лейтенант с саблей, табельным и котом в форме на плече. — Да, очень некрасиво! — согласился Казимир и кратко поинтересовался: — Ваши требования? — Отдайте нам ту девчонку, а не то… — было начал Марк Штеклер, но его тут же холодно перебил Бржиржинский: — А то что? — Все под трибунал пойдёте! Вместе с вашим начальством больным и осенним недобором! Я вашу шараш-контору на четыре кости поставлю! Как вы посмели покусится на хранителей имперской госбезопасности в их святой праздник? — сорвался полковник. Провокация удалась на славу. Тайнополы выглядели смешно в своей нерешительности. Лейтенант улыбнулся и сказал лишь одно слово: — Доказательства? — Нет тела - нет дела! Не пойман не вор! — поддержали из окон врачи из комиссии, специально подученные помощником военкома. Полковник Штеклер вновь осаженный и удивлённый глупо моргал, открыв рот. Он привык что его все боялись и теперь просто не знал что делать. «Армию не нагнёшь, армия и так в неудобном положении!» — вновь вспомнил прапорщика лейтенант. — Какие на хрен доказательства? Она во всё горло славила имперский военком и старого мудака Мудриса! — тихо проревел сорванным голосом начальник тайнополов. В это время вперёд вышел младший лейтенант и, сняв кепи показал на след подошвы от сапога на лбу. Армейское клеймо отлично читалось, как и выбитый на подковах номер военкомата. «Ох уж эти женщины и их любовь к эстетике и порядку!» — подумал Казимир, узнав в офицере того самого Гитиса. — Тридцать девятый размер! Следы привели сюда! А побои мы уже засвидетельствовали где надо, так что преступница получит своё! — выкрикнул младлей. «Нелегко тебе будет с такой меткой жить ближайший месяц!» — улыбнулся Казимир и невозмутимо обронил: — Хорошо, вот только преступница ничего не получит… — Это ещё почему? — вырвалось у удивлённого Гитиса, который судя по всему был очень наглым, но не очень умным карьеристом. «Старших по званию перебивать нельзя!» — про себя хохотал Бржиржинский, ему нравилось быть лицемером и лжецом перед такой могучей структурой. Это была стоящая цена ради спасения начальства и карьеры. Если бы стало известно что это он отпустил помощницу на танцы, где она набузила, на пьяном первом и перспективном втором можно было бы ставить крест. — Потому что это был я! — громко заявил Казимир. В подтверждение этого он как фокусник извлёк из стоявшего при ноге чемодана чёрно-зелёное платье и сапоги тридцать девятого размера. Рядовой Ингвар как бы в подтверждении его слов громко мяукнул. Сказать что пауза получилась долгой, значит промолчать. Что характерно ошарашены были не только тайнополы, но и военкомовцы. «Спасибо за науку Эйб!» — вновь поблагодарил про себя ведьму лейтенант и спустился к глотавшему воздух полковнику тайной полиции. — Герр Штеклер, я думал вас уже уведомили об этой операции по выявлению аморальных кадров в вашем ведомстве… — Бред… — было открыл рот Гитис, но Бржиржинский заткнул его полным тайны начальственным взглядом. Для полноты эффекта он наклонился к самому уху побледневшего полковника и шёпотом добавил: — Его Высочество принц Генрих ценит ваш труд, но однако с кадрами стоит работать внимательнее… Штеклер не знал что ответить, а Казимир уже вёл его под руку вверх по ступенькам в здание военкомата — пить кофе. Вот так незамысловато он не только остановил штурм и драку, но и взял начальство врага в заложники ситуации. — Кто вы? Мне не сообщали… — матерным шёпотом осведомился полковник Марк, оказавшись у дверей. — Заместитель и секретарь военного комиссара Холландбурга Казимир Бржиржинсий! — представился офицер и, оглядевшись как бы в поисках прослушки, ещё тише добавил: — Недавно меня наградил грамотой лично он, — лейтенант показал пальцем на герб Бергенского королевства и продолжил: — Как раз когда приезжал с проверкой. В личной беседе он попросил меня об этой операции, поэтому вам и не доложили. Но вообще я удивлён что вы меня не узнали… — Но как? — окончательно перестал быть хозяином положения Штеклер. Бржиржинский невозмутимо вскинул брови: — По коту разумеется! Вы что не следите за столичными тенденциями? Питомец-солдат лучший способ отличить своих от чужих! — Слежу… — быстро согласился полковник и, как-бы оправдываясь, добавил: — Просто я решил что это совпадение… — К счастью, нет! — покачал головой лейтенант, — Очень советую тоже завести кота-рядового! Дальнейший разговор прошёл в его кабинете за фужером коньяка. Полковник божился, что не знает как Гитис вообще попал в органы и почему ведёт себя так развязно по отношению к противоположному полу. — Вы его не казните, такое бывает, перепьют, а потом нам простым слугам принца и императора разгребать! Хорошо что мы выявили это слабое звено сейчас, пока он не успел ничего натворить. Сделайте его своим помощником и присматривайте, так меньше шансов что он будет продолжать бросать тень на тайную полицию! — отвечал Казимир, улыбаясь. Штеклер смиренно кивал и обещал что так и сделает. — Отбой, ложная тревога! Мы всё выяснили! — рявкнул прорезавшимся голосом полковник на орду своих перепуганных растерянных подчинённых. — Но как так? — было возразил Гитис, но его тут же заткнули товарищи. — Оказывается драка была специальной провокацией департамента здоровья нации на проверку слаженности органов гос-безопасности с Райхсвером и раз боевых потерь нет, мы её прошли! — холодно пояснил полковник, которому для сохранения лица, сейчас стоило подражать во всём невозмутимому лейтенанту, собственно, слова которого он повторял. — Но это невозможно! У него же размер ноги сорок пятый минимум, а меня тридцать девятым приложило… — в отчаянии всхлипнул младлей Гитис и тут же получил исчерпывающий ответ от начальника: — Ради морального облика имперского тайного полицмейстера всё может быть! Герр лейтенант и не такое может… Тайную полицию провожали имперским гимном. Казимир высился на крыльце как истукан, а Ингвар лизал его щёку и широко зевал. Толпа быстро разбрелась, так и не поняв, к чему был сыр-бор. Половина военкомата тоже смотрела на лейтенанта как на чародея. — Вы были неподражаемы! — восхищённо выдохнула Левич, когда Бржиржинский сел в кресло в родном кабинете. — Это ещё что… — отмахнулся Казимир и уставился в потолок. Ведьма научила его мыслить нестандартно и ничего не бояться. Хорошие ведь по сути качества. И как же ловко он всё провернул. Но отчего-то было грустно. Наверное потому что она не видела его таким. Сердце жгло обидное чувство, да теперь Левич не сводила с него восхищённых влюблённых глаз, а все в военкомате только о нём и судачили, но это не удовлетворяло до конца. Карьерист радовался, но вот простой деревенский юноша… Как бы ему хотелось чтобы этот подвиг видела она и только. Так же бесстрашно смотревшая на начальников мира сего и плюющая в них с высоты собственного ведьминого достоинства. — Хреновая из меня Золушка! — усмехнулся лейтенант, пытаясь надеть сапог тридцать девятого размера. Стопа не вошла на подъёме. Нет, он всё-таки не мог совершить невозможное и всунуть ногу до конца, но вот признаться себе в своих чувствах… Да чёрт подери. Наверное он влюбился. Наверное…