Сказки Холландского леса

Понедельник начался тяжело. Левич разлила утренний кофе на только дописанный отсчёт Бржиржинского про Швайнсвюрстов, глава военно-врачебной комиссии майор Пискревич запил вместе с полковником, а количество уклонистов росло с каждым часом. По коридорам то и дело проносились заранее приглашённые бравые санитары из дурдома с клистиром и витаминчиками. Казимир не отказался бы сейчас ни от первого ни от второго. Схождение с ума продолжалось по графику. Ибо перед ним в тесном кабинете на одном стуле пытались усидеть сразу четверо граждан второй степени и не первой свежести, да ещё и при музыкальных инструментах. Впустившая их Трис быстро ретировалась переписывать отсчёт. «Ясновидящая!» — будет после ворчать лейтенант, сейчас же он сидел, выпучив глаза. — Витовт Эзель, к вашим услугам! — улыбнулся белоснежными крепкими зубами старик с седой гривой и бородой до пояса. «Скрипка…» — Ливник Собак, к вашим услугам! — пропыхтел полный мужчина явно не младше, поправляя обвисшие бритые щёки и вытирая слезящиеся глаза. «Трамбон». — Айзек Катце, к вашим услугам! — промурлыкал, пряча пустые дёсна в усах, такой же пенсионер, чьё лицо украшали толстые очки в черепаховой оправе. «Валторна». — Йохан Хан, к вашим услугам! — закончил судя по всему самый молодой, лет шестидесяти шести с хохолком ещё пока рыжих волос. «Барабан». Эту братию объединяло одно — все они были при старой форме Райхсвера, годов тридцатых с наградами того же периода. Увидев упразднённую в сороковом «Золотую флейту» Бржиржинский даже восхитился, но всё равно не смог ответить на один вопрос — «Какие услуги могут ему предоставить ветераны музыканты?» Бессонная ночь с кофейным результатом утра отзывалась в голове звоном. Хотелось выпить, чего угодно, не коньяку, так медицинского спирта. Выбирая между алкоголизмом и помешательством, Бржиржинский выбрал бы первое, если бы не был при исполнении. — Хорошо, так чем я всё-таки могу помочь? — с трудом шевеля сухими губами, поинтересовался отчаявшийся от кофе лейтенант. Причина опять скорее всего была идиотской, но ради карьеры придётся терпеть. Отдание себе в этом отчёта приносило офицеру военкомата особую боль. Ругательство теперь тянулось от забора и до ужина. Предчувствие не обмануло Казимира. — Примите нас на службу! Мы хотим вернуться в стройные ряды Райхсвера в качестве оркестра! — хором проговорили старички, с надеждой глядя на беззащитного невыспавшегося лейтенанта. Тот было дёрнулся, но поняв свою беспомощность в данной ситуации с смирением принял ситуацию. «Будь прокляты гады из военной комиссии!» — Бржиржинский знал что на карьеристов сваливают всё, особенно если они забираются так высоко на должность не по чину, это было справедливо, но чёрт подери, как тяжело. — Давайте по порядку, я вижу вы не местные! — с надеждой начал процедуру вежливого посылания «на хрен» лейтенант. Говор пришельцев его сразу вдохновил, в северном Холланде, где все скорее рычали и гавкали друг на друга чем говорили, на вогемский манер, такие смягчающиеся звонкие южанские согласные и шипящие были не типичны. «Аухлиц или Бермен…» — Мы из Бермена! — опять хором ответили старики, правда с опаской, они судя по всему почуяли куда он ведёт. — Ну так и обращались бы по вопросу в своём королевстве, Холланд является княжеством в Бергене, а не в Бермене, мы не можем принимать на службу людей отслуживших на другой земле, таково распоряжение императора! «Где родился, там отслужил и детей родил», это слова Его Величества от двадцать второго октября сорок седьмого! — радостно произнёс Казимир и патетично добавил: — Таким образом он предотвратил размывание генофонда титульной верлинской нации по просторам необъятной и спас национальный баланс в присоединённых вогемских королевствах! При упоминании императора старики разулыбались и все разом уставились за спину лейтенанту, вот только уходить не торопились. Эзель, явно старший из них, достал из внутреннего кармана листок бумаги и победоносно прокряхтел: — А мы по программе переселение пожилых людей с востока на запад стали жителями славного Холландбурга и подданными Бергенской короны! Все бумаги при нас! «Кляти-бюрократи!» — осознавая что разговор надолго, запричитал про себя Бржиржинский, рассматривая бумаги. Глаза вновь устроили марафон «кто быстрее достигнет затылка». По спине маршем прошлась победоносная колонна мурашек размером с жирных хомяков. Обладатель «Золотой флейты», перешедший с годами на скрипку, был в три раза старше двадцати семи летнего лейтенанта. Его товарищи были младше главаря, но не намного. «Да они Райха Синего видели!» Казимир не успел ознакомится со всеми подвигами квартета, а старички на четыре голоса уже рассказывали: — Мы бы и на родине устроились вот только… — простужено начал Хунт, его подхватил мурлыкающий Катце: — Вот только нас по-верлинской традиции послали в пешее еретическое! — Мы объехали все южные королевства в поисках угла, увы, никому не нужны ветераны-музыканты… — добавил жалостливо Эзель, расчёсывая свою шикарную бороду. Закончил бойким голосом всего-то шестидесятилетний, самый младший из компании, Хан: — Но вот счастье — по большому секрету и за большие деньги нам рассказали в Бестике, город такой приграничный, что в Холландском княжестве как раз собирают оркестр! Ну мы не дураки сразу рванули сюда! «Вы не дураки, вы хуже…» — теряя связь с реальностью подумал Бржиржинский, пытаясь найти за что зацепится. «Сказка», да это точно была сказка, сновидение золотой осени с запахом кофе и промоченной бумаги… Казимир проклял того кто выдал этой компании такую секретную информацию. Да оркестр набирали, но что-то подсказывало лейтенанту что таким ветеранам Адамовой войны там будут не рады. Пришельцы шли в разрез со всеми общественно-нравственными нормами. Когда шестидевятилетний император бежал марафон вместе со всей Верлиной на последней имперской олимпиаде он конечно намекал на «Активную старость», но не на такую же… — А ваши семьи… — Бржиржинский ухватился за четыре пометки о браке в документах старичков, — Жёны, дети, могилы предков… — Ерунда! — рассмеялся Эгель и с печалью музыканта-гения вздохнул: — Я в разводе, осиротелая душа чью игру на скрипке не выдержали родные… — Да уж, я вдов, дети-детьми, но однако же семья не помеха, когда есть призвание! — закашлялся Хунт, фанатично глядя на портрет императора и сжимая инструмент как оружие. — Тем более семьям от того и легче, что не надо ухаживать за такими развалинами как мы! — добавил Катце, подло замяв вопрос о своём генеологическом древе, что-то подсказывало Бржиржинскому что там целых генеологический сад, если не дубравная делянка. — Да и мы сами себе семья! Музыка наша мать, а инструменты дети! — красиво подытожил Хан и, заметив подозрительный взгляд лейтенанта, торопливо добавил: — Моя бабка ушла от меня к трубочисту! Сказала барабанить в другом месте… «И это место мой кабинет…» — трагически подумал Казимир, представляя какие слухи пойдут о нём по городу, если он сейчас одобрит эти кандидатуры. «Из ведьмаводы в дедовозы, герантопроводчика, хреново». Нет, конечно одно перебивало другое, но почему-то быть вредителем, притащившим в военкомат ведьму, лейтенанту нравилось больше. Да и звёзды, о как он полюбил их за эти выходные. Памятуя слова полковника, он отмачивал их в коньяке надеясь что они ещё подрастут и тогда уж его — капитана, будут меньше грузить, ну или хотя бы можно будет посылать к чёрту куда более обширную категорию идиотов, коими полнилась Верлинская земля последние тридцать лет мирного времени. — Я бы с радостью! — Бржиржинский пожалел что начал так ибо глаза стариков наполнились слезами, пришлось всё-таки вставить коварное «но», — Но ваш возраст… — Просто цифра! Богоподобному будет семьдесят, а он до сих пор гимнастикой занимается! — заявил Эгель выдёргивая из кармана газету на первом развороте которого во весь лист был плакат с императором на спортивном коне. Сами старики тут же чуть не приняли подобную позу на стуле, но вовремя остановились, стула бы на всех не хватило. «Подготовились!» — прикусил губу Казимир и стал хвататься за соломинки, которые были спущены ему провидением. — Медкомиссия… — Мы здоровы! Они нас к вам послали! — хором улыбнулись полными и полупустыми ртами музыканты. «Уроды!» — подумал Бржиржинский теша себя воспоминанием как ведьмочка Эйб разбила термометр об голову военного врача Фердинанда, тот до сих пор ходил в повязке, чтобы не обнажать шрамы на лысине. — А военные документы, выслуга, паспорта к наградам… На стол ровным слоем легли четыре красивые собранные папочки, больше напоминавшие традиционные военные альбомы, где после Адамовой, выжившие писали матерные стишки, вклеивали газетные вырезки с портретами императора и прочие милые мелочи. Ознакомившись, Бржиржинский понял что сейчас сойдёт с ума окончательно, но его остановили добив, гуманные пенсионеры. — Мы между прочим Семёрке Бучей хвосты прижгли! — брякнул Хан, заметивший висевший приколотый к доске с объявлениями лист с разыскиваемыми. Его хохмы ради приказал повесить полковник после случая с портным. Казимир почувствовал как земля уходит у него из-под ног. Страшная история повторялась, он как будто и не выбирался из того ужасного дня когда к нему заявился храбрый-портняжка. Ощущение ссыпающегося в кальсоны позвоночника, не были приятными дополнением к головной боли. — Да, пробрались к ним в логово, — промурлыкал Кац, поправляя очки. — Съели всю провизию, забрали добро и выспались… — добавил Хунт, тряся щеками, подытожил всё довольный Эгель, решивший не стеснятся в выражениях ни при офицере, ни при портрете самодержца: — А их напугали до усрачки! Только их и видели! Они в горы рванули от нас! — Князь вас уже награждал? — уже безразлично осведомился Казимир. Старики положительно закивали и одновременно ткнули в грудь, где среди старинных наград сияла чисто-Холландская медаль за «Противоборству разбойникам» в виде перерезанной мечом правосудия дубинки. — Труба… — прошептал Бржиржинский. — Не волнуйтесь, мы и на трубе можем! — хором ответили не понявшие старики. — Да я не про то, я про водопроводную трубу в казарме, нужно напомнить чтобы её починили… — нервно рассмеявшись, заметил лейтенант и пустил дело в ход. Это был идиотизм, но старики были слишком убедительны. «Они семья, они неприкаянные, ты был таким же и кто знает — спустя лет сорок опять будешь!» — думал Бржиржинский. Один раз плюнув в карьеру ради доброго дела, он вряд ли уничтожил бы её. «А если что, в Ламбертии буду учиться на трубе играть…» — Ведьмовод, ты охренел? — Пискревич, сверкая пьяными поросячьими глазами не стеснялся в выражениях, а вот сидевший рядом румяный полковник явно получал удовольствие от получившегося вечером словесного конфликта. Лейтенант, пустивший дело в ход, встал поперёк горла у главы комиссии, однако был готов защищать своё решение. — Герр майор, вас не было, а капитан Фердинанд послал их ко мне, я по распоряжение герра полковника как его помощник оценил документы и добровольцев в оркестр… — холодно отчеканил Казимир, смотревший сквозь Артура Пискревича, глаза его упирались в батальное полотно, висевшее за спиной военкома. На нём гордый государь-император Райнхард на коне ехал перед строем, среди которого выделялся прекрасный оркестр. «Кто знает, может и этот квартет был там?» — Ты сукин кот не оценил их, ты их в дело пустил! Ты вошь-словитская подпись поставила! — прорычал майор, однако сдерживаясь, помня что за спиной находится более высокое начальство которое пока позволяло ему орать на своего помощника, ключевое слово «пока». Казимир и бровью не повёл, уверенный в себе он заметил: — Четыре ветерана Адамовой с музыкальным образованием, старший из них даже закончил консерваторию, то что нужно для набираемого оркестра гарнизона… — Но они же не из нашего княжества! — рявкнул майор. — Отнюдь, теперь из нашего, Его Сиятельство лично подписал все документы о их поселении! — отрезал лейтенант, про себя идиотски улыбаясь. Майор должен был пережить это. — Но возраст, ты охренел? — Герр лейтенант, следуем за императором! «Возраст лишь цифра»! — Это идиотия! — Нет, это высший акт патриотизма! — голос Казимира стал металлическим. При всех прочих он был доволен результатом «Не одному же мне сходить с ума!». Лицо майора теперь напоминало раскалённый до бела чугунок. Он уже охрип и было собирался ещё что-то сказать, но тут за лейтенанта вступился полковник. — А ведь Ведьмовод прав! Старичкам некуда идти, а в оркестр просили укомплектовать до конца призыва. Да и герр майор, не забывайте где вы! Это армия, тут — что идиотия, а что нет, решаю я! — недовольно постукивая пальцами по столу, заметил Мудрис и грозно нахмурился. — Виноват, герр полковник! — по струнке вытянулся майор, с злобой глядя на лейтенанта. Бржиржинский невинно свёл глаза к переносице. — В каком ещё оркестре есть полный кавалер «Оркестранской чести»? — подмигнул Казимиру военком и, осушив бокал, многозначительно крякнул. Бржиржинский покидал кабинет с полным ощущением того что скоро ему не поздоровится, но если честно ему уже было плевать. Зачем нужно здоровье и карьера, если ты сходишь с ума от того что происходит вокруг? Обычно первые дни призыва отличались меньшим количеством «особенных» пришельцев, но этот год тоже был особенным. «Не зря високосный!» — подумал Казимир и с благодарностью посмотрел на Трис, которая как раз клала на стол переписанный рапорт. — Кофе с коньяком — лучшее изобретение человечества! — улыбнулся лейтенант и с тоской посмотрел в зеркало — глаз всё ещё предательски дёргался.