Я везде найду тебя.

      Тэхён нагнулся над листом ватмана, что-то чертит, поправляет, Чонгук поглядывает на него, не понимая, что же он там рисует и с ним не делится. Любопытство — не порок, он откладывает книгу, которую честно пытался читать, и подходит к столу, за которым сидел Тэхён.       — Тэ, что это? Тот невольно вздрагивает, он совсем не слышал, как Чонгук подошёл к нему, увлечённый своим занятием. Он отодвигается немного, давая возможность Гуку посмотреть на результаты своих трудов. — Смотри, Гуки, это наш дом. — Наш дом? — удивлённо переспрашивает, внимательно разглядывая чертежи. — Да, смотри, здесь на первом этаже будет кухня, столовая, зал, где мы будем проводить своё свободное время. Здесь будет гостевая, — он водит пальцем по бумаге, показывая, где что расположено. — Здесь будет спортзал для тебя, тут же душевая, тут гараж на две машины. — А что на втором этаже? — он догадывается, что там планируется, и провокационно закусывает губу. Тэхён улыбается, замечая эту уловку. — А на втором этаже будет наша спальня, с душевой и туалетом. Зачем нам бегать куда-то по коридору, когда можно построить всё в одном месте. Вот здесь, у окна, поставим кровать. Большую, самую широкую, если не найдем в магазине, сделаем на заказ, — голос звучит низко, интимно. Чонгук часто кивает, довольный идеей любимого, и безапелляционно добавляет: — В нашей спальне необходима мощная звукоизоляция. Тэхён полностью согласен и добавляет метки на плане.       — А это что за комнаты? — он тычет в схематические квадратики на другом конце коридора. Тэхён немного тушуется. — Душа моя, как это объяснить… — он мнётся, нервно перебирая карандаш в руках. — Это детская комната. Чонгук медленно поворачивает голову, его глаза широко распахиваются, а рот приоткрывается в удивлении. — Детская? Дети? Тэхён, какие дети? И тут его осеняет догадка, от которой его начинает мелко потряхивать. — У тебя есть дети? — его голос ломается, одну ладонь прижимает к горлу, машинально пытаясь облегчить внезапную возникшую боль, а второй хватает Тэхёна за предплечье. И почти кричит: — У тебя есть дети? — Господи, Гуки, любовь моя, успокойся, нет у меня никаких детей. Нафантазируешь мне тут, — он притягивает Чонгука к себе, обнимая и прижимая к груди, чувствуя, что сердце любимого бьётся как у колибри, руки вспотели и трясутся. — Мы же можем, после того, как встанем на ноги, заиметь детей? — он умиляется ошарашенному лицу Чонгука. — И кто будет рожать? Ты или я? Я отказываюсь сразу, не хочу портить фигуру. Не для этого я впахиваю в спортзале, чтобы уродовать себя обвисшим животом, растяжками и какие там ещё последствия после беременности, — ворчит, прижимаясь всем телом. Тэхён заливисто смеётся, уткнувшись носом в шею Чонгука. — Гуки, сейчас же не проблема найти суррогатную мать, были бы деньги, — он немного откланяется, заглядывая в глаза напротив. — Я не настаиваю, если ты не хочешь. Ты просто подумай — у нас будет малыш, твоя копия, мы будем растить его, баловать, играть с ним, гулять с ним в парке, путешествовать. Будем отводить его вдвоём сначала в детсад, потом в школу, потом в универ. Станет архитектором… — он не успел распланировать дальнейшую жизнь их ещё не родившегося ребёнка, как его перебил возмущенный голос Чонгука. — Почему это архитектором? Может он будет дизайнером, как я? А? — Но ты же будешь отцом ребёнка, ты подаришь ему свои гены, красоту, фамилию, таланты, а у тебя их много, — приводит контраргументы, между делом успел и польстить любимому, хотя это и правда, Чонгук одарён множеством талантов. — Так позволь хоть у него будет что-то от меня, а я могу ему привить только любовь к своей профессии, — он строит щенячьи глазки, знает, что Гук не устоит от его такого взгляда. Чонгук смотрит, приложив палец к губам и размышляя, стоит ли их сыну обучаться на архитектурном, и тут до него доходит вся нелепость ситуации. Он смеётся, до слёз, еле удерживаясь на ногах. Тэхён подхватывает его смех и они оба валятся на пол, ухахатываясь до икоты и захлёбываясь слюной. — Боже, Тэ, мы — два идиота, у нас нет ни собственного дела, ни дома, мы даже ещё не закончили универ, а уже решаем, где будет учиться наш сын. У Тэхёна сбегает улыбка, он смотрит серьёзно. — Мне нравится, как ты говоришь НАШ сын. Чонгук приблизился к Тэхёну, обцеловывая всё его лицо. — Конечно, наш. Может, мы ему и братика заведём, похожего на тебя. У него будут твои глаза, твои губы, твой нос, овал лица, подбородок, твои щёчки и самое главное, твоя улыбка. Твою улыбку я не отдам ни за какие сокровища мира. И есть ли большее счастье, чем видеть твою улыбку в двойном экземпляре? — они смотрят друг другу в глаза и видят в них отражение себя. Любовь окутывает их, полная надежды, безграничного доверия и уверенности, что так будет всегда.

***

Что-то происходит. Тэхён не понимает, но тревога поселилась в сердце. Он иногда задумывается, погружаясь в свои мысли, и какое-то волнение пробегает по телу, вызывая тремор рук. Пальцы трясутся, он смотрит на них, растопырив ладони, пытаясь разобраться, чем вызвано это смятение души. Ожидание чего-то плохого лишает сна, аппетита, его глаза постоянно ищут Чонгука и если они не вместе, он висит на телефоне, звоня на видеозвонок, чтобы знать, что с его солнцем всё в порядке. Всё как всегда, они вместе просыпаются, завтракают, отправляются в универ, после возвращаются вместе домой, принимают душ, готовят ужин, ходят в магазин за продуктами. Встречаются с друзьями, пьют, танцуют, занимаются любовью. Всё как всегда. Но тягостное чувство не отпускает. Тэхён смотрит на любимого кролика и вдруг понимает причину своего беспокойства — взгляд Чонгука изменился. Он стал долго задерживаться на Тэхёне, не моргает, зависая. В его глазах поселилась печаль. Тэхён анализирует поведение Гука в последнее время и осознаёт, что он стал меньше смеяться. Он иногда растягивал губы в улыбке и всё. Чонгук чаще обнимается, целует его, ночью особо нежил Тэхёна. Его тактильность увеличилась в разы. — Гуки, нам надо поговорить, — вечером они расположились на диване, и Тэхён решил всё прояснить для себя. — Скажи мне, что присходит? Чонгук испуганно замер, как будто его застукали на месте преступления. Он растерянно смотрит в карие глаза напротив, его рот открывается и закрывается. Но молчит, не в силах произнести ни слова. У Тэхёна сердце, громыхая, падает в желудок, оттуда скатывается в пятки, и там остаётся, отдаваясь болью в висках. — Ты мне изменил? У тебя кто-то появился? Тебе кто-то нравится? — голос срывается, сипит и в глазах уже собираются грозовые тучи, грозящие разлиться мощным потоком слёз. — Не молчи, скажи что-нибудь. — Что? — Чонгук, поражённый, смотрит на Тэ и взрывается возмущением. — Как тебе такое вообще могло прийти в голову? — А что я должен думать? — Тэхён срывается на крик. — Ты изменился, тебя будто подменили. У тебя какие-то проблемы? Почему ты скрываешь? Поделись со мной, ты же знаешь, вдвоём мы сможем преодолеть любые преграды. Только расскажи, я всё сделаю для тебя, — он сжимает кулаки, пытаясь успокоить разбушевавшуюся внутри бурю. Чонгук бросился ему на шею, отчаянно обнимает, стараясь удержать подольше. Целует в лоб, глаза, нос, щёки, еле сдерживая всхлипы, что-то нашёптывал, не переставая. Обильные жгучие слёзы смешиваются со слезами любимого. И замирают в глубоком поцелуе, сплетаясь языками. Тэхён доверчиво тонет в его руках, прячется от всего мира в бездонной глубине любимых глаз. Чонгук любит его нежно, как никогда, ласкает всё тело, как никогда, прикосновения обжигали, как никогда. Они видят небо в алмазах, отражающееся глазах. Любовь фонтаном выплёскивалась, даря взаимное удовлетворение. Они обнимали весь мир, созданный для них одних. Тэхён уснул, успокоенный и счастливый, а Чонгук долго всматривался в красивое лицо, перебирая мягкие волосы. Губы улыбались печально, иногда касаясь его лёгкими поцелуями, словно оставляли прощальный подарок.