Сломленные

Амели почти привыкла к своему новому положению. Ей пока что удавалось обманывать Мойру. Жизнь шла своим чередом. Появились маленькие радости: Амели втихаря в наушниках слушала по ночам музыку, под которую когда-то танцевала. Классика дарила ей умиротворение. Еще ей полюбился вкус сочных темных слив. Но она не позволяла себе их есть слишком часто: чтобы никто ничего не заподозрил. В ней росло чувство привязанности к Габриэлю, как к человеку из прошлой жизни, тому, кто помнил ее другой. Он не делал попыток к сближению и это было лучше всего. Она испытывала к нему благодарность за то, что он сделал для нее. Да, это именно благодарность. Ее сердце теплело, когда он был где-то неподалеку. Пусть даже они не общались. Ей было просто хорошо от осознания, что он есть. Ей хотелось улыбаться, когда она видела его. Но она контролировала себя и отводила взгляд. Рейес хороший друг. Вернее, мог бы быть им. Если бы она могла позволить себе с ним общаться. Правда, помимо прочего, ее тело иногда реагировало странным образом: когда она слышала его глубокий голос, не искаженный маской, маленькие волоски сзади на ее шее, почему-то вставали дыбом, а кожа покрывалась мурашками. Когда она случайно видела его руки, сильные, с заметными венами, когда он буднично ходил по штабу с закатанными рукавами, в ее животе происходили какие-то кульбиты. Наверное побочные эффекты от возвращения эмоционального спектра. Нервная система шалит. Однажды, его отправили на задание. Одного. Это было очень необычно. Когда он не появился через два дня, Амели ничего не почувствовала. Когда прибавилось еще два, она ловила себя на тахикардии, когда вспоминала о нет. Когда дней отсутствия стало семь, у Амели случилась паническая атака прямо на полигоне. Она совладала с ней… но… Ворвавшись в свою квартиру, Амели побежала к зеркалу. На нее смотрели янтарные глаза, наполненные страхом. И страх она испытывала не за себя. А за него. Где он? Что с ним? Почему его нет так долго? Почему он не выходит на связь? Мало того, некоторые агенты «Когтя» также стали выражать удивление. Аканде отвечал, что Жнец сам должен выйти на связь, что у него особое задание. Амели боялась. Боялась, что это месть. За тот эпизод, когда Габриэль приставил пушку к голове Аканде. Она на миг представила, что Габриэля больше нет. Нет его голоса, рук, нет его следящего взгляда. Нет ее уверенности в том, что он придет, защитит и будут рядом, когда это потребуется. Внезапно на нее нахлынули воспоминания об их первой ночи, когда она отчаянно нуждалась в нем. Он нуждался в ней также. Почему он, черт возьми, остался в «Когте»? Он, агент Овервотча, человек чести, тот, о ком Жерар всегда отзывался с восхищением. Амели вспомнила все, что было между ними. Он остался здесь из-за нее. Ошибки быть не может! Он отдал все, чтобы быть рядом. И он был рядом. Когда он касался ее, когда их тела сливались, это была отчаянная мольба, яростный пожар, это была необходимость. Нужда друг в друге как в воздухе. Ее чувство к мужу было любовью девочки, Жерар восхищался ее очарованием и прелестью, любил ее нежность. Габриэль знал ее тьму и принимал ее. Она любила быть рядом с Жераром, как влюбленная восхищенная девушка. Рядом с Габриэлем она стремилась быть просто потому, что иначе она не могла. С Жераром было легко и беззаботно. С Габриэлем она умирала и возрождалась. Осознание пробило ее мозг, как пуля, которую она выпускала в головы своих жертв со скоростью 830 м/с: она любила. Это открытие так взволновало ее, что она начала плакать, плакать от страха, что она не знала, где ее любимый и жив ли. Она готова больше никогда не заговорить с ним, лишь бы только он был жив. Пусть его отошлют в другую страну, если так угодно Аканде, пусть она никогда больше не увидит его, лишь бы жив! Сейчас ей оставалось просто ждать. *** У Амели было одно дело. Важное дело. О котором никто не должен был догадаться. Она понимала, что на ситуацию с отсутствием Рейеса ей никак не повлиять. Необходимо было привести голову и чувства в порядок. Она должна была перевернуть страницу прошлой жизни, чтобы появился шанс на жизнь будущую. Хотя бы что-то она должна была сделать. Она рисковала, и ей нужна была помощь. Амели постучала в дверь отвратительного оттенка смеси фуксии и фиолетового. «И как ей разрешили ее перекрасить», - думала Амели. - Ого. Только и сказала Оливия, когда увидела на пороге Амели. - Проходи скорее. - Я рисковала, придя сюда. - Да уж, еще бы, подруга. - Мне нужна твоя помощь. - Поверь мне, я догадалась, что ты не о парнях пришла сплетничать. Амели улыбнулась. - Ну, в каком-то смысле. Оливия запрыгнула на стол и спустила руки на груди. - Это интересно. - Мне нужно, чтобы ты помогла мне покинуть базу. Если точнее, мне нужно в Париж. - На кой черт? - Это не важно. - Ну раз я помогаю, хочу знать. Я умею хранить секреты. - Ты умеешь их продавать. - Но выбора у тебя нет, так? Поэтому ты здесь. Амели вздохнула - Я должна попасть на могилу Жерара. Оливия присвистнула. - А я думала, ты решила вызволить своего всадника Апокалипсиса. - Ты знаешь, где он? - Конечно знаю, с ним все в порядке. Пришла бы ты раньше, я б тебе сказала. Он скоро вернётся. А то на тебе лица нет. Не знаю, как это Мойра упустила и еще не провела тебе лоботомию. Амели инстинктивно прижала руку ко рту и охнула. - Сказать, где он? Сердце Амели радостно забилось. Значит он жив. Это все, что ей было сейчас нужно знать. - Нет, не говори, так лучше. Достаточно, что… Амели хотела сказать, что «я знаю, что он жив». Но ей и так было неуютно, что Оливия так много знала о ней. - Так. Тебе надо в Париж и надо остаться незамеченной. Получи задание за границей и я помогу тебе добраться до Парижа, туда и обратно. Для всех ты будешь только на миссии, но в перерыве придется успеть сгонять туда. На пару часов, надеюсь тебе хватит. Я работаю без брака. Никто не отследит документов. Сейчас как раз есть несколько направлений в Европе. - Спасибо. *** Медленно падал снег. Также, как в тот день, когда он сделал ей предложение. Только теперь вместо кольца - могильная плита, а вместо трепетной невесты - вдова, убийца мужа. Она стояла, глядя на имя того, кого любила. - Жерар, посмотри, в кого я превратилась. Прости. Прости меня. За то, что я сделала и за то, что сделаю. Не знаю, что хуже… то, что я застрелила тебя… или то, что полюбила того, в ком ты видел верного друга. Она положила на могилу одну розу. С удивлением заметила лилии. Интересно, кто их мог оставить? В Овервотче у Жерара были верные друзья, которые его любили. Ана, Джек? Не важно. Важно было лишь то, что она пришла сюда сегодня. Она давно должна была это сделать. Ее сердце, конечно, не успокоилось и никогда не успокоится из-за того, что она натворила. Но ей нужен был этот разговор, эта короткая исповедь, чтобы хотя бы попытаться двигаться дальше.