***
Катафалк отправлен на отдых. Угу, загнан, словно жеребец в конюшню. Пф-ф! Ну я и юморист… Ой, все! Апельсины добыты. Да даже доброе дело сделано! Можно и подымить перед тем, как вернуться к работе. Заслужил. Выуживаю портсигар из кармана. Щелкаю зажигалкой. Элементарно, как дважды два. Незамысловатые движения, отточенные до автоматизма, будто древний ритуал, разрезают воздух. Крепко затягиваюсь и выпускаю сизую струйку. Лениво наблюдаю за миссис Нортон. Тут тоже ничего нового. Вжих-вжих-вжих! Метла послушно царапает асфальт. Как же я привык ко всему этому… Эх! Почему же меня никто не спрашивает… Перемены, перемены, перемены! А ну вас к черту! Тоскливо вздыхаю и выбрасываю окурок в урну. Вот и покурили. Пора вновь скрыться от внешнего мира в похоронном бюро. Ну, здравствуй, Валар Моргулис. Окидываю нежным взглядом говорящую за себя вывеску. Да, все люди смертны. И не только люди… Все, увы, не вечно. Привычное имеет подлую способность меняться за считанные секунды… Особенно, когда вовсе не ждешь. Печально это, печально. Вот ты на Земле — херак! — и вот тебя уже подстерегают в аду. Ой, в задницу! Харе унывать. Прорвемся! Вставляю ключ в замочную скважину и озадаченно хмурюсь. Открыто? Это что еще за проделки дьявола? Я сто процентов запирал дверь. У меня память вроде не шалит еще. Лука куда-то вышел и забыл закрыть? Маловероятно. Сие не похоже на него. Совсем не похоже. Что-то не нравится мне все это… Неприятное предчувствие назойливо скребется в окно сознания. Твою мать! Неужели опять творится какая-то хрень? Да прекратите уже меня не щадить! Сколько можно? Снова молчание в ответ. Неудивительно. Рывком толкаю дверь и решительно переступаю порог своей обители. Нервно оглядываю комнату. Тут никого. Лишь коллекционные фигурки застыли на полках. Подозрительно мне. Неспокойно и подозрительно. Слишком тихо. Знаете, такая тишина стоит, будто здесь только мертвые по углам валяются. Гробо-о-овая! Я напрягаюсь, шевелю озадаченными извилинами. Волнение отвешивает мне пинка для скорости. Торопливо несусь по коридору в святую святых. Возможно, я зря нагнетаю, но проверить не повредит. Вдруг у нас трупы сперли? Существование некрофилов никто не отменял. Или трупы ожили… Да и где Лука не повредит узнать. Боже! Что за чушь? Несусветная, Анку. Размашистые шаги все ускоряются, а пульс учащается, ибо в святой святых совершенно не тихо. Крик-крик-крик! Ай-ай-ай, мои ушки. Мне знаком этот разгневанный голос. Неужели Лидия все-таки не угомонилась? Свинство! К горлу подступает адреналин — я до усрачки зол. Пора это прекращать! Бесцеремонно вваливаюсь в святую святых и раздраженно ору: — Какого хрена тут творится?! — но тут же замираю как вкопанный. Неожиданный па-ра-лич! Авоська падает из рук. Апельсины ударяются о пол и укатываются кто куда. К такому я готов не был. Лидия не просто свихнулась. Она окончательно потеряла контроль над собственным разумом. Дивой, несомненно, руководит безумие. Картина вырисовывается ошеломительная. Сальвадор Дали плачет в сторонке от зависти. Что за мракобесие? Лидия держит Луку на мушке. Она угрожает ему настоящим, мать его, револьвером! Тут что, салун? Она решила сменить роль с полицейского на ковбоя? Я не заказывал вестернов, прекратите съемку! — Лидия, по-моему, это уже перебор, — под ошарашенное бормотание делаю осторожный шаг вперед. — Не двигайся, сопляк! Рыпнешься — и тебе тоже достанется. Лидия переводит револьвер с Луки на меня. Да, картина определенно эпичная! Прониклись? Ага, тотальное сумасшествие. Фантасмагория во плоти нахрен! Думай, Анку, думай. Надо поскорее обезвредить эту бомбу замедленного действия. Лидия-Лидия-Лидия! Если она в меня выстрелит, мне-то ни черта не станется, но как я буду объяснять, какого лешего жив-здоров… М-да уж, приплыли. Пикой мне меж ребер! Вот же дерьмо! Может, вырубить ее? Тоже так себе идея. Или… Ситуация крайне щекотливая. Что предпринять-то? Попробовать переговоры? Сработает ли с обезумевшими… Черт с ней! Попытка не пытка. — Лидия, реально уже не смешно. Успокойся. Ты из нас за два дня всю кровь выпила. Перестань тыкать в людей оружием, — я предусмотрительно поднимаю руки, типа гляди, я сдаюсь. — Сказала заткнись и стой на месте! — ополоумевшая лишь гневно гаркает. — Шелохнешься — и я его пристрелю, — дуло револьвера опять перемещается на Луку. — Видишь, Ан, наша дива совсем с катушек слетела. Пристрелить меня хочет. Старость — не радость. Ты стрелять-то умеешь? — Лука хмуро теребит серебряный крест. Чудик! В него револьвером тычут, а ему хоть бы хны. Отрешенный, будто бы и не его грозятся убить. — Лука, не зли ее. — Пристрелишь ты меня, и что дальше? В тюрягу хочешь? Хочу тебя огорчить, там нет красивых цацек. Давай ты успокоишься, а мы вызовем тебе доктора. — Шкет, это тебе сейчас доктор понадобится. Говорю в последний раз, отдавай кольцо, — голос Лидии наполнен металлическими нотками. Она в ярости. Безумие-безумие-безумие! — Да нет у меня его! Нет! Сколько можно повторять?! Ты же тут каждый миллиметр обшарила. Нашла? — Лука отчаянно вплескивает руками. — Оно. У. Тебя. Считаю до трех. Раз, — Лидия взводит курок. — Два… — Слушай, это вообще уже не шутки, Лидия! — я стремительно срываюсь с места. Бах! — и отсчет завершен. Дива все-таки выстрелила. Срань господня!!! — Ну пиздец, — разочарованно бормочет Лука и падает на пол. Лидия попала четко в голову. Матерь божья… Я не успел. Уже поздно. Шальная пуля оказалась быстрее опешившего демона. Лука приветствует Смерть. Выстрел в голову не по зубам простому человеку. Я ошалело моргаю, не верю собственным глазам. На гладком лбу красуется свежая рана. Меня тошнит. Лука мертв, а я потрясен до аффекта. — Ты понимаешь, что натворила?! — я резко подскакиваю к Лидии. Дива никак не реагирует, лишь остервенело роется в своей сумочке. — Ты нормальная?! Ты человека убила. Нашего друга! — Говори за себя. Он заслужил. Да где эти сраные сигареты? — Заслужил?! Не смей решать, кто заслуживает смерти, а кто нет! Слишком опрометчиво, — цежу сквозь зубы. — А? — Лидия меняется в лице, револьвер выскальзывает из хищной хватки. Она поспешно вытаскивает из сумочки маленький бархатный мешочек. Задумчиво вертит его в руке. — Нет! Не может быть, — дрожащие пальцы вылавливают содержимое мешочка. На раскрытую ладонь ложится кольцо с черным бриллиантом. — Неужели моя любовь все время была здесь… Я… — Лидия с ужасом взирает на неподвижное тело Луки. — Я… я… я… Я его убила?! Острые плечи крупно подрагивают под шелковой шалью. Лидия истерично хватает воздух ртом. — Мне… Дрожащие пальцы опускаются на грудь, сминают дорогую ткань платья. Лицо искажает гримаса боли. Лидия безвольно оседает на пол. Я опускаюсь рядом с ней, пытаюсь встряхнуть. Поздно. — Ан, я… мне… сердце, — тяжелое дыхание эхом разносится по комнате. Короткий хрип! — и дива, вновь нашедшая свою любовь, засыпает вечным сном. У Лидии случился инфаркт. Настала ее очередь приветствовать Смерть. Госпожа, что-то ты сегодня особенно жестока… Порядком разошлась. И за что ты так со мной? Все не балуют. Растерянно ерошу волосы и недоуменно озираюсь вокруг. На полу валяются апельсины, револьвер и два трупа. Картина стала еще сюрреалистичнее. Да уж, Смерть, хреновый из тебя художник… — Пиздец! Я в ахере…15. Удачи, Элай
31 января 2024 г. в 23:52
Последние два дня нас всех здорово потрепали. Основательно так. Не-щад-но! Будто мне и без того проблем не хватает… Ага, прекрасно помним — меня поджидает ад. Э-эх! В пекло!
Вы спросите, что приключилось, Анку? Лидия-Лидия-Лидия! У экстравагантной дивы вконец снесло крышу. Двое суток она неустанно изображала сыщика. Шерлок Холмс недоделанный, блин! Где она только не рыскала! Все бюро перевернула вверх дном. Неугомонная! Не удивлюсь, если она даже мою комнату обыскала. Ну так, на всякий случай. А вдруг?
Лидия и фонарик специальный купила. Не поленилась, едрён батон! Такой с ультрафиолетом, как у судмедэкспертов. Видимо, чтобы эффективней рыскать. Без понятия, что она там хотела подсветить… Отпечатки пальцев своей не на шутку разыгравшейся паранойи? Я когда ее с этим фонарем в святой святых застукал, челюсть на пол с таким грохотом обрушил — чуть не оглох, ей-богу. Бедненький я, бедненький. К такому меня жизнь не готовила! Категорически не готовила. Я поразился до самых кишок. Говорю как на духу — неугомонная женщина совсем обезумела. Она уже больше стала походить не на диву, а на городскую сумасшедшую. Одно лицо. Лука столько раз пальцем у виска крутил… Не счесть. Не исключаю, что у него теперь там образовался синяк. Или вмятина. Да и Смерть крутила… И я, чего уж!
Два дня в бюро велось ожесточенное расследование, а мы, собственно, не заказывали. Еще и сыщик крайне непутевый попался. Полоумный! Ох, Лидия, и подкинула же ты нам хлопот! Зацепило всех. Даже Шейн в стороне не остался. Покрыл он, конечно, неугомонную диву матом знатно, но, к сожалению, это Лидию ни капельки не отрезвило. Расследование продолжилось. Увы! Судя по всему, у безумцев до неприличия полно энергии, и направляют они ее далеко не во благо. Им по нраву терзать простых смертных, а не нести добро и радость в мир. Обвинения, обвинения, обвинения градом сыпались из накрашенного рта. Какое добро? Ага, не слышали о таком.
В общем, кипиш утих лишь к вечеру второго дня. Лидия заявила, что сдается. Наша ищейка так и не нашла искомого. Очевидно, нюх подвел. Фыркнула, развернулась на каблуках и ушла восвояси. Расследование прекратилось — и мы хором выдохнули. Ура! Разумеется, Лидия ничего не нашла. У нас же нет ее сраного кольца! Нету — и все тут. Реально, будто с Голлумом последние два дня общался… Моя прелесть, едрить! Хорошо хоть без драк обошлось, на том спасибо. По моим скромным наблюдениям, к вечеру второго дня у Лилии даже мысли упорядочились. Хаотичность улеглась. Притихла. Это, безусловно, обнадеживает, но есть у меня какое-то дурное предчувствие… И оно мне до озноба не нравится. Знаете, типа, затишье перед бурей и… Ой, все! Вернемся в настоящее, пусть прошлое остается позади. Пока, безумие!
А в настоящем я драю катафалк. Тадам! Почему сам? Труд отвлекает от беспокойных мыслей. Облагораживает. Свой обожаемый автомобиль я уже благополучно искупал. Теперь вот стою с тряпочкой и неистово полирую зеркало заднего вида. Весь такой до усрачки благородный, закачаешься. Хе-хе-хе! Рукава рубашки закатал, верхние пуговицы расстегнул. Смахнул испарину со лба и пыхчу-дрочу. Ну, вы поняли. В курсе же, что у меня язык как помело. Болтаю всякое без умолку. Естественно, самоудовлетворением я не занимаюсь. Я вам не извращенец какой. На улице день, люди ходят. Не располагает как-то обстановка, не располагает. Да и я хоть и люблю свой катафалк, но все же неодушевленные предметы меня не возбуждают. Ага-ага, тебя ж души возбуждают… Анку, заткись! Ладно-ладно. Молчу.
Тру я настолько усердно, словно потом на выставку ритуального транспорта собираюсь ломануться. Непрерывный вжух-вжух-вжух! Видите, какой деятельный? Ога, умереть — не подняться. Ойюшки, давайте обойдемся без смертей! Мне их и так хватает — больше некуда. Не помещаются уже в багажник. Видите, видите? Анку, что ты несешь? От Лидии полоумие подхватил? Похоже на то, похоже на то. Придурковато ухмыляюсь и бодро принимаюсь за уборку салона. Там тоже требуется все тщательно протереть. В срочном порядке, ешкин кот! Прочь, пыль, здесь главные я и микрофибровая тряпочка. Брысь-брысь-брысь! Вот же я чудик… Пофиг! Трем дальше.
Руль начищен до блеска. Отлично! Панели тоже сверкают. Я протер каждую ручку. Каждый изгиб. Потолок и сиденья. Кристальная чистота! Уверен, тут и фонарик Лидии не обнаружил бы ни единого сального отпечатка. Все стерильно. Идеально. Фух! Шумно выдыхаю, зарываю ладонь в вечный беспорядок на башке. Тут я бессилен. С чем с чем, а с непослушными волосами я совладать не могу. Кавардак-кавардак-кавардак! И не намека на перфекционизм. Еще и брови эти… Гус-тые! Боже, в пекло! Чего я раздосадовался! Лохматый и лохматый. Будем считать — стиль у меня такой. Легкая небрежность никогда не повредит. Я ж вам не Изр, чтобы прядка к прядке и ресничка к ресничке… Ой, говорите, мне к лицу небрежность? Ну, благодарю, зайчики. Приятно слышать.
Так, тряпочку в бардачок, себя на сиденье. Готово! Удобненько устроился, но пора мчать обратно в бюро. Некогда медлить! Лука там, небось, уже заскучал — у Шейна сегодня выходной, и пристать кроме меня больше не к кому. Досадно, досадно. Шейну повезло, а мы с Лукой продолжаем впахивать. Угу, Смерть не оставляет нас без работы. Суро-о-овая!
Хм, солнце сегодня что-то разбушевалось. Дико слепит демонические зенки. Так не пойдет! Недовольно морщусь, достаю из бардачка вайфареры и затемняю пейзаж. Я укомплектовался! Очки на мне, магнитола включена. Педаль газа опускается до упора — и катафалк срывается с места. Помчали! Опа, вспомнил! Не забыть купить апельсины, не забыть купить апельсины, не забыть купить апельсины. Зачем мне апельсины? Сейчас расскажу. Я, как узнал, что мои беззаботные денечки сочтены — ударился в шоппинг. Или, вероятно, головой… Хи-хи-хи. Медитирую, как умею, так сказать. Кофемашину купил, соковыжималку приобрел. Теперь мы не только кофеином бодримся, но и витаминами. Еще прикупил диванчик в святую святых. Новые сковородки Шейну подогнал. Луке — всю линейку тонов Эсте Лаудер. Лидии — палетку теней Гуччи. Хотя она не заслужила! В благодарность лишь проблем подкинула. Лидия, Лидия, Лидия!
Себя тоже не обделил. Парочка коллекционных фигурок персонажей из «Игры престолов» примостились на полочку к остальным. Трачу-трачу-трачу! Видимо, каждый съезжает с катушек по-своему. Лидия вон выносит мозг окружающим, а я сорю деньгами. Щедрый, блин, словно филантроп! Честно говоря, я просто жутко не хочу расставаться с друзьями, но кто меня спрашивал. Беспокойство снова маячит в поле зрения… Прочь! Не мешай мне рулить. Сглатываю горький ком печали и прибавляю газу.
Катафалк плавно тормозит у супермаркета. Вот и припарковались! Я поспешно поправляю растрепанные волосы. Насмешливо хмыкаю. Аккуратней не стало, ничего нового. Да и хрен бы с ним! Я не на свидание собрался. Апельсинам же плевать на мой внешний вид. И не только на мой. Они цитрусы, а не модные критики. У них другие заботы. Спелость, сочность, сладость! Клали они свое оранжевое безразличие на суетливых людишек. На ангелов и демонов, разумеется, тоже. Срань господня! Что я опять несу? Видимо, я все-таки переусердствовал, пока драил катафалк… Аж рассудок помутился. Впрочем, на меня действительно в последнее время много всего навалилось. Не грех и шизануться под шумок… Ой, в балду!
Элегантно выпархиваю наружу и двигаю в супермаркет. Апельсины, я иду! Топ-топ-топ! Просачиваюсь сквозь двери. Нет, вы не подумайте, магию я не использую. Просто ступаю через центральный вход, как культурный гражданин. Никаких выкрутасов. Хе-хе.
Топаем дальше. Чипсы и снеки нас не интересуют. Газировка тоже мимо. Дальше, дальше, дальше! Все не то. Опля! Разномастные овощи замаячили в поле зрения. Мы на верном пути. Значит, фрукты притаились где-то поблизости. Они и есть наша цель. Вы только гляньте! Заметили? Я с вами прямо воедино слился. Мило, не находите?
Вот и оно! Я успешно добрался до нужных лотков. Цель обнаружена. Здравствуйте, апельсины! Воровато озираюсь по сторонам в поиске какого-нибудь мешочка-пакетика-сумочки. Ух ты! Тут даже авоськи имеются. Все для покупателей, все для покупателей. Особо рассеянным долго страдать не придется. Тут все под рукой. Ишь, какой сервис! Сила маркетинга во всей красе. А авоськи-то еще и разноцветные… Любой каприз за ваши деньги, как водится. Ну, благодать!
Зеленую или голубую? Хватаю голубую и тащусь обратно к апельсинам. Нависаю над лотком, словно изголодавшийся хищник. Придирчиво выбираю. Ощупываю, разглядываю. Блин, чувствую себя умудренным опытом садоводом на райских плантациях. Будто я дофига шарю в сортах апельсинов. Беру самые красивые — и всего-то. Я же тот еще эстет. Анку, не отвлекайся, накладывай-накладывай-накладывай! Да побольше. Нам нужно зарядится позитивом, а то Лидия знатно нервишки потрепала. Ох уж эта дива… Тьфу ты!
— Дядь, а зачем вам столько апельсинов?
Подскакиваю от неожиданности. Я не заметил постороннего присутствия. Уж слишком увлекся апельсинами. Чертяки какие! Целиком завладели демоническим вниманием. Я аж бдительность растерял. Непорядок. И откуда только нарисовался этот мальчишка?
— Вам они тоже очень сильно нравятся? Мне вот очень.
Странно, но мальчишка кажется мне до боли знакомым. Что за чудеса? Я вроде не водил дружбы с человеческими детьми. Однако эти глаза и энергия…. Темные линзы мешают получше рассмотреть болтливого ребенка. Снимаю очки, отправляю в карман брюк. Щурюсь, вгрызаюсь глазами в невинное личико. Определенно, есть в нем что-то смутно напоминающее…
— Дядь, вы чего так смотрите? Я вас обидел? — мальчик испуганно хмурится.
— Нет, — сейчас будет мое коронное, — просто задумался. Да, мы с другом любим апельсины. Сделаем из них фреш, — я дружелюбно усмехаюсь.
— О! Мне мама тоже делает! — мальчик радостно ерзает на месте. — Дядь, у вас такие красивые глаза. Яркие и добрые. Мне и апельсины нравятся, потому что они яркие.
Ну ничего себе! Комплименты от ребенка. Вот это поворот. Приятно, чего уж скрывать. Дети — самые искренние существа на свете. Не врет.
— Спасибо, — невольно расплываюсь в лучезарной улыбке. — Хочешь, я и тебе куплю?
— А можно?! — мальчик буквально пышет благоговейной надеждой.
— Ага, бери, сколько захочешь, — я ласково треплю его по голове. — Иди, выбирай себе авоську.
Мальчик моментально улепетывает за авоськой, а я завороженно гляжу вслед, не прекращая лучезарно улыбаться. По сердцу разливается тепло, словно сладкий чай с лимоном, пролитый на скатерть. Да, как ни крути, я до одури добрый демон. Ой, простодушный, ой, безрассудный… В балду! Какой есть.
Пока мальчик бодренько наполняет авоську апельсинами, я не перестаю его изучать. Кстати, он выбрал зеленую. Хех! Меня так и не покинуло ощущение чего-то знакомого. Где же я мог раньше видеть этого ребенка?
— Дядь, гляньте, сколько набрал! Не меньше, чем у вас.
На детском лице цветет и пахнет неподдельное счастье. Оно обдает и меня пряным ароматом. Жадно втягиваю ноздрями эйфорическую пыльцу и забываю обо всех невзгодах. Становится так легко и спокойно, будто бы мне и не выносили неумолимого приговора. Жаль, но ад все еще меня ждет. Все не балуют. Дали глоточек свежего воздуха и достаточно. Ага, хорошего понемножку. В курсе!
— Молодец, — я снова треплю мальчишку за макушку и добродушно ухмыляюсь. Какое похвальное рвение! Малец далеко пойдет.
— Ах! Вот ты где, чертенок! Я же просила не убегать от меня. Опять ты на апельсины любуешься. Ох, извините, — русоволосая женщина вежливо кивает. — Он вам не сильно докучал? Уж очень любит он поболтать. А я говорила тебе не приставать к незнакомцам, — она строго тычет пальцем в низенький силуэт.
Внезапно в сознании что-то щелкает. Хлобысь! Кусочки пазла сложились в одно целое. Я узнал женщину. Это та самая мать, которая обливалась слезами над маленьким бездыханным телом, а мальчик… дитя, воскрешенное мной! Вот так встреча! Отчетливо помню ту щемящую скорбь. То отчаянье… Тогда сердце трехлетнего ребенка остановилось, а я вновь запустил его ход. По щелчку пальцев. Повторюсь, я ни о чем не жалею. Теперь передо мной стоит живой одиннадцатилетний мальчик, полный энергии и надежд. Этот ребенок не заслуживал смерти. Ему к лицу жизнь.
— Не беспокойтесь, мы прекрасно поболтали. Он очень милый мальчик.
— Мам, а мне дядя апельсины пообещал купить, — авоська в детских руках непрерывно качается из стороны в сторону. Говорю же, малец пышет энергией.
— Что вы, не нужно… Ох, и дождешься ты у меня! Дома побеседуем, — очередной строгий посыл незамедлительно отправляется в низенький силуэт.
— Все хорошо! Мне не сложно. Не сердитесь на него. У вас чудесный ребенок. Искренний и вежливый. И так сильно любит апельсины.
Ребенок довольно улыбается, а мать сдается. Да, меня тоже обезоруживает эта улыбка.
— Ладно, если вам так хочется.
— Да, мне так хочется.
Конечно, я с недавних пор сорю деньгами направо и налево. Мне ни полразика не сложно. Ну, настроение такое, куда деваться! Туда доллар, сюда доллар. Мне не жалко. Я ж сама щедрость. Тем более это особенный случай. Это не просто ребенок, а тот самый ребенок. Ребенок, лично вырванный мной из лап смерти. Прости, Госпожа, но я не раскаиваюсь. Я правильно поступил. Ой, вы согласны? Спасибо.
Мы гуськом отправляемся к кассе. Я, как и обещал, оплачиваю апельсины и вручаю их мальчику. Он благодарит меня, бережно прижимает к груди свою оранжевую радость. Ми-ло-та! Мы прощаемся, я разворачиваюсь и топаю на выход. Стоп! Резко оборачиваюсь и бросаю через плечо:
— Эй, малец, как тебя зовут?
— Элай.
— Удачи, Элай. Живи долго и счастливо!
Двери передо мной разъезжаются, и я растворяюсь в городском шуме. Да, удачи, Элай. Проживи замечательную жизнь. Не подведи непокорного демона.