Тирис Гортензия Бэтт

      Заклинание, запирающее проклятие… Она пыталась вновь и вновь, ее палочка в попытке за попыткой кружила и плясала вокруг иссушенного запястья директора, словно в танце над давно уже поглотившим руку и погасшим кострищем.       Тирис казалось, что она буквально видит, как из его тела уходит сила. Как его жизненная энергия утекает. Она уже чувствовала, как его тело начинает таять, словно кусок воска на огне. И тут она почувствовала, что ее тоже охватывает холод. И… больше не могла этого выносить. Словно она сама уже умерла и находилась между двумя мирами. Но ведь это не так. Тирис Гортензия Бэтт еще жива! Еще жива. Рука задрожала, не было сил дальше стоять на ногах. Сердце забилось с бешеной скоростью…       — Я не могу, — негромко сказала девушка и тут же добавила, уже более категорично и громко, словно капризный ребенок, упиваясь своим звонким голосом… полным жизни голосом. — Не могу!       Она сокрушенно замотала головой. Нет, это слишком. Хватит! Снейп уже было шагнул вперед, как Дамблдор резко покачнулся, дав знак, чтобы тот не вмешивался.       — Тирис, прошу тебя, — старик умоляюще посмотрел на нее.       — Я хочу уйти, — тихо повторила девушка, не глядя ни на Снейпа, ни на Дамблдора. — Это слишком… для меня. Я… устала от всего этого! — она с новой силой замотала головой, пытаясь сбросить с себя оцепенение и сковавшее душу ощущение холода, ресницы стали мокрыми от слез.       — Я устала… Устала! Слышите?! От постоянного страха! От страха за свою жизнь! От страха перед будущим и то, что ОН… узнает! Он ведь в итоге узнает! — голос сорвался на истерический крик.       Снейп мельком глянул на закрытую дверь.       — Тирис, я понимаю ваши чувства и не осуждаю… — тихо сказал Дамблдор. — Но это очень важно.       Слизеринка глядела в одну точку. Горло сдавило слезами, а сердце разрывалось от боли. С каждой секундой ей все труднее становилось сдерживаться. Почему?! Почему он ее заставляет! Почему именно она?! Не Поттер, не заумная Грейнджер, не любой другой преподаватель, а она?! Какая-то жалкая пятикурстница. Ее ослепила бессильная ненависть к своему положению. Стиснув кулаки, она поднял взгляд на директора.       — Тири…с — голос директора резко осип, он едва слышно выговаривал слова, протянув к ней руку дрожащую. — Ти…р, пожалуйста.       В кабинете повисло гнетущее молчание. По щекам, наконец, покатились долгожданные горячие слезы. Видимо, до этого момента внутренняя сила поддерживала Дамблдора на плаву. И вот она иссякла. Волшебник провалился в забытье. Он не давал вмешиваться Снейпу, был готов терпеть, был готов был сокращать время своей оставшейся жизни — минуту за минутой. Лишь, чтобы она научилась. Почему она?! Почему?..       Тирис в отчаянии посмотрела на Снейпа, — тот молча наблюдал, держа наготове волшебную палочку, чтобы закончить начатое заклинание за нее.       Она судорожно вздохнула, размазывая кулаком дорожки слез. Не знала, что ей делать. Очень хотелось сбежать и забиться в какой-нибудь угол в гостиной Слизерина. Ей было страшно, паршиво, гадко. Все сразу. Но… если она останется, то будет еще страшнее. И… она не могла уйти. Не имела права. Потому что уже пообещала. Да, обещание было очень важным, но… это не был непреложный обед. Она могла нарушить его в любой момент.       Некогда могущественный волшебник сидел неподвижно, только дрожащие губы напоминали о том, что он все еще жив. Наконец, Дамблдор поднял здоровую руку, будто пытаясь дотронуться до поврежденного запястья, но тут же уронил. Он был слишком слаб. Что-то внутри оборвалось.       Альбус вымучено посмотрел на нее, не в силах не произнести ни слова, безмолвно перевел затуманенный взгляд на Северуса, снова на нее, а затем в его глазах за очками-половинками отразилась такая беспомощность, что она не выдержала — бросившись к Дамблдору, Тирис опустилась перед ним на колени, вновь направив кончик волшебной палочки на его запястье, продолжая резко прерванное заклинание. Палочка ходила ходуном и дрожала, сплошным потоком бежали слезы, образовывая все новые дорожки на щеках, срываясь с подрагивающего подбородка на ворот мантии, смешиваясь с певучими звуками заклинания.       … Он смотрел на нее с такой надеждой, с такой беспомощностью, что у нее не хватило сил отказать ему.