***
— Ты осатанел, дядька?! Чего щекочешься, знаешь ведь, что не терплю такого. Пусти уже! — Я соскучился, Крис, очень, — ослабляя хватку, шепнул он в вечно топорщившиеся во все стороны волосы сестры. — Ну, давай, рассказывай уже, с какой такой радости я должна повременить с запланированными поездками и сычевать с вами в Москве, еще и зимой? — с деланным недовольством в голосе воскликнула та, двинувшись по коридору вглубь квартиры, больше напоминавшей огромную, со множеством отделений, шкатулку, наполненную как всевозможными диковинками, привезенными из разных концов света, так и прочей атмосферной, но далеко не аутентичной всячиной, — Дубак тут у вас, конечно, страшéнный: я чуть не околела, пока сегодня утром такси в Шарике ждала. — С моей стороны, видимо, было наивно надеяться, что, подобравшись почти к середине своего четвертого десятка, ты научишься планировать гардероб по погоде. — Какой же ты нудила, Сашка, а? — Если не сказать еще хужéй. Блин, его, кажется, просто размазывало сейчас в улыбке: в ее отсутствие этого словесного пинг-понга, в котором они порой не знали меры, но при этом никогда по-настоящему друг друга не ранили, ужасно не хватало. С Кирой было иначе. В общении с младшей сестрой в последние годы он ощущал себя будто в попытках погладить пушистого и милого, но уже когтистого котенка: иногда везло, и он дотягивался до мягкой шерстки, однако куда чаще приходилось довольствоваться тонкими, но порой даже весьма глубокими царапинами. В такие моменты, впрочем, она и сама невредимой не оставалась: это он видел очень отчетливо. Жаль: эти случаи уж точно не входили в перечень тех, где торжество справедливости было для Воропаева желанно. Время же, проведенное с Кристиной, для него всегда было подобно открытию портала в Кэрролловскую кроличью нору, куда он готов был сигануть без всякого страховочного троса, так как знал точно: там внизу — огромная стопка из пуховых перин, которую сестра, в каком бы настроении ни пребывала, никогда не сдвинет даже на сантиметр. Да и сам полет был бесподобен. Расположившись на огромных напольных подушках, формировавших в этой гостиной в стиле бохо целое отдельное пространство, — «лежбище котиков», как называла его Кристина, — Александр наблюдал за колдовавшей на кухне сестрой. И сейчас это была отнюдь не фигура речи: искушенная полученными в поездках знаниями о всевозможных специях и пряностях Крис даже в таком незамысловатом процессе как приготовление чая напоминала опытного зельевара. — Включи пока кино какое-нибудь фоном, — бросила она, вынося в комнату поднос, уставленный всевозможной расписной утварью, после чего вновь вильнула за резную ширму: стену между кухней и гостиной сестра еще на этапе капитального ремонта сразу после покупки квартиры велела ломать без всяких сожалений. Крис всегда нужно было запустить что-то «фоном»: музыку, фильм, аудиокнигу, — будто оставаться в тишине, даже в чьем-то обществе, было для нее невыносимо. Ему в таком «многоголосье» сконцентрировать внимание было чуть сложнее, чем обычно, а вот ей, казалось, наоборот помогало. В общем-то, сейчас Александр был даже не против такого отвлекающего фактора: прерывать все это околомистериальное действо чем-то серьезным вроде разговора о проблемах ЗимаЛетто не хотелось совершенно. — Шива всемогущий, он опять свою «Формулу любви» врубил! Хоть не четыре серии «Большой перемены», и на том спасибо. Мы можем хоть раз что-нибудь новое посмотреть? — возопила сестра, вернувшись из кухни с целым блюдом разных орехов и цукатов. — Крис, я хочу с тобой время провести, а не за сюжетом следить. — Если б не знала тебя, сказала бы, что звучишь убедительно, — улыбнулась она, усаживаясь наконец рядом с ним на подушки, — Ты вообще-то, Сашка, в курсе, что пересматривать одни и те же фильмы без конца — один из симптомов тревожного расстройства? Они тебя успокаивают, потому что ты уже вызубрил все вплоть до последнего титра. — Скажи мне что-нибудь, чего я сам не знаю. — Ты заслуживаешь вернуться к полной жизни, в чем бы ты там себя ни убеждал, — полушепотом проговорила женщина, в одно мгновение вдруг резко посерьезнев. — Хорошая попытка, Крис, — чуть погодя выдохнул он, располагаясь так, чтобы можно было вытянуться, уложив голову ей на колени: костлявые — трындец, но ничего уютней возможности просто лежать вот так в эту секунду в мире, кажется, не существовало.***
— Нет, Сань, я не понимаю, как Жданов умудрился так накосячить всего за несколько месяцев президентства? И ладно бы только накосячить, но еще и пойти на столько, мягко говоря, серых ухищрений, лишь бы никто в нем не разочаровался? — безмятежностью этого вечера таки пришлось пожертвовать: объясниться с Крис относительно ситуации в компании он все же считал необходимым. — Ну, то, что Андрюша наш интеллектом явно не изуродован, — давно не новость, а вот такие мелкоуголовные наклонности, признаюсь, даже на меня произвели впечатление, хотя… — протянул мужчина, слегка шикнув, стоило сестре, перебиравшей пальцами его волосы, в шутку, но все же довольно сильно прихватить несколько прядок: эта привычка филигранно, как ему казалось, вворачивать в повседневную речь цитаты из знакомых едва ли ни с детства фильмов и литературных произведений, пусть иногда и заставляла Кристину невольно рассмеяться, но по большей части все же слегка раздражала ее. Как и само его пристрастие к пересмотру этих самых фильмов. — А откуда ты вообще узнал обо всем этом в таких подробностях, не поделишься, нет? Помнится, раньше твое зондирование почвы на просторах ЗимаЛетто успехом не увенчивалось… — Помнишь девушку, которую Андрей нанял секретаршей аккурат перед тем, как сесть в президентское кресло? — М-м-м, — понимающе, но, казалось, даже слегка разочарованно протянула женщина, — что, сдалась под натиском твоего пронырливого обаяния и заложила шефа? Тридцать сребреников-то отсыпал девчушке? А то ей как-никак еще работу искать, когда Жданов узнает. — Крис, — Александру вдруг отчего-то сделалось слегка не по себе, — ну, во-первых, сама-то хоть поняла, как этой аналогией вознесла его? А во-вторых, совсем не так всё… Он попытался втянуть ее черти во что, сама она не знала, как лучше поступить. — А ты, значит, у нас… — А я, в отличие от Андрея, не собираюсь делать из нее овечку на заклание. — Интересно… — уголок губ сестры едва заметно на секунду подлетел вверх. — Даже не начинай сейчас. — А я и не начинала, — мотнула она головой с невозмутимым видом, — Расскажи-ка мне лучше, как там Кира. — А ты сама не хочешь ее об этом спросить? — вздохнул мужчина, — Что я вечно как медиатор между вами? — Сам ведь прекрасно знаешь, — Кристина заметно погрустнела, — Мы, конечно, вполне можем спокойно общаться, но я вряд ли когда-нибудь перестану ощущать эту натянутость. Думаю, в глубине души она до сих пор не простила мне, что я не смогла полноценно быть с вами тогда. Да я и сама не уверена, что когда-нибудь себя про… — Так, — оборвал он ее на полуслове, резко поднимаясь и пересаживаясь ближе к окну таким образом, чтобы оказаться напротив, — Крис, посмотри на меня… — Я так перед тобой виновата, Саш, — сестру, кажется, уже затянуло в стремительно закручивавшуюся воронку самобичеваний и совершенно неуместного раскаяния, — Это я старшая, я, понимаешь? — бормотала она, пригвоздив взгляд к оконному стеклу, — Я должна была стать вам опорой, а не рассыпаться грудой ржавого металлолома, упиваясь горем, которое, вообще-то, нихрена не было моим собственным. — Кристин, — медленно проговорил Александр, пытаясь прибавить своему голосу как можно больше спокойствия и уверенности. — Тебе же всего двадцать было! Ей так вообще пятнадцать, и вы оба как-то держались… Это я, а не ты, должна была бегать по органам опеки, чтобы оформить попечительство над Кирюшей. Организовывать похороны, разгребаться с вопросами наследования, юридическими нюансами, — все это должна была делать я. Да и просто быть рядом, наконец, а не… — Во-первых, — не выдержал он, — Старше ты всего на два года, а это, уж извини, — так себе отрыв, даже в двадцать. Считай, что с этим разобрались — не аргумент. Во-вторых, в который раз тебе говорю: похороны организовали Павел с Маргаритой, я этим не занимался. Что же до юридических хлопот… Крис, — мужчина осторожным движением ладони вынудил уже чуть пришедшую в себя сестру наконец взглянуть ему в глаза, — я ведь видел тебя тогда и прекрасно помню, на каком дне ты была в первые месяцы после аварии. Я никогда не посмел бы и не посмею обвинить тебя в недостаточном участии, поверь. Горе мы все проживаем по-разному. Если тебе необходимо было отгородиться ото всех на время, значит так и было нужно. Для меня же на тот момент такой тростинкой как раз и оказалась возможность упахаться вусмерть, занимаясь всеми формальными моментами. — Саш… — Нет шкалы, которой возможно измерить боль от потери. То, с чем каждый из нас оказался лицом к лицу после гибели родителей, — это не перечень долженствований, в котором во что бы то ни стало нужно было последовательно вычеркнуть все пункты. Да, было какое-то количество забот: каждый из нас подхватил и выполнил то, на что хватило сил и возможностей, и это никого не делает ни лучше, ни хуже. Это ведь не квест, в котором нужно добежать до финиша… — Господи, Сашка, вот как тебе это удается всегда: для других быть таким рассудительным при условии, что сам этими же советами готов подтереться? Вложи их и в собственную голову, будь так любезен, — уже заметно расслабившаяся Кристина слегка взъерошила волосы на его макушке. — «А голова — предмет темный и исследованию не подлежит», — проговорил он практически в унисон с как по заказу появившимся на экране за его спиной Броневы́м. — Ты гнусный старый дед, Сань. «Дядька» для тебя — слишком моложаво, — добродушно усмехнулась сестра, на этот раз совсем не раздражаясь. — В следующий раз, — чуть погодя задумчиво проговорил мужчина, — если почувствуешь, что заныриваешь в это, вспомни, из какого болота сама тащила меня несколько лет спустя. — Сашка… — «Ох, нелегкая это работа…» — Вставай, пойдем уже, Бегемот, — на кухню примусы починять. — Я знал, что когда-нибудь перетащу-таки тебя на темную сторону.***
«У вас все в порядке?» — буравил он взглядом напечатанное, но все еще не отправленное сообщение. Показаться Пушкаревой повернутым на контроле фриком не хотелось. Ну вот вообще. Особенно после истории с гиперопекающими родителями. Но с формального окончания рабочего дня прошло уже часа четыре, а каких-либо планов на вечер у Катерины, по ее собственным словам, произнесенным сегодня перед уходом, не было. К моменту, когда Воропаев, наконец убедив себя в том, что этот безобидный вопрос — лишь свидетельство простого человеческого участия и уж никак не перебор, занес большой палец над клавишей отправки, по барабанным перепонкам ударила трель дверного звонка. — Доброй ночи, Катерина Валерьевна, — открыв дверь, Александр насилу подавил торжествующую улыбку. — Простите, если доставила вам неудобство, я… — Не берите в голову, — отмахнулся мужчина, — если вы так припозднились не из-за очередной встречи с асфальтом… ведь нет же? — окинул он девушку подозрительным взглядом, — то все отлично. — Нет… Жива-здорова и даже уже практически невредима, — Пушкарева непроизвольно скосила взгляд на свои руки. — Ну и хорошо, — донельзя безмятежно обронил Воропаев, сунув телефон в карман и двинувшись в сторону гостиной.***
— Я договорилась о просмотре сдающейся в наем квартиры завтрашним вечером, — раздался за его спиной голос девушки. Она, видимо, уже успела переодеться в домашнее и зашла на кухню налить себе воды или чая, — так что, если все пройдет удачно, я уже совсем скоро перестану вам докучать. — Я, право слово, уже устал вам доказывать, что вы мне нисколько не мешаете. Впрочем, я очень рад за вас, — одернул себя мужчина, старательно проигнорировав совсем крохотный укол сожаления, — глоток свободы вам сейчас определенно пойдет на пользу. — Спасибо, — мягко улыбнулась Катя, — Даже удивительно: как только я начала искать жилье, этот вариант подвернулся мне через знакомых совершенно случайно, но так удачно. Еще и Ольга Вячеславовна сейчас арендаторов ищет, как выяснилось, но там… Его точно обухом по голове ударило: вот уж кто-кто, а он отлично знал, о какой квартире идет речь. Дыши давай уже. — Ничего удивительного, — взял наконец себя в руки Воропаев, — подобные возможности постоянно вертятся в нашем поле зрения, просто вы начали обращать на них внимание именно сейчас, когда возникла соответствующая потребность. — Наверное, вы правы. В любом случае, надеюсь, что на завтрашнем просмотре мои поиски закончатся: Ольга Вячеславовна слишком добра, чтобы сдать мне жилье по рыночной стоимости, а я совершенно не хочу пользоваться ее радушием… Хвала богам, блядь. Если бы Пушкарева решила туда заселиться, он бы окончательно убедился в том, что какой-то жестокий шутник подсунул небезызвестным Мойрам подложные схемы для вязания. Александр подумал, что, видимо, окончательно выпал из реальности: Катя продолжила что-то говорить, переминаясь с ноги на ногу и явно испытывая неловкость, а он не мог разобрать ни слова. — Что? — Гхм, я говорила, что была в полной уверенности, что вернусь раньше, но потом… — Кать, вот уж передо мной вы объясняться совершенно точно не обязаны, — поспешил остановить ее мужчина. — Нет-нет, — она вдруг рассмеялась, — Поверьте, я и не собиралась. Хорошо. — Я просто… Оказалась невольным свидетелем одного разговора сегодня. Собственно, из-за этого я и задержалась так надолго. И мне… Мне кажется, что вы должны знать о содержании этой беседы. Простите, я просто не знаю, как лучше начать. Интригующе… — Кать, не переживайте, — кивнул он в сторону дивана, сам усаживаясь в кресло напротив, — С чего бы вы ни начали, нам все равно придется подойти к встревожившей вас сути. Так что вы начните, как вам удобно и комфортно, ну а сам-то я уж точно не сахарный, так что… — Дело не только в сути, но и в… обстоятельствах, в которых я это услышала. А-андрей Палыч по завершении рабочего дня был в кабинете с одной из мо… — Ах вот оно что. Кать, я, конечно, совру, если скажу, что связи жениха моей младшей сестры меня нисколько не заботят, но для меня это едва ли новость. Да и для самой Киры… Так, стоп. Выставлять сестру в невыгодном свете, сколь сильно бы ни выводила его из себя сама ситуация, он был не вправе. И не хотел. — Среди прочего эта девушка, — несмело продолжила Пушкарева, — спросила Андрея Палыча о том, насколько серьезны его планы, связанные с женитьбой на Кире Юрьевне, — она говорила так, словно проглотила рыбную кость, прилипшую теперь к задней стенке горла, — и Андрей Палыч сказал, что этот брак необходим ему для того… — Господи, Кать, если речь о голосе моей сестры на совете, то выдыхайте: этим вы меня точно не удивите. — Нет… Так. — Он сказал, что этот брак необходим ему для того, чтобы нечто, принадлежащее его семье, как он уверен, по праву, осталось таковым. И что эта цель в этом случае оправдывает любые выбранные им средства. Я… После того как он сказал это, я решила, что останусь, чтобы, если он вдруг решит уточнить хоть что-нибудь еще, не пропустить... — девушка пристыженно потупила глаза, — но больше они к этому не возвращались. — Андрюша в роли потенциального брачного афериста это что-то… Не то что бы шокирующее, но определенно новенькое, — задумчиво проговорил Александр, вставая со своего места, — Указание на семейную собственность, конечно, явно наводит на мысль об активах ЗимаЛетто, но я пока совершенно не могу взять в толк, в чем именно может заключаться суть того, что он там для себя спланировал, — казалось, мужчина забыл, что находится в комнате не один: развернувшись к окну, он будто погрузился в режим размышления вслух, ему всегда было проще искать ответы именно таким образом, — С самого начала ведь твердил ей: составьте брачный договор, так нет же… «Ты предлагаешь мне еще до брака планировать развод?». Сколько талдычил, что это просто вопрос ее безопасности. Сейчас, конечно, еще не поздно, да даже после самой свадьбы можно — в любом случае будет иметь силу, вопрос только в том, чтобы достучаться: упрямая ведь как незнамо кто. Если содержательно, то самым ни к чему не обязывающим вариантом был бы, конечно, режим раздельной собственности, но, если появятся дети, и она решит уйти с работы… Нет. Хотя, если определять режим собственности для каждого вида имущества в отдельности, а полученный каждым из супругов в браке доход относить к… — Вы поразительно подкованы даже в таких юридических нюансах, хотя и далеки от этой сферы. Есть хоть одна тема, по которой вам не удастся с ходу выдать мини-реферат? — вдруг вырвала его из транса Катя. Она, видимо, решила разрядить обстановку, сама не догадываясь, как сильно в действительности накалила ее сейчас. «Хотя и далеки от этой сферы»… Уши заложило, а в голове глухо, будто сквозь плотную толщу воды, отдавались удары его участившегося пульса. — Я был женат, Кать. — Простите, — выпалила она растерянно, — я не подозревала, что вы в разводе… Бам! Это тебе пристрелочный в плечо, Воропаев. — Мы не разводились, — еле слышно выговорил Александр, развернувшись вполоборота. — Но вы ведь… Сперва едва заметно нахмурилась, словно над головоломкой. А теперь: три… два… вот оно. Брови мгновенно подлетели вверх, глаза широко распахнулись в осознании, губы чуть дрогнули. — Боже… Александр Юрьевич, мне так… Бам! А вот и контрольный — в голову. — Кать… не нужно. От соболезнований еще никогда и никому по-настоящему легче не становилось. Но я вижу, что вы хотели их выразить, притом искренне. И ценю это… Правда, — он вновь развернулся к окну, тяжело сглатывая. Кажется, в лежавшей в кармане пальто пачке оставалось еще две. Быстрым шагом, так и не найдя в себе сил взглянуть в сторону девушки, он выскользнул в прихожую. Ну и за каким хером это нужно было именно сейчас? Впрочем, известно, за каким: за последние годы эта боль мутировала в просто, блядь, форм-фактор твоей личности, а Пушкарева — чуть ли не первый человек за все это время, — ну, не считая сестер, — которого тебе захотелось хоть как-то подпустить к себе, даже не важно, в каком качестве. Морозный ночной воздух тончайшими иглами непрестанно жалил каждый миллиметр открытой кожи, а ребристое колесико зажигалки все никак не могло высечь даже крохотной искорки, не желая поддаваться дрожащим пальцам. У реки, должно быть, было еще холоднее, но когда было, в сущности, не похуй..? Сейчас хотелось улечься на одну из тянувшихся стройным рядом вдоль набережной лавочек и не вставать, отморозив себе решительно всё, пока дневной свет не заставит разлепить глаза. Вся хваленая воропаевская дерзость скукожилась и кисло сползла по стеночке где-то там в гостиной, когда он увидел в глазах Кати столько сострадания и участия, что хватило бы на все центры паллиативной помощи в городе. Сострадания, на которое он, по большому-то счету, и не имел особого права. Сколько он так прошатался по набережной, Александр не имел ни малейшего понятия, но времени, должно быть, прошло достаточно, чтобы Катерина отправилась спать. Тихо открыв, а затем и заперев входную дверь, мужчина собирался уже замуроваться в спальне до утра, как, к собственному изумлению, заметил, что в гостиной все еще был включен свет. Катя, кажется, задремала, примостившись на краю дивана и уложив голову на подлокотник. От одной мысли о том, как она будет чувствовать себя с утра, пролежав всю ночь в такой позе, шею будто защемило. Дотронувшись пару раз до ее плеча и убедившись, что спала девушка крепко, Воропаев ощутил себя в легком ступоре. Нет, он, конечно, мог отнести ее в гостевую, но что-то ему подсказывало, что утром это его решение для Катерины станет лишь причиной недюжинной неловкости. Осторожно подложив под голову девушки принесенную из ее спальни подушку и расправив мягкое одеяло, Александр щелкнул выключателем потолочной люстры, уже намереваясь уйти, когда вспомнил, что, выйдя прошлой ночью за водой, заметил, как из-под двери в гостевую лился приглушенный теплый свет: она, видимо, не выключала на ночь прикроватную лампу. Оставив на кухне гореть один из настенных светильников и приоткрыв дверь так, чтобы гостиной достигала лишь неширокая полоса света, мужчина наконец отправился к себе.