«А.Ю., он так и не поговорил с Милко, решил просто подменить модели прямо перед показом, будет скандал»
Ему на секунду показалось, что пластик телефона даже слегка хрустнул у него в руке, когда он, не сдержавшись, сжал ладонь в кулак. Господи, ну не идиот ли… Да, ясен хер, нельзя было выпускать на подиум модели, отшитые из дорогой качественной ткани, а после этого поставлять в магазины синтетику: от такого они бы потом вовек не отмылись. Но на кой черт было устраивать этот фарс, если возможностей все заранее прояснить с Милко было предостаточно? Похоже, ждановский управленческий гений наотрез отказывался признавать, что столь высокая должность неизбежно влекла за собой необходимость уметь конструктивно взаимодействовать с персоналом: мотивировать к продуктивной работе, и не только рублем; объяснять необходимость мириться с определенными препятствиями, возникающими при развитии бизнеса; ставить на место забывавших о субординации сотрудников, наконец. Но нет же, Андрюша не потрудился разъяснить творцу всея ЗимаЛетто необходимость на данном этапе обойтись более скромными материалами, не разложил по полочкам выгоды и риски, — просто, блядь, умыл руки от потенциально неприятного разговора, решив, что все как-то уладится само собой. Впрочем, ничего нового.
«Понял» — наскоро набрал он ответ для Пушкаревой, после чего, быстро пролистав вкладку «Контакты» практически до конца, нажал на кнопку вызова.
— Да, Сань?
— Юль, ты с нами сегодня?
— Спрашиваешь! Вся пиар-кампания этой коллекции на ком, по-твоему?
— Отлично! Юль, я прошу тебя, сделай так, чтобы сейчас ни одного журналиста ни рядом с мастерской, ни за кулисами не было. Пусть общаются с начальниками отделов: Кирой, Малиновским, — дербанят Жданова на британский флаг, — мне все равно, — главное, чтобы даже близко не совались к Милко с его рыбками. Юль, сделаешь? Сейчас очень важно.
— Саша, блин… Наивно надеялась сегодня на спокойный вечер. Сделаю, что смогу. Что стряслось-то?
— Юль, все потом, обещаю. Да, еще! После показа не приглашай никого внешнего в гримерку. Никаких «Прикоснитесь к тонкой работе мастера», «Оцените изысканность материалов», — ничего из этого, окей? Модели они увидят только на подиуме, больше никак.
— Саш, ты обалдел..?
— Просто поверь, сегодня это только все испортит.
— Я не представляю, как ты за все это со мной сочтешься!
— Уж как-нибудь, Юль. Ладно, все. Если что, я на связи.
— Деспот.
— Безусловно.
Особыми друзьями с Виноградовой они никогда не были, но вот сработаться могли всегда, еще с тех самых пор, как физичка в седьмом классе посадила их за одну парту на лабораторной. Ну а сейчас в вопросах связей с общественностью Юлиана была игроком, иметь которого в своей команде было практически бесценно.
Глубоко вздохнув и будто встряхнувшись, он двинулся в сторону мастерской.
В святая святых Вукановича не оказалось: его встретили Уютова, запах корвалола и несколько скучающих моделей.
— Саша!
— Ольга Вячеславовна, где Милко? — все любезности потом, на них времени сейчас не было.
— Сашенька, он спустился к складам: разбираться, почему доставили не те модели, я сама ничего не понимаю…
— Выясним, Ольга Вячеславовна, все выясним, вы не волнуйтесь только, договорились?
В помещении со складскими ячейками обычно было так пустынно и тихо, что любой звук отдавался по всему этажу гулким эхо. Едва выйдя из лифта, он разом окунулся в какофонию криков маэстро. Стоило миновать несколько рядов ячеек, как его взгляду предстала довольно комичная, надо признать, сцена противостояния эмоционально размахивавшего руками гения и угрюмо обтекавшего за своим рабочим местом дежурного по складу.
— Господа! — недолго думая, решил привлечь к себе внимание Воропаев.
— Шурик, и ты здесь! Пришел наслАдиться крахом мОей кАрьеры?
— Тамбовский волк тебе Шурик. Что за побег из-под венца? Ты сейчас должен уже вовсю наряжать своих дорогих рыбок в новую коллекцию.
— Я-то, может, и должен, только вот наш дорОгой АндрюшЕнька приказал затОчить мою кОллекцию в плен этих жестЯных грОбов! — театрально взмахнул рукой мужчина, указывая на камеры хранения.
— О том, что наш АндрюшЕнька гандон, каких мало, я с тобой спорить и не собираюсь, но, несмотря на то, что он не потрудился предупредить тебя и объяснить необходимость использовать в этот раз более бюджетные материалы, показ должен состояться, Милко. Иначе мы все пойдем по миру, и ты, в том числе, — процедил Александр так, чтобы расслышать его мог только Вуканович.
— Но это подлОсть, Саша! — уже чуть более спокойно выдал тот, — для меня репУтация — это всё! Как, как я мОгу выпустить на подиум ЭТО?!
— Так, Вуканович! — Александр за локоть отвел его чуть в сторону, — Я не стану с тобой миндальничать, как Кира, и не буду юлить перед тобой, как Андрей. Поступил ли Жданов низко? Да, безусловно. Но коллекция в любом случае будет отшита в том виде, в котором тебе доставили сегодня демонстрационные модели. Этого не изменить. Это не чья-то прихоть, а, очевидно, вынужденная необходимость. Ты переживаешь за свою профессиональную репутацию? Так иди и прояви себя как профессионал, а не как капризный ребенок. В конце концов, в первую очередь, в центре внимания будет твой дизайн, а уже потом материалы. Могут ли люди остаться недовольными качеством тканей? Да, могут. Но, если показ не состоится, недовольными они уж точно останутся со стопроцентной вероятностью.
Сперва зависнув на несколько секунд, Милко резко вырвал локоть из руки Александра и, не говоря ни слова, направился к лифту.
***
Сев в машину, он с резким выдохом откинулся на спинку кресла. Голова будто пульсировала. Прикрыв глаза, он вновь прогнал в памяти события сегодняшнего вечера.
Милко все же собрал себя в кучу: Кира на пару с Юлианой своими увещеваниями таки взрастили то, что он посеял в голову модельера на складском этаже.
Сам Александр поглядывал за показом лишь краем глаза, умостившись на пуфиках в мастерской: светить лицом в зале настроения не было уже никакого.
— Саша, — услышал он севший за вечер, полный скандалов и уговоров, голос Уютовой.
Дурак. Можно было схорониться где угодно, но нет же…
— Ольга Вячеславовна… Вы как, в порядке? — вяло проговорил он.
— Я… да. Да, все нормально. Спасибо, что встряхнул Милко немного. Он, конечно, строптивец, но то, что случилось сегодня, было и правда из ряда вон.
— Да я-то что, вы вон Киру с Юлькой благодарите. Я так, можно сказать, свой собственный пар на нем спустил.
— И все же, — едва заметно улыбнулась женщина.
— Да бросьте вы…
— Саш, а вообще, как ты? Ничего?
— Я…
— Я все хотела с тобой поговорить спокойно, после… Но ты совсем пропал тогда, что и понятно. А теперь неуловим совершенно, — она приглушенно усмехнулась, — врываешься в ЗимаЛетто, как смерч, и так же уносишься.
— Работа, Ольга Вячеславовна.
— Я просто хотела сказать, что тебе ведь необязательно полностью отстраняться от всего, что было связ…
В горле едко защипало. Отсюда надо было убираться.
— Ольга Вячеславовна, вы простите меня, я должен был кое-что с Кирой обсудить. Хотел выловить ее, пока все не разошлись… — как-то нелепо сочинил он.
— Конечно, Сашенька, — вздохнула женщина, начав перекладывать выкройки на рабочем столе.
— Берегите себя, пожалуйста.
Основная часть показа уже завершилась: из зала слышалось пение Савичевой, видимо, приглашенной для того, чтобы хоть как-то сгладить общее впечатление от мероприятия. Хотя бы в холле было пусто, если не учитывать Шуры, Пончевой и Амуры, облепивших стойку ресепшена. Рассудив, что, стоило Савичевой допеть, вся толпа из зала хлынет прямиком сюда, и поморщившись от одной только мысли о том, как придется лавировать в этой толкучке, Александр поспешил к лифтам.
— Говорю вам, дамочки, я сама слышала: они стояли втроем вон за теми дверями. Сразу после того, как модели за кулисы ушли…
— Подожди, я запуталась: Жданов, Малиновский и кто еще?
Он что, все 32 этажа едет, с самого низа? — буравил мужчина взглядом хромированные створки.
— Да ну нет же! Ты чем слушаешь-то? Жданов, Милко и Кира, ор такой стоял, что точно в зале было бы слышно, если б не музыка!
Так…
— Так о чем спорили-то? — не унималась одна из девушек.
— Милко кричал, что таких измывательств над собой терпеть больше не намерен, что он востребован как художник, а потом, девочки, он сказал, что уходит!
— В смысле?
— В смысле совсем — увольняется! Чего тупишь-то?
— А Андрей с Кирой что?
— Кира потом кричала на Жданова, что мол, она и сама уйдет, если он не извинится перед Милко, потом все затихло, а через пару минут она уже выбежала к лифтам вся заплаканная…
Сука, вроде же относительно мирно вечер заканчивался...
Так удачно оказавшиеся в бардачке капли на несколько секунд обожгли глаза, но сконцентрировать внимание в сумерках стало чуть проще. Пристегнувшись, он завел мотор и выехал со стоянки.
***
Интересно, сколькими нажатиями в среднем ограничивается жизнь кнопки дверного звонка? Еще немного так потрезвонить, и соседка выйдет права качать. Стоило ему устало упереться лбом в холодный металл дверной коробки, как раздался наконец щелчок замка.
— Сашка…
— Та-а-ак, сопли подбираем! Вон уже моська красными пятнами пошла, — протянул он, заходя в квартиру и притягивая сестру к себе.
— Саш, ну что ты как не зн…
— Чемодан-то собрала уже? Во сколько самолет завтра? Может, как раз успею в аэропорт тебя забросить.
— Я не еду, Саш.
— Кто сказал?
— Я. Андрею. Сегодня после показа…
— Так, давай-ка, — кивнул он вглубь квартиры, — поставишь чайник?
Возможность заземлиться, окунувшись в выверенный до мелочей ритуал приготовления кофе, сейчас была практически благословением.
— Ты мазохистка, Кир. Я всегда догадывался…
— Кто бы говорил, а?
— Туше, но я хотя бы не приемлю неуважения к себе.
— Мой уход — это именно отказ дальше принимать такое к себе отношение.
— Кирюш, то, что ты сделала, — это не особо умелая попытка манипуляции, а не требование себя уважать, уж извини, — как есть.
— И что не так, знаток душ человеческих?
— Да все не так. Прежде всего, то, что ты загнала себя в крайне невыигрышную позицию. Ты не хочешь уходить, не представляешь себя вне компании. И командировка эта тоже: сколько сил ты угрохала на договоренности с пражскими партнерами? Андрюша с Малиновским едут рылом посветить, а всю работу выполняла ты. Никогда не ставь другому человеку условия, на которые сама не готова пойти.
— Как же меня бесит то, что ты всегда прав.
— А ты пользуйся, а не бесись.
