Отпустив, обретёшь

— Это такие пиалы для чая, Кать, отомрите, — вполголоса проговорил он, заметив, что и так сидевшая как на иголках девушка напряглась и того больше. Пушкарева, кажется, и правда вздохнула с облегчением. Она что, думала, он намеревался искать способы вывода ЗимаЛетто из того пиздеца, в котором оказалась компания, на дне бутылки, напоив еще и ее саму до кучи? Нет, дело определенно было дрянь, но, если подумать, в этот кабинет к нему приходили с цифрами и похуже. Сейчас держать голову холодной было, конечно, гораздо сложнее, чем в случае общения с клиентами, все-таки речь шла о плодах многолетних трудов его семьи, но одно было ясно точно: посыпать голову пеплом было не время. Поколдовав немного у небольшой тумбы в углу кабинета, полностью отведенной под чайно-кофейные излишества, он вернулся к рабочему столу, аккуратно поставив на него небольшой стеклянный заварник. Расположившись на этот раз таким образом, чтобы сидеть не сбоку от Катерины, а напротив, принялся разливать по пиалам напиток цвета свежего липового меда. — Что стало последней каплей? — Что? — подняла на него растерянный взгляд девушка. — Положение компании для вас не новость — вы все это время были в курсе событий. Более, чем кто-либо. Вас эта ноша, очевидно, тяготила, но все-таки, даже после того вечера, когда я сам предложил помощь, вы ко мне не обратились. Должно было произойти что-то из ряда вон, чтобы ваш друг, еще и прыгнув через вашу голову, вызвонил меня. Вот я и спрашиваю, что именно случилось. Только взгляд потупила. Или с мыслями собирается? — Кать, вы ведь не хуже меня понимаете: пытаться утаить что-то сейчас — это уже не осторожность и предупредительность, а просто-напросто глупость. Давайте не будем терять время, которое можно потратить на поиск решения. — Андрей Палыч настаивает на том, чтобы я открыла фирму на свое имя. Фиктивную фирму. Я не могу с уверенностью сказать, насколько обширны его планы относительно махинаций с ней, но подозреваю, что, главным образом, он хочет организовать некий отходной путь на случай, если не останется иного выхода, кроме как запустить процедуру банкротства ЗимаЛетто. — Так… И, судя по паническим настроениям господина Зорькина, ответить отказом у вас по какой-то причине не вышло? — Вы ведь, насколько я понимаю, в общих чертах в курсе той истории с АйТи-Коллекшн? — Могу только предполагать, что они предложили вам откат, и вы не отказали им. Смотреть на нее сейчас было практически больно: именно так выглядел человек, осознавший, что загнал себя в капкан, из которого самому уже не вырваться. Ему такое, впрочем, видеть было не впервой. Хотя бы даже в зеркале. — Когда они только сделали мне это предложение, я просто опешила… Краевич, видимо, заметил мое замешательство, и как-то быстро и скомканно завершил встречу, сославшись на срочные дела. Очевидно, думал, что так я с меньшей вероятностью отвечу отказом. Но он не предполагал, что на тот момент решение о сотрудничестве с АйТи как с основным поставщиком уже фактически было принято. Я рассказала все Андрею Палычу в тот же день, и он… Он похвалил меня за проявленную честность и предложил оставить все как есть, так как эти деньги для компании в ее положении точно не стали бы лишними. Когда… — попыталась она собраться с мыслями, сделав глоток из пиалы, — когда я вчера попыталась отказаться выступать в качестве владельца компании, он… Я могу и ошибаться, но у меня сложилось впечатление, будто он намекнул на то, что может дать ход истории с Краевичем, если я не соглашусь. Правда, если я сделаю все, как он спланировал, доказать мою причастность станет и того проще, ведь, насколько я понимаю, именно пожалованную АйТи сумму Андрей Палыч и планировал выделить в качестве уставного капитала для новой фирмы. — Мда, во время просмотра отчетов я был уверен, что вечер вряд ли может стать еще более паршивым… Ладно, если серьезно, я практически уверен, что наш Андрюшенька блефует. Хотя бы потому, что без вас ему на пару с Малиновским со всем этим дерьмом точно не разгрестись. Блядь, КАК, как можно было за несколько месяцев разметать практически до руин то, что строилось годами… — Едва ли теперь важно, блефует он или нет. После того как вы соберете совет и поставите всех в известность о реальных данных отчетности, Андрею Палычу едва ли удастся сохранить свой пост, и… — Почему вы решили, что я поступлю именно так? — перебил девушку Александр. — А разве нет? Господи, этот культ личности Жданова когда-нибудь канет в небытие? Потому что своими силами ему вряд ли когда-нибудь удастся его развенчать… И все бы ничего, если бы в порыве не пойми откуда просыпавшейся преданности Андрюшеньке, люди не начинали действовать в ущерб самим себе. Так некстати вспомнилась сейчас Кира… — Кать, честное слово, вы мне сами только что поведали, что Жданов готов шантажировать вас уголовным преследованием, а все туда же: «Ах, что будет с Андрюшей, когда из-под его задницы выдернут президентское кресло?». Что ж вы все с таким самозабвением стелитесь ему под ноги, позволяя об себя их вытирать? На удивление, на эту неожиданно даже для него самого вырвавшуюся резкость она отреагировала совершенно хладнокровно, лишь как-то вкрадчиво взглянув на него, будто наконец напала на след решения задачи, над которой давно билась. — Отчасти это объяснимо: вы пришли в совершенно новый для вас мир, с разбегу очаровались Ждановым, который, по сути, стал для вас проводником в него, и теперь роли в этой низкосортной трагикомедии в вашей голове распределены именно в парадигме Андрюшенькиного видения ситуации, но вы же, в конце концов, умн… Слова на миг застряли у него в горле, ведь чего-чего, а такой реакции от нее он не ожидал уж точно: покачнувшись на стуле, Катя вдруг залилась совершенно искренним звонким смехом и лишь через несколько секунд опомнилась, слегка смущенно прикрыв рот ладонью. — Что же вас так развеселило? — сделав над собой нешуточное усилие, собрался он наконец с мыслями. — Александр Юрьевич, извините, но на этот раз ваша проницательность всерьез вас подвела. Я невообразимо далека от возможности очароваться личностью Андрея Палыча. Я бы даже сказала, что от чар таких, как он, у меня есть чрезвычайно действенная прививка, впрочем… к делу это не относится. Я понимаю, почему вы могли сделать такое предположение, но уверяю вас, все необдуманные и даже глупые поступки, совершенные мною в компании, — их наличие я совсем не собираюсь отрицать — были мотивированы лишь моим стремлением быть полезной ЗимаЛетто, а не… кому-либо еще. Это было интересно. Насколько правдоподобно, он пока не понял, но… интересно. — Ладно, мне надо немного переварить всю новую информацию — вернусь через пару минут, и… Извините, возможно, я и правда мог немного спроецировать на этот разговор своих личных тараканов, — выпалил мужчина, поднимаясь из-за стола, и, открыв располагавшуюся позади рабочего места стеклянную дверь, вышел на веранду. Черт, что-то в ее непосредственности, открытости и порой откровенно нелепом поведении как будто расшатывало крохотные крепежи и винтики в воздвигнутой им вокруг себя крепости самоконтроля — он вон уже зачем-то признал наличие тараканов у себя в голове. Впрочем, сейчас явно были проблемы и куда серьезнее. Хоть отбавляй, на самом деле. Нужно было хотя бы в общих чертах наметить для себя план действий по реанимированию компании. План, не включавший в себя существенных рисков для сестер и… для Кати. По крайней мере, самому себе он уже мог признаться, что это почему-то стало для него важным. Вернувшись в кабинет, он застал ее за приготовлением новой порции чая. На удивление, осознание того, что кто-то посмел столь по-хозяйски вести себя на его территории, не отозвалось в нем раздражением. Что ни день, то открытие. — Вы так и не дали мне закончить то, что я говорила об отстранении Андрея Палыча от должности, — понуро выдохнула она, возвращаясь к рабочему столу, — уже не столь важно, блефует он или нет, ведь, потеряв это место, он, конечно же, все еще сможет использовать против меня информацию о той взятке, но уже не как средство шантажа, а лишь из мести за то, что выдала все вам. А масштабы его возможной мстительности уж точно находятся вне зоны, в рамках которой я могу хоть что-то контролировать. — Вот мы и не будем искушать ни судьбу, ни его мстительность. — То есть? Но вы ведь… — Я не собираюсь созывать внеочередной совет, обнародовать на нем предоставленные вами данные и ставить вопрос об Андрюшиной отставке, если вы об этом. — Но почему? Мне казалось, что это наиболее прозрачный и понятный шаг в данной ситуации. Вряд ли дальнейшее замалчивание реального положения вещей способно хоть как-то пойти компании на пользу. — Вы, безусловно, отчасти правы. Но, к сожалению, лишь отчасти. Мне самому бы не хотелось продолжать в таком духе, но в нынешних обстоятельствах… Давайте-ка смоделируем с вами эту ситуацию… Она послушно опустилась на стул напротив него, сосредоточенно ловя каждое слово. Почему-то от такого ее внимательного взгляда в свою сторону по грудной клетке начинало расходиться едва ощутимое тепло. Воропаев, блядь… Куда тебе, ну куда… — Если я сейчас схвачу вашу флешку и, торжественно потрясая ей, побегу доводить до сведения всех акционеров истинное положение дел, наиболее вероятны два исхода из возможных: у руля вновь встанет Павел, или же он предоставит сделать это мне. Сам я сейчас этого не хочу, да и не могу, раз уж на то пошло. Еще в первую нашу встречу я говорил вам, что завален собственной работой и что в действительности руководить ЗимаЛетто у меня мало желания. А тогда речь еще шла о процветающей компании, а не о ворохе долговых обязательств, которые мне предстояло бы взвалить на свои плечи сейчас, согласись я на это. Но не это главное: сейчас я работаю с несколькими весьма влиятельными в своей индустрии клиентами, недовольство, а уж тем более гнев которых, — не то, с чем хотел бы столкнуться в своей жизни любой здравомыслящий человек. А информация о том, что я пренебрегаю их проектами во имя своего собственного дела, может этому недовольству ой как поспособствовать. Да и само ЗимаЛетто, находясь в столь хрупком состоянии, как сейчас, может легко пострадать от их рук, стоит им этого захотеть, если не в пику мне, то хотя бы даже ради мимолетного развлечения и удовлетворения собственного эго. А руки у них, поверьте, дотянутся. Он заметил, как хрупкие пальцы, которыми девушка, видимо, чтобы успокоить нервы, перебирала лежавшие на столе салфетки, слегка подрагивали. Откинувшись на спинку кресла, мужчина сплел руки на груди… во избежание необдуманных порывов. — Что же до самого Павла, то… Здесь, как говорится, откровенность за откровенность, Кать, так что, пожалуйста, не распространяйтесь об этом: он нездоров и сейчас лечится. Поэтому, как видите, наиболее очевидный и разумный шаг в данной ситуации, увы, не ведет нас хоть к какому-то решению: я не соглашусь на этот пост, Павел не способен сейчас этого сделать чисто физически, да и сильно волновать его лишний раз мне бы не хотелось. Кира ни за что не согласится занять пост в ущерб Андрею, да и опыта управления у нее маловато. О Кристине нечего и говорить: она никогда не была частью мира бизнеса. Маргарита же сейчас все свободное время посвящает мужу. Возможно, пригласить управленца со стороны и могло бы быть разумным решением, но не в данный момент, когда компания так уязвима. У меня есть несколько знакомых, но ни в одном я не уверен в достаточной степени. — Я не подозревала, что Павел Олегович… Мне очень жаль. Он лишь молча кивнул. — Есть альтернатива, на первый взгляд, довольно логичная и здравая: рассказать Андрею, что я в курсе всего происходящего, и настаивать на совместном поиске решения. Но, повторюсь, здравая она лишь на первый взгляд… — Мне казалось, он настроен против вас так убежденно, что едва ли ваш тандем сможет быть продуктивным. — Вам не казалось, все так и есть. Кроме того, едва ли он поверит в то, что доступ к этим сведениям я получил без вашей помощи, а, если и поверит, то в любом случае будет настороже. Таким образом, даже если мы и предпримем попытку работать вместе, с наибольшей вероятностью с вами он будет таиться от меня, с Малиновским — от вас, и кто знает, сколько еще слоев будет в этой отвратительной матрешке. Одним словом, прозрачнее и проще ситуация точно не станет. — Что же вы предлагаете? — Подыграть ему. До поры до времени. — Но… — Да, это неправильное решение, совершенно точно неправильное, я и сам это отлично понимаю. Но, к сожалению, в жизни иногда приходится сталкиваться с ситуациями, в которых правильное решение попросту отсутствует среди возможных и доступных. Тогда ничего не остается, кроме как выбирать между разными сортами… сомнительных альтернатив. Это будет бардак, Екатерина Валерьевна, но бардак контролируемый. — Получается, мне все же придется стать учредителем той фирмы, — обреченно выдохнула девушка, опустив голову на сложенные на столе руки. — Боюсь, что так, но… Катя, Кать, послушайте меня, пожалуйста. Да, фирму, по-видимому, действительно придется открыть: во-первых, это усыпит бдительность (на деле — подозрительность) Жданова, а, во-вторых, действительно, как ни грустно признавать правоту Андрея, немного развяжет руки ЗимаЛетто. Но я обещаю вам, что сделаю все, чтобы снизить для вас риски во всей этой затее. Подняв голову, она испытующе взглянула на него. — Прежде всего, никто вас не заставит совершать откровенно рискованные действия в случае, если Андрей будет на них настаивать. Если что-то подобное начнет происходить, не соглашайтесь и сразу сообщайте мне. Поверьте, не у одного Андрюши есть возможность надавить на кого-то. Следующим крупным риском для вас является расклад, при котором Андрей, осознавая, насколько облажался, может попытаться скинуть все на вас. Подспорье для этого у него, увы, есть: подложные отчеты — уже формальный повод усомниться в вашей честности. Но я знаю его достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в том, что самостоятельно заявлять на вас он никогда не станет — кишка для этого тонка. Пожаловаться Павлу с Маргаритой, дабы отвести внимание от собственных ошибок, — это куда более вероятно, но, учитывая состояние старшего Жданова, и то в крайнем случае. Если это произойдет, я смогу сам все разъяснить Павлу и, если потребуется, отговорить его от каких-либо выпадов в вашу сторону. Он склонен доверять мне и, кроме того, в отличие от Маргариты, не страдает слепой убежденностью в непогрешимости собственного сына. — Сразу после регистрации фирмы я выпишу на вас доверенность. Так вы будете уверены в том, что я не претендую ни на какие активы ЗимаЛетто, а соответственно и у меня будет меньше оснований опасаться, что вы захотите как-либо манипулировать ситуацией, если положение компании не будет улучшаться. Мне так будет спокойнее, да и в случае чего эта доверенность станет наиболее убедительным аргументом в вашем разговоре с Павлом Олеговичем. Он улыбнулся: девчонка была не только умной, но и смелой. — Договорились. Я открою отдельный счет, куда буду перечислять все причитающиеся мне выплаты по акциям ЗимаЛетто: в повседневной жизни я нужды в этих деньгах не испытываю, а в случае очередных передряг в компании это будет хоть какой-то вклад в подушку безопасности. Я поговорю с Кристиной, объясню ей ситуацию, сильно не вдаваясь в подробности. Возможно, она согласится сделать то же самое: поживет какое-то время без путешествий, если вдруг что, я в любом случае ее поддержу. С Кирой сложнее — тут любой намек на какую-то активность за Андрюшиной спиной будет непременно доложен… Александр вздохнул: патологическая, болезненная преданность сестры тому, кто, по его мнению, ее не был достоин, тяготила не первый год. — Видеться мы теперь будем чаще, и не на территории ЗимаЛетто: я хочу быть в курсе, хочу участвовать в работе над антикризисным планом, хочу понимать, что делается все возможное для того, чтобы компания вновь обрела достойное место на рынке. — Я понимаю, Александр Юрьевич. — Чтобы мысли о юридических рисках, которые вы на себя берете, не отвлекали вас от работы слишком сильно, я предлагаю вам выбрать двух хороших юристов и заключить с ними долгосрочный контракт о сотрудничестве. Все расходы по этому контракту я возьму на себя, но сам, чтобы вы могли быть полностью спокойны, взаимодействовать с ними не буду. Сейчас она выглядела и вовсе как олененок в свете фар. — Александр Юрьевич… За это я, безусловно, была бы невероятно благодарна вам — глупо было бы храбриться и отрицать, что эта ситуация будет довлеть надо мной дамокловым мечом. Я лишь не могу понять, какой вам в этом прок? Вы согласны задействовать столько ресурсов ради того, что не относится к благополучию компании напрямую… — Хороший вопрос, Кать. Обещаю непременно все вам рассказать, как только сам себе на него отвечу. Врешь, Воропаев. Врешь, совершенно не краснея. Даром что рыжий.