Через тернии к лепесткам

Всю оставшуюся часть понедельника Чимин усердно готовится к занятиям и лекциям, а со вторника полностью погружается в учёбу, да так, что теряет счёт времени. Домашнего задания много, а времени на него остаётся мало — Чимин тренируется в зале хореографии после пар до позднего вечера, готовясь к пробам на университетский проект. Уже ночью, лёжа в кровати и потирая глаза от неимоверной усталости, он вспоминает, что за весь день так и не написал Юнги, и обещает себе, что напишет завтра.  Так происходит вплоть до вечера пятницы. Закончив тренировку, Чимин переодевается и закидывает спортивные штаны и широкую футболку в сумку. В зеркале разглядывает вымотанного и взъерошенного себя. Хотелось бы, чтобы все его труды не прошли даром. Он действительно желает участвовать в новой постановке, если не в главной роли, то хотя бы во второстепенной. Чимину важен опыт, и он стремится получить именно его, а не признание, но иногда ему кажется, что его сокурсники, рвущиеся к славе, в разы амбициознее него.  Устало вздохнув, он закидывает сумку на плечо и, поправив волосы, направляется к выходу. Переобувается и надевает пальто в гардеробной — на улице действительно резко похолодало, а солнце редко показывается в плотно затянутом серой пеленой небе. Чимин спускается вниз по широкой мраморной лестнице и втыкает в уши наушники, но музыку включить не успевает, отвлекаясь на громкий рёв мотоцикла совсем рядом. Сердце пропускает несколько ударов, пока он спешно оборачивается и, наконец, цепляется взглядом за источник шума. Чонгук глушит двигатель своего ярко-синего БМВ и радостно машет рукой. — Чимин-хён! — он напрыгивает на Чимина с объятиями и стискивает его в своих огромных руках, словно плюшевого медвежонка, — ты куда подевался? Я соскучился! А ещё Тэхён вернулся, он тоже хочет с тобой встретиться! — Чонгук-и, пусти, ты меня сейчас задавишь, — хохочет Чимин, хлопая друга по спине. Чонгук отстраняется и заглядывает ему в лицо. — Ты вообще отдыхаешь? В твоих мешках под глазами можно рис возить, — смотрит с укором — переживает. — Всё нормально, просто учёба, — Чимин жмёт плечами, но тут же жмурится от неприятной боли в мышцах. Он искренне надеется, что ему удастся отдохнуть в грядущие выходные. — У тебя есть планы на сегодня? — интересуется Чонгук с хитренькой ухмылочкой, но, не дожидаясь ответа, тараторит: — сегодня гонки, Тэхён-и уже там, поедешь? Чимин уже привык к такому взбалмошному Чонгуку, и хоть поначалу они ввязывались в передряги вместе, позже Чимин поумерил свой пыл. А вот Чонгук…всё ещё старательно вовлекает в свои приключения Чимина, который чаще отказывается и просит провести время умиротворённо, но Чонгук и не обижается. С появлением в его жизни Тэхёна он стал спокойнее, но шило в одном месте всё же осталось, изредка напоминая о себе. У Чимина, на самом деле, оно тоже никуда не делось — концерт Агуста Ди и согласие на поездку на гонки тому подтверждение. Чонгук прыгает вокруг него от радости и мигом усаживает на свой байк, вручая шлем — Чонгук хоть и младше, но умом не обделён. Ездит всегда в экипировке и шлеме, и пассажиров без защиты на свой байк не сажает. Что касается гонок, то в них он участвует только с Тэхёном и из-за любительского интереса, но от полицейских удирает как настоящий профессионал.  Чимин же в гонках никогда не участвовал, только наблюдал со стороны, слушая увлечённые рассказы друзей Тэхёна. Кто бы мог подумать, что статный «белый воротничок» Ким Тэхён питает любовь к железным коням даже бóльшую, чем Чонгук? Уж точно не Чимин, который соскребал свою челюсть с пола, когда Тэхён забирал Чонгука после ночёвки на выкрашенном в зелёный неоновый цвет спортивном байке — спелись…на его голову. Но на то они и соулмейты. Чимин, конечно, переживает за них обоих, особенно когда эти двое с визгом удаляются со стартовой полосы, но он уже достаточно хорошо знает и Чонгука, и Тэхёна, а оттого доверяет им чуть ли не как себе.  Да, почти все гонки нелегальны и на них частенько бывают облавы — так Чимин в первый раз с непривычки запрыгнул на первый попавшийся байк и дал дёру с каким-то парнем из компании Тэхёна. С того дня каждый раз, когда Чимин был на гонках и на огонёк заглядывали полицейские, он уезжал только с ним — с Ким Намджуном. Намджун вообще оказался преподавателем литературы, отчего Чимин словил какой-то явный диссонанс, но позже понял, что не все люди связывают своё хобби с работой. В конце концов у него был в примере всё тот же Тэхён — генеральный директор фармацевтической фирмы. До окраины города они добираются уже к половине первого, потому что Чимину пришлось скинуть дома вещи и переодеться в более подходящий прикид: неизменные чёрные узкие джинсы, ботинки челси и кожаная куртка, с надетым под низ плотным свитером, чтобы не замёрзнуть.  Завидев их, Тэхён смешно бежит навстречу, переставляя длиннющие ноги, и запрыгивает на Чимина, обнимая всеми конечностями, отчего Чимин заваливается спиной на Чонгука, вереща.  — Да слезь с меня, шпала, — ворчит Чимин, пытаясь отодрать намертво вцепившегося в его куртку Тэхёна, — что же у вас за повадки такие, у меня скоро спина отвалится. — Главное, что не твоя очаровательная ж…Ааа! — Тэхён заходится в басистом оре, когда Чонгук одной рукой снимает его с Чимина и кружит в воздухе, прижимая к себе. — Совсем чувство такта растерял в своих разъездах, — бурчит Чимин, одёргивая свитер, — слезай и поздоровайся нормально. Чонгук смеётся и опускает загнанно дышащего Тэхёна на землю, а после уходит к остальным, оставляя их наедине. Тэхён дуется, смотря ему вслед, но, повернувшись к Чимину, чувственно вздыхает и обнимает уже спокойно. — Ужас, как я соскучился по тебе, ворчуну, — раскачивает их в разные стороны, уложив подбородок на макушку Чимина, — Чонгук-и мне всё рассказал. Я так рад за тебя, Чимин, — всхлипывает драматично. — Знаешь, иногда мне кажется, что тебе место в театре, — произносит Чимин наигранно восхищённо, — ты бы отлично вписался в роль клоуна, — ухмыляется. — Ты как всегда богат на комплименты для меня, друг, — Тэхён по-доброму смеётся и тянет Чимина в сторону гудящей компании, уложив руку ему на плечо, — так что там с твоим знаменитым соулмейтом? Чимин чертыхается и проверяет время — писать Юнги уже поздно, наверняка он спит. Он чувствует клокочущую внутри вину за то, что пообещал ему встретиться, но совсем погряз в учёбе и танцах.  — Всё…спокойно, — и это правда. За всю неделю Чимин ни разу не чувствовал себя странно. Никаких сильных эмоций, значит, Юнги тоже был спокоен.  — Чонгук сказал, что у вас какая-то особенно сильная эмоциональная связь. Как это ощущается? — они останавливаются неподалёку от без умолку галдящих ребят и смотрят друг на друга внимательно. — Не знаю, как будто тебя сейчас разорвёт от двойной дозы эмоций? Так было перед нашей последней встречей в понедельник, а больше я ничего похожего не чувствовал за эти дни, — Чимин пожимает плечами, прикусывая губу. Он правда надеется, что Юнги не злится на него за то, что он пропал, и не начинает жалеть об их связи. Чимин ведь сам за всё прошедшее время не испытывал никаких ярких эмоций, только усталость, да и та была физической. — Хм, интересно, — Тэхён стучит длинным пальцем по подбородку и слегка оттягивает нижнюю губу, размышляя, — наверное, твой Юнги просто отдыхает. Напиши ему завтра, потом расскажешь, — подмигивает и отходит к Чонгуку, не дожидаясь очередных шутливых колкостей со стороны Чимина. А ему и не хочется. Теперь, когда у него выдалось свободное от мыслей об учёбе и постановке время, он посвящает его мыслям о Юнги.  Чимин спешно достаёт из кармана телефон и проверяет их диалог — Юнги был в сети час назад. Он почти уверен в том, что Юнги уже видит десятый сон, но всё равно пишет. Может, прочитает и ответит утром. Чимин: привет. ты спишь? Заблокировав экран, здоровается со всеми по очереди и вступает в беседу, но телефон из рук не выпускает — боится пропустить уведомление, которое не приходит ни через десять, ни через двадцать и даже тридцать минут. Участники гонок уже выстраиваются на стартовой полосе, и Чимин ищет взглядом своих друзей. Чонгук, сидя перед Тэхёном на карточках, проверяет его экипировку и закрепляет наколенники, бережно поглаживая голени. Затем поднимается и, звонко чмокнув в нос, аккуратно надевает на его голову шлем. Пару раз стучит по нему пальцем, играясь, и смеётся, получив пинок под зад. Проверив свою защиту, застёгивает уже свой шлем и усаживается на байк — сегодня они участвуют на ярком Кавасаки Тэхёна, который со знанием дела забирается на сидение позади Чонгука и сразу же принимает удобную позу.  Чимин ненароком вспоминает свою поездку с Юнги. Он не знает, смотрелся ли он так же гармонично, восседая на пассажирском сидении спортивного мотоцикла, но это его волнует меньше всего. Ему хочется вновь прижаться к крепкой спине, сложить руки у Юнги на животе и вдохнуть шлейф приятного одеколона, наслаждаясь скоростью. Поддаваясь воспоминаниям, он не сразу замечает, что стоящий рядом Намджун обращается к нему. — Что? — Чимин ловит его взгляд, полный щенячьего восторга. — Я говорю, сегодня будет знаменательная гонка, — воодушевлённо лепечет Намджун, — вот тот парень во втором ряду — местная легенда, я о нём наслышан, — кивает вперёд, но Чимину в силу своего небольшого роста предмет разговора разглядеть не удаётся. — И что он? — спрашивает, не показывая особой заинтересованности. — Говорят, что он является одним из основателей этих гонок, а ещё он не участвовал в заездах уже больше трёх лет, — рассказывает Намджун, чуть наклонившись к Чимину из-за громкого шума, — даже жаль, что мы стали тусоваться здесь позже, я бы хотел с ним познакомиться.  Чимин жмёт плечами, не находя ответа, и вновь пытается разглядеть этого легендарного гонщика, но теперь его загораживают несколько чужих мотоциклов, поэтому Чимин лишь досадно вздыхает. Может, получится взглянуть на него на финише. Как только на стартовую полосу выходит девушка с флажками, толпа зрителей оживляется ещё больше. Чимин видит только боковую часть байка Тэхёна и его самого, привалившегося к широкой спине Чонгука. После первого сигнала почти все участники гонки начинают подгазовывать — по меньшей мере десять железных монстров начинают рокотать, готовясь сорваться с места. Чимин нервничает, но сам не понимает почему. Сердце колотится, как ненормальное, а в ушах стоит гул, заглушая рокот толпы. Он хмурится, старается дышать глубже и чаще, но ничего не получается, потому что после второго сигнала он уже чувствует давление в висках и то, как потеют ладони. — Чимин, всё нормально? Ты бледный какой-то, — Намджун касается его плеча и смотрит обеспокоенно. Чимин трясёт головой, пытаясь понять о чём говорит Намджун, чей голос прорывается, словно через толщу воды. — Сядь на мой байк, я принесу воды. Намджун помогает ему забраться на сидение, пока раздаётся последний сигнал, позволяя мотоциклам со свистом унестись вперёд, и спешно уходит за угол соседнего здания — там круглосуточный магазин, где они обычно покупают сигареты. Чимин, свесив голову, дышит тяжело и всё никак не может унять своё разошедшееся сердце. Эти эмоции совершенно точно принадлежат не ему — да, он переживает за друзей, но не до головокружения и бешеного пульса. Новых сообщений от Юнги нет, и это вводит Чимина в мини-панику, только ухудшая его состояние. — Ну, ты как? — запыхавшийся Намджун протягивает ему уже открытую бутылку с водой, и Чимин прилипает губами к горлышку, а после выливает немного воды на руку и растирает по лицу. — Не знаю, это очень странно, — сипит, обдумывая, что ему нужно делать. Достаёт из кармана телефон и пробует дозвониться до Юнги, но трубку никто не берёт. Чимин пытается отогнать находящую истерику и старается не думать о том, почему внутри всё затихло. Чимин, в общем-то, не паникёр, но любой бы испугался, находясь в подобной тесной связи с другим человеком, не до конца в ней разобравшись. Особенно сейчас, когда необъяснимый невроз возник на пустом месте и сковал утомлённую голову в тиски, а потом так же неожиданно пропал. Намджун садится с ним рядом и временами поглядывает на успокаивающегося, но всё ещё дёрганого Чимина. Он вовлекает его в разговор, повествуя о том, как однажды на уроке его ученику стало плохо, но как только дело дошло до вызова скорой, паренёк признался, что симулировал, потому что опаздывал на свидание с девчонкой из параллели. Чимин ухмыляется, и они переходят на другие темы — Намджун приятный собеседник. Болтает без умолку, но по делу, знает, когда нужно остановиться и дать слово другому, и слушает внимательно. Чимин, не задумываясь, рассказывает о метке и соулмейте, делится деталями их связи и переживаниями по этому поводу. — Знаешь, такое сильное волнение, которое тебя напугало, могло быть радостным, — задумчиво говорит Намджун спустя несколько минут молчания, — я бы тоже себя накрутил, не имея возможности правильно расценить чужие эмоции, — соглашается с доводами Чимина.  Чимин хочет верить, что Юнги узнал какую-то радостную новость, поэтому переволновался, или же сам находится в праздничной атмосфере, а Чимин это почувствовал, но неверно интерпретировал.  — О, смотри, — Намджун вскакивает с мотоцикла и указывает в сторону трассы, — возвращаются! Чонгук второй летит, — докладывает радостно. — А первый кто? — Чимин поднимается тоже, заостряя внимание на ярком неоновом байке, впереди которого с небольшим отрывом несётся чёрный спортивный мотоцикл. Чонгук пытается его нагнать, но тот, словно чувствуя, вырывается вперёд ещё на несколько несчастных метров и под восторженные крики первым пересекает финишную черту. — Тот самый, про которого я тебе сегодня рассказывал, — присвистывает Намджун, — надо же, в первый раз за столько лет вышел на заезд и победил, — хмыкает и устремляется к слезающим с байка друзьям. Чимин идёт следом, цепляясь за мысль, что, наконец, сможет увидеть этого восхвалённого «призрачного» гонщика, но пока они с Намджуном пробираются через толпу, тот скрывается из виду. Приближаясь к Кавасаки Тэхёна, Чимин вдруг резко ощущает наплыв эйфории, но он ведь всегда радуется, когда друзья приходят к финишу живыми и невредимыми. — Вот это да, Чонгук-и! — Намджун хлопает его по плечу и приобнимает, — прийти вторым после легенды этих гонок, ты молодец! Чонгук лишь отмахивается, но благодарит, а после смотрит на Чимина так напряжённо, что ему вмиг становится не по себе. — Чимин-хён, на разговор, — кивает в сторону под недоумённые взгляды окруживших его друзей. Чимин уходит за ним, совершенно ничего не понимая, но останавливается, когда в кармане начинает вибрировать телефон.  — Чонгук, я отвечу и подойду, — бормочет и, оглядевшись, торопливо движется в другом направлении, даже не замечая, как Чонгук окликает его и просит подождать.  Чимин забегает в слабо освещённый переулок между баром, в котором они обычно зависают после гонок, и соседней старенькой пятиэтажкой — тут сравнительно тише, чем возле трассы. Он припадает к стене и, глубоко вдохнув пару раз, отвечает на звонок. — Юнги! С тобой всё хорошо? — даже не пытается скрыть то, что волнуется за него, и прислушивается, улавливая чужое тяжёлое дыхание. — Всё нормально, я…я разбудил тебя? Извини, — Чимин выдыхает облегчённо, но тут же напрягается, заметив завернувшую в переулок с другой стороны фигуру. Единственный фонарь расположен чётко посередине, поэтому ни лица, ни других черт Чимин разглядеть не успевает. — Нет-нет, я не спал, — говорит тихо и прикрывает динамик ладонью, чтобы не привлекать внимание. Кто-то определённо движется в его сторону, но не спеша. — Ты не дома? — звучит так же тихо, но Чимин в спешке проверяет не включил ли он громкую связь, потому что мягкий голос Юнги отчётливо отскакивает от каменных стен переулка. Чимин срастается с покрытым трещинами асфальтом, когда понимает, что звонок по-прежнему находится в обычном режиме. — Я… — он делает неуверенный шаг туда, где расплывается пятно тусклого света, а затем ещё два, когда человек с той стороны ступает прямо под луч фонаря, отбрасывая огромную тень. Этого просто не может быть. — Юнги?  — Чимин? Руки безвольно падают вдоль тела, а палец сам жмёт на отмену вызова — уже и так всё понятно. Чимин делает ещё несколько шагов вперёд и оказывается прямо напротив ошарашенного Юнги. — Ты что тут делаешь? — спрашивает он совершенно серьёзно, а Чимину хочется рассмеяться. Кажется, что у судьбы припасена куча сценариев для игр с их участием. — Гонки приехал посмотреть, — жмёт плечами, разглядывая проступившие от напряжения морщинки на лбу Юнги и его прищур, так похожий на лисий, — а ты, видимо, поучаствовать, — добавляет игриво, переключая внимание на его гоночную экипировку и шлем подмышкой. — Ахренеть, — стонет Юнги, запрокинув голову, и смеётся, потирая двумя пальцами переносицу, — тот неоновый Кавасаки…это был Чонгук, да? — интересуется, но ответ уже, очевидно, знает. — Ага, со своим соулмейтом, — Чимин широко улыбается, радуясь, что с Юнги действительно всё в порядке, — как ты понял? — Он, видимо, сразу узнал меня по байку, — Юнги подходит к нему чуть ближе и осматривает с головы до ног, — когда мы поравнялись, он смотрел на меня очень…красноречиво, — усмехается, кивая вперёд, — пойдём. — Наверное, он понял, что я не знаю о том, что ты тоже здесь, — они подходят к началу переулка с той стороны, откуда пришёл Чимин, но перед тем, как выйти на дорогу к бару, он тормозит Юнги рукой. — Ты заставил меня жутко поволноваться сегодня. Теперь я понимаю, что это было, — говорит без укора, но с толикой обиды. — Мм, да, мы снова квиты, — отвечает Юнги и ловит непонимающий взгляд, — ты пропал почти на неделю. Я немного переживал, хоть и чувствовал, что у тебя всё хорошо, но надумал себе всякого и не хотел беспокоить, — объясняет. Чимин супится возмущённо, но быстро отходит. Он ведь в самом деле сказал Юнги, что напишет сам, когда сверится с расписанием пар. И что там надумал Юнги? — Извини, это всё учёба и подготовка к проекту, — прислоняется к стене, устало вздыхая, и опускает взгляд, — не думай в следующий раз, просто пиши. Или звони, — снова смотрит на Юнги, подмечая в его ответном взгляде искрящуюся теплоту. — Договорились, — Юнги улыбается, чуть склонив голову вбок, и о чём-то думает, — Чимин, могу я…обнять тебя? Чимин на такую просьбу смешно фыркает и подаётся вперёд, хватая Юнги за куртку и прижимая к себе. Трётся щекой о крепкую грудь и тихо гудит в удовольствии от чужого тепла, расслабляясь в обхвативших его за плечи руках. Становится так хорошо и спокойно, а внутренности и вовсе плавятся от того, как Юнги губами проходится по его волосам и шепчет на ухо: «Я соскучился». Чимин признаётся, что скучал тоже, и утыкается носом в ворот его футболки. Не поднимает голову и не смотрит на Юнги только потому, что знает — не сдержится, захочет коснуться губами его щеки или губ, но ответной реакции боится. Да и торопить события не стоит. Юнги отстраняется неторопливо и с томным вздохом. Улыбается ласково и, вложив ладонь Чимина в свою и натянув неизменную чёрную маску, направляется к бару, уводя его за собой.  — Постой, а где твой байк? — Чимин подстраивается под его широкий шаг и идёт чуть ли не вприпрыжку. — На парковке у круглосутки. Попросил продавца присмотреть за ним за два энергетика, — Юнги замечает уже знакомый, слепящий глаза байк, и движется в сторону компании возле него.  — Чимин! — Тэхён подлетает к ним молниеносно, стискивая плечи Чимина, — Намджун сказал, что тебе было плохо. Я уже перепугался, что ты в обмороке валяешься где-то, — тараторит он, хватая его за подбородок и рассматривая его довольное лицо со всех сторон, — а вы?… — переводит взгляд на стоящего рядом Юнги. — Мин Юнги, — тянет Чонгук, подходя к ним из-за спины Тэхёна, — я уж подумал, что мне померещилось. — Ааа, вы тот самый нашумевший рэпер, — Тэхён расплывается в обольстительной улыбочке и тянет Юнги свою руку. — И соулмейт Чимина по совместительству, — отшучивается Юнги, пожимая чужую руку, — Чонгук, не признал тебя без твоей красотки, не держи зла, — улыбается добродушно. Чимин замечает, как выражение лица Чонгука мгновенно смягчается, а сам он кивает головой, посмеиваясь. Удивительно, как точно Юнги попал в его самое уязвимое место. Сильнее своего БМВ Чон Чонгук любит только Ким Тэхёна. — Поздравляю с победой, Юнги-ши, — Чонгук тоже тянется для рукопожатия, — так ты и есть та самая легенда? Про тебя тут весь вечер говорят, — хмыкает и оборачивается через плечо, подзывая Намджуна. — Ну, раз говорят, то, наверное, правда, — Юнги неловко чешет затылок и переминается с ноги на ногу, чуть ближе придвигаясь к Чимину. Так ему спокойнее. — Ты основал эти гонки? — спрашивает Чимин, чуть вздрагивая, когда Юнги ненавязчиво укладывает руку ему талию. — Да, ещё в универе, — Юнги опускает руку чуть ниже, переплетая пальцы Чимина со своими, — трудные были времена. Мы с Хосоком загорелись этой идеей, но получилось только с третьего раза, — делится, получая понимающие кивки в ответ. — Хосок? Чон Хосок? В самом деле? — Намджун вклинивается в разговор, пожимая руку Юнги с искренним восторгом, — я его знаю, мы с ним познакомились на моём первом заезде. Но он ничего не говорил про то, что был основателем этих гонок, да и про тебя тоже… — замечает. — Да, мы особо не распространяемся об этом, — говорит Юнги, дёргая плечами, — я вообще от дел отошёл, Хосок тут сам всем заправляет. Сегодня только что-то…захотелось снять напряжение, — улыбается скромно. — Слу-ушай, а ты всегда так напряжение снимаешь? — Тэхён!  Чимин выпучивает глаза и одаривает его убийственным взглядом. — Нет, обычно я пишу музыку, чтобы отвлечься, — смеётся Юнги и сжимает пальцы Чимина, уверяя, что всё в порядке. Намджун учтиво предлагает всем (в первую очередь Юнги) пропустить по безалкогольному коктейлю в баре, на что вся компания охотно соглашается. Слушая рассказы Юнги о студенческих временах и создании гонок, Чимин поражается тому, как много путей их встречи существовало на самом деле. Однако он нисколько не жалеет, что всё случилось именно так, на концерте — он всё ещё безмерно благодарен Юнги за его музыку, которая помогла ему преодолеть трудный период в жизни, и надеется, что станет свидетелем создания ещё не одного значимого трека. По домам разъезжаются спустя полтора часа оживлённых разговоров. Намджун щедро одалживает Чимину свой запасной шлем и уезжает вслед с Чонгуком и Тэхёном, оставляя их с Юнги одних на парковке. — Юнги, пока мы не уехали, я хотел предложить… — Чимин уже разместился на кожаном сидении, в этот раз устроив пятую точку с первого раза, — не подумай ничего такого, но я хотел предложить тебе остаться у меня? Я вижу, как ты устал, и переживаю просто, — вздыхает, надеясь, что не слишком сильно давит на Юнги. — Чимин-и, — Юнги подходит к нему вплотную и немного неуверенно кладёт ладони ему на щёки, чуть сжимая, — я могу доехать потихоньку, но, если ты хочешь, я останусь, — большими пальцами гладит кожу под глазами. — Хочу. Так мне будет спокойнее, — Чимин не может объяснить свой совершенно отчаянный порыв оставить Юнги у себя переночевать — он правда волнуется. Юнги под конец вечера стал заметно клевать носом. — У меня диван на кухне, я могу лечь там… — Чимин, — Юнги вздыхает, смотря на него, как на несмышлёного котёнка, — ты останешься в своей кровати, а я лягу где скажешь, ладно? — улыбается трепетно. — Ладно, — Чимин цыкает шутливо и надевает шлем. Они добираются быстро, хоть Юнги и не торопится. Город спит, сверкая пустыми дорогами и яркими вывесками. Чимин предусмотрительно отправляет Юнги в душ, снаряжая полотенцем и своей самой приличной домашней одеждой, и, когда он уходит, мчится в свою комнату. Бережно снимает плакат и убирает в нижний ящик стола вместе с дисками с полки, а затем осматривает комнату на предмет ещё каких-нибудь вещей, выдающих его фанатскую сущность. Как же хорошо, что он не купил картонного ростового Юнги на одной из ярмарок… — Все плакаты со мной снял? — Юнги облокачивается на дверной косяк при входе на кухню, пока Чимин готовит чай, и ухмыляется, промакивая волосы полотенцем. Чимин замирает. Он что, чёрт возьми, почувствовал?!  — Я… — Чимин бросает на него мимолётный взгляд и поджимает губы, разливая чай по кружкам. — Погоди, правда? Я же пошутил, — хихикает, вешая полотенце на спинку стула, и подходит ближе, — покажешь завтра? А я подпишу, — подмигивает и умиляется, рассматривая смущённого Чимина. — Ты издеваешься, — Чимин вручает ему в руки кружку и по-детски показывает язык, заставляя Юнги рассмеяться, звучно булькая чаем. — Ну, прости, — Юнги усаживается рядом с ним, — не удержался. Мне, на самом деле, очень приятно, что тебе приходится по душе то, что я пишу, — честно признаётся. Он не спешит спрашивать Чимина о том, почему он выбрал именно «Nevermind» для татуировки — ему кажется, что Чимин понимает его творчество, как никто другой.  — Не хочу заканчивать этот вечер на грустной ноте, поэтому поговорим об этом завтра, хорошо? — Чимин делает глоток и утыкается взглядом в дно кружки. Юнги понимает. — Ты вообще не обязан рассказывать мне что-то, но я выслушаю тебя, если ты действительно хочешь этим поделиться, — Юнги ласково треплет его плечо и дотрагивается до метки — нескольких торчащих из-под рукава футболки иголочек. Проводит по ним пальцем, едва касаясь, и спешит убрать руку, когда замечает, что Чимин смотрит на него нечитаемым взглядом. — Я постелю, тебе нужно отдохнуть, — он подскакивает с дивана, словно ужаленный, и принимается отодвигать стол. Юнги, конечно, спешит помочь.  Усаживаясь на застеленный диван и принимая из рук Чимина подушку и тёплый плед, он ловит его за руку. — Чимин, извини, если я делаю что-то лишнее, — смотрит снизу вверх, искренне желая, чтобы Чимин его понял. — Не буду лгать — меня к тебе жуть как тянет, и в особо сильных порывах я не чувствую границ, — признаётся, перебирая косточки на его пальцах, — я не хочу тебя пугать и ещё сильнее не хочу отталкивать. — Юнги, всё в порядке, — Чимин подходит ближе и заправляет несколько рассыпанных по лицу прядок волос ему за ухо, — я правда понимаю. И чувствую то же самое, просто не хочу торопиться, понимаешь? — вздыхает, садясь на стул напротив. — Я вообще ловлю полнейшую дереализацию каждый раз, когда нахожусь рядом с тобой, — откровенничает Чимин, следя за большими ладонями Юнги, поглаживающими его, намного меньше. — Я надеюсь, что смогу стать для тебя кем-то бóльшим, чем кумир или просто друг-соулмейт с необычной связью, — это признание вылетает из Юнги так легко, что он сначала даже не верит, что действительно произнёс это вслух. Чимин делает глубокий вдох, чувствуя, как Юнги начинает волноваться. Его собственное сердце и без того шальное после таких слов. — Ты уже им стал, Юнги, — кивает несколько раз в подтверждение своих слов и мыслей и поднимается, — спокойной ночи. — Спокойной ночи, Чимин-и, — Юнги смотрит ему вслед, а после укладывает голову на подушку, слушая, как грохочет сердце. Сам успокаивается, поглаживая рёбра, и мысленно просит Чимина успокоиться тоже. Через несколько минут замечает, что всё затихает — им и в самом деле больше не о чем волноваться.