Долгая дорога Шэнь Юаня

* Шэнь Юань *

      Тьма била наотмашь, так что голова моталась от каждого удара, но и этого ей было мало, она вгрызалась в память, вытаскивая страхи и сомнения, словно под микроскопом рассматривая его злодеяния, и выносила вердикт — виновен!       Тьма шептала в уши: «Ты слишком слаб». Шэнь Юань мог бы смеяться в голос, да только слёзы мешали. Он был слаб всё время, с самого появления здесь.       Иногда, глядя на горящие огнём тёмные глаза, Шэнь Юаню казалось, что всё изменилось: что они вместе, и это что-то значит, — а потом становилось как прежде, и он снова ругал себя за наивную доверчивость, и так без конца.       Воспоминания крутились вокруг мрачными зеркалами, и в каждом он видел свою жалкую слабость.       — Выше локоть.       Лао Гунчжу подошёл неслышно. Занавески раздувались парусами, Шэнь Юань, спрятавшись ото всех в спальне главы, тренировал выпады. Он успел запыхаться и немного устать, когда мужчина одной рукой обхватил его за талию, властно прижав к себе, второй рукой Лао Гунчжу обхватил его кисть, показывая, как надо делать движение.       Мужчина прижался пахом так близко, что Шэнь Юань чувствовал, как слабеют ноги, а властная уверенность движений кружила голову. Он повернул лицо и уставился взглядом в твёрдые точёные губы. Слов он не слышал, только движение губ.       — Ты не должен мешать мне тренироваться, — Шэнь Юаню потребовалась вся выдержка, чтобы отстраниться.       Он не мог поддаваться, к доступной шлюхе глава Хуаньхуа быстро потеряет интерес.       — Я тебе помогаю, — мужчина следовал за ним, не отставая ни на шаг. Длинные одежды главы ордена контрастировали с выражением его лица.       — Я должен научиться сам, — Шэнь Юань тактически отступил в сторону балкона и спрятался за полупрозрачной тканью занавесей.       — Тренировки с хорошим бойцом помогут твоему прогрессу, — Лао Гунчжу цепко схватил его за руку, притягивая к себе ближе.       Тьма издевательски щурилась, как кутёнка тыкая его в слабость.       Тонкая ткань разделяла их, переливаясь волнами, движимыми воздухом. Шэнь Юань, облизнув пересыхающие губы, всё же смог сказать:       — С тобой рядом мне очень сложно думать о тренировках.       — И что же так тебя отвлекает? — Лао Гунчжу спрашивал, будто его искренне интересовал ответ, но продолжал смотреть как на жалкое насекомое, осмелившееся заговорить.       «Ты жалкий», — шептала Тьма в самое ухо.       Шэнь Юань чувствовал, как краснеет, он не мог признаться, что думает о мужчине постоянно. Где он — слабейший из учеников, милостью принятый в школу бессмертных, а где глава великого ордена. Но перестать думать он не мог.       Длинные правильные одежды не оставляли и следа неуместного облегания тела, но он-то знал, слишком хорошо помнил. Широкие плечи, накачанные сильные руки и сила, от которой захватывало дух, а ещё член. Большой, длинный, толстый, идеальный. Но он не мог сказать этого вслух, поэтому сказал почти что правду.       — Ты, твои губы и то, как ты на меня смотришь, как ты меня касаешься, мастер, — голос дрогнул.       «Ты смеешь мечтать о главе ордена, ничтожество! Он никогда не станет твоим, ни за что! Ты слишком слаб!» — тьма била словами, как палач плетью, но Шэнь Юань не мог забыть другое.       Каждый день будто что-то менялось, он, сам не желая, привязывался по-настоящему. Сначала он ещё пытался держать дистанцию, но Лао Гунчжу, словно лавина, уничтожал любое его сопротивление, даже намёк на него. Он, сам не заметив, как, стал делиться с любовником своими мыслями и идеями, словно всё по-настоящему. Словно они не нелепые герои третьесортного порноромана. Такого не могло происходить с тем, кого не любишь, к кому не привязан. Вот такие моменты прошибали насквозь. Таких вещей не мог делать просто любовник, глава твоего ордена. Такое мог сделать лишь тот, кто испытывает чувства сам, у которого тоже от эмоций заходится сердце и сбивается дыхание.       «Беги, убожество! Беги со всех ног, пока глава ордена не забил тебя до смерти за такую дерзость», — тьма победно рычала, вскидывая тёмные протуберанцы, — или стань сильным, прими меня в своё сердце, и тогда никто тебе не сможет отказать, — голос снизился до еле слышного шёпота, но Шэнь Юань не слушал, он не отрываясь смотрел в темноту видения.       Он сам отдёрнул разделяющую их ткань одним движением. Он не трепетная девица китайских новелл, сбегающая от настойчивого любовника… Они выбрали друг друга.       Лао Гунчжу улыбнулся, шагая навстречу и прижимая его к себе, склонился:       — Ты тоже волнуешь меня, баобэй, — выдохнул он, касаясь уголка губ губами, — но я могу потерпеть, немного, — и, отпустив Шэнь Юаня, сделал шаг назад. — Спарринг? Сначала.       Этим он тоже сводил Шэнь Юаня с ума, ци мужчины ласкала кожу поцелуями, а сам он уже стал отстранённым бессмертным мастером. Мгновенно, словно повернули рубильник.       Шэнь Юань преодолел разделивший их шаг, почти упав на грудь мужчины:       — Спарринг, — произнёс он, обхватывая руками сильную шею, безжалостно сминая одеяние главы ордена, — и я возьму твои парные мечи, но сначала поцелуй по-настоящему.       Солнце золотило комнату, ветер играл занавеской как парусом, шелестел пергаментом и свитками на комоде, а сам он прижался губами к губам, теряя всякую сдержанность. Лао Гунчжу обхватил его затылок, второй рукой сжимая задницу.       Ци в воспоминании сплелась, ударяя в глаза золотистым единением их сил, тьма потрясённо отступила. Шэнь Юань глубоко вздохнул, даже память дарила силы и будила ци, а в тёмных зеркалах Шэнь Юань откровенно стонал и прижимался.       Тьма словно в неверии множила зеркала, выискивая самое кривое, чтобы снова ткнуть его в слабость.       Желание шампанским ударило в голову, сразу и сильно.       Он сказал: один поцелуй. Куда там. Они набросились друг на друга, будто месяц не виделись.       — Со спаррингом придётся подождать, — хрипло произнёс мужчина, на мгновенье отрываясь от губ.       Шэнь Юань оказался распростёртым на большой кровати главы ордена, у него стояло так, что было больно. Лао Гунчжу втягивал то верхнюю губу в свой рот, то нижнюю, лизал и посасывал язык, а потом властно проникал, оставляя задыхаться.       Глава ордена, всегда сдержанный, в постели превращался в страстного любовника, такого, кого никогда не было в жизни Шэнь Юаня. Не сказать что у него был такой уж большой опыт, но то, что творил Лао Гунчжу… Тот словно чувствовал его реакции и предвосхищал их. Оставляя его совершенно поверженным, способным только умолять.       Поцелуи шеи всегда волновали его, но Лао Гунчжу целовал так, что Шэнь Юань не удивился бы, если на его шее остались бы горящие следы.       Шэнь Юань рвано выдохнул. Если Гунчжу не остановится, то он мог кончить от одних поцелуев. Но тот развёл ему ноги и лёг между ними.       Член, Юань чувствует его.       Шэнь Юаню казалось, что прикосновения члена заставляют гореть его кожу. А потом он толкнулся тазом в пах, имитируя проникновение. Шэнь Юаня подбросило, он так хотел, так сильно, что штаны над его головкой уже промокли.       — Мастер, — всхлипнул он, потираясь своим членом о чужой живот. — Я больше не могу. Сделай это. Я хочу тебя. Пожалуйста…       Лао Гунчжу смотрел жадным потемневшим взглядом:       — Ты сводишь меня с ума… Пальцы к губам подносишь, и я ни о чём думать не могу. Как ты это делаешь?..       Шэнь Юань не мог ответить, он, задыхаясь, метался по кровати, поглощённый ощущениями. Губы Лао Гунчжу, руки, тихие слова, произнесённые так хрипло, словно он рычал — всё это разжигало пожар внутри, хотелось вывернуться из кожи, чтобы дать больше свободы этой страсти.       — О-о боги, — шептал он, прикрывая глаза. — Такой огромный, — выдохнул он, чувствуя чужой каменный член, прижавшийся к его входу.       В такие мгновения он готов был молиться на своё бессмертное тело и золотое ядро — немного местных чудотворных масел, и он без проблем принимает что-то настолько большое.       Головка плавно вошла внутрь. Шэнь Юань замер, даже перестал дышать, первое проникновение всегда обжигало ощущениями.       — Не смотри так, — шептал Лао Гунчжу.       «Ты так сплетаешь ци, что каждое единение — как новое рождение. Боги, я с ума сойду. Хочу тебя постоянно. Где выдержка, где сдержанность, положенная главе великого ордена? Огонь горит в крови. Оооо, твои глаза — такие яркие, темнеют от страсти. Родной мой, молчи. Не стони так и не закусывай губу, дай мне удержаться, тебе надо привыкнуть… — Лао Гунчжу покрывал поцелуями и сдерживался из последних сил, чтобы не ворваться сразу на всю длину. — Медленно, какой же ты узкий…»       Шэнь Юань всхлипывал, с присвистом втягивая воздух.       — Ещё! Глубже! — Шэнь Юань закатил глаза, когда член вошёл ещё дальше, и ахнул, чувствуя давление на простату. — Да! Ещё! Вот сюда… до конца… пожалуйста, мне нужен весь твой член.       — Подожди, баобэй, — Лао Гунчжу держал себя жёсткой хваткой воли. — Не так быстро, тебе надо привыкнуть.       — Боги… — Шэнь Юань дрожал всем телом, чувствуя, как сильно распирает член и каждое движение давит на простату, он сжал плечи Лао Гунчжу, притягивая к себе ближе. — Такой толстый… большой и толстый… Боги. О, чёрт, Гунчжу… — глаза Шэнь Юаня расширились.       — Больно? — испугался мужчина и остановился.       — Нет… ещё… сделай так же… так хорошо… — мямлил он. — Ещё… сильнее…       — Так? — мужчина поцеловал его в уголок губ и плавно толкнулся.