* Лао Гунчжу *
Шэнь Юань взял манеру тихо ускользать. Он послушно отсиживал или отстаивал все официальные мероприятия, но с полуофициальных в приёмной главы или чайной предпочитал незаметно исчезнуть. Такие небольшие приёмы пользовались бешеной популярностью, желающих всегда было слишком много, и пропажу Шэнь Юаня не замечал никто, кроме главы ордена. Как сейчас. Вечер давно кончился, а его нет. Мало того, что Шэнь Юань сбежал, так и в спальне его не было. Куда мог пойти книжник? Глупый вопрос. Обладай парень мало-мальскими навыками взломщика, глава ордена пошёл бы искать его в сокровищницу — он всё ещё не успел показать ему фрески, и вот туда-то Шэнь Юань с удовольствием забрался бы сам. Но не мог. Поэтому было только одно место, где он мог спрятаться ото всех. Глава дворца направил тяжёлые шаги в библиотеку. И тут у Шэнь Юаня особые отношения — старик-смотритель библиотеки по-своему обожал парня, так что шёл навстречу и не закрывал обитель знаний даже в такой поздний час. Двери были плотно закрыты, и только тонкая полоска света выдавала, что в библиотеке кто-то есть. На всё просторное помещение горело лишь две лампы: одна рядом со столиком смотрителя, а отсвет второй терялся в глубине. Шэнь Юань, как всегда, забрался в самый дальний угол. Нашёл. Лао Гунчжу чуть улыбнулся. Ещё идя коридорами дворца, он накинул на себя покров ци, который гасил его шаги, делал почти незаметным дыхание и отвлекал внимание от фигуры. Парень сидел, смешно скрючившись и поджав под себя ноги, на своём обычном месте. За пирамидами свитков в самом дальнем углу его было почти не видно. Если бы не свет лампы, его можно было и вовсе не заметить. Он читал разложенные листы, аккуратно придавив их локтем, вторую руку он прятал под столом. Лао Гунчжу напрягся, он ждал чего угодно, от кинжала до стилета. Привычка опасаться всего так и не покинула главу ордена. Шэнь Юань, не отвлекаясь от исписанных листов, замер, прислушиваясь. Убедившись, что старик-смотритель не идёт к нему, привычно бубня под нос и шаркая ногами, он быстро вытащил из-под стола тарелку, на которой лежала целая гроздь винограда. Аккуратно прихватил губами несколько ягод и снова спрятал тарелку под стол. Лишь щёки раздулись, как у хомяка. Он, прижмуриваясь от удовольствия, раскусывал ягоду за ягодой, стараясь не чавкать. Старик-смотритель за такое мог запретить вход в библиотеку навсегда. Виноград во рту маленького лакомки быстро закончился. Шэнь Юань смотрел на листы перед собой как любопытная птица, то одним глазом, то другим; острый подбородок упирался в круглую коленку. Вторым глазом Шэнь Юань умудрялся внимательно рассматривать виноградные ягоды, выбирая наиболее симпатичные, и беззвучно отправлял их в рот, также прихватывая их губами и прикрывая от удовольствия глаза. Руки пачкать он не собирался. Пухлые губы стали неприлично фиолетовыми, словно он использовал особые мази, как актёры на театральном представлении или девицы в борделе, а когда Шэнь Юань приоткрывал рот, становилась видна бархатно-алая глубина. Лао Гунчжу прерывисто вздохнул, в паху от такого зрелища потяжелело. Шэнь Юань даже поедание ягод превращал в возбуждающее действие. Он скользнул ближе, обнимая за коленки и перехватывая руку с виноградом. Испугавшись, Шэнь Юань мог и сам свалиться, и опрокинуть столик со свитками и листами, не говоря уж о винограде. — Ты почему сбежал? — Твои советники опять проводят смотрины подходящих тебе девиц. — Это было на прошлой встрече, — нос главы уткнулся парню в макушку. От Шэнь Юаня пахло бамбуковой свежестью и библиотечной пылью, а губы пахли сладким вином. — На этой мы должны были обсудить нашу поездку в столицу. А ты сбежал. — Я там не нужен. Иногда на Шэнь Юаня находило. Он становился упрямым и переставал слушаться. Это надо было пресекать. В слишком опасном мире они жили. Здесь не седьмые небеса, здесь нет небесного воинства, что заступится за Шэнь Юаня. — Накажу, — веско произнёс мужчина. Шэнь Юань поднял голову и посмотрел на него долгим задумчивым взглядом, и что-то такое мелькнуло в глубине зелёных глаз, что парня захотелось сразу оттащить в спальню, но тот быстро опустил пушистые ресницы. Честно говоря, Лао Гунчжу блефовал, он не думал его наказывать, разве что посадить рядом и не разрешать отлучаться весь долгий день. Но, глядя на эти скромно опущенные глаза и тёмно-бордовые губы, мысль о наказании показалась занятной. На память пришёл давнишний стол и удовлетворение от тепла тела Шэнь Юаня, сидящего в ногах. Послушного, почти покорного. Или придумать что-то другое…* Шэнь Юань *
Шэнь Юань любил сладкое. Мармеладных мишек с острым химозным запахом и тянущимся резиновым вкусом, они не вязли на зубах, и во рту долго оставался резковатый привкус смеси фруктов. Ему нравились финики и сушёный инжир, карамель и пастила, тянущийся сладковатый вкус шариков моти с фруктовой начинкой и даже оттенок горечи настоящего шоколада. Многообразия сладостей хватало на любой вкус и кошелёк. Здесь же с этим было сложнее, но глава дворца мог многое себе позволить, и пусть теперь не было десятка леденцов с разными вкусами, но Шэнь Юаня закормили сладким. Его любимым оставалось варенье из цветов — нечто среднее между розой, шиповником и магнолией. Лепестки были столь крупными, что их скатывали в небольшие кулёчки размером с ноготь, кидали в кипящий сироп, лепесток оставался ярким и сочным, с приятной кислинкой, а сверху покрывался сладкой корочкой, которой было приятно похрустеть. Обычный мёд тоже был, но из-за резкого и приторного вкуса богатые люди его редко ели. Это пища обычных людей. А знатные люди могли себе позволить густой сок розового дерева. Внутри дерева образовывался кап, он наполнялся сладким душистым светло-розовым соком, который со временем густел так, что напоминал мёд. Его можно было высушить до конца и получить леденцы, но Шэнь Юань любил есть его просто так, специальной палочкой, напоминающей ложку. Наказание оказалось неожиданно жестоким. Лао Гунчжу перестал с ним спать. Он смотрел насмешливо и оставлял его одного уже вторую ночь подряд. И если без секса Шэнь Юань мог потерпеть, то засыпать один он уже отвык. Пусть большой и тяжёлый мужчина вечно использовал его как плюшевого медведя, отнимал одеяло и придавливал конечностями, спать без него оказалось той ещё пыткой. Но и этого ему было мало. Он стал присоединяться к нему на завтраке, и сейчас Шэнь Юань не мог взгляд отвести от розовой тонкой струйки сока дерева, что текла медленной лентой, будто сотканной из невидимых нитей розовых цветов. Плавно, медленно, завораживающе. Это казалось ещё вкуснее, чем само поедание сока розового дерева. Его любимая сладость и мужчина, которого он хотел. Шэнь Юань с трудом сглотнул и, не глядя, протянул руку за чаем. Всё, о чём он мог думать, это вязкая розовая капля, что отделилась от других и медленно упала на грудь мужчины. Лао Гунчжу заметил его голодный взгляд и насмешливо приподнял бровь. Завтрак в присутствии слуг стал настоящим испытанием. Мужчина допил чай и встал. Объёмный халат был распахнут на широкой груди, и рядом с соском всё ещё была видна розовая капля. Шэнь Юань стиснул зубы, Лао Гунчжу его провоцировал. Нельзя поддаваться. То, что глава ордена был так раздет в присутствии слуг, да ещё в таком виде собирался идти в свою приёмную залу, уже было немного слишком. Значит, глава ордена решил его наказать так. В эту игру можно играть вдвоём. У Шэнь Юаня тоже было то, что заставляло мужчину терять голову. — Мастер, — еле слышно выдохнул Шэнь Юань. Этот звук мог услышать только совершенствующийся, и то находясь вплотную. Лао Гунчжу развернулся так резко, что волосы взметнулись. Он был прав, простое слово, но действовало. Мужчина порывисто вздохнул, пожирая его глазами, Шэнь Юань готов был поклясться, что длинный халат главы встопорщился в понятном месте. Шэнь Юань коварно улыбался, он стоял, привалившись к дверному проёму. Протянул руку, чуть наклонившись вперёд, чтобы собрать пальцем каплю, что не давала ему покоя, и облизнул палец, глядя в глаза мужчине. Теперь стояком мучиться будет не только он один. И если Лао Гунчжу ждали дела и встречи, то Шэнь Юань мог решить свою проблему.***
Роскошная кровать главы ордена, он до сих пор обожал её, а вот шторы от первых лучей восходящего солнца ещё не придумали. Лёжа на спине, он натягивает подушку на глаза, чтобы загородить свет. В его памяти мелькают воспоминания, всё же две ночи без секса — это слишком много. Как Лао Гунчжу понимающе улыбался, внимательно наблюдая за ним, как напрягались его мышцы, когда он притягивал его в объятия. Каким стало лицо мужчины, стоило ему тихо произнести: «Мастер». Шэнь Юань сжимает бёдра, между ног томительно ноет и покалывает. Он просовывает руку под одеяло и прижимает ладонь, чтобы получить некоторое облегчение. По телу поднимается медленная тёплая волна, прямо по позвоночнику, заставляя спину выгибаться. Он медленно скользит пальцами по всей длине своего члена. Этого уже слишком много и совершенно недостаточно. Два дня без секса сделали его слишком чувствительным. Шэнь Юань стягивает свои домашние штаны и тихо вздыхает. Медленно он начинает двигать рукой, поднимая навстречу бёдра. Прикосновения рук Лао Гунчжу, казалось, всё ещё горят на его коже. Почему он так ярко помнит эти ощущения? А губы Лао Гунчжу, казалось, были они везде. Теперь он проводит рукой по своему боку, так же, как делал мужчина. От тепла его прикосновений, когда он скользил под халат и прикасался к обнажённой коже, у Шэнь Юаня перехватывает дыхание. Две ночи без жарких касаний — это слишком много. Ощущения пальцев на коже кажутся такими приятными. Хорошо. Его рот приоткрывается, когда он поворачивает голову и стонет в голос. Непроизвольно его мысли возвращаются к тому, что говорил Лао Гунчжу. Раньше мужчина молчал, а теперь он говорил. Иногда. Глубокий голос действовал как афродизиак, его слова заставляли Шэнь Юаня корчиться от возбуждения. То, как он смотрел на Шэнь Юаня, говорило, что ему нравится видеть его таким… умоляющим, трепещущим, нуждающимся, желающим большего. Шэнь Юань всхлипнул, даже дыхание больше не подчинялось ему, оно вырывалось прерывисто, со всхлипами. Он шире раздвигает ноги, сильнее сжимая рукой член. — Ах, — дрожит Шэнь Юань, чувствуя, как из кончика его члена вытекает предсемя. Ему жарко под одеялом.Он сбросил бы его, но так чувствует себя в большей безопасности. Как будто, спрятавшись, меньше шансов быть замеченным. Его член дёргается в руке и возбуждённо пульсирует. Прижав затылок к подушке, он двигает рукой быстрее и закрывает глаза. В таком случае он даже не сможет увидеть, наблюдает ли кто-нибудь. Лао Гунчжу, наблюдающий за ним… Шэнь Юань почти захлебнулся воздухом от одной этой мысли. Живот Шэнь Юаня дёргается, он резко двигает бёдрами, закусив нижнюю губу. Хоть так удержать рвущиеся стоны. Лао Гунчжу всегда было мало, он брал всё, что давал Шэнь Юань, и хотел ещё. Он снова провёл рукой по боку, потом по груди, слегка сжав сосок, потом по шее, а затем широкая ладонь Лао Гунчжу вплетала пальцы в волосы, обхватывая затылок и сжимая, его же собственная рука была слишком маленькой. — Ммм, — разочарованно мычит Шэнь Юань, прижимая подушку к лицу. Лао Гунчжу, сильный и властный, уже навалился бы всем телом и просто заставил бы его принять это. Принять его всего. Ему нужно масло. Пальцы слепо шарят по прикроватному столику, крохотный кувшинчик масла всегда здесь. Его запах тоже напоминает о мужчине. Шэнь Юань обмакивает пальцы и удовлетворённо выдыхает. Так лучше. Так можно обхватить член плотнее. А другой рукой он скользит вниз под член, осторожно потирая место позади яиц. Там так хорошо, даже снаружи. Что бы подумал Лао Гунчжу, если бы увидел, как Шэнь Юань делает это? Подумает, что он развращённый, или ему понравится? Такую сторону своей натуры Шэнь Юань ему ещё не показывал. Шэнь Юань поднимает одну ногу и отводит в сторону, он быстро и тяжело дышит. Он собирает немного лишнего масла и обводит пальцем вход, затем позволяет ему проскользнуть внутрь. Тихий звук вырывается из его губ, когда его бёдра поднимаются вверх. Вот и всё; ему это нужно. Он сдвигает палец, чтобы коснуться нужной точки внутри, и начинает резко двигать им. Это так хорошо, он… — Ммм, — стонет он, покачивая бёдрами. Яркий утренний луч находит щель и почти ослепляет, но он не может поднять руку, чтобы поправить подушку, прикрывающую лицо. Если бы Лао Гунчжу был здесь, он своим телом закрывал бы его от таких лучей, и внутри был не один-единственный палец, а толстая, большая, горячая плоть. Мужчина бы резко всаживал член внутрь и жадно смотрел, как Шэнь Юань выгибается в удовольствии. То, как сам мужчина открывается в наслаждении, вспыхивает в сознании Шэнь Юаня, подводя почти к краю. Исчезают все его маски, всё наносное и ненастоящее, остаётся пронзительный взгляд чёрных глаз и чистый экстаз. С медленным стоном Шэнь Юань чувствует, как его бёдра раздвигаются ещё шире, словно пытаясь облегчить доступ, удовольствие поднимается и достигает пика в его теле, пробегая покалыванием от пальцев ног до сосков. Если бы у него была свободная рука, он бы обвёл ареолы, как делал Лао Гунчжу, и резко сжал соски. Как же ему не хватало широких, грубых, горячих ладоней. Но он не может отпустить член или остановить движение пальца внутри себя. Не тогда, когда он… он… Большой палец Шэнь Юаня быстро потирает головку его члена, и взрывное удовольствие пробегает по всему телу, заставляя его дрожать и дёргаться, как будто в него ударила молния. Он зажимает палец внутри себя так сильно, что едва может пошевелить им, но он всё равно напрягает его и заставляет его входить и выходить. Длинный смущающий стон срывается с его губ, когда он выгибает спину, прижимаясь плечами к кровати и широко расставив ноги. Лао Гунчжу бы на этом не остановился. Его большие широкие руки заставляли Шэнь Юаня пережить конец оргазма, не позволяя ему ослабнуть, заставляя задыхаться и извиваться под его прикосновениями и оставаться на краю столько, сколько захочет мужчина. Пока он не начал умолять, Лао Гунчжу не останавливался, раздвигая ноги Шэнь Юаня ещё дальше и обнажая его дырку, чтобы толстый член мог проникнуть в него ещё сильнее. Даже только мыслей о Лао Гунчжу достаточно, чтобы привести его к пику второй раз. Очередная волна удовольствия заставляет член дёргаться и долго кончать, выплёскивая семя. С Лао Гунчжу он мог кончить и три раза за ночь, но никогда он не кончал дважды за такой короткий промежуток времени. Это слишком много. Его тело продолжало трястись и дёргаться, а изо рта вырывались короткие всхлипы. Это всё продолжается и продолжается. Кажется, что проходят не секунды и минуты, а дни и годы. Наконец, его тело перестаёт содрогаться, и он тяжело дышит. Бесстыдно раскинувшись на кровати, широко раздвинув ноги. «Чёртов Лао Гунчжу, — тихо смеётся Шэнь Юань, — теперь и подрочить не получается без мыслей и фантазий о нём.» Он так долго не выдержит, им надо помириться.