* Шэнь Юань *
Шэнь Юань прекрасно знал, как ему повезло. Он мог бы шляться по улицам, дерясь за корку хлеба, а теперь он лежит в личных покоях главы ордена и ест всё, что душа пожелает. К сожалению, его душа была не особо прожорлива и, можно сказать, аскетична. Самое простое: мясо, хлеб, овощи, фрукты, зелень. Без специй и масла. Он даже вина не пил, только воду и зелёный чай. Знал бы он, как вешались от его «аскетизма» слуги. Говядина для него была слишком сухой, дичь жёсткой и воняла болотом, рыбу он ел только морскую, от речной отказался категорически. В итоге он мог есть только молодых поросят, цыплят и телят. Простые овощи, репу и картошку он не ел — только заморские помидоры и огурцы, он отказывался от риса! Просил зелень. Слуги долго выясняли, что это такое, посадили грядку и кормили полюбовника главы ордена, как какого-то, простите боги, козла. И ведь всё должно быть свежим и приготовленным прямо перед подачей. Такого привередливого едока на памяти слуг ещё не встречалось. А к ним заезжал сам император и все главы орденов Бессмертных. Повара показывали список требований главе ордена, тот только приподнял бровь, внимательно прочитал, но менять ничего не стал. Ну хочет его любовник дорогущий зелёный чай пить вместо воды. Дайте ему и с глупостями не лезьте. Он только распорядился расширить загоны животных и выращивать и поросят, и цыплят, и телят побольше. Шэнь Юань никогда не осознавал, насколько сильно он отличался от окружающих его людей. Никому и в голову бы не пришло так вольно общаться с самим главой ордена, звать его на ты. Даже жена к мужу в этом мире обращалась на вы, называя полное имя, а иногда и титул. Даже в постели. Любовники и вовсе не должны были поднимать глаз от пола. И оставаться на всю ночь в постели — это была несусветная милость. Шэнь Юань же спокойно жил в спальне главы и даже не думал уходить — мастер сказал, что они будут спать вместе, и точка. Он настолько освоился, что в спальню теперь даже книжки из библиотеки украдкой притаскивал. Сейчас Шэнь Юань лежал на груди мастера — было легко и спокойно. Он поглаживал мужчину по груди и животу, вырисовывая узоры. Тот тихо целовал его макушку и улыбался. — Зачем ты к нему пошёл? — внезапно спросил Лао Гунчжу, перехватывая руку Шэнь Юаня и поднося её к губам. Тонкое запястье и длинные музыкальные пальцы — он мог сломать одним движением, просто сильно сжав. Шэнь Юань вздрогнул, вздохнул, повернул голову в сторону, но не стал отнекиваться и делать вид, что не понял, о чём вопрос. — Хотел посмотреть на духовное оружие. — На оружие? — удивился мужчина, — зачем? Он был так поражён, что аж приподнялся на локте. Этот вопрос мучил Лао Гунчжу. Когда он думал, что парень пошёл к любовнику — это было понятно, но зачем ещё парню идти в комнату к одинокому мужчине? Был ещё один вариант, и он нравился Лао Гунчжу ещё меньше — парень встречался с кем-то из своих, с кем-то, кто посоветовал влюбить в себя главу ордена, пролезть под кожу, а потом уничтожить. Желание посмотреть оружие было шокирующе странным. Оружейных лавок в городе минимум три, ещё есть кузнецы. Какое такое оружие хотел смотреть Шэнь Юань?! Шэнь Юань посмотрел на него как на идиота и немного отодвинулся. — Духовное оружие, управляется ци, никогда не видел, хотел посмотреть. Шэнь Юань знал, что идиот, что вся ситуация его сильно скомпрометировала, он должен радоваться, что его пока не гонят. Но он не совсем идиот. Духовное оружие в лавке не купишь, даже не у всех старейшин Хуаньхуа оно есть. Вот на Цанцюне, у них есть отдельный пик оружейников, и духовные мечи есть у многих. Хуаньхуа с этим не повезло. А посмотреть, как духовное оружие работает с ци, очень хотелось. Вот и пошёл. Глава открыл рот, словно хотел что-то сказать, и закрыл. Он оглядел Шэнь Юаня с макушки до самых пяток, задержал взгляд на длинном уродливом шраме на руке и на боку. Резко встал и сказал: — Идём. Опять ни слова объяснений или вопроса: «А хочешь ли ты, дорогой Шэнь Юань, тащиться куда-то среди ночи голым?» Шэнь Юань вздохнул и встал. Чёрт его знает, что у мастера в голове, сказал «идём» — значит, «идём». Но Лао Гунчжу снова окинул его взглядом, посмотрел на голые босые ноги, распущенные волосы, подхватил с пола свой халат, надел и завязал на поясе, открыл сундук, вытащил другой свой халат, замотал в него Шэнь Юаня как гусеничку. Призвал меч!, выразительно глядя в глаза и приподняв бровь. «Я идиот! — Шэнь Юань покраснел и смущённо опустил глаза, ему хотелось побиться головой о стену. — Это же глава ордена! Конечно же, у него есть духовное оружие.» Шэнь Юань настолько привык, что мастер тренируется с обычными мечами, что попросту забыл об этом.* Лао Гунчжу *
Лао Гунчжу же облегчённо улыбнулся, подхватил Шэнь Юаня на плечо и пошёл вперёд. Мальчишка имеет столь выразительное лицо, что все мысли — как на ладони. Он не способен ничего скрыть и, как свойственно юности — глуп. Обычная глупость, за которую своих учеников Лао Гунчжу бил нещадно, а они ныли: «Я не подумал.» Вот и этот балбес не подумал, чем закончится его визит в комнату к мужчине. Хотелось его побить, а лучше выпороть, чтобы ум прорезался. Но это же Шэнь Юань, бить его рука не поднимается, да и сам он хорош, мог сам подумать и не выпускать не обученного толком парня одного, без охраны и без защиты. Сейчас сложно сказать, чем он сам руководствовался, может, хотел понять, что победит — страсть к нему или что-то другое. Шэнь Юань был заперт в ордене почти два года, его ни на минуту не выпускали из поля зрения. И в свой постели Лао Гунчжу его оставил, чтобы на глазах всегда был. А выход наружу впервые за столь долгое время был хорошо продуманным ходом. Шпион бы не выдержал. Он хоть записку вложил бы для своих. Именно так Лао Гунчжу подумал, когда молодой человек вместо того, чтобы пойти в ресторан, в чайную или в бордель, наконец, окопался в грязной тёмной лавке книжника. Лавку обыскали много раз, там не было ни карандаша, ни бумаги, подслеповатый старик-книжник и из города-то толком не уезжал никогда. Его бедная грязная лавчонка была единственной в городе и еле-еле сводила концы с концами. Громогласный незнакомец привлёк всеобщее внимание, чужаков не любили. Он пошлялся по магазинам, посетил все положенные места, вёл себя прилично, не буянил и не дрался. Только был развязным и возмутительно громогласным. Он, никого не стесняясь, хохотал на всю улицу, заставляя прохожих шарахаться в стороны. Шэнь Юаня было видно издали, высокий красивый молодой человек в цветах семьи Лао Гунчжу привлекал всеобщее внимание. Он был тих, вежлив, ни с кем не разговаривал, кивал на приветствия, никому не кланялся, он шёл неспешно по главной улице, рассматривая витрины. Как только его взгляд упал на книжную лавку, он поспешил внутрь. С этого момента вся прогулка Шэнь Юаня была от дворца до лавки и обратно. А незнакомец, увидя Шэнь Юаня в первый раз, сразу последовал за ним и тоже проводил всё время в этой лавке, так же громогласно смеясь. Шэнь Юань же не обращал на него внимания. Наблюдателей у Лао Гунчжу было много, а сплетников, желающих рассказать ему, или его старейшинам, или его дочери все подробности — ещё больше. Так что каждый день Шэнь Юаня ему живописали в мельчайших подробностях. А последний он и сам видел. Теперь Лао Гунчжу нёс Шэнь Юаня в самое запретное место в замке — в сокровищницу. Недвижимыми стояли стражники, лишь провожая главу ордена взглядом, впереди загорались фонари, освещая длинный коридор. Но они туда не пошли, Лао Гунчжу остановился на против невзрачного гобелена, топнул ногой, запуская ци в скрытый механизм, и стена отодвинулась. Шэнь Юань поражённо ахнул. Он осторожно и восхищённо касался стен, его не интересовал лабиринт на полу и отверстия вдоль пола и под потолком. Он ахал, рассматривая фрески на стенах. — О Боги! Это же схема циркуляции ци, мастер, мне нужен карандаш, надо зарисовать! — А это? — Шэнь Юань прилип к стене, — Это же, рисунок, как ци появилась — вся история возникновения! Шэнь Юань елозил попой по плечу, то прижимаясь к стене, то тянулся вдоль, стремясь рассмотреть детали поближе. Он не обращал внимания ни на что, он уже оседлал бицепс, позволяя ладони мастера удерживать его за грудь, а сам тянулся дальше по коридору, стремясь рассмотреть картинки. — Это же реликвия, несусветная древность! — ахал мальчишка, прижимая ладони к щекам. — Смотри-смотри, это же небесный император? Да? Парень раскрывался совершенно с другой стороны: увлечённый, сияющий, захваченный идеей. Даже в библиотеке — прибежище книжников — Шэнь Юань не был таким. Елозящего на руках Шэнь Юаня хотелось зажать в угол и вдумчиво поцеловать. Но сначала дело — потом спальня. Поэтому, не обращая внимания на просьбы подождать и посмотреть, он быстро пошёл вперёд. — Мастер! — ныл Шэнь Юань, — но мы же вернёмся, с карандашом и бумагой, надо же нарисовать. Его дочь так же ныла, посетив сокровищницу, только ей нужна была диадема и золотой меч, фрески на стенах она даже не заметила. Сокровищница была большой. Если Шэнь Юань — шпион, самое время присмотреться к ценностям. Но Шэнь Юань равнодушно смотрел на слитки золота и серебра, вот книги — другое дело, но убедившись, что язык незнаком, он и к ним потерял интерес. Зато необычный зелёный ковёр с высоким ворсом привлёк его внимание, и вышитый золотом большой гобелен, ужасно некрасивый на взгляд Лао Гунчжу. Шэнь Юань тоже поморщился. Вкусы у них совпадали. Шэнь Юань стоял посередине огромной залы, кутаясь в слишком большой для него халат, и выглядел как растерянная птица. Его взгляд скользил по золоту, оружию, дорогим одеждам, украшениям. В открытых сундуках и на каменных полках. В этой огромной комнате с высоким потолком было на что посмотреть. А он склонил голову набок, взглянул на Лао Гунчжу искоса, он так явно хотел попроситься обратно к фрескам, но не хотел обидеть. Ему показали же святое святых — сокровищницу. А Лао Гунчжу хотелось хохотать, кого он слушал?! Старейшин?! Они идиоты, и он сам — первый идиот среди них?! Шэнь Юань — вор, предатель, шпион?! Это же книжник! Книжник из книжников! Он скорее фреску со стены сворует, а мимо золота пройдёт и не заметит. Он до сих пор меч с собой забывает брать, когда гулять выходит, напоминать приходится. Но они сюда пришли не за этим. — Выпусти свою ци! — Как? — удивился Шэнь Юань хлопая глазами. — Так же, как со мной выпускаешь. Шэнь Юань покраснел и отвёл взгляд. Лао Гунчжу удивился, этот уникум не замечал, что выпускает и сплетает свою ци с его? Он что, это делает инстинктивно? Мужчина другими глазами посмотрел на Шэнь Юаня — у парня дар, или у них очень высокая совместимость. Он шагнул поближе и поцеловал коротко и властно, так, как Шэнь Юань любил, мальчишка загорелся сразу и выпустил ци. — Не сдерживайся — выпускай сильнее, — сказал мастер прямо в рот и скользнул рукой под халат. — Я сказал сильнее, не пытайся сдерживаться, выпусти её! И окутал мальчика своей ци. Да, это было хорошо, его сила, она подавляла, некоторые сравнивали её с грозовой тучей и молнией, но Шэнь Юань… Эта поначалу слабая зелень смешалась с его и рванулась навстречу, сильная, стремительная, пробивающая всё на своём пути зелень бамбука! Мальчишка кричал в голос, впервые совершенно не сдерживаясь, расплёскивая ци потоком. «А силен парень, — Лао Гунчжу оглядел залу — все духовные предметы, даже те, что были в тяжёлых сундуках, приподнялись. Мальчишка мог взять любой, но к нему в руки влетел старинный гуцинь. Если у Лао Гунчжу и могли остаться какие-то сомнения, то теперь и они рассеялись полностью. Гуцинь в качестве духовного оружия! Кому сказать?! Перед ним лучше оружие мира — сюрикены, алебарды, кинжалы, разнообразные мечи, есть даже отравленные иглы. А он выбрал гуцинь. При всём своём опыте Лао Гунчжу не представлял, как Шэнь Юань сможет драться музыкальным инструментом. Разве что по голове вдарит. Это значит, что придётся искать другое оружие, то, что есть, не подходит. Или заказывать специально под его руку. И что-то ему подсказывало, что просто не будет.