***
Саша знает, что ничего страшного не случится, ответь она на предложение Евы встретится. Знает, но тянет до последнего с ответом, чувствуя, как холод и жар одновременно закрадываются под ее кожу от одной лишь мысли, что они снова останутся наедине. Саша думает об этом, просматривая сайты с арендой квартир, готовя очередной ужин и засыпая в звенящей тишине. И, в конце концов, не выдерживает, набирая короткое: «У меня выходные в среду и пятницу». Будто бы — смотри, если у нас не получится подбить друг к другу время, то и нет нужды встречаться. Но Ева отвечает ей через считанные минуты, что с радостью встретится с Сашей в пятницу вечером, если у нее, конечно, нет планов. Вечер пятницы с Евой? Звучит как сумасшествие. Игорю она зачем-то говорит, что встречается с подругой и вернется поздно, хотя могла бы не предупреждать его о своих передвижениях, но силу привычки никуда не деть. Игорь не лезет больше положенного и даже не интересуется о том, с кем именно будет гулять Саша — достаточно того, чтобы предупредить его закрыть дверь изнутри на ключ и спокойно лечь спать. Саша надевает поверх джемпера легкий тренч, старательно чистит заляпанные белые кроссовки и ни на секунду не может игнорировать тяжело бьющееся сердце. У нее нет ни единой догадки о том, каким именно будет их дальнейшее общение с Евой, но она знает точно, что как раньше уже не будет. И она понятия не имеет, почему идет на эту сделку с дьяволом, осознавая, что в одну секунду ее не отпустит и она не взглянет на Еву безразличным взглядом, словно никогда не была в нее влюблена. В кофейне, которую предложила Ева, многолюдно, что не может не радовать. Саше все кажется, что таким образом они точно исключат возможность того, что Ева нападет на нее с поцелуями или грязными поглаживаниями коленей под столом. Литовская видит знакомую фигуру через окно — Ева сидит за ближайшим к окну столом, опустив взгляд в телефон и прикусывая нижнюю губу. Такая сосредоточенная, с идеально лежащими волосами, со спокойным, утонченным профилем — разве можно было представить Еву кем-то, как не преподавателем в университете? Зависнув на какое-то время, Саша так и осталась стоять снаружи, наблюдая за Евой, чувствуя, что с каждой секундой ее сердце все сильнее ускоряет пульс. Она вспомнила, как они целовались тогда в машине, вспомнила, как бросила те слова Еве в лицо, отвращая от себя. Очнулась Саша только тогда, когда кто-то махнул прямо перед ее лицом — Ева заметила ее. Сбежать не получится. — Ты чего там зависла? — нежная улыбка расплылась по лицу Абрамовой, когда Саша вошла в кофейню, вешая тренч на спинку своего стула. — Да ничего, задумалась, — небрежно бросила та, не желая обсуждать свою минутную слабость. Взгляд сразу упал в меню. Аппетит отбило, как рукой, а пить кофе вечером — идея точно не для нее. Выбрав клубничный молочный коктейль, Саша неловко сцепила руки в замок, подняв взгляд на Еву. На секунду повисла неловкая пауза. — Я скучала, — первое, что выдавила из себя Ева, и это было самым искренним, что она могла произнести в тот момент. — Мне казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как мы виделись в последний раз. «А это могла бы быть наша последняя встреча», — пронеслось в голове Саши, но озвучивать эту мысль она не стала. — Должно быть, за это время у тебя произошло много нового? — аккуратно свернув с тропинки, где они будут признаваться друг другу в разрывающих сердце чувствах, Саша чуть заелозила по стулу. Каким должно быть их общение спустя почти два месяца? Могут ли они просто забыть ту часть, где Ева вываливает на нее признание о том, что ее всегда тянуло к женщинам, а Сашу — страх за собственные желания? — На самом деле не особо, — слабо улыбнулась Ева. — Я провела кучу времени в загородном доме с родителями, а в августе уже решала рабочие вопросы… — И провела десяток ужинов у себя дома, — дополнила Саша, стараясь скрыть в своей интонации разочарование. — Я видела сторис. — И ужины тоже. Вспомнила о том, как раньше старалась готовить что-то новенькое каждый раз, когда к нам приходили гости. Саша обхватила трубочку губами, втягивая в себя сладкий коктейль. Ей казалось несправедливым то, что они обе пытались сделать вид, будто бы ничего не произошло и это не требует никаких объяснений. Словно достаточно было прожить эти два месяца тотального игнорирования друг друга, и проблема уйдет. Заметив бесконечный мыслительный процесс на лице Саши, Ева замолчала, поджимая губу. Она и сама понимала, что они были обязаны расставить все точки над и, чтобы не встречаться каждый раз в какой-то неясной неловкости. Нервно пытаясь содрать лак с идеально накрашенных ногтей, Ева опустила взгляд в пустую чашку от кофе. — Прости, я не знаю, как себя вести, — выдавила она, чувствуя, как вибрация проходит внутри ее желудка, стремясь к горлу. Еве всегда было сложно признавать свои слабости и хоть какую-нибудь неидеальность. Но еще тяжелее ей было видеть отстраненную Сашу, которая всем своим видом показывала, что понятия не имеет, как и что ей нужно говорить. — Я знаю, что это глупо, потому что я заварила эту кашу и вывалила на тебя поток информации, когда должна была прислушаться к тебе и отступить. Саша хотела было возразить, что не призывала Еву к тому, чтобы отступить, но перечить не стала. Возможно, для них обеих так было бы лучше. Слабо улыбаясь, Саша смотрела в чужие глаза — темная окантовка так красиво контрастировала с желто-зелеными глазами Евы. Этому взгляду Саша могла бы простить многое, о чем даже не могла подозревать, сидя в той самой кофейне. Саша могла бы простить Еве все слабости и неидеальность жизни, все самые красивые и лживые слова, обещания и извинения. Саша знала, что могла бы верить Еве безоговорочно, вопреки здравому смыслу. — Я много думала этим летом о произошедшем, — перекатывая в руках тающий от теплоты стакан, произнесла Саша. — И так и не решила, что со всем этим делать дальше. Ты мне очень дорога, Ева, и я не хочу, чтобы у нас возникали такие ситуации, когда мы вот так просто прекращаем общение на несколько месяцев. Это сводит меня с ума. На последней фразе голос вдруг стал ощутимо тише, и Саша взглянула в глаза напротив, ища в них молчаливое согласие. Ева едва удержала себя от импульсивного желания найти ладонь Литовской. Это была ее почти инстинктивная реакция, когда она кого-то поддерживала, но сейчас ей казалось, что любые тактильные контакты с Сашей лучше ограничить. Пока они обе не разберутся, чего хотят друг от друга. — Мне тоже было невыносимо не разговаривать с тобой, как раньше. Я злилась на то, что позволила себе эту слабость и вывалила на тебя откровения, которыми не думала делиться ни с кем. Мне жаль, что все так обернулась. Если считаешь, что так будет лучше, то мы оставим все в прошлом и так, как оно есть. Я правда не хочу, чтобы наши… — Ева чуть понизила голос и придвинулась ближе. — Чтобы наши чувства как-то мешали общению. Саша повела плечом. Это ни да ни нет. Это дает шанс на призрачную надежду, о которой Ева предпочитает не думать. — Я просто не хочу всех этих неловкостей и недосказанностей. Не хочу быть ничьим экспериментом или человеком, разрушившим брак. Одного брака уже достаточно, чтобы остановиться. Еву словно полоснули лезвием по сердцу, заставив его перестать биться. Она взглянула на Сашу глазами полными боли и понимания — меньшее, чего ей хотелось, чтобы ее подруга страдала или переживала развод. Даже не зная причины, Ева ей искренне сопереживала и всегда была рядом, чтобы поддержать. — Если не хочешь говорить об этом… — начала было Абрамова, но Саша тут же перебила ее, усмехаясь. — Да я знаю, что все сгорят от любопытства: как так, такой идеальный брак с Игорем мог в один день развалиться. Все наши друзья были в шоке, когда мы рассказали об этом. Мать назвала меня дурой, которая не ценит ничего хорошего, а коллеги на полном серьезе несколько дней считали, что это затянувшаяся шутка. Допив остатки коктейля, Саша облизала липкие губы, уставившись в окно. Снова начинало так быстро темнеть, что мысль о том, что Петербург скоро не будет видеть дневного света, вводила в уныние. Редкие листья на деревьях уже начали желтеть, возвращая Сашу воспоминаниями в прошлый год, когда они с Евой только начали общаться и впервые вместе пошли на выставку. — Это он предложил расстаться, — вернув свое внимание Еве, Саша облокотилась на спинку стула, чуть съезжая вниз. — Недвусмысленно намекнул на то, что я снова и снова совершаю идиотские поступки, влюбляясь в девушек. Ева едва не поперхнулась воздухом, ощущение было такое, словно кто-то ударил под дых. Она помнила, что Игорь знает о Полине — ее бывшей, но не знала, что это было куда масштабней одного-единственного человека. — О, ну не смотри на меня так, Ева! Разве я не упоминала, что Игорь выслушивал весь мой бешеный пубертат о других девчонках и моих пиздостраданиях? Читал со мной мои переписки и подсказывал, как лучше ответить. Встречал с неудачных свиданий и выслушивал весь вечер мое нытье, а еще иногда держал волосы, когда не получалось контролировать себя с выпивкой. Ждал меня, как верный принц — и дождался. А потом понял, что жена у него какой была, такой и осталась, и если уж очень хочется секса, то лучше представить себе в голове Рейчел Вайс, чтобы хотя бы завестись побыстрее. Словно выброшенная на берег рыба, Ева не могла найти слов. Значит, конец их брака наступил потому, что Игорь понял, что Саше по-прежнему нравятся другие женщины? Или то, что ей нравится кто-то конкретный? Мысль маленькой пугливой птичкой забилась в груди, раня и причиняя боль. — Я ему ничего не говорила, он все сам понял и постоянно добивал меня вопросами. Разве ты никогда не видела, как он смотрит на тебя? Мне самой становилось не по себе, казалось, что этот взгляд очевиден для всех… Каждый раз хотелось извиниться. Словно последний приложенный пазл к картине, Ева теперь начинала осознавать масштаб того, что происходило вокруг нее. Она действительно замечала, как Игорь смотрит на нее — долго и будто бы грустно, вот только причину его поведения никак не могла понять. Вряд ли бы он был в нее влюблен или что-то знал про их странные интрижки с Сашей — Литовская ведь не дура рассказывать мужу об этом. Хотя бы Саша не должна быть дурой. — То есть… Он что-то знает? — едва найдя в себе силы оторвать язык от нёба, спросила Ева. — Знает, — подтвердила Саша, вновь отводя взгляд, смотреть на Еву она не могла. — Я не смогла ему соврать в сотый раз. В конце он даже не спрашивал, а утверждал, я не хотела делать из него идиота. Но не волнуйся, он ничего не расскажет Олегу и вообще никак не будет впутывать вашу семью в эту историю. Ева тяжело сглотнула. Голова показалась ватной и тяжелой. Конечно, она могла бы догадаться, что Саша с Игорем могут разорвать брак в том числе из-за душевных терзаний Литовской, но искренне надеялась, что это не станет причиной их разрыва. Решив чуть сменить тему, Ева поинтересовалась: — Вы еще живете вместе или разъехались? — Я сейчас ищу квартиру. Решили, что съеду я, хочу перебраться куда-то поближе к работе, но на сайтах такая лажа, что я уже несколько недель не могу найти ничего подходящего. Ну это сентябрь, наверняка студенты захватили весь рынок недвижки, а я осталась в пролете… — Слушай, у меня есть подруга, она риелтор, — тотчас оживилась Ева. — Могу дать ее контакты или организую нам встречу. Ты, кстати, может, помнишь ее, она из моего клуба. Мира. Кровь моментально отлила от лица Саши, и она взмолилась всем богам, чтобы не выглядеть подозрительно бледной или удивленной предложением Евы. Миру она помнила очень хорошо — сложно было забыть их инцидент в уборной бара, даже если очень и хотелось бы. Представить Миру, которая подбирает ей квартиру как ни в чем не бывало, пока Ева беспечно болтает о недвижимости в Петербурге — картина занятная, но Саша почему-то согласилась. В конце концов, помощь с арендой ей сейчас не помешает.***
Мира даже не пыталась не быть томно-флиртующей, когда Ева оставила ей телефон Саши, коротко обозначив, что той нужна помощь с арендой квартиры. «Судьба сталкивает нас снова и снова, это ли не знак?» — написала она следующим вечером Саше, заставляя ту закатить глаза, но все же не сдерживая улыбку, расползающуюся по лицу. «Жаль, что при таких обстоятельствах», — приземляя на землю Миру, Саша не позволяет этому ненавязчивому флирту продолжиться. К ее удивлению,Мира сразу стала серьезной и больше не пыталась заигрывать, сразу перейдя к делу. Она расспросила Сашу о критериях для поиска квартиры и без лишних вопросов пообещала связаться к концу недели, чтобы рассказать о результатах. Для Литовской это был последний вариант, где не пришлось бы соглашаться на убитые студии и «бабушкин ремонт» где-нибудь в Девяткино. Спеша поделиться с Игорем, она встретила его после встречи с друзьями в баре, по привычке заваривая две чашки чая. В груди нестерпимо заныло, откидывая ее в прошлое, где они могли просидеть часами, разговаривая о пассиях Саши — тогда она даже не старалась заметить то, как все это время смотрел на нее Игорь. Для нее он был лучшим другом, с которым было комфортно, как ни с кем другим. А потом он стал ее мужем. После бара от Игоря пахло крепкой выпивкой и чужим парфюмом. Расспрашивать Саша не стала, но почему-то ревность колючим комом царапала все внутри, не давая перестать думать об этом. Игорь послушно уселся напротив Саши, царапая короткими ногтями двухдневную щетину. — Когда ты такая суетная, мне становится страшно, — по-доброму усмехнулся тот, разглядывая новый маникюр Саши. — Что-то случилось? — Возможно, я скоро перестану тебе надоедать, — улыбнулась она искренне и широко. — Ева дала мне контакты риелтора, это одна из ее подруг. Так что она обещала мне помочь с поиском жилья и найти что-нибудь достойное. — Это здорово. В смысле, то, что тебе помогут с поиском. — Да, Ева сразу предложила этот вариант, а я даже как-то не сообразила поспрашивать у знакомых, может, у кого-то были контакты хороших риелторов, — беспечно продолжила Саша, наблюдая, как медленно, но заметно меняется выражение лица Игоря. Молчание затянулось, а Игорь не спешил ничего отвечать, внимательно следя за Сашей и за тем, как с каждой секундой она начинала нервничать все сильнее. В груди жгло от какой-то обиды — ведь Саша могла бы обратиться к нему, Ваня, их старый знакомый, как раз занимался недвижкой в Петербурге, но Саша предпочла броситься сразу к Еве. Чужие слова, словно звонкие пощечины, резко отрезвляли. — Ну Ева прямо-таки героиня! — развязанный после выпитого язык не сделал ситуацию лучше. — Надеюсь, ей перепадет благодарственный секс или она принимает наличку? Саша моментально вспыхнула. Щеки и шея налились кровью, а сердце заколотилось в груди, словно стремясь в бой. Еще никогда Игорь не говорил о Еве так. О ней с Евой. Саша понимала, что он имеет полное право злиться, но в действительности никогда не слышала от него ничего подобного. — Игорь, ты сейчас перегибаешь, — холодно, стараясь сохранять голову спокойной, протянула Саша, но моментально поменяла позу, будто вот-вот готовясь либо драться, либо бежать. — Ты такая простая, Саш, мне это всегда нравилось, — словно невпопад ответил Игорь, улыбаясь. — Но ты такая же наивная и бесхитростная. Я не говорю о ситуации сейчас, а вообще, тебе никогда не приходило в голову, зачем Еве все это нужно? Неужели и правда никогда не было мыслей о том, что она может водить тебя за нос и играться, как с доверчивой девчонкой, с которой можно получить все, что она хочет, а затем свалить в закат? Саша поджала губы, чувствуя, как начинает трястись ее подбородок. От обиды сдавило горло. — Зачем ты мне все это сейчас говоришь? — Потому что я люблю тебя больше всего на свете, и мне больно видеть, как ты упорно продолжаешь питать какие-то надежды и фантазии относительно Евы. Ответь мне честно, она сказала тебе о том, чего на самом деле хочет? Какой у нее план? Может, она была честна и сразу сказала тебе о том, что хочет просто развлечься и не морочить никому голову или, как те другие девчонки, говорила, что жутко запуталась, но хочет попробовать, — Игорь активно жестикулировал руками, подкрепляя свои слова, будто рисуя фантазийный мир. — Что-то попробовать, но чего — не знает, и зачем ей это нужно — она тоже не знает. В глазах защипало. Саша сама не понимала, отчего отреагировала так остро и чутко, не справляясь с эмоциями. В глубине души она верила, что Игорь не пытается раздавить ее своими словами, а призывает к здравому рассудку, к которому она саму себя так и не смогла призвать. Но чужие слова все равно ранили и били строго в цель, выбивая из легких весь воздух. Когда слеза обожгла правую щеку, Игорь замолчал. Наверняка не потому, что увидел, что Саша плачет, а потому что добавить было больше нечего. Он словно считывал все мысли Евы, выдавая Саше все те темы для рассуждений, которые убивали ее больше всего. Ей хотелось быть сильной — жестко обозначить свои границы, поставить Игоря на место и сказать, что она сама прекрасно разберется со своей жизнью и с Евой, но… Но что, если Игорь был прав, а Саша была так слепа, что продолжала верить и надеяться на что-то иллюзорное только потому, что Ева нравилась ей. Она знала, как мозг удивительным образом может обманывать тебя. В какие-то моменты ты думаешь, что никогда не купишься на подобное снова, а затем наступает затишье и ты расслабляешься, даёшь ещё один шанс, который в очередной раз доказывает что это не работает. — Разве когда любят, пытаются сделать другому больно? — глухо спросила Саша. — Это ты делаешь себе больно, потому что в тебе не хватает смелости требовать четких ответов, — Игорь поднял голос, в глубине души злясь на Сашу и ее вечную тягу к пассивности и мыслям о том, что вся ее жизнь зависит от решений других людей. — Не тебе говорить мне о смелости! — вспылила она так легко, словно секунду назад не выглядела подавленной и тихой. — Ты как трус жил со мной все эти годы и молчал, видя и зная, что происходит со мной. — Но я хотя бы никогда тебе не врал и не давал ложных ожиданий на то, чего никогда не наступит. — С чего ты взял, что Ева дает мне какие-то ложные ожидания? Мы даже не в отношениях! — Но я вижу, что ты этого ждешь, — запустив руку в волосы, Игорь постарался успокоиться. — Прости, если мои слова причиняют тебе боль, я никогда не хотел ранить тебя намеренно. Я просто беспокоюсь о том, в какую историю ты можешь быть втянута снова. Сделав глубокий вдох, Саша упрямо протянула: — Игорь, это ты был инициатором нашего разрыва. И если мы теперь каждый сам за себя, то позволь мне решать свои проблемы по мере их поступления без твоих нравоучений. Игорь не нашелся с ответом. Казалось, что этими словами Саша похоронила все то искреннее и доброе, что он вынашивал в себе по отношению к ней. Продолжать разговор было бессмысленно, так что выйдя из-за стола, он молча удалился в ванную. Если Саша хочет быть взрослой, самостоятельно разбираясь в своих проблемах — Игорь не станет этому препятствовать.***
Спустя меньше недели Мира написала Саше ранним утром, скидывая ссылки на несколько квартир, которые можно посмотреть в ближайшие пару дней. Остановившись на двух вариантах, она согласовала с Мирой просмотры и написала Еве, почему-то желая, чтобы та присутствовала вместе с ними. С одной стороны, она оправдывала это тем, что боялась оставаться с Мирой наедине, будто бы не в силах удержать себя в руках, а с другой — страшно скучала по Еве, и будь ее воля, она встречалась бы с ней каждый день. К ее счастью, Ева была как раз свободна в тот вечер, чтобы составить им компанию, и искренне удивлена такому предложению Саши. А все потому, что всю прошедшую неделю Литовская провела «в себе», толком ни с кем не общаясь и переваривая их последний с Игорем разговор. Наутро они помирились, он извинился и пообещал, что больше никогда не затронет тему с Евой, чувствуя, что это лишь отдаляет их друг от друга. Но даже примирившись с Игорем, Саша не переставала думать о его словах: о том, что Ева действительно ничего ей не обещала и не предлагала, она понятия не имела, чего хотела от отношений с Сашей, когда сама Литовская уже могла бы представить их в счастливом браке с двумя детьми. Саша знала, что зачастую спешила с людьми, стараясь взять все и сразу, а затем непременно обжигалась. Но когда Саша оказывается в салоне машины Евы, зная, что она делает этот неудобный крюк лишь для того, чтобы забрать Литовскую, когда смотрит в ее глаза и на шевелящиеся губы — она не может поверить в то, что Ева поступит с ней так же, как и другие. Ева аккуратна в своих фразах и тормозит себя в едва начавшемся флирте, она будто бы сама не позволяет ничему развиться, пока не поймет, что они обе будут к этому готовы. У Саши потеют ладошки, как у влюбленной девчонки, а внизу живота стягивает от желания, когда Ева смотрит на нее дольше положенного — глубоко в душу, словно считывая все самые грязные мысли. Саша знает, что потянись Ева к ней, питая слабую надежду на взаимность, и Саша бы, как полная дура, потянулась в ответ. — Я одна чувствую тут странные флюиды? — шутит Мира, залезая на пассажирское сиденье и одаривая Сашу многозначительным взглядом. — Одна, — отрезает Ева, отворачиваясь от Литовской и поджимая губы. — Саша, тебе так идут розовеющие щеки, — продолжает подтрунивать Мира. — Мне вообще нравятся смущенные девушки, зрелище очаровательное. Еве шутки Миры кажутся странными и неуместными, раньше она не замечала за ней таких комментариев в сторону девушек, а Саша краснеет еще сильнее, устремляя взгляд в окно. Ева хмурится, будто понимает, что чего-то не знает в повисшей тишине в салоне. Она погромче включает песню на радио и мчит к первой на очереди квартире, которая нравится Саше больше других. Миру не смущает ни громкость радио, ни молчаливая Ева — она с легкостью завязывает разговор с Сашей, расспрашивает ее про Игоря и развод, сочувствуя, кивает головой и убедительно заключает, что все мужики — козлы. — То-то ты всех своих мужиков расхваливаешь, — вставляет впервые в разговоре Ева, почему-то раздражаясь, что Саша любезничает с Мирой, а та льет ей в уши про мужиков-козлов, которых сама боготворит каждую их встречу с подругами. — А ты сразу все секреты рассказала, — беззлобно смеется Мира, замечая взгляд Евы в водительском зеркале. — У меня с мужчинами сложные отношения, ты же знаешь. Наши желания относительно друг друга редко совпадают. Мне хочется денег, а им — секса. — Главное, быть честной в своих намерениях, — улыбается Саша, оборачиваясь к девушке. — Ну да, я про то и говорю. Секс с мужчинами вообще переоценен, — Ева едва не давится от сказанного, она крепче сжимает руль и мельком поглядывает на Сашу, улыбающуюся, как мартовская кошка. Ревность вновь поднимается из самого живота к гортани, кончики пальцев подрагивают, и Еве так хочется вставить что-то язвительное, но Мира неумолимо продолжает свою философскую мысль: — У меня в жизни всякое случалось, и секс с женщинами в нем тоже был, — ловит Евин взгляд и смеется пуще прежнего. — Так что я искренне считаю, что тот, кто попробовал один раз с женщинами, уже вряд ли сможет насладиться подобным с мужчинами. Еве хочется резко нажать на тормоз, чтобы Мира вылетела прямиком в лобовое стекло и, наконец, замолчала. Но Мире несказанно везет, потому что прямо за поворотом их ожидает ЖК, в котором у Саши назначен просмотр. Ева сначала мнется, почему-то желая остаться в машине, пока Саша настойчиво не просит ее пойти вместе с ними, мол, ей крайне важно ее мнение. Мира смиренно замолкает, но Ева все равно не может не замечать странные взгляды, которые она то и дело кидает на Сашу, словно знает самые страшные ее тайны и желания. Милая женщина за пятьдесят встречает их в квартире — просто удивительно, как Мире удалось найти квартиру без посредников, хозяйка пропускает всех внутрь, попутно спрашивая, кто из троих женщин собирается снимать квартиру. Она улыбается Саше, рассказывая о предыдущих жильцах и небольшом ремонте, расхваливает вид из окна и божится, что не донимает своих жильцов внезапными визитами. А затем расспрашивает Литовскую про ее жизнь: стабильный ряд вопросов о работе, животных и детях — кажется, что ее все устраивает. Саша влюбляется в эту небольшую евродвушку с первого взгляда: из-за высокого этажа в ней полно света, никаких старых антресолей, большая ванная и кондиционер в комнате. Ее взгляд моментально представляет, как оживет это небольшое пространство, если добавить в него домашние растения и светлые шторы в гостиной. И пока она изучает с Евой спальню, Мира умудряется даже выбить небольшую скидку. — Мне все очень нравится, — заключает Саша, выходя к хозяйке квартиры. — Я бы хотела снять квартиру. — Сашенька, ну как хорошо, вы мне тоже очень понравились, — улыбается женщина. — Договор у вас с собой? Можем заключить его прямо сейчас.***
— За новое уютное гнездышко, — поднимает бокал Мира, и ее глаза томно блестят в полутьме бара. — За него, — вторит Саша, поднимая вверх стакан пива. Рядом с элегантной Евой и деловой Мирой она выглядит как гадкий утенок, надев на себя обычную толстовку и джинсы. Она до сих пор не могла привыкнуть к тому, что люди в круге общения Евы всегда выглядит как с иголочки, неважно даже, собираются ли они на ужин или в сомнительный подростковый бар. — Вы еще не подали заявление на развод? — как ни в чем не бывало спрашивает Мира, на что Ева тут же загорается. — Мира! — Что? Это какой-то личный вопрос? — улыбается она, оборачиваясь к Саше, словно ища ее поддержки. — Нет, все в порядке. Мы еще не подали заявление. Как будто было столько других забот, что это могло подождать, — Литовская неловко ерзает на стуле, замечая, как Ева исследует взглядом ее лицо. Сосредоточенная, серьезная, Ева не позволяла ей расслабиться ни на секунду. — Сейчас будто бы такой период у всех, — понимающе машет головой Мира. — Моя давняя подруга тоже разводится, у меня самой разлад в отношениях с моим постоянным бойфрендом. Ева, тебя это, как обычно, обошло стороной? Саша поджимает губы. Будто бы есть в словах Миры что-то колющее и завистливое, их взгляды на секунду пересекаются с Евой, прежде чем она успевает ответить. — У всех в жизни бывают такие периоды, я бы не стала идеализировать мою жизнь. — Разве ты сама не делаешь этого? — подколола Мира. — Ну, я довольна ей, но никогда не могла назвать ее идеальной, — просто пояснила Ева, допивая вино и отправляя в рот кусочек сыра. Тарелка с итальянскими закусками — лучшее, что было придумано к вину. Но если бы к этому еще прилагалась Саша, Ева была бы самым счастливым человеком на свете. — Значит, и у тебя бывают трудности и мужем? — Конечно бывают, мы же обычные люди, — уже более раздраженно ответила Ева, ей очевидно не нравилась эта тема, но Мира продолжала беспечно засыпать ее вопросами, словно не замечая чужой реакции. Подловив официанта, Ева обновила свой бокал и Сашино пиво, шутя, что пиво — совсем не празднично. Литовская быстро сообразила, что с темы про мужчин пора съезжать, и не придумала ничего лучше, как рассказать про свою бурную молодость, в которой она творила поступки, от которых не отмыться до сих пор, о бесконечных походах в бары и танцы на барных стойках. Ева не переставала улыбаться, слушая чужие рассказы, хотя некоторые истории Саша уже рассказывала ей лично, но каждый раз ее слова звучали так увлекательно, что Еве никогда не было скучно. О своей жизни в университете ей почти нечего было рассказывать — она много училась и большую часть времени проводила дома за учебниками. Лишь на последнем курсе, словно позволяя себе расслабиться, она пошла на вечеринку, которую готовили старшекурсники для первокурсников, насмотрелась кучу непристойностей и поняла, что такой формат отдыха не для нее. — Ты совсем не изменилась, — улыбается Мира. — Мы с девчонками никогда не можем затащить Еву с нами в клуб. Саша смеется, не представляя Еву в каком-либо клубе, словно есть люди, не созданные для посещения таких мест. Ева — это для уютных кофеен и роскошных ресторанов, для белоснежных яхт и бизнес-классов в самолете. — Я люблю к полуночи оказаться в своей кровати и заснуть без самолетов в голове. Ева все это время мельком смотрела на Сашу, желание побыть с ней наедине росло с каждой секундой, что в какой-то момент она даже пожалела о том, что посоветовала ей Миру, которая даже не думала уезжать. Благо что никотиновая привычка была сильнее желания продолжить разговор, так что, извинившись и поинтересовавшись у Саши, не курит ли она, Мира вышла на улицу, прихватив с собой пачку сигарет. Ева тотчас поймала взгляд Саши — блестящий и расслабленный, мягко исследующий ее лицо. — Мира весь вечер флиртует с тобой, — бросила Абрамова, наблюдая за тем, как грудная клетка Саши стала вздыматься чуть чаще. — Не думала, что у нее есть такие… наклонности. Чуть наклонившись ближе, Саша томно улыбнулась. — А ты очаровательно ревнуешь, — взгляд мельком скользнул к губам. — Только не пойму, меня или Миру? Сердце заколотилось в груди пугающе быстро. Ева почувствовала, как жар прилил к низу ее живота, а мир перед глазами словно поплыл. Саша все еще сидела чуть наклонившись к ней, и Ева сделала это небольшое движение вперед, чтобы остановиться в непосредственной близости. — Могла бы догадаться. Ее пальцы придвинулись чуть ближе и в едва ощутимом прикосновении коснулись руки Саши. Мгновенная дрожь поднялась с самого низа позвоночника, прячась под волосами у шеи. Воздух, казалось, наэлектризовался, Саша едва могла дышать, глядя Еве в лицо и чувствуя необъяснимую зависимость от этой женщины. — Не переживай, нет нужды ревновать меня к Мире, — улыбнулась Саша, ощущая, как чужие пальцы методично поглаживают ее ладонь. — У меня уже были сомнения, что я чего-то не знаю… Заметив краем глаза, как входная дверь в бар открылась и внутрь вошла Мира, Саша тут же отстранилась, прочищая горло и стараясь выглядеть невозмутимо. Остаток вечера они провели болтая обо всем на свете, и это в корне отличалось от той атмосферы, в которую попала Литовская, придя с Евой в ее клуб. Голова уже была легкой от выпитого, а стрелки часов неумолимо стремились к полуночи. Зная, что с утра ее ждет ранняя смена, Саша вызвала такси, все еще чувствуя тлеющие угольки желания в животе. С Евой не могло быть легко и понятно, и это те последствия, которые Саше приходилось проживать раз за разом, разряжаясь в гордом одиночестве.***
Саша никоим образом не хочет оттягивать свой переезд на новую квартиру, но осознает какое-то внутреннее сопротивление, вяло собирая некоторые вещи и рассуждая о том, что многое давно стоило бы продать. Дни еле-еле тянутся, а коробки наполняются так медленно, что на месте Игоря она бы настояла на конкретной дате переезда. Все потому, что наблюдать за тем, как любовь всей твоей жизни пакует вещи, собираясь оставить в квартире лишь воспоминания — разбило бы сердце любому. Саша разбирает старую одежду и тонну косметики, которой пользовалась в последнее время крайне редко. Она не знала, как поступать с вещами, купленными в их дом совместно — потому что кружки, привезенные из Будапешта, были ей дороги, и оставлять их у Игоря совершенно не хотелось. Саша думала, что делать с их фотоальбомами, наполненными фотографиями и воспоминаниями о былом. В их общий выходной Игорь вызвался помочь со сборами, убеждая Сашу, что это не попытка ускорить этот процесс, а лишь предложение помощи. Его сердце разрывалось каждую минуту, пока он раскладывал вещи в подписанные картонные коробки, стараясь не выдать из себя жалкое: «Не уезжай». Саша, морально раздавленная от этих сборов, тем не менее, сама вспоминала о событиях, связанных с той или иной вещью. «Помнишь, мы купили эту вазу, когда в нашем доме еще часто бывали цветы?» «А эту турку ты выторговал в Стамбуле. Боже, я никогда еще не видела, чтобы кто-то так ожесточенно торговался за такую ужасную турку, она до сих пор ужасно перегревается. Может, стоит выбросить ее?» «О, а этот магнит нам выдали в парке аттракционов! Ты помнишь, как мы там катались? До сих пор не могу забыть то колесо обозрения, до него мне казалось, что я не боюсь высоты!» Саша смеялась, чувствуя, как ее сердце разрывается от внезапно переполняющей нежности. Все в какой-то момент стало таким дорогим и особенным, что хотелось собрать в охапку все воспоминания и остаться с ними наедине. Или вспоминать всю ночь напролет все самые теплые моменты в их браке. Одно воспоминание за другим превратилось в настоящий снежный шар, и Саша не заметила, как они с Игорем переместились на диван с привычными кружками чая, смеясь и даря друг другу самые грустные улыбки на свете. Глядя в родное лицо, Саша думала о том, что все-таки любит его — своей особенной, но искренней любовью, любит, как дорогого человека, как брата, как лучшего друга, любит за все то, что Игорь делал для нее. Какая-то жалость к нему внезапно перебила все оставшиеся эмоции — он ведь искренне любил ее все эти годы, наверное, полагая, что Сашино влечение к девушкам пройдет и останется только он. Они редко ссорились, и даже когда такое случалось, Игорь всегда извинялся первым. Он делал для Саши самые роскошные подарки и обращался с ней, как с принцессой. Саша почувствовала себя заточенной в башне только сейчас. Она смотрела на Игоря, пакующего ее вещи, и ее сердце рвалось из груди. Боль сжала в тисках, не давая дышать. Она осознанно уходила от человека, которого считала своим «конечным пунктом». И когда их взгляды случайно встретились, а по телу прошла легкая дрожь, Игорь едва зашевелил губами: — Я люблю тебя и всегда буду любить. «Зачем?», — зло подумала Саша. — «Зачем он это сказал?». Сердце подпрыгнуло к горлу, а щеки внезапно обдало жаром. Копящиеся эмоции внезапно накрыли так сильно, не позволяя от них ни сбежать, ни спрятаться. Саша зачем-то наклонилась, а Игорь подался вперед, и их губы встретились — внезапно и быстро. Глупый смех вырвался из груди. Нет, это все какая-то нелепость, подумалось Саше, но внутри все трепетало, а в животе завязывался знакомый узел желания. Игорь тотчас обхватил ее щеки, сместил ладони на затылок, прижимая ближе к себе, целуя глубже и жарче. И Саша не сопротивлялась. Саша будто бы сама этого хотела. Бесстыдно, горько, иррационально. Она быстро перебралась с дивана на его колени, прижалась к груди, чувствуя, как чужой язык дразнит ее собственный, заводя так быстро, словно не было всех этих лет, приевшихся рутиной. Саша не успевает думать. В голове становится тотально пусто, когда руки Игоря гладят теплыми ладонями под ее футболкой, большими пальцами нащупывают соски, и Саша млеет так, словно желала именно этого всю свою жизнь. В тишине квартиры слышится торопливая возня и железный звук ремня, они оба не ведают, что творят, но оба вполне себе осознают, что если это и случится, то случится в последний раз. Саше хочется заплакать, горько и отпуская стыд. Она пропускает сквозь пальцы волосы Игоря, чувствуя, как жар заполняет ее изнутри. Прикрывает глаза и позволяет себе просто быть.***
Утро встречает ее октябрьской серостью и противной моросью за окном — Саша ненавидит ее больше всего: доставать зонт ради этого кажется глупостью, а мокнуть под непрерывными мелкими каплями невероятно раздражает. Она выползает из-под одеяла, чувствуя трение ткани о голую кожу, хотя спать без футболки ей кажется чем-то извращенным, и мельком оглядывает мирно сопящего Игоря. Все как раньше. За исключением одного — они больше не вместе. Саша не знает, что чувствует. Она не злится, и разочарование не расползается ядом по ее грудной клетке. Она словно не чувствует ничего. Возможно, так и есть. Ёмкое ничего разбивается об мысли о вчерашнем дне. Быть может, все можно вернуть? Забыть о Еве, попробовать покорить Москву, напомнить себе о том, как с Игорем было хорошо. Но Саша чувствует себя пустой, как сосуд. Она заваривает крепкий кофе на их кухне, оглядывая брошенные посреди гостиной коробки, и думает о том, что за ближайшие два дня ей просто необходимо закончить со сборами. Оставаться в этой квартире больше нет никаких сил, и Саша знает, что оттягивает неизбежное, вызывая у Игоря только приступы ностальгии и боли. В телефоне — ночное сообщение от Евы: «Как твой переезд?». В час ночи ее волнует только это. Саша усмехается, не находя в себе сил с ответом — все позже. Она до сих пор не решила, как поступить с коробками — Ева почти сразу же вызвалась ей помочь, перевезя все в своей машине, но Литовская в этом абсолютно не уверена: во-первых, все коробки вряд ли войдут в машину, и придется сделать несколько заходов, а во-вторых, Саша просто нервничала, оставаясь наедине с Евой. — Доброе утро, — Игорь незаметно вышел из комнаты, прерывая мысли и заставляя Сашу вздрогнуть. — Доброе, — кивнула она без сил на вежливую улыбку. — Вчера мы почти собрали все вещи, я съеду через два дня. Игорь замолчал, видимо, не ожидая такого разговора с самого утра. Выжал из себя бессильное: «Хорошо» и удалился в ванную — у Саши как раз осталось время собраться и сбежать на работу, чтобы не провести неловкий завтрак наедине с Игорем. План со сборами удалось даже перевыполнить, и все коробки были готовы и запечатаны уже через день. От помощи Евы Саша отказалась, сославшись, что не хочет ее напрягать, и вызвала грузчиков, которые самостоятельно заберут и выгрузят ее коробки. С Игорем они прощались отчего-то неловко: обнялись перед тем, как Саша уехала вслед за машиной с ее вещами, и нервно улыбнулась: «Мы же на связи, не в другую страну я уезжаю». Игорь кивнул, мол, так и есть, но они оба понимали, что это конец, и от этого в груди все горело и болезненно сжималось. Первую неделю Саша старательно обживала новое место: ее вещей оказалось так много, что ей пришлось все-таки пересмотреть то, чем она давно не пользовалась и не носила. Расставаться с чем-то привычным, хотя и валяющимся без дела, было крайне тяжело. Несколько первых ночей она спала беспокойно, признаваясь себе в том, что уже привыкла к постоянному присутствию кого-то рядом, а сейчас свободная квартира и тишина в ней — действовали удушающе. Ева заехала к ней спустя полторы недели, принесла с собой только что приготовленную лазанью и заявила, что Саше так просто от нее не избавиться. — Я сегодня без вина, вспомнила, только когда подъехала к тебе, — извиняясь, пробормотала Ева, словно вино было обязательным атрибутом к их встречам. — И хорошо, я как раз пополнила свою коллекцию чаев. Ева засмеялась. Квартира с переездом Саши стала выглядеть совершенно иначе, будто ли Литовская вдохнула в нее жизнь, сделав такой уютной и домашней. Сама же Саша — выглядела чуть менее живой, Ева не могла игнорировать ее синяки под глазами и побледневшую кожу лица, как если бы она внезапно заболела. Еве не хотелось лезть в душу, расспрашивая о том, о чем Саша категорически не хотела разговаривать, поэтому за ужином она в основном рассказывала про университет и про внезапный поход с подругой в кинотеатр, которого у Евы не было уже долгие месяцы. Вечер плавно перетекал в зарождающуюся ночь, время с Евой всегда ускорялось вдвое, и Саше всегда казалось этого недостаточно. Когда чай был допит, а форма из-под лазаньи прилежно вымыта, Ева, наконец, позволила задать себе простой, но ёмкий вопрос: — Ну как ты вообще? Губы Саши дрогнули, и она искренне улыбнулась. — Тяжело, но я осваиваюсь, — добавить к этому было нечего, а уж тем более добавлять про то, что они переспали с Игорем, словно обезумевшие подростки. Это почему-то казалось Саше особенно стыдным. Ева снова смотрела на нее не сводя глаз, будто в ту же минуту считывая все мысли. Хотелось подвинуться ближе, коснуться раскрытой ладони, Ева так сильно желала поцеловать Сашу снова, что это сводило с ума. Даже при таком удобном раскладе — спрятанные от посторонних глаз, в расслабленной доверительной обстановке, она все равно не могла заикнуться о своих желаниях, боясь отпугнуть. Саша все понимала без слов. Не трудно считывать желания других женщин, когда ты смотришь на них такими же глазами. — Может, еще все наладится, — зачем-то сказала Ева, совершенно не подумав, и тут же слыша, как Саша усмехается ей в лицо. «Не хватало еще того, чтобы ты сводила меня с бывшим мужем», — так и читалось в чужом взгляде. — Ты же знаешь, что нет, — тише обычного ответила Саша, спрятав взгляд. Почему-то именно в тот самый момент она чувствовала, как вся тяжесть мира обрушилась на ее плечи. Стало по-настоящему горько и больно — понимать, что Ева подтолкнула ее к этому обрыву, но при этом вряд ли когда-то прыгнет вслед за ней. Саша сжала руками пижамные штаны, ощущая, как грудь сдавливает в тисках от накативших эмоций. Ева пыталась быть ее подругой — поддерживающей и заботливой. Ева хотела быть ее любовницей — целоваться украдкой от всех, таять под мучительными прикосновениями в Сашиной постели, а затем сбегать к мужу. Ева едва ли хотела быть любовью всей ее жизни. Или просто кем-то, с кем можно ходить за руку на улице и представлять своим друзьям как свою женщину. — Мы с Олегом переживаем сейчас не лучшие времена, — снова будто зная все мысли в голове Саши, заговорила Ева, добивая и размазывая. — Уже пару месяцев постоянно ругаемся и выясняем отношения. — Ты не говорила. В голосе Саши — тотальное спокойствие, пока в груди птицы клюют ее плоть, отрывая куски и заставляя корчиться от боли. Во взгляде Саши не получается прочесть издевательское: «Хочешь найти во мне утешение?». У нее будто бы нет моральных сил сопереживать Еве, потому что в ее собственной жизни творится полный хаос. — Мне было стыдно, — просто пояснила Абрамова, пожав плечами. — Все знают нас с Олегом как крепкую, стабильную пару, а мы готовы убить друг друга из-за интонаций и криво лежащей одежды. Сама не понимаю, как мы до этого докатились, но я почему-то чувствую такую дикую усталость, словно этот брак стал тяготить… Саша смотрела точно на Еву, но взгляд ее будто проходил мимо. На чужом лице она впервые заметила небольшие морщинки, когда ее брови чуть нахмурились. Кольцо по-прежнему неснимаемым клеймом сидело на пальце, и Ева постоянно крутила его в какой-то нервозной нерешительности, словно оно доставляло ей дискомфорт, но снять его не было никаких сил. — Кризисы переживают все, — не зная, что еще сказать, пробормотала Саша и встала из-за стола, собирая кружки. Ее сердце усиленно билось в груди, пальцы мелко дрожали, а мысли путались. Зачем Ева сказала ей о муже и о том, что брак ее тяготит? Чтобы дать какую-то ложную надежду на то, что все может быть? Опустив кружки в раковину, Саша услышала скрежет стула о пол и, обернувшись, увидела, как Ева встает со своего места. — Я, наверное, уже поеду. Спасибо, что приняла меня. Снова эта вежливая улыбка, которой учат с самого детства в статусных семьях. В глазах мелькнуло разочарование, но Саша с упрямым молчанием проигнорировала его и прошла вслед за Евой в коридор. — Спасибо, что заехала. Ева ни на что не рассчитывала, приехав на ужин к Литовской, но почему-то каждый ее шаг внезапно казался звуком, забивающим гвозди в крышку гроба. Хотелось остановиться, зажмуриться, вобрать в себя весь воздух и выпалить как на духу: «Я не могу перестать о тебе думать». Хотелось обнять Сашу, сжать ее так сильно и не отпускать, пока рассвет не обрушится на Петербург. Еве казалось, что прошла вечность — пока она натягивала сапоги и надевала свое пальто. Саша наблюдала за ней без слов, глядя исподлобья, как обиженный ребенок, украдкой поглядывая на чужие губы, но каждый раз смиряя себя хлесткой пощечиной. — Заезжай как-нибудь к нам на ужин, — улыбнулась Ева, замечая, как Литовская делает несмелые шаги ей навстречу. — Как-нибудь заеду, — согласилась та и крепко прижалась к Еве, сдавливая ее в объятиях. — Спасибо, что приехала. Абрамова обняла ее в ответ, ощущая под пальцами напряженную спину и наслаждаясь их близостью. Саша обнимала ее долго, словно прощалась навсегда, а теплая щека в какой-то момент прижалась к щеке Евы. По телу прошел электрический пульс, пальцы Евы скользнули чуть ниже, обхватывая талию и сжимая ткань свободной футболки. Чуть отстранив лицо, она взглянула в глаза Саши, и боль за собственную распущенность, за то, что она позволяла себе делать и чувствовать к этой девушке, сдавила горло. Саша была так близко — родная, разбитая и доверчивая, что Ева не смогла удержаться. Кончик носа коснулся Сашиной щеки, а губы едва ощутимо коснулись кожи у губ, будто спрашивая разрешения. Мысли превратились в клубок хаоса, когда Саша взглянула на нее — так близко и смело, а ее руки переместились на предплечья Евы. Ева, дрожа всем телом, медленно переместила лицо и почти коснулась плотно закрытых губ, когда Саша осторожно отстранилась. — Не нужно. Тебя дома ждет муж. Это было больнее, чем если бы Саша ее просто ударила. Чужие слова звонкой пощечиной эхом раздались в голове, и Ева едва сдержала щиплющие в глазах слезы. Покорно сделав шаг назад, она наткнулась на порожек, едва не потеряв равновесие. — Прости, я не знаю, что я творю и почему не могу взять себя в руки, когда ты рядом, — она отчаянно замотала головой и крепко зажмурилась. — Я просто не могу перестать думать о тебе. Меня это с ума сводит, я знаю, что все это ненормально и у меня есть муж, но мой мозг будто отключается, когда я рядом с тобой. Саша знала, что не сможет простить себе то, если станет очередным экспериментом для запутавшейся натуралки. Низ живота обожгло желанием, накатывающим на нее за долю секунды. — Тогда тебе нужно разобраться, чего именно ты хочешь, — как можно спокойней сказала Саша, встречаясь с умоляющим взглядом Евы. — Тебе и правда пора. Тихий звук закрывающейся двери стоял оглушительным гулом в голове.