***
Ева теряет сон. Она подрывается по ночам бесчисленное количество раз, твердо намереваясь пить на ночь успокаивающий чай и откопать в аптечке припрятанный мелатонин. Несколько дней показательного молчания в диалогах с Сашей — дали свои плоды в виде взвинченности и постоянной тревоги. Ева знала, что заварила эту кашу сама, и чувствовала себя виноватой, позволив себе лишнего. Проблема была не только в ее сообщении, но и в том, что Абрамова сама не знала, чего добивалась. Ее манило, несомненно, к Саше, тянуло с невероятной силой, но что с этим делать дальше — она не представляла. Ей хотелось хотя бы раз поступить безрассудно, неправильно и наивно, наплевав на миллионы страхов и предрассудков в своей голове. Хотелось позволить себе получить то, что она запрещала всю сознательную жизнь. Прикоснуться к запретному плоду, дав волю своей фантазии и необузданному влечению — Еве хотелось представить: каково это, быть другой? Единственное, что Ева точно знала, что не оставит свою семью. Она не оставит Олега, вычеркнув из своей жизни восемь лет брака. В какой-то из дней идея написать Саше о том, что они могли бы просто «весело проводить время» — уже не казалась ей такой сумасшедшей, но вечером того же дня, глядя в свое отражение в зеркале, Ева чувствовала себя ничтожной. Она и в самом деле могла допустить мысль о том, чтобы изменить Олегу? Мысли сменялись, как ураган, бросая Еву то в жар, то в холод, заставляя испытывать невероятную эйфорию и стыд. Словно в оправдание себя она вдруг вспомнила обо всех случаях, когда ей казалось, будто бы муж мог ей изменять. Это бы непременно сгладило внутреннюю боль и ненависть к себе. Ева словно пыталась найти причины для того, чтобы сделать шаг в бездну и совершить, пожалуй, самое безумное, что приходило в ее голову. По университету Ева ходила раздраженная и отстраненная — даже студенты стали прилежными зайчиками, редко наблюдая Абрамову в таком настроении. С Софушей она предпочитала не пересекаться, чтобы не портить жизнь другим, а после работы до позднего вечера задерживалась в зале, пытаясь выместить все негативные эмоции на тренажерах. Мышцы приятно тянуло, но забываться не позволяли. В субботу она по обыкновению пришла на встречу клуба. Погода выдалась солнечной и безветренной — самое то для прогулки на яхте под неустаревающие хиты и шампанское с фруктами. Ева думала, что хотя бы встреча с подругами позволит ей забыться на какое-то время, но вместо этого огонь всколыхнулся в груди за долю секунды, стоило Еве открыть новую сторис Саши. Та, счастливая, выложила фотографию с подругой — Ева помнила, что та была на дне рождении. Улыбающаяся, довольная Саша с красным отпечатком помады на щеке и рядом не менее довольная подруга. Картина умилительная, ничего не скажешь. Последнее, о чем думала Ева — это то, что она действительно будет ревновать Литовскую, и даже не к собственному мужу, а к подруге, с которой ее, вероятней всего, ничего не связывает. Ева нахмурилась, рассматривая фотографию и игнорируя дальнейшие видео, где Саша рассекает на скейтборде по набережной. — Я предлагаю ввести новое правило, — протягивает Мира где-то совсем рядом. — Никаких телефонов во время встреч. — Но у нас нет правил, — Светлана поглядывает с усмешкой на Еву, которая даже не понимает, что речь идет о ней. — Ева, — Мира улыбается, но Ева слышит в ее голосе железные нотки. Ева снова портит всем веселье. — Ты сегодня не в духе и постоянно смотришь в свой телефон. Что-то случилось? — Проблемы с мужем? — тут же подхватывает Кристина. Абрамова сдавленно улыбается, отключая телефон и отправляя его на дно сумочки. Ей не хочется откровенничать о Саше и обозначать проблемы в их отношениях. Не хочется даже намекать о том, что ее одолевают сомнения касательно одного конкретного человека и узнать, не изменяли ли подруги в отношениях. — Да нет, с Олегом все в порядке, — она откидывает светлую прядь назад, заправляя ее за ухо, и вновь надевает солнечные очки. — На работе навалилось. Сейчас же сессия. Понимающий гул доносится с каждой из сторон. Девочки обсуждают произошедшие новости, с радостью потягивая шампанское и заедая свежими фруктами. Ева понимает, что это тот самый момент, когда нужно отпустить все и дать себе быть, но сторис Саши мелькают перед её глазами, не давая потухнуть огню внутри. — Я так понимаю, Саша все-таки окончательно отказалась давать нам второй шанс. Ева едва не давится клубникой, когда Мира вновь заводит этот разговор. Второй раз за последнее время. В груди становится так неспокойно, словно Абрамова точно знает, что что-то происходит, но не знает, что именно. Ее взгляд встречается с темными глазами Миры, будто пытаясь угадать, почему ей так интересна Саша и ее пребывание на их встречах. — Кто? — глухо протягивает Света, не понимая, о ком идет речь. — Подруга Евы, — Мира мягко улыбается и даже откидывает ладонь на плечо Евы, будто бы показывая: вот, смотри, я забочусь о тебе и твоей подруге. — Я уже и думать забыла, что она собиралась прийти еще раз, — Кристину Саша, очевидно, не волнует. Как и Свету с Олей. Казалось, будто бы Мира ждала Литовскую больше всех остальных, и, не выдержав, Ева поинтересовалась: — У тебя к ней какой-то личный интерес? — пытаясь свести все в шутку, она добавила. — Могу организовать вам личную встречу. Мира усмехнулась, внимательно наблюдая за реакцией Евы. Казалось, что ее все же нервировали вопросы Миры, и та не решилась подкидывать в огонь дров, ляпнув что-нибудь в духе: «Мы встречаемся чаще, чем я могла бы представить». — Никакого интереса, — улыбнулась женщина. — Немного задело, что мы ей совсем не приглянулись. Этот разговор быстро перешел в совершенно другое русло, когда подруги стали вспоминать некоторых девушек, которые приходили на их встречи, но затем почему-то сливались. Они вспоминали об их первых знакомствах друг с другом и были счастливы, что у них все-таки получилось создать такую компанию, в которую бы хотелось возвращаться.***
Впервые за долгое время Игорь вытаскивает Сашу на свидание, так и обозначая: «Я забронировал нам столик в Моне, хочу пригласить тебя на свидание». Саша, конечно, растаяла. Заулыбалась влюбленной девчонкой на работе, вызывая вопросы коллег и гордо заявляя, что муж решил устроить им романтический вечер. Выбрав одно из любимых платьев и нанеся макияж, она крутилась перед зеркалом, отмечая трепет в груди. Конечно, она была рада этому вечеру, но мысли о том, что их брак переживает не самые лучшие времена, все еще не оставлял ее. Интимная обстановка с приглушенным светом и маленькой свечой посередине стола располагала к откровениям и томному флирту. Игорь выглядел чуть напряженным, словно пригласил Сашу с какой-то определенной целью, которую так и не озвучивал. Мягко улыбнувшись, он смущенно пробормотал: «Это мое любимое платье», в его глазах Саша видела такое обожание, которого не встречала ни у одной из ее бывших. Даже спустя столько лет в отношениях и браке Игорь смотрел на нее влюбленно. На стол поставили горячие блюда, а официант разлил вино по бокалам. — За нас, — поднял свой бокал Игорь. Он видел, что Саша витала в своих мыслях и смотрела словно сквозь него. Даже рассказывая о работе и прошедшем дне, она говорила будто бы на автопилоте. — Нужно выбраться куда-нибудь и отдохнуть, — протянул тот, аккуратно накручивая на вилку спагетти. — Можем выехать куда-нибудь на Кавказ или скататься до Минеральных вод, у маминой знакомой там свободная квартира, не нужно ничего снимать. — Было бы круто, — улыбнулась Саша, мечтая о долгожданном отпуске: взять с собой фотоаппарат и наснимать десятки классных фотографий. — Но надо узнать, смогут ли мне дать отпуск, у нас уволилась сотрудница, так что пока ее ищут, на нас еще большая нагрузка, чем обычно. Игорь понимающе кивнул. Взглянул на Сашу еще раз и медленно пробормотал: — Ты поэтому такая задумчивая в последнее время? — Задумчивая? — усмешка сорвалась с губ сама собой, скорее нервная, чем естественная. — Разве? Саша внутренне сжалась и разозлилась на себя. Вместо того, чтобы сказать, что на работе навалилась куча дел и закрыть эту тему, она буквально сама разожгла огонек во взгляде мужа, который — она знала точно — теперь не оставит ее просто так. Саша понимала, что Игорь волновался и заботился о ней, но иногда подобное поведение виделось для нее удушающей дотошностью. — Обычно у тебя рот не закрывается, а в последнее время ни слова не вытащить. Это на тебя не похоже. Ну, конечно, не похоже! Потому что Саша варится в персональном аду, совершенно не понимая, что делать с Евой, браком и своей жизнью, которая перманентно катится в бездну. Надо было сразу сказать, что это из-за работы, а то сейчас будет звучать уже глупо и совсем не убедительно. Саша не готова к серьезным разговорам, а уж тем более не готова рвать отношения прямо сейчас, пока у них есть хотя бы призрачная надежда на то, что все наладится. Они отдохнут, вместе проведут время, Саша устроит цифровой детокс без телефона и окончательно убедит себя в том, что с Евой ей ничего не светит. Звучит как отличный план! Ее телефон загорается от входящего сообщения, и взгляд Саши тотчас переключается с Игоря на экран. Она даже не успевает сообразить, потому что делает это интуитивно, весь вечер поглядывая на уведомления в какой-то внутренней надежде. «Бойся своих желаний», — говорила мама, и мама была права, потому что на экране Саши всплывает сообщение от Евы. В разгар вечера четверга Еве вдруг кажется классной идеей написать Литовской о съемках. Лицо Игоря меняется, это трудно не заметить. Уголки бровей опускаются, а губы чуть поджимаются, будто бы в молчаливой обиде. Саша видит, как он скользит взглядом от телефона, теперь уже изучая ее лицо, которое едва сохраняет в себе возможность не давить тупорылую улыбку. Господи, Ева сводит ее с ума! — Если это важно, ответь, — сдавленно произносит Игорь, на что Саше хочется скорее выбросить мобильный, нежели отвечать Еве. — Это подождет, — уверенно говорит она, переворачивая телефон экраном вниз. — Извини, Ева просит поснимать ее для университета. Будто у них там своих фотографов нет… Саша недовольно бубнит, чтобы казаться незаинтересованной в этой идее, но Игорь точно знает, что это не так. Первую реакцию и мимику лица не обмануть — дрогнувшие уголки губ и мелкое дрожание пальцев. В груди так ощутимо ноет от разрывающих чувств, от скопившейся боли и лжи, в которой они с Сашей пытались ужиться. Для общего блага? Еда больше не лезет в горло, а вино кажется слишком обжигающим, Игорь не может думать ни о чем, глядя на то, как Саша старательно притворяется быть «нормальной». Может, в этом была и его вина — то, что она не могла быть честной с мужем, говорить о том, что ее на самом деле беспокоит и с какими мыслями она засыпает каждый день. Горло словно сдавило, перекрывая дыхание. Руки невольно сжались сильнее, а внутренний голос кричал в самое ухо: «Это нужно прекратить! Немедленно! Как долго это будет продолжаться? Возьми себя в руки, тряпка!» — Я знаю, что ты никогда не начнешь этот разговор первой, поэтому начну я, — Игорь прочищает горло, старательно избегая взгляда Саши, потому что смелости хватает только на одно из двух. — Мне жаль, что тебе приходится каждый раз контролировать себя, чтобы не огорчать меня своей реакцией, но я думаю, что это ужасно и несправедливо по отношению к самой себе. Застыв с недожеванным кусочком стейка, Саша уставилась на мужа, не веря услышанному. Она прекрасно понимала, о чем шла речь, но действительно даже не могла предположить, что Игорь способен заговорить об этой теме впервые за столько лет. В их браке они никогда не касались прошлого Саши, не обсуждали ее чувства, которые, словно по щелчку, должны были раствориться вместе с замужеством. Игорь был прав, она действительно боялась задеть его чувства, обидеть своей реакцией или словами, но в душе ей казалось, что она была мастером конспирации, а Игорь счастливо ничего не замечает. До случая с Евой она свято верила в это. — Когда мы поженились, я думал, что твои мысли о других… — Игорь сделал робкую паузу, словно боясь быть услышанным. — Девушках… Они уйдут. Но я вижу, что это не так. Даже когда Полина объявилась спустя кучу лет, ты так эмоционально отреагировала. Видно, что тебя эта ситуация все еще ранит. Я вижу, как ты смотришь на официанток, я закрываю глаза на твой флирт, который ты всегда прикрываешь своей общительностью. Я все это понимаю, Саша, и мне так жаль, что ты это скрываешь и делаешь вид, что все в порядке. Саша огляделась по сторонам. Обычно ей было безразлично, что обсуждать в общественных местах, но сейчас это казалось крайне неудобным. Она боялась, что кто-то услышит обрывки их разговоров и будет подслушивать их до самого конца. Игорь не хотел этого добиваться, но Саша чувствовала себя пристыженно — прежде всего потому, что эту тему поднял ее муж, а не она сама. Ей было стыдно, что она не была честна с Игорем и делала вид, будто бы замужество сотворило какое-то невероятное чудо, лишив ее всех прежних взглядов на жизнь и сексуальной тяги к другим женщинам. — Не знаю, что и сказать, — она неловко почесала нос, чувствуя, как краснеют ее уши. — Просто скажи то, что думаешь. Я не стану тебя ни за что осуждать, — впервые за всю речь Игорь взглянул на нее умоляющими глазами. «Пожалуйста, будь честна хотя бы сейчас». — Ты прав, я не знаю, что добавить, — глубоко вздохнув, Саша зацепилась пальцами за салфетку, пытаясь куда-то деть беспокойные руки. — С замужеством мои взгляды не изменились, и мне все еще нравятся девушки. Но это не определяет на самом деле ничего, это просто есть. — Ты полагаешь? — Брось, — Саша иронично усмехнулась. — Тебе же не перестали нравиться женщины, когда ты женился на мне, потому что это так не работает. Вопрос лишь в том, что мы осознанно выбираем друг друга, а не кидаемся на каждого встречного, кто ответил нам на комплимент. Это было правдой, Саша не лукавила, говоря об этом Игорю. Она выбирала его, чувствуя, что любит и уважает этого человека. Только со временем она стала понимать, что никакой романтической любви между ними уже нет, а сексуальные фантазии приходят все чаще со случайными незнакомками, постоянными гостями в их отеле и знакомыми официантками. Игорь неуверенно нашел ее руку, накрывая своей слегка влажной и теплой ладонью. — Я просто хочу, чтобы мы были честны друг с другом. Я прошу у тебя только этого. Пожалуйста, не нужно лгать мне даже во благо, и если тебя что-то беспокоит, мы можем обсудить это и попробовать найти выход. Глаза Саши зачесались, как если бы у нее начиналась аллергия. Она так злилась на себя и на собственную трусость, пока Игорь, превозмогая страх, сам начал с ней этот разговор. Сжав его ладонь в ответ, Саша слабо улыбнулась. — Я знаю, и я постараюсь быть откровенной с тобой.***
Еве зачем-то понадобились фотографии в университет. То ли для того, чтобы обновить их на сайте, то ли по каким-то надобностям кафедры — Саша так и не поняла. Просьба Евы сделать ей несколько фотографий звучала настолько же неубедительна, как и слова Литовской о любви своему мужу. Это медленно сводило ее с ума. Она знала, что для Евы это было лишь предлогом для встречи, но не нашла в себе сил, чтобы посоветовать заглянуть в ближайший фотосалон. Нет, Ева настояла на том, чтобы снять светлую студию и сделать фотографии, которые она сможет использовать не только для работы, но и обновить свой инстаграм. Фантазия этой женщины удивляла. Накануне перед их встречей Саша лежала в кровати, листая пинтерест для вдохновения, а рядом читал книгу Игорь. Весь день он был притихшим и немногословным, Саша думала что это из-за съемки Евы. Казалось, что он так сильно ревнует, но не может вытащить из себя ни слова, умоляя жену остановиться. Саша обернулась, выключив телефон и залезая под руку Игоря. Его губы тронула мягкая улыбка, а щетина чуть царапнула нежную кожу щеки. — Хочешь, мы как-нибудь устроим тебе фотосессию? Словно пытаясь избавиться от какого-то чувства вины, предложила она. Игорь добродушно усмехнулся. — Ты же знаешь, что я не очень фотогеничен. — Неправда, то, что я исподтишка делаю твои уродливые фотографии, не значит, что ты не фотогеничен! — возразила Саша, смеясь. Она обожала делать эти нелепые фотографии мужа в самых непредсказуемых ракурсах, над которыми они могли надорвать животы от смеха. — Ну, может, как-нибудь… — не переставая читать, Игорь перевернул страницу. — Во сколько ты завтра на студию? — К двенадцати, у меня бронь на два часа, но, может быть, мы зайдем после пообедать. — Хорошо, — глухо протянул Игорь, чувствуя взгляд Саши на себе, которая словно ожидала услышать какое-то продолжение. — Просто хочу, чтобы ты была осторожней, Саша. Я знаю, что у тебя сердце нараспашку ко всем, но не давай себя одурачить. Она точно понимала, о чем говорит муж, и удивительно, что он так точно подобрал слова, будто бы поняв, что именно происходит. Так можно было сказать, лишь будучи уверенным, что Саша влюблена как подросток, а Ева морочит ей голову своими спонтанными идеями и намеками. Но это ведь Саша… Саша затеяла всю эту бессмысленную игру, втянула в бесконечный флирт и дала надежду на какое-то призрачное продолжение. Не найдя слов, Литовская кивнула головой и, пожелав спокойной ночи, перевернулась на свою половину кровати.***
Из окна она видела, как машина Евы аккуратно припарковалась около студии, и ее сердце тотчас пропустило удар. Саша поправила волосы, заправив их за уши, провела руками по груди, выглаживая невидимые складки футболки, и судорожно подумала о том, достаточно ли хорошо она выглядит. В легком летнем платье, с развевающимися на ветру волосами, Ева выглядела удивительно: утонченная, завораживающая, такая пленящая. Саша только и чувствовала, как ее сердце начинает биться сильнее и подскочило куда-то к горлу, когда за самой дверью услышала торопливые шаги. — Извини, на гостинке авария, я еле доехала, — Ева ворвалась в студию с умоляющим взглядом, хотя она припозднилась всего на пять минут. — Все в порядке, я только все подготовила, — Саша натянуто улыбнулась. Почему-то стало неловко, словно закрытое помещение и они двое делали эту ситуацию более интимной, чем она должна быть. Ева вытянула вперед подстаканник, в котором принесла два стаканчика кофе — как раз для нее и Саши. — Это в качестве извинений. У тебя сахарная кома с миндальным сиропом, — Ева чуть поморщилась, не понимая, как подруга может пить настолько сладкий кофе, но каждый раз искренне радовалась ее реакции на небольшой подарок. — Обожаю! — забрав кофе из рук Евы и помогая ей чуть разгрузиться, Саша сделала маленький глоток, едва сдерживая довольный стон. — И тебя тоже, спасибо! Ева быстро привела себя в порядок, рассказывая, что захватила с собой еще более официальную одежду, на случай, чтобы в фотографиях был выбор. Фотографировать ее в одном только платье два часа — чистое безумие, поэтому белая блузка и свободные брюки — это то, что нужно. За непринужденной болтовней и параллельном распитии кофе, Ева заметно расслабилась. Саша умела создать доверительную и спокойную обстановку, хотя для Абрамовой подобный опыт фотосессии был впервые. Саша постоянно повторяла, что Еве не нужно слишком много думать, и главное — вести себя естественно, в крайнем случае — она сама подсказывала, как опустить руку или куда повернуть лицо, а в основном бегала вокруг Евы, руководя процессом. Казалось, будто какую бы позу не приняла Ева — она всегда выглядела изумительно. Ее лицо было создано для фотографий — серьезных, расслабленных, надменных, мягких. Саше нравилось, что из нее можно слепить буквально что угодно. Она все еще держалась на расстоянии от Евы, боясь приблизиться и коснуться ее, показать наглядно, как нужно отклониться, переместиться, повернуться. — Ты знаешь, что тебе не нужно придумывать повод, чтобы увидеться со мной, — хитро улыбнулась Саша, когда Ева уже переоделась в блузку и вышла для второй части фотосессии. Теперь она выглядела точно как училка. Будто бы все ее черты лица стали острее, взгляд серьезнее. Это уже не та расслабленная и романтичная Ева, которая была до. Абрамова улыбнулась на это замечание и, не спуская взгляд с Саши, села на стул. Обычные портретные фотографии на светлом фоне. — Я по-другому не могу. — Надо же с чего-то начинать, — Саша подошла ближе, делая крупный портрет. Эмоции на лице Евы — как раскрытая книга, так легко считываются, что Саше даже неловко за ними наблюдать. Ева смотрит на нее как хищник, глядишь — и набросится, а Литовская не успеет сообразить. В приоткрытое окно приятно задувает свежий ветерок, с улицы доносится гул машин и крики с детской площадки. Саша теряет счет времени, делая одну фотографию за другой. — Мы тут думали с Игорем рвануть куда-нибудь в отпуск, — делится она, просматривая быстро превью фото на фотоаппарате. — Чувствую, что уже выдохлась на работе. А еще и ты со своими фотками из отпуска. — Это отличная идея, вы уже решили куда хотите поехать? — Ева медленно встает со своего места и, подходя ближе к Саше, пытается заглянуть в окошко фотоаппарата. — Мне можно посмотреть? — Это сырые варианты, — немного смущается Саша то ли от такой близости, то ли от результата. — Думали про Минеральные воды. Хочется на природу и в горы. — Может, все-таки попробуем собраться вместе и скататься в Карелию. Ты вроде хотела туда тоже. Ева придвигается еще ближе, а ее рука осторожно приобнимает спину Саши. Литовская изо всех сил пытается не двигаться, не дышать. Она даже голову не ворочает, чтобы не дай бог не оказаться слишком близко к Еве, нарушая все границы. — Ну да, как вариант, — вымучивает из себя несколько слов, чувствуя, как в груди нарастает тревога. Палец на автомате листает фотографии. Слишком медленно — не для того, чтобы Ева разглядела все снимки, скорее для того, чтобы та не отстранялась. — Пока мы отдыхали, я много вспоминала о тебе, — признается Абрамова, а затем касается фотоаппарата, кончиками пальцев задевая пальцы Саши. — Вот эта мне очень нравится. Саше кажется, что она не слышит вокруг себя ничего. На нее действительно так сильно влияют самые обычные прикосновения Евы? В груди расползается пожар, а внизу живота чувствуется приятная тяга. Ева методично гладит ее спину, словно приговаривая: «Умница, Сашенька, такие замечательные фотографии!». Саша ощущает, как щеки начинает покалывать от смущения, а воздуха категорически не хватает. — Неужели? — она сцепляет зубы и отстраняется. — Все фотографии показывать нельзя, теряется интрига. Ева разочарованно улыбается. — Да, я думала о том, что ты мне рассказала про свое прошлое, — присаживаясь обратно на стул, Ева уже не позирует, но Саша все равно снимает ее. — Было так странно понимать, что будто бы ты знаешь о человеке все, а затем, оказывается, не знаешь огромный пласт его жизни, и все начинает восприниматься так по-другому. Саша поджимает губы. Она в очередной раз не знает, что сказать на это откровение. Все слова словно теряют смысл, они кажутся пустыми и неважными. Ева не смотрит на нее, и Литовская запечатлевает самые потрясающие портреты в момент ее молчания. — Иногда мне кажется, что наша встреча, она была какой-то… Только не смейся! Кармической, — Ева улыбается, сдерживая смех, потому что понимает, что звучать это может очень иронично. — Потому что ты буквально воплощение всего того, какой бы мне хотелось быть, но никогда не хватало смелости. Эти слова Евы теплым одеялом окутывают Сашу. Ей почему-то так приятно слышать откровения Абрамовой и знать, что она ей так дорога. Уже закончив с фотосессией и расположившись на диване, чтобы немного перевести дух и собрать все вещи, Ева смотрела на Сашу не отрывая взгляда. Впервые ей было так легко это делать, не думая о том, как это будет выглядеть со стороны, что скажет муж, забив на все страхи внутри себя. Ей было приятно находиться в компании Саши, с ней она чувствовала себя в безопасности. Спокойно. — Я рада, что ты так спокойно восприняла мое признание, — от эмоций у Саши краснеют кончики ушей, она мельком поглядывает на Еву, чувствуя, что каждый раз, когда их взгляды соприкасаются, у нее в животе буквально все переворачивается. — Никто здесь не в курсе моего прошлого. Ты первая, кому я открылась. — У тебя был страх, что что-то пойдет не так? — Конечно! — Саша горячо вскинула руками. — Точнее, я могла бы предположить, что ты отреагируешь резко, хотя все же надеялась, что этого не произойдет. Сидя вполоборота к Саше и подпирая рукой голову, Ева вдруг потянула свою ладонь к Литовской, касаясь ее волос. Темные локоны мягким шелком заструились меж ее пальцев, а взгляд Саши обеспокоенно забегал по ее лицу. В животе затянулся горячий узелок, мешая продохнуть. — Думаю, в жизни важно найти того, кто понимает тебя, и нужно держаться его, — ласково протянула Ева, отвлекаясь на громкий звук с улицы. Саша же сидела не шелохнувшись. Ее ноги, поджатые под себя, уже затекли, а время категорически быстро заканчивалось — нужно было уходить, но у нее совершенно не было сил, чтобы хоть как-то прервать их момент, в котором было так хорошо. — И как же понять, что ты нашел? — усмехнулась она, лишь на секунду смущенно скользя по вздымающейся груди Евы. — Ты поймешь. Воздух между ними словно сгустился. Саша почувствовала, как горло стянуло от сухости, а сердце застучало с намерением проломить ребра. Она понимала, кого именно имела в виду Ева, и прежде чем успела что-либо произнести или осознать ситуацию, Ева переместила руку на ее щеку, прижимаясь к губам. Саше вдруг показалось, что из груди выбили весь воздух. Мир вокруг превратился в вакуумный пузырь, а звуки казались такими далекими. От неожиданности Саша прикрыла глаза — чисто интуитивно — и нагнулась ближе, захватывая губы Евы в каком-то оголодавшем безумии. Она даже не успела проанализировать то, что происходит, действуя интуитивно и спонтанно. Эмоции, захватившие ее разум, разрывались тысячами салютами внутри, расползались паникой и эйфорией по телу, в груди бесконтрольно дрожало, а губы жадно впивались в рот Евы. Казалось, что она — словно натянутая струна, и вот-вот лопнет, внезапно порвется, сделав себе невероятно больно. Саша пришла в себя сразу, ощутив, как чужая рука забралась ей под волосы сзади шеи, прижимая к себе еще ближе. Какого. Черта. Они. Творят? Импульсивно она толкнула Еву в плечо, отстраняя от себя и чувствуя, что вот-вот расплачется. Глаза защипало, а взгляд Евы казался таким растерянным, будто бы последнее, чего она ожидала, что Саша оттолкнет ее. Литовская хотела было что-то сказать — озлобленное и грубое, будто бы внутренне оправдывая себя и убеждая, что она совершенно не хотела этого, но Ева уже вскочила с дивана. — Извини… Я… Прости, — пробормотала она совсем неразборчиво, прикладывая прохладные ладони с разгоряченным щекам. — Не знаю, что я творю. Извини… Я, пожалуй, пойду. Тело словно покинули все силы, не позволяя Саше выдавить ни звука. Она чувствовала, будто бы окончательно раздавила себя собственными чувствами, позволив этому случиться. Запустив руки в волосы и опустив голову вниз, чтобы только не смотреть на Еву, она слышала, как стремительно отдаляются чужие торопливые шаги.***
Едва не выронив ключ от машины, Ева открыла дверь, буквально без сил падая на водительское сиденье. Она взглянула на свои руки, не представляя, как собирается ехать — ее тело крупно дрожало, как при лихорадке, и эта дрожь ни на секунду не спадала. Опустив голову на руль так, что машина издала длинный гудок, она попыталась глубоко вздохнуть. — Какого черта ты творишь, Ева — пальцы сжали теплый руль, а глаза сомкнулись еще сильнее, причиняя боль. — Бл-я-я-ть… Протяжное тихое ругательство эхом оттолкнулось от стен в салоне. Ее сердце колотилось так, что в груди начало ныть от неприятного ощущения — даже при самой сильной нагрузке в спортзале она не чувствовала себя подобным образом. Мысль о произошедшем, как загнанный в маленькую клетку зверь, начала метаться в ее голове, не давая покоя. Чем она думала? Как решилась на такой отчаянный шаг и почему возомнила, что Саша ответит ей взаимностью? Боясь, что одним неверным поступком она испортила их отношения, Ева еще раз несильно стукнулась головой об руль, словно пытаясь наказать себя за произошедшее. Она не знала, куда себя деть — ехать домой было последним, чего бы ей хотелось, а спортивную сумку она выложила из машины накануне вечером. Мозг не переставал работать ни на секунду, восполняя все то, что было отключено, когда Ева додумалась поцеловать Сашу. Приложив все еще дрожащие пальцы к губам, она прикрыла глаза, на мгновение вспоминая о том, как Саша с жаром поцеловала ее в ответ, прежде чем оттолкнуть. Конечно, такое могло произойти и из-за неожиданности — Ева не отметала этот вариант, вспоминая себя, когда целовалась с парнями, которые были ей противны, лишь потому, что вовремя не успевала распознать собственных чувств. — Господи, что ты натворила, — зло прошипела себе под нос, вставив ключ в замок зажигания. Она не знала, стоит ли еще раз написать Саше с извинениями или дать ей время выдохнуть. Еще никогда в жизни Ева не была такой иррациональной и идущей на поводу у своих желаний. Все вышло из-под контроля, и она знала, что может поплатиться из-за случившегося дружбой с Сашей. Неделя была утомительно долгой. Ева чувствовала себя как на американских горках — она то сходила с ума от мыслей о Саше, то пыталась примириться с неразберихой в собственной жизни и сдать последние бумажки на кафедру, чтобы со спокойной душой уйти в отпуск. Если до этого работа хоть как-то спасала от сумбура в голове, то без нее Ева с трудом понимала, чем будет заниматься. Доход мужа позволял не искать себе подработки на лето, а отдыхать со спокойной душой. Вот только Еве не хотелось отдыха, ей хотелось, чтобы они с Сашей поговорили, избежав недопонимания. В тот же день, ближе к вечеру, Саша написала, что ей нужно время, чтобы побыть наедине с собой, и попросила Еву не писать ей какое-то время. Не зная, что на это ответить, Абрамова, конечно, согласилась, добавив то, что она очень сожалеет о случившемся. Игорь словно имел нюх на все страдания своей жены, поэтому вечером, когда она объявилась дома пьяная и уставшая, он не сдержался, тихо интересуясь: — Что случилось? Саша знала, что поступала как последняя эгоистка, но рассказывать Игорю о Еве и их инциденте не собиралась ни при каких обстоятельствах. Кое-как сняв с себя кроссовки, она прошла на кухню, наливая себе стакан холодной воды и ища в таблетнице обезбол. Голова вот-вот готова была взорваться. — Плохой день. Игорь поджал губы. По интонации Саши стало понятно, что рассказывать она ничего не собирается, а не делится лишь потому, что в этом явно замешана Ева. Это было настолько очевидно, что боль засела тугим комом в груди. Хотелось выплюнуть злое: «Какая ты дура!», хлопнуть дверью и лечь спать на диване в гостиной, хотелось позаботиться о себе и о своем разломанном напрочь эго, но вместо этого Игорь подошел к жене, опуская руку на ее плечо. Если бы только на свете существовало место, где можно было бы спрятаться от самой себя, то Саша бы забилась там и не вылезала недели напролет. Но вместо этого ей приходилось ходить на работу, встречаться с друзьями, выбирать новые футболки, готовить ужины с Игорем и делать вид, что все хорошо. Ее нутро рвало на части — не было ни дня, когда бы она не скучала по Еве. Она пересматривала ее истории по сто раз, как одержимая, она видела в своих снах ее фигуру и мечтала о легкой болтовне в кофейне, но она понятия не имела, что делать с Евой дальше. Они дошли до той точки невозврата, когда недостаточно мило флиртовать друг с другом и делать вид, что они просто дружелюбны. То, что сделала Ева — показательно, как никогда. Решиться на такой шаг — это как прыгнуть с обрыва, совершенно не представляя, что у тебя под ногами. Отчаяние, скользящее во взгляде и жестах Евы, было столь ощутимое, Саша могла бы ее понять. В один из дней, когда Игорь задерживался на работе, а она пыталась справиться с ужином, то и дело чувствуя, как щеки обжигают слезы, Саша никак не могла взять себя в руки. Она чувствовала себя такой уставшей, опустившейся на самое дно, что света сверху, казалось, уже не было. Она не слышала, когда Игорь вошел на кухню, и очнулась только тогда, когда на стол опустился букет маленьких ромашек, смешанных с какими-то другими полевыми цветами. У метро летом всегда толпилась куча старушек, продающих цветы с собственных огородов. — Это тебе, — улыбнулся Игорь, но его улыбка тут же сошла на нет, глядя на то, каким вымученным, совершенно страдальческим взглядом смотрела на него Саша. Подойдя ближе, она крепко обняла его спину руками, уткнувшись лбом в широкую грудь. Молчание затянулось, но в объятиях мужа стало гораздо спокойней. — Давай поедем в отпуск? — тихо пробормотала она, не отрываясь от него. — На работе нашли новую сотрудницу, они смогут опустить меня. — Давай поедем, — Игорь поцеловал ее в макушку, не выпуская из объятий.***
Выходя с очередной тяжелой смены, так как Кати временно не было, а Саше приходилось обучать новую стажерку, Литовская хотела было сделать вид, что она не заметила знакомую машину, и пройти мимо. Ева, конечно же, опустила стекло, негромко окликая ее. Саша остановилась. Посмотрела себе под ноги, замечая, как ночные фонари отражаются в мокром асфальте, и сделала глубокий вдох. На долю секунды она пожалела, что не вызвала такси раньше — сейчас бы запрыгнула в другую машину и счастливо скрылась с места преступления. — Что ты тут делаешь? — наконец, подняв голову, но не предпринимая попыток приблизиться к машине, спросила Саша. На улице накрапывал мелкий дождь — не самая приятная обстановка для ночных разговоров у работы. — Я понимаю, как это выглядит, и знаю, что это безумно, — смущенно пробормотала Ева, явно осознавая, что переходит все границы. — Но я так сильно хотела тебя увидеть. Мы можем поговорить? Прошло две мучительные недели с тех пор, как Ева поцеловала ее, а Саша делала вид, что разбирается в себе. По правде говоря, получалось хреново. Литовская понимала, что у нее настоящая нездоровая привязанность к Еве, и несмотря на то, что она просила оставить ее в покое, они по-прежнему раз в несколько дней отвечали друг другу в инстаграм и перекидывались хотя бы парой незначительных фраз. Саша не злилась на Еву и, более того, не считала ее виноватой в собственных несчастьях. Саша отдавала себе отчет, что чем больше времени она проводила с Абрамовой, тем сложнее ей было отвлекаться от невероятного притяжения. Если бы Саша верила в дьявола, то Ева была бы с его лицом. Ничего не ответив, Литовская обошла машину, залезая на переднее сиденье. Стойкая отдушка Tom Ford тотчас закралась в нос, в груди медленно зарождалась дрожь. — Как ты узнала, что у меня смена? — недовольно пробормотала Саша, пытаясь скрыть за этим нервозность. — Ты же сама выставила с утра историю, — машина плавно выехала с территории отеля, заворачивая на шоссе. Саша отвернулась к окну, позволяя свежему воздуху задувать в лицо — может, хоть что-то смогло бы привести ее в чувства. Даже просто сидя в машине рядом с Евой, она прокручивала в голове их поцелуй, думала о том, что могло бы последовать за ним, не оттолкни она Еву. Она думала о том, что Ева говорит мужу, срываясь в ночи, чтобы прокатиться с Сашей на машине. На заднем сиденье лежала спортивная сумка. — Олег знает, где ты? Ева едва подавила тяжелый вздох. Узнай он о том, что в двенадцатом часу ночи Ева встречает с работы Сашу, чтобы сказать, какой одержимой она была две последние недели — и Олег сделал бы все, чтобы эти встречи прекратились. — Нет. — Понятно, — Саша усмехнулась сама не зная чему, словно это было очевидным, но она все равно зачем-то спросила. Было ли это так плохо, учитывая то, что Ева явно не рассказывала ему о событиях, которые все больше и больше связывали их с Сашей вместе. — Так о чем ты хотела поговорить? — прикрыв окно и тем самым создав в машине спокойное и тихое пространство, Саша на секунду обернулась, оглядывая сосредоточенный профиль Евы. В этот раз Ева одета так просто, словно вышла в соседний магазин: обычная футболка, заправлена за пояс джинсов, на заднем сиденье валяется кожаная куртка. Чем дольше Саша смотрит на нее, тем больше ей хочется остаться в этой машине, исколесив Петербург вдоль и поперек. — О том, что… произошло между нами, — Ева смущается, и Саша находит это почти возмутительным. Значит, у нее было достаточно смелости для того, чтобы целовать ее, но чтобы озвучить это вслух — духу не хватает? Огонек раздражения зародился внутри живота, медленно поднимаясь вверх. — Окей, давай я начну. Ты ведь не против? — не скрывая своего раздражения, Саша говорила отрывисто, желая раз и навсегда расставить все точки над и. Она покажет Еве, что не намерена играть в очередные игры с натуралкой, которой внезапно стало скучно жить. — До замужества у меня было множество девчонок. Выбирай на любой вкус! За все это время я успела изучить таких, как ты, вдоль и поперек: шальной пубертат в школе, девчонки «я тусуюсь, пока мой парень в армии» те, которым хочется попробовать, заблудшие натуралки, которым скучно в браке, желающие попробовать тройничок и, мои любимые, те, у которых парни не считают за измену секс с девчонкой. Ева не смотрела на Сашу — она внутренне сжалась до такой степени, что едва могла дышать. И хотя Саша говорила больше раздраженно, Абрамова слышала в ее голосе отчаяние и боль, которую не спутать ни с чем. — Я всю гребаную жизнь страдала от натуралок, Ева! Я верила каждой, что говорила мне: «Это по-настоящему, у меня к тебе реальные чувства», а потом оказывалась с выброшенным на помойку сердцем. И сейчас, когда я вышла замуж и все, казалось, наладилось, появляешься ты. Я ведь ясно дала тебе понять, что не намерена ничего делать со своими чувствами. Это только моя проблема! Но, по всей видимости, это здорово тешит твое эго, что ты не можешь все оставить как есть, — Саша говорила почти задыхаясь: быстро и эмоционально, не успевая думать. — И, сюрприз, вернуться назад и сделать вид, что ничего не было, уже не получится! В салоне повисла тишина. Музыка не играла, и все, что было слышно — шумное дыхание Саши, сбившееся от накативших эмоций. Ева почувствовала себя ужасно: до этого она понятия не имела, какие отношения были у Саши в прошлом, и сейчас — это многое объясняло. Последнее, о чем она думала, так это о том, чтобы разбить сердце своей самой близкой подруги. — Мне очень жаль, — выдохнула Ева едва слышно, она звучала так жалко. — Я понятия не имела, с чем ты столкнулась прежде, никто не заслуживает такого отношения. — Ну что ж, похоже, это моя судьба — притягивать таких людей, — Саша сползла в кресле машины чуть ниже, складывая руки на груди. За окном мелькал Невский проспект, машины с шумом проносились мимо. Ева ехала в сторону дома Саши, но специально выбрала для этого самый длинный путь, чтобы успеть поговорить. В гнетущей тишине раздался звонок, и Литовская тут же вздрогнула, обнаружив входящий от мужа. Говорить о том, что Ева везет ее домой — не хотелось. Даже в такой мелочи она выбирала ложь, чувствуя себя ужасно. — Да, я уже еду, все в порядке, — прислонив телефон к уху, Саша крепко зажмурилась. — Пока не знаю, на Невском авария, но мы движемся. Да, конечно. Я тебя тоже, пока. Положив телефон, ей так хотелось повернуться к Еве, чтобы закричать: «Видишь, до чего меня все это доводит? Разве он заслуживает такого отношения?». Хотелось выместить все бурлящие чувства на ком-то, хотя в душе Саша понимала, что Ева тут абсолютно ни при чем. Что-то неприятное зашевелилось в груди, когда Абрамова поняла, что Саша только что соврала мужу, и явно сделала это намеренно, чтобы Ева не гнала до ее дома — так у них было чуть больше времени. — Я хочу рассказать тебе то, о чем не рассказывала ни одному человеку, — пальцы Евы чуть сильнее сдавили руль, а торможение перед светофором вышло несколько резким. — Ты была честна со мной все это время, и я чувствую, будто бы недоговариваю. «Честность за честность», — усмехается про себя Саша. Ей хотелось бы, чтобы Ева делилась с ней просто так, а не потому, что у Саши длинный язык и она готова откровенничать с Евой. — Я понимаю, какое произвожу впечатление у людей, и это только моя заслуга. Я годами выстраивала этот образ: идеальной домохозяйки и прилежной жены, меня такой воспитали родители, я не могу винить их за это. Они хотели для меня лучшую жизнь, а в такой жизни, хочешь не хочешь, есть свои правила. Мои родители никогда бы не приняли меня, узнав, что мне могут нравиться женщины, — Сашу будто бы прошибло током, она тотчас обернулась к Еве, словно пытаясь поверить в ее слова. — Это было всегда, в большей или меньшей степени. Уже потом я понимала, что смотрю на девушек… Не знаю, как это объяснить… Как мужчина? Я думала: о, она невероятно харизматична… А еще она очень сексуальна. Но я никогда не позволяла этому желанию внутри меня хоть как-то материализоваться. Я отталкивала от себя даже тогда, когда мне очень хотелось попробовать, почувствовать — каково это, отличается ли это от того, что есть у меня с мужчинами? Ты сейчас наверняка думаешь: «Ну, еще одна натуралка, которая хочет экспериментов», и я не смею осуждать тебя за это. Но ты, и то, что между нами происходит… Ева остановилась на светофоре, пытаясь надышаться. Она чувствовала, что ее сердце только усиливало пульс. Ей до конца не верилось во все то, что она произносила, впервые озвучивая это вслух. — Это то, что я не могу остановить, как бы я ни пыталась. А я, клянусь, боже, — сдавив руль и сжав зубы, Ева изо всех сил старалась сохранять спокойствие. — Я пыталась это сделать. Но это просто выше моих сил. Каждый раз, когда ты рядом, я постоянно думаю о том, как повезло Игорю, что он может прикасаться к тебе, не оборачиваясь по сторонам. Мое сердце пылает от ревности, когда ты смеешься над его шутками, и сжимается где-то в животе, когда ты поднимаешь свой взгляд на меня. Саша не верила в услышанное, она отказывалась верить в то, что Ева вообще способна выдать всю эту речь в здравом рассудке. Разве что для какой-то конкретной цели. Ни на секунду не отрываясь взглядом от ее лица, Саша видела, сколько эмоций сменялись на нем. Казалось, что в салоне стало невыносимо душно, и ей срочно нужен был глоток воздуха. — Я думала о тебе, когда мы занимались любовью с Олегом. Я просто не могла остановиться, потому что впервые за долгое время мне было так хорошо, — щеки Евы горели, и она знала, что после всей ее речи у них будет лишь два пути: либо Саша выбежит из машины, оглушительно хлопнув дверью, либо примет Еву такую, какая она есть. — До твоего дома осталось пятнадцать минут. Я пойму, если ты больше никогда не захочешь со мной общаться, и это разобьет мое сердце, но я приму твой выбор. — Или…? В груди Евы похолодело. Она на секунду обернулась, чтобы взглянуть на Литовскую и осознать, что она не ослышалась. Если бы Ева только знала, что ей ответить. — Ты понимаешь, что именно ты мне предлагаешь? — с нажимом переспросила Саша. — Я ничего не предлагаю, — слабо возразила Ева. Саша замотала головой. Ева предлагала всем своим естеством и глупо было это отрицать. Внизу живота все горело от желания, а голова казалось такой тяжелой. Ева включила тихо радио — тишина так давила, что хотелось вывалиться из машины на полном ходу. — Если ты думаешь, что у меня хватит смелости, чтобы разрушить две семьи, то ты ошибаешься. Очередной светофор, а впереди пробка на Озерках. Ева вздохнула, она понимала, что не может переложить ответственность за их чувства на одну лишь Сашу. Свободная рука опустилась рядом, находя ладонь Литовской, и некрепко сжала. — Ты права. Я не хотела, чтобы это выглядело так, словно я пытаюсь сделать тебя крайней. Я только знаю, что чувствую, но не хочу, чтобы это влияло на твои решения. — Останови машину, — резко произнесла Саша, будто в мгновение выходя из себя. — Что? Почему? Осталось немного до твоего дома. — растерявшись от стали в чужом голосе, Ева все же включила поворотник, сдвигаясь вправо по полосе. — Останови, — повторила Литовская, и тогда Ева прижалась к узкому тротуару у лесного массива. — Выруби фары. Ева хотела было запротестовать и задать снова вопрос о том, что происходит, но в этот раз выполнила приказ Саши без комментариев. Сразу стало темно. Приборная панель и фонари у дороги слабо освещали силуэт Литовской. Щелчок и звук убирающегося ремня показались громом среди ясного неба. Ева задрожала и замерла как вкопанная, когда Саша рывком потянулась к ней, впиваясь в губы. Поначалу это показалось даже болезненно — то, с каким напором она целовалась, не выпуская Евино лицо из теплых, чуть влажных рук. Не ведая, что творит, Ева нащупала нужную кнопку, выпуская ремень из удушающих объятий. Целоваться в машине — крайне неудобно, Ева с ужасом думает о том, что кто-то заметит их, проходя по тропинке справа, но эта мысль кажется такой далекой, что у нее совершенно нет сил отстраняться. Она заводится с полуоборота, когда язык Саши проникает в ее рот, словно дразня и подталкивая Еву к самому краю, чтобы потом безжалостно столкнуть ее в пропасть. Саша кусает ее нижнюю губу, ощутимо сжимая между зубов и вызывая тихий протестующий стон Евы. Она чуть надавливает на плечи Литовской, словно прося притормозить. — Хочешь потрогать, какая я мокрая? — шепчет Саша обезумевшим шепотом, и Ева рассматривает в темноте ее блестящие глаза, два уголька звереныша, загнанного в клетку. — Что? — Переберемся назад и трахнемся по-быстрому? Ты же для этого забрала меня с работы и вывалила на меня эту историю? — Господи, Саша! — резко отклонившись назад, Ева почувствовала, словно ей дали под дых, от обиды сдавило все легкие. — Ты сейчас серьезно? Она хотела добавить, как ей было больно от того, что она вывернула свою душу наизнанку, надеясь хотя бы на понимание, а Саша перевернула это в свою сторону, решив, что все, что нужно Еве — это спонтанный перепихон в машине. Взгляд упрямо искал в Сашином лице хоть какое-то опровержение собственных мыслей, но Литовская предательски молчала. Ева не уверена, что когда-либо разочаровывалась настолько быстро. Сердце изрезанными ошметками слабо пульсировало в груди. «Какая же ты дура!», — зло подумала она о Саше, но вслух так и не озвучила. Быстро щелкнув ремнем и кое-как заведя мотор, Ева вжала педаль в пол, желая как можно скорее довести Литовскую до дома и остаться наедине. Бросать ее посреди шумных трасс — было слишком даже для такой ситуации. Оставшиеся пять минут до дома они не разговаривали, а когда машина остановилась аккурат у подъезда Литовской, та, не прощаясь, вылетела из салона, оставляя за собой гнетущую пустоту.