***
— Да, все просто супер! — Саша одобрительно подняла палец вверх, не переставая снимать. День выдался солнечным и ясным — самое то, чтобы снимать в студии пробные портреты подопытной подруги. Саша была сосредоточена на съемке, когда ее телефон несколько раз завибрировал в кармане. Не отвлекаясь, она сделала еще несколько снимков, ловя наиболее удачные ракурсы, прежде чем предложила передохнуть и сменить фон. Достав мобильный, она обнаружила входящие сообщения от Евы. В разгар будних дней — это всегда было неожиданно, Ева редко отвлекалась от университетских дел и больше не использовала каждую свободную минуту, чтобы поболтать с Сашей. «У меня отменились сегодняшние пары. Не хочешь выпить кофе?» «Ты работаешь?» — вторым сообщением. Сердце непослушно пропустил удар. Они не виделись с ее дня рождения, да и расстались на странной ноте, хотя в общении упорно делали вид, что все в порядке. Саша знала, что явление это временное — это словно пытаться залатать дыры, предотвращая неловкость, которая обязательно возникнет позже. «Я на студии, снимаю Женю. Буду свободна через час, если ты готова ждать». Ева готова была ждать столько, сколько понадобится. Ее интерес, какая-то странная одержимость жизнью Саши, выходила из-под контроля, побуждая действовать безрассудно. Она любила мужа, считая его второй половинкой, которую она выбрала, но между тем отчаянно тянулась к Саше, вопреки здравому смыслу. Когда Саша вошла в кофейню, Ева уже сидела там, копаясь в телефоне и держа в другой руке маленькую чашку американо. С собранными волосами, красиво связанными темной лентой, в простом, но элегантном платье, с откинутым на стульчик пальто — такая расслабленная и умиротворенная, она выглядела восхитительно. Уголки губ Саши моментально дрогнули. — Привет, — Литовская присела сразу напротив, пропуская объятия. Ева подняла на нее ласковый взгляд, искренне улыбаясь. Сияющая, теплая, такая привычная Ева, которую хотелось обнимать, смотрела на нее так, что Саше хотелось провалиться под землю. — Привет. За пустой болтовней, которая всегда давалась Саше легко, она пыталась спрятать собственную неловкость и неуверенность. Она не была уверена, стоило ли вспоминать прошедший день рождения, но до сих пор чувствовала себя виноватой за то, что напилась и вела себя слишком распущенно. Не выдержав, Саша поджала губы, сменив тему: — Прости за день рождения, я перебрала и творила всякую дичь, — она могла видеть, как щеки Евы чуть порозовели, и это смутило Сашу еще больше. — Обычно я не такая, точнее, со мной это происходит крайне редко и уж точно не в собственный день рождения. Я чувствую себя глупо из-за того, что… вела себя так. Смелости на то, чтобы сказать более конкретно — как она клеилась к Еве — у Литовской так и не хватило. Она вновь схватилась за чашку с кофе, чтобы замолчать и не наговорить лишнего. — Эй, нет, боже… — Ева неловко засмеялась, прикрывая ладонью лицо. — Ничего страшного не произошло, ты не танцевала голой на столе и не учудила ничего странного. Мы все были немного пьяны, и это было просто весело, разве нет? Саша не понимала, лукавит ли Ева и для нее действительно не было ничего странного, либо на самом деле не находила в действиях Саши какого-либо подтекста. На какую-то секунду она даже усомнилась в собственной адекватности — они ведь вполне очевидно флиртовали, стоя на балконе, а Ева — Саша точно помнила это — крепко прижимала к себе в ванной. Ева не вела себя так с подругами. За время их знакомства Литовская уже достаточное количество раз видела Еву в окружении ее друзей, и ее поведение с ней явно не вписывалось в эти рамки. — Наверное, ты права, — не решаясь задать вопрос в лоб о флирте Евы, Саша закусила губу. — Да, все отлично, мы хорошо провели время, — Ева поборола в себе желание вновь коснуться подруги в ласковом движении. — Вообще я хотела пригласить тебя на благотворительный вечер, он будет в следующее воскресенье. Может, если ты свободна, ты присоединилась бы ко мне? Моя подруга организует его с фондом «Сестры», если ты знаешь о нем. Там будут несколько фондов для женщин, и я подумала, что тебе может быть это интересно. — Звучит очень хорошо! Я никогда не была на таких мероприятиях, мне нужно выглядеть как на званый ужин? — Саша была рада тому, что они вновь переключились, она заметно расслабилась и даже засмеялась. — Или я могу прийти в свободной форме? — Ты имеешь в виду кроссовки и тот рваный свитер? — Тебе не нравится мой свитер? — О, это мой любимый свитер, но боюсь, что небольшой дресс-код все же присутствует, — Ева не сводила с нее глаз и даже не пыталась этого сделать. — У тебя столько прекрасных платьев. — Ты говоришь как мой муж. Ева засмеялась. Нервничая, покрутила чашку в руках и отвела взгляд. Она вновь скатывалась в эти заигрывания, словно это было само собой разумеющимся — это было так легко, приятно и волнующе, что ей совершенно не хотелось останавливаться. Хотелось, чтобы Саша смутилась от ее комплиментов, чтобы смотрела не нее этим взглядом и отвечала взаимностью. — Я знаю толк в красивых платьях. — Точно, — ухмыльнулась Саша. Дома она достала из шкафа всю свою лучшую одежду, намереваясь найти что-то заранее. Мысль о предстоящем вечере грела ее не столь из-за тематики, которая все равно была ей близка, как из-за Евы. Каждая проведенная минута с ней была такой ценной и долгожданной, что Саша не могла дождаться воскресенья. Она собиралась выглядеть не просто хорошо, а сногсшибательно. Ей хотелось нравиться Еве, привлекать ее внимание, вызывать на ее лице улыбку. Саша знала, что это было похоже на одержимость, но ничего не могла с этим поделать.***
Тонкая струйка пота скатилась вдоль позвоночника, Саша тяжело вздохнула и вылезла из-под тренажера, чувствуя, как ее мышцы приятно гудят. В вечернее время людей в спортзале было больше обычного, все приползали после работы и занимались до глубокого вечера, прежде чем забирали детей из кружков и возвращались домой для готовки ужина. Саша оттягивала момент возвращения как можно дольше, несмотря на то, что ничего из перечисленного не касалось ее семейной жизни. Игорь приходил домой гораздо раньше нее и в последнее время ужинал в одиночестве — Саша то встречалась с подругами, то занималась до посинения в спортзале, а совсем скоро собиралась открыть скейтерский сезон, рассекая по улицам Петербурга. Чувствуя невероятную вину, таящуюся в сердце, она не хотела видеть этот взгляд Игоря, полный невысказанной боли. Ей было стыдно за то, что она никак не могла совладать со своими эмоциями и чувствами, засунуть влечение к Еве поглубже в задницу и напрочь перестать думать о том, будто бы у них есть какой-то мизерный шанс. Игорь снова беспокоился, словно на всякий случай спросил, ждать ли Сашу к ужину, и в очередной раз оказался наедине со своими мыслями. Чувства к жене были такими же, как и несколько лет назад — Саша казалась ему его родственной душой, человеком, с которым можно быть собой, с которым ему нравилось проводить свое время, и если бы они давали клятву встретить старость вместе, Игорь ни на секунду не сомневался бы в этом стремлении. По пути домой Саша заглянула в бар — аккурат у спортивного клуба, недорогой и душевный. Пить после интенсивной тренировки — это, конечно, нечто, но Литовской глубоко насрать на правильность этого решения. Она выпила банку любимого пива и вновь проверила телефон, словно ожидая спонтанного сообщения от Евы. Вот только Ева молчала уже несколько дней, погруженная в собственную рутину, в которой не было места для Саши. Живя одними мыслями о предстоящей встрече, Литовская засобиралась домой. Квартира встретила ее внезапной тишиной. Раздевшись, Саша проскользнула по коридору, заметив полоску света из-под двери. Игорь лежал на кровати, копаясь в телефоне и, видно не слыша, что пришла жена, вынул наушники из ушей. — Как позанималась? — он улыбнулся, наблюдая, как Саша начала переодеваться. — Да ничего, мышцы только гудят. В зале не пройти, пришлось даже стоять в очередях на тренажеры. Джинсы упали на пол, а вслед за ними полетела и толстовка. Игорь взглянул на ее ровную спину и округлые бедра, чувствуя, как желание медленно наполняет его живот. Он даже не мог вспомнить, когда они в последний раз занимались сексом, когда Саша приходила к нему сама. В голове внезапно зашумело, а кровь прилила к вискам. — Ты такая красивая, — тихо пробормотал Игорь, приподнявшись и свесив ноги с кровати. В теплом локальном освещении от торшера Саша выглядела особенно привлекательно. Мягкая, упругая кожа манила, Игорь вспомнил те первые месяцы вместе, когда они с Сашей не вылезали из постели. Все казалось таким реальным. В пронзительной тишине послышался довольный смешок — она не ответила, но обернулась, кокетливо улыбаясь. Игорь почему-то воспринял это как приглашение: окончательно встал с кровати, подошел к жене сзади, мягко, но настойчиво притягивая ее к себе за талию и оставляя поцелуй на теплой шее. Руки змеями потянулись к груди, нащупывая горошинки сосков. Саша крепко зажмурилась, пытаясь взять себя в руки. Она ведь любила этого человека, даже получала удовольствие в некоторые моменты их близости, но сейчас — идея секса с Игорем казалась ей предательством. Она не смогла бы видеть перед собой его, а представлять чей-то другой образ — слишком унизительно даже для нее. Дернув плечами, она отстранилась, стараясь сделать это как можно мягче. Натянула на себя спальную футболку, а затем виновато пробормотала: — Извини, я не хочу. По груди словно ударили топором, горло Игоря сжалось, а раздражение внезапно поднялось вулканом из живота. Это была реакция, которую он даже не смог отследить. Ему не было грустно или жаль себя, он был зол на то, что его любимая девушка в очередной раз отказывала ему. Неважно, чем занималась Саша до этого — она всегда искусно придумывала причины для того, чтобы не заниматься сексом, и Игорь никогда не настаивал на обратном. — Что за херня, Саш? Ты постоянно не хочешь, — зная, что через полчаса он об этом пожалеет, Игорь все же впервые решил поговорить о наболевшем. — Мы с тобой вообще-то женаты. Мы пара, если ты не забыла. А в нормальных парах люди трахаются! Конечно, ни о каком адекватном разговоре речи уже не шло, потому что Игорь поднял голос и уличил Сашу в том, что у них все не как у людей. Словно защищаясь, Литовская огрызнулась в ответ: — Значит, мы не нормальная пара! Спусковой механизм сработал на отлично — Игорь не собирался уходить спать на диван, хлопнув дверью, а Саша уже не винила себя за то, что мечтала оказаться в этой постели с прожженой натуралкой. Будто бы они оба заслужили все это неразрешимое дерьмо. — Не поясничай, — холодный тон мужа неприятно засел в голове Литовской. — У тебя кто-то есть? — Что? Это было последним, что рассчитывала услышать Саша. Несмотря на то, что Игорь был достаточно ревнивым, он ни разу не задавал ей подобный вопрос, будучи в твердой уверенности о том, что дорогая жена не изменит ему. Будто что-то изменилось. Треск от разрушившегося доверия повис в воздухе, заставив задержать дыхание. Саша не могла поверить в то, что Игорь действительно усомнился в ней. — Ты сама не своя в последнее время, — сделав шаг назад, он вновь опустился на кровать, отмечая уставший взгляд жены. — Думаешь, я не замечаю, что ты избегаешь своего появления дома? — Не говори ерунды! — вспылила Саша, зная, что Игорь, как никогда, близок к правде. — Никого у меня нет! — Но тебе кто-то нравится? Снова с нажимом. Будто бы он прекрасно знает, о чем говорит, но хочет услышать честный ответ от жены. — Нет, я просто устаю и не всегда бываю готова к твоим спонтанным предложениям на перепихон. Каждое слово ранило сильнее физических ударов. Игорь осознавал, что это ложь, и то, что Саша пыталась убедить его в обратном — взвинчивало его сильнее всего. Его злило, что она видела в нем наивного паренька, который готов проглотить всю ложь. — Блять, ты годами говоришь мне, что устаешь, — взмахнув руками, Игорь снова поднял голос. — Всегда. Постоянно. Сходи к врачу, если ты не в состоянии найти в себе силы! Просто… Я не знаю, зачем ты мне врешь? Ты, черт возьми, смотришь мне в глаза и продолжаешь врать! Ради чего? Даже когда мы бывали в отпуске, лежали в лучшем отеле и ты валялась целый день на пляже, даже тогда ты говорила, что устала! Это был настоящий крик души. Саша понимала это, но в голове внезапно стало так пусто, что она не могла выдавить из себя ни слова. — Что ты хочешь от меня услышать? — Правду! — казалось, еще чуть-чуть, и это станет их последним разговором в браке. Саша не могла припомнить, когда в последний раз видела Игоря в таком состоянии. — У меня никого нет и мне никто не нравится, — выдохнув, Саша подошла к кровати и присела рядом, словно взывая к перемирию. Она не стала касаться его руки, но присела достаточно близко, чтобы касаться его плеча. — Ладно, — выдохнул Игорь, сдавшись. — Ладно — что? — Наверное, мне нужно смириться с той мысль, что моя жена меня не хочет. — Блять, ну Игорь! Саша глубоко вздохнула. Хотя это и походило на классическую манипуляцию, она все равно понимала чувства Игоря. Будь она на его месте, то говорила бы ровно так же. — Что Игорь? Что, Саш? У меня нахер скоро отсохнет рука. Я нормальный мужик, мне хочется секса, мне хочется свою любимую жену, — он не смотрел на Сашу, боясь не выдержать той боли, которую она приносила ему. — Но я не могу жить и притворяться, что меня устраивает наш пятиминутный секс. — Я понимаю, — тихо пробормотала Литовская, впиваясь ногтями в мягкую ладонь, чувствуя, будто в груди сквозит дыра. — Я правда все понимаю, но я не знаю, что мне делать. — Мы можем пойти к психологу. Или сексологу, я не знаю… Игорь выдает это так быстро, словно держал в своей голове как запасной план. И Саша устало выдыхает — идея-то, конечно, неплохая, но она едва не роняет это вполне однозначное: «Ты прекрасно знаешь, в чем дело». В последний момент она удерживает себя от этой реплики, чтобы не усугубить ситуацию. — Я схожу.***
Самое приятное чувство для Евы — это когда она может выйти из корпуса университета с чистой совестью и мыслью о том, что отдала всю себя студентам. Ее радовали чужие успехи и дискуссии на парах, а когда кто-то даже оставался, чтобы поблагодарить ее — это было ни с чем не сравнимое счастье. Световой день потихоньку увеличивался, несмотря на то, что холод в Петербурге задерживался до самого мая. Ева вышла вместе с Софьей из корпуса, уже наблюдая закат. Студенты не спеша расходились по домам, задерживаясь на территории и что-то живо обсуждая. Ева же только и думала о предстоящем вечере с Сашей — она пригласила ее спонтанно, узнав, что муж будет вместе с коллегами в баре, а одной проводить пятничный вечер совершенно не хотелось. Она могла бы предложить кому-то из ее друзей встретиться в городе, но перспектива остаться с Сашей наедине звучала слишком соблазнительно, чтобы от нее отказываться. — Смотри, Третьякова даже не парится по поводу сплетен, — заметив, как на углу здания остановилась машина и их коллега радостно запрыгнула в салон, Софья усмехнулась. — Великая женщина, я ей восхищаюсь. Серьезно! Словно издеваясь над мыслями Евы, на прошедшей неделе в университете разгорелся очередной скандал — кто-то увидел, как преподавательница социологии встретилась с другой женщиной у корпуса, и, прости господи, не скрываясь, поцеловала ту в губы. Ректор, краснеющий как рак, тут же собрал срочное собрание поутру, причитая о том, что это ужасно непрофессионально и дети не должны этого видеть. Ева и сама краснела, только за то, что думала о том — каково было Ольге Викторовне выслушивать эти обвинения. Сама она не повела и глазом, спокойно выслушав душещипательную речь, а затем коротко ответив: «Это моя личная жизнь, она не должна касаться никого, кроме меня». Ректор аж плюхнулся в свое кресло — вот-вот и его бы точно хватил удар. «И в чем она не права?» — шепнула на ухо Софья, пока Ева пыталась осмыслить, как кто-то в ее университетском окружении был настолько уверен в собственной сексуальности и правах. В голове, конечно, крутилось противное: «Как бы не уволили», но Третьякова казалась такой уверенной в том, что делает и говорит. И даже после случившегося Ольга Викторовна, как ни в чем не бывало, встречалась со своей пассией у здания университета, всячески игнорировала спекуляции вокруг ее персоны и даже умудрялась подтрунивать над коллегами, которые имели более радикальные взгляды. — Ты ее так защищаешь, будто и сама по женщинам, — Ева натянуто улыбнулась, ей было странно представить себя, защищающую какую-нибудь лесбиянку. Несмотря на то, что в поведении Третьяковой она не видела ничего предрассудительного — Ева страшно боялась, как посмотрят на нее другие, влезь она в конфликт. Подумают еще, что у нее и самой такие склонности, а это уж точно бы навредило ее репутации. — Единственная женщина, которую я люблю — это Анжелина Джоли, когда я была подростком, я даже посмотрела с ней какой-то лесбийский фильм, но раз уж я понимаю, что Анжелина никогда не будет со мной, то предпочитаю своего мужа, — Софья засмеялась, когда Ева закатила глаза. — Ну а что ты? Думаешь, как Ефимов: на костер и сжечь? — Ну, не как Ефимов, — опустив взгляд под ноги, Абрамовой было неловко рассуждать об этом, даже с Софушей. — Не знаю, может, есть доля правды в том, что он сказал. Зачем все это так… откровенно показывать? Мало ли какие люди вокруг. А у нас еще закон с этими несовершеннолетними, прилетит же! — Не знаю, мне вообще все равно, — Софья пожала плечами, проверяя что-то в своем телефоне. — Мир такой разный, а людей все пытаются запихнуть в какие-то рамки. Не это ли речь нашего любимого ректора каждое первое сентября? Про уникальность каждого и прочую ерунду, а тут как кто-то отличается, так сразу четвертовать. Старый лицемер! Ева смеется, не соглашаться с подругой не получается. К тому же Третьякова хорошая женщина и преподаватель. Ева бы даже не подумала, что она лесбиянка — никогда прежде она об этом даже не заикалась, а когда речь зашла напрямую, ничего не скрывала и говорила об этом без всякого стыда. «Я еду. Купить что-нибудь по пути?» — всплывает входящее от Саши, и Ева стремительно прощается с Софьей, решая доехать на метро вместо длительного стояния в пробках на такси. У Евы все схвачено: аккурат к ее приезду приедет курьер с продуктами, а о вине она позаботилась еще вчера, забежав в ближайший маркет. В последний момент она влетает домой, прежде чем в домофон настойчиво звонит доставщик. Ева в попыхах переодевается и раскладывает продукты для пасты — они могли бы с легкостью заказать пиццу или что-то еще, но Абрамова свято верит, что общая готовка сближает. Она быстро проходится пальцем по губам, размазывая малиновый бальзам, когда Саша объявляется перед ее дверью. Ева наспех брызгает каплю парфюма в ямочку между ключиц и приглаживает длинную юбку, желая выглядеть идеально. И когда она распахивает дверь, Литовская окидывает ее недовольным взглядом, рассматривая с ног до головы: — Признайся честно, в твоем гардеробе есть растянутые штаны или ты всегда выглядишь так? — Спасибо, ты тоже прекрасно выглядишь, — Ева забирает из чужих рук пальто, глядя на футболку, натянутую поверх тонкого джемпера. — Я знаю, что ты всегда забываешь о десерте, а у меня нездоровая аддикция к сладкому, так что не благодари, — протянув бумажный пакет из кондитерской, Саша по-хозяйски прошла в уборную, чтобы вымыть руки. — Ты на полном серьезе предложила приготовить ужин или передумаешь и мы закажем пиццу? Улыбка не сходила с лица Евы с самого момента появления подруги, она быстро выложила пирожные из пакета и тут же схватилась за кастрюлю, не желая терять времени. Ее желудок почти урчал от голода. — Никаких пицц, сегодня мы готовим пасту. — Тебе повезло, что я обожаю готовить пасту, — Саша ухмыльнулась, рассматривая Еву какое-то время. — Нет, ты в самом деле готовишь в таком виде? В белой блузке и юбке? Или ты стесняешься переодеваться в пижаму? Ева пожала плечами, ей всегда было комфортно находиться дома не только в домашней одежде — которую она носила в течение дня больше по выходным — но и в повседневном виде. Готовка шла очень бодро: они быстро поделили обязанности и старались сильно не отвлекаться на то, чтобы показывать друг другу что-то в телефоне. Саша резво возилась с креветками, рассказывая Еве о своем сумасшедшем дне, а Ева смеялась на всем, что говорила Литовская — у нее определенно был талант рассказывать все, даже самые заурядные, истории так, что от них невозможно было оторваться. — У нас в университете скандал, — поймав взгляд Саши, Ева загадочно улыбнулась и подлила еще вина, обновляя бокал. В голову на голодный желудок дало слишком быстро, но вино действительно расслабляло, позволяя чувствовать себя более раскрепощенно. Саше, казалось, и вовсе не надо пить — она всегда вела себя так, будто в ее крови с рождения была ударная доля алкоголя. — Ты закрутила роман со студентом? — игриво махнув бровями, Саша добавила сливки к креветкам и чесночному маслу, щипящим на сковородке. — Попалась на неловком флирте после занятий? — У тебя такая богатая фантазия, ты в курсе? — Ева звонко смеялась, и этот чудесный звук наполнял квартиру, которая уже давно не слышала искреннего веселья. — That’s what she said, — нагнувшись к Еве чуть ближе, Саша флиртующе улыбнулась. Приятная дрожь прошлась по спине Евы, теряясь в копне волос. Она уже и забыла, насколько приятным может быть незамысловатый флирт, особенно, когда он с человеком, который ей искренне нравится. Это заставляет ее сердце биться быстрее, а щеки болеть от улыбки. — Одна из наших преподавательниц встречается с другой женщиной, и это встревожило ректора. Теперь на собраниях мы слушаем, как он отчитывает ее, словно первоклассницу. Саша прикусила внутреннюю сторону щеки. За все ее время, проведенное в Петербурге, она ни с кем так много не общалась о женщинах, и то, что Ева продолжала с ней делиться подобными историями, почему-то виделось Литовской показательным. — Могу представить, — Саша сочувственно кивнула. — Надеюсь, ее не уволят. А то зная реалии, это более, чем вероятно. Ева слила воду из пасты, добавляя спагетти в сковородку с креветками. За долю секунды она почувствовала такую несправедливость, ведь Ольга Викторовна никому не мешала своим существованием, она не делала ничего плохого и жила так, как хотела, но это все равно покрывалось каким-то презрением и порицанием. И пока Саша активно смешивала содержимое сковороды, Ева вновь сделала несколько глотков вина, чувствуя, как тяжесть окутывает ее грудную клетку. Ситуация с Третьяковой вдруг показалась такой личной обидой на мир, что Ева не могла этого вынести. — Я просто не понимаю, как личная жизнь человека может казаться такой оскорбительной для других? — их вгляды встретились, и раздражение в глазах Абрамовой было таким ощутимым. — Олег забирал меня кучу раз из университета, целовал при всех, и ни один человек не повернул голову в нашу сторону. «Будь это я, и ситуация бы мгновенно изменилась», — подумала про себя Саша, но шутить так не стала. — К сожалению, это реалии нашей страны. Саша хотела рассказать, какой была ее юность и сколько она успела хлебнуть за несколько лет своей «нетрадиционной» жизни, но это грозило совершенно неприятным вечером, а Литовской хотелось легкости и смеха. — Можно накладывать, где взять тарелки? Переключившись, они накрыли небольшой ужин. Ева обновила бокалы, осознавая, что они за время готовки успели выпить почти целую бутылку вина, отчего ее голова немного кружилась. Устроившись на диване и включив «Идеальных незнакомцев», они отвлеклись от разговоров, позволяя себе погрузиться в сюжет фильма. Саша, конечно, комментировала каждые пять минут, смеша Еву и заставляя ее даже игриво толкаться рукой, чтобы хоть как-то успокоить бесконечный поток шуток. Легкая итальянская комедия — то, что нужно для вечера пятницы, если вы не собираетесь заниматься любовью. Отложив от себя тарелку и сделав пару глотков вина, Саша окинула взглядом стройные ноги Евы, упирающиеся в кофейный столик. «Они отлично бы смотрелись на моих плечах», пошутила она про себя, но продолжать эту мысль в голове не стала, вернувшись к просмотру. Саша уже обещала самой себе, что не станет продолжать что-либо с Евой, даже если соблазн, оставшись наедине, был так велик. Вокруг все резко стихло. В комнате стало темно. Словно издеваясь над мыслями Литовской, в доме погас весь свет, оставляя их в кромешной темноте. — Наверное, выбило пробки, — подобрав телефон, Ева включила фонарик, тут же вставая с дивана. — Хорошо, что не ужастик смотрели. — Мне бы пришлось отстирывать твой диван… Ева прыснула от смеха, заглядывая в щиток. Обычно в ее компании шутили не так приземленно, и она никогда не была фанатом плоского юмора, но с Сашей все правила словно переставали действовать. В своей непринужденности и откровенности Литовская была очаровательна. Подняв тумблеры, Ева поняла, что они мгновенно падают снова вниз. — Блин, похоже, какая-то проблема. Не включается. — У тебя где-то были свечи, — Саша включила фонарик на своем телефоне, пытаясь хоть как-то осветить пространство. — Не говори, что не мечтала о таком романтическом вечере. Еве нравилось, как Литовская легко переводила все в шутку, чтобы не чувствовать себя неловко или напряженно в такой атмосфере. — Ну вот, ты снова раскусила меня! Собрав по всей квартире расставленные свечи, Ева принесла их в гостиную. Вместе они зажгли больше десятка свечей, расставив их вокруг себя. Досмотреть фильм уже не получится. Не слушая пререканий Саши, Ева достала из мини-бара очередную бутылку вина, уверяя ее, что пьется оно почти как вода, а для того, чтобы им окончательно не опьянеть, принесла даже лед. Саша, конечно, скорчилась — за вино со льдом в Испании наверняка отрубали пальцы, но Абрамова лишь посмеялась над ее комментарием. К слову пришлась и история о том, как они с Олегом путешествовали в прошлом году по побережью Испании, испробовав разные сорта вин и хамона. Ева мечтала о скорейшем наступлении лета, чтобы рвануть куда-нибудь в отпуск, полежать под лучами солнца и искупаться в теплом море. Взгляд Саши блестел в темноте, выдавая ее состояние. Она постоянно обводила языком сухие губы и смотрела на Еву не сводя глаз. Разговоры сами собой стали тише, снизу слышалась ругань соседей, а из-за стены играла музыка. Саша следила за каждым движением Евы, наблюдала за маленькой жилкой, бьющейся на шее, за тем, как она без конца крутит обручальное кольцо на пальце. Вопрос возник сам собой, вылетая изо рта Саши так же быстро, как Ева допила очередной бокал вина. «Возможно, мне просто хочется быть пьяной рядом с ней», эта мысль взялась из ниоткуда, но казалась такой честной по отношению к себе. Ева на секунду подумала о том, что если бы Саша случайно запуталась в ногах, упала бы сверху не нее, а затем поцеловала — Ева с радостью бы подыграла ей в этой неловкости. — Ты не рассказывала Олегу то, что рассказала мне в бассейне? Возвращая Еву в игру, в которой Олег узнал о том, что его жена целовалась с девушкой, Саше до жути хотелось узнать, почему Ева никогда не рассказывала об этом. Сердце Абрамовой пропустило удар. Почему именно сейчас? Почему именно этот вопрос? — Нет, — ответила она сухо и коротко, и будь Саша трезвой, то вряд ли бы стала лезть в это дальше. — Почему? Ева глубоко вздохнула. Это было слишком для их милой девчачьей посиделки. Это было слишком для ее пьянеющего мозга и языка. Ева не хотела жалеть после своих ночных откровенностей, а обстановка более чем располагала для этого. — Не знаю, не думаю, что это было важным витком в моей жизни, — вполне логичное объяснение. Не отводя взгляда, Саша кивнула. Горло словно стянуло, а тело вдруг показалось таким тяжелым. Она ничего не ответила, продолжая эту молчаливую борьбу с Евой и замечая, как чужая грудь начала вздыматься чаще. Ева, очевидно, нервничала. — Но я соврала тебе, — взгляд Евы на секунду стал беспокойным, а она незамедлительно поменяла позу, усаживаясь на ноги и оголяя часть бедра. — Я сказала, что та девушка поцеловала меня и мне не нравилось. Это не правда. Ее голос, чуть хриплый и низкий, действовал на Сашу как гипноз. В животе зашевелилось желание, и Литовская с силой сжала зубы, всеми силами пытаясь не чувствовать зарождающееся влечение. — Мне понравилось. Так сильно, что я испугалась и оттолкнула ее. Пытаясь собраться с мыслями, Саша едва зашевелила губами: — Почему ты не сказала сразу правду? — Я боялась, что ты не поймешь, — призналась Ева, зажевывая губу. В груди все колотилось, дрожало, билось в истерике. Она чувствовала озноб, хотя ей было тепло. Даже сейчас ей было страшно раскрывать эту правду Саше, словно был малейший шанс на то, что она могла бы развернуться и уйти, осудить, пристыдить. Ева прощупывала почву между ними, расширяла границы, делилась тайнами, связывая их еще больше. Разве Саша могла сбежать? В оглушающей тишине так громко слышалось, как Саша сглотнула. Ее горло дернулось, все еще стянутое невыраженными эмоциями и словами. — Я очень хорошо тебя понимаю, — шепотом, боясь произнести это вслух, обронила Литовская. Низ ее живота свело от возбуждения — такого сильного и яркого, что Саша не знала, как с этим справиться. Она чувствовала пульсацию между своих ног и боялась пошевелиться, чтобы не дай бог не разрушить этот момент. — Когда я была подростком, я вела дневник. Родители были строгими и скупыми на эмоции, поэтому я привыкла выписывать все то, что меня беспокоило или радовало, — внезапно продолжила Ева. — Однажды я забыла свой дневник на столе, и, конечно же, именно в тот самый раз мой брат увидел и прочел его. — Мне жаль, Ева, — в секундной паузе успела вставить Саша. — Я была запутавшимся подростком в самом расцвете пубертата и не очень понимала, что испытывала к его подруге. Брат часто бывал с ней у нас в гостях, а меня в их компанию не впускали. И когда он прочел мой дневник, он назвал меня больной извращенкой, а потом постоянно выплевывал это идиотское: «Лесба». Я была в таком ужасе, что выбросила этот дневник и с тех пор ничего не писала, потому что боялась, что это повторится снова или что он расскажет что-то родителям. Они бы выгнали меня из дома с позором, даже не разбираясь, хотя я не сделала ничего плохого! Саша, сидящая на расстоянии вытянутой руки от Евы, не знала, что сказать. Ее сердцебиение заглушало все мысли, а кончики пальцев дрожали. Она понимала все чувства подруги как никто другой, потому что сама сталкивалась с подобным в своей юности. К глазам подступили слезы, но в голове было предательски пусто, чтобы хоть что-то сказать Еве. — Мне тридцать пять и я давно замужем, а он до сих пор умудряется припоминать об этом случае, словно это какое-то клеймо на всю жизнь. Я до сих пор злюсь на него, потому что за всю жизнь он ни разу не извинился, считая, что это было детской шалостью. — Ева, я даже… не знаю, что сказать, — Саша потянулась вперед, мягко обвивая чужую шею. — Мне правда очень жаль, я не могу представить, как ты себя чувствовала. В нос пробился знакомый парфюм, и Литовская на секунду прикрыла глаза, позволяя себе раствориться в таких доверительных объятиях. Она чувствовала легкую дрожь, исходящую от Евы, слышала ее тяжелое дыхание и никак не могла прийти в себя после истории. Саша, в конце концов, злилась — стоило ей дать себе обещание, что она больше не посмотрит на Еву так, как не должна, как та рассказывает ей невероятные истории о ее детстве, которые очень однозначно намекают на то, что Абрамовой нравились другие девушки.***
— Не забывай, что до зарплаты еще целая неделя, — Игорь завуалированно дал понять, что не в восторге от того, что Саша встречается с Евой на благотворительном вечере, но препятствовать свободе своей жены не хотел. — А то зная твою любовь ко всем убогим… — Это звучит ужасно! — зная, что шутка совершенно идиотская, Саша все равно рассмеялась, а затем подошла к Игорю и присела на его колено, обвивая руками шею. — Я думаю, что мы побудем там всего пару часов, а на обратной дороге я захвачу нам шаурму. — Ты знаешь, как задобрить меня! Мягкий поцелуй в лоб, и Литовская уже вызвала себе такси, спеша на встречу. Для вечера она выбрала темное платье с ее любимыми ботинками, распустила волосы и даже нанесла немного косметики, хотя всегда была фанаткой чистой кожи. Ева встретила ее уже внутри, одетая, словно с картины. Саша не понимала, как абсолютно каждая вещь, надетая на Еву, настолько потрясающе подчеркивала ее красоту. Гости не прекращали наполнять залы, фуршеты с шампанским пустели, а в фотозону выстраивалась целая очередь. Саше было тяжело поверить, что все эти люди были вовлечены в благотворительность — Ева рассказывала, что многие оставляют здесь огромные деньги, стремясь помочь фондам. Пока они исследовали помещения, Ева не переставала здороваться с другими гостями, обнимаясь и целуя их в щеки. Казалось, что она знала каждого третьего, перекатываясь незначительными фразами и дежурным вопросом: «Ну, как твоя жизнь?». — Амелия, которую мы только что видели, жуткая сплетница, — едва они с Сашей отошли от женщины, Ева нагнулась к ее уху. — Слышала, сразу спросила про мужа? Сейчас пойдет рассказывать другим, что я уже несколько раз появлялась не в его компании. А тут это важно, даже если муж даже не знает такого слова, как благотворительность. Лицо Саши вытянулось в изумлении. — Не так я представляла себе благотворительный вечер. Думала, тут наоборот все милые и доброжелательные. Ева снисходительно улыбнулась. За много лет, проведенных на подобных мероприятиях, она осознала, что более лицемерной сферы просто не сыскать. Когда она только начинала помогать фондам и участвовать в помощи для бездомных, еще будучи в университете, она свято верила в людей и их искренность. Считала ошибками случайные «недосчеты» в бюджетах и пожертвованиях, а затем поняла, что коррупции, лицемерия и искупления грехов здесь не меньше, чем если бы она подалась в политики. — Хотела бы я, чтобы это было правдой, — Ева опустила пустой бокал на столик и обернулась к Саше, ласково улыбаясь. — Но они хотя бы помогают тем, кому это необходимо, поэтому я готова закрыть глаза и здороваться с ними, как ни в чем не бывало. Мероприятие уже было в самом разгаре: гости выслушали вступительное слово, ознакомились с экспонатами, которые можно было выкупить и тем самым пожертвовать деньги, а можно было оставить сумму в виде доната. Выйдя лишь на минуту, чтобы перезвонить Олегу, тревожащего Еву, Саша оказалась одна, разглядывая людей вокруг себя и с трудом представляя, что она здесь делает. Вероятность того, что она попала бы на благотворительный вечер без влияния Евы, стремилась к нулю. Подхватив канапе со стола с закусками, краем уха она услышала, что кто-то обсуждает Абрамову, видимо, заметив, что та вышла на улицу. Саша моментально напряглась. Она даже толком не услышала ничего, о чем шла речь, но внутри вдруг стало настолько неприятно, словно она оказалась в университете, где у людей еще не сформировано представление о тактичности. — Ева, как обычно, блистает, — с ехидством заметила женщина гораздо старше, чем ее собеседницы. — Не пропадать же совсем с радаров, — кивнула другая, косясь в сторону выхода. — Даже не постыдилась оставить больного мужа дома, вот тебе и благодарность за все, что он для нее сделал. — Ничего, найдет себе новый кошелек и забудет как о страшном сне. Всего за несколько подслушанных фраз Саша ощутила, как раскраснелось ее лицо. Она совершенно не понимала, о чем идет речь: почему она должна найти себе новый «кошелек» и почему Олег вдруг стал больным мужем? В груди неприятно стянуло, словно Ева что-то скрывала от нее, но расспрашивать о случившемся Литовская бы точно не решилась. Не собираясь больше подслушивать чужой разговор и теряться в догадках, Саша отошла подальше от компании, как раз вовремя замечая Еву. — С Олегом иногда как с ребенком, — пожаловалась Абрамова, убирая телефон в сумочку. — Стоит тебе уйти из дома, и он уже не может найти половины вещей. — Очень понимаю, — засмеялась Саша, проходя вглубь толпы. — Игорь тоже забывает о том, где хранятся ваши кастрюли? — Нет, это я, — одарив смеющимся взглядом подругу, Ева на секунду коснулась ее локтя. — Пойдем, нужно занять места за столом, вот-вот начнется ужин. Когда Саша соглашалась на то, чтобы поехать сюда вместе с Евой, она не представляла в полной мере, что ее ждет. Она думала, что это будет что-то типа открытия выставки — где ей удалось побывать благодаря своей подруге — но здесь царила совершенно иная атмосфера. Скорее, это смахивало на роскошный корпоратив, в конце которого ты должен отвалить щедрые чаевые за развлекательную программу. Ужин был скромный, но невероятно вкусный. Ева с Сашей сидели в окружении нескольких людей, общаясь о фонде, женщинах и семейных проблемах. Было приятно знать, что этим людям не все равно, или, по крайней мере, они делали вид, что им не все равно. Позже Ева купила небольшую картину, нарисованную одной из живущих в шелтере женщин, сделав свой небольшой, но весомый вклад. Саша не понимала почему, но чувствовала, как гордость переполняет ее — Ева была такой чуткой и небезразличной к чужому горю, такой мягкой и заботливой, что казалось, будто бы это женщина ее мечты. Внезапно найдя кого-то в толпе, Ева возбужденно засуетилась. Коснулась руки Саши и, широко улыбаясь, быстро пробормотала: — Я сейчас вернусь, никуда не уходи. Хочу тебя познакомить с кое-кем… Внутренне приняв, что на сегодня знакомства еще не закончены, Саша опустила голову в телефон, проверяя, не писал ли ей что-нибудь Игорь. Будь она с ним — то они бы непременно забились куда-нибудь в угол, подальше от всех, и Саша предложила сбежать как можно раньше, чтобы кататься весь оставшийся вечер на самокатах по набережной. — Саша, это Полина, она курирует благотворительный центр и… — Санёк, какая встреча! — не дав договорить Еве, Полина окутала своим голосом Литовскую, заставив ее мгновенно задрожать. Саша тотчас подняла голову, пытаясь осознать, что она не сумасшедшая. В элегантной телесной блузке и широких штанах, повзрослевшая и отрастившая шикарные волосы, Полина уже выглядела не так, как ее помнила Саша. Хотя лицо ее все еще казалось таким же сучьим и лишенным всякого сострадания. Ну прям волчица в овечьей шкуре — куратор благотворительного центра, это ж надо! Саша едва не прыснула от смеха, потому что представить себе Покровскую и благотворительность — это как представлять Сашу, вышедшую замуж. — Вы знакомы? — Ева заметно растерялась, наблюдая за тем, как Саша буквально сканирует взглядом Полину, не говоря ни слова, а сама Покровская не прекращает улыбаться. — А Сашуля не рассказывала? — ехидно поинтересовалась та. Странно, ведь будь они знакомы, Полина бы наверняка сказала об этом. К тому же, Ева выставляла в инстаграме свои фотографии с Сашей, и ей казалось, словно все ее окружение в курсе о Литовской. — Это моя бывшая подруга, — сухо ответила Саша, не переводя взгляд на Еву. — Думаешь, слово подруга уместно в этом контексте? — Думаю, более чем, — холод в интонации Литовской напугал даже Еву, которая не привыкла к тому, чтобы подруга была такой резкой. По лицу Полины растеклась блаженная улыбка. Видеть Сашу такой же взбешенной, словно ничего не поменялось, это умиляло. Полине всегда с легкостью удавалось выводить ее на эмоции, а Литовская даже не выросла из этого детского сада, ей только бы обижаться и дуть губки в надежде, что кто-то решит все твои проблемы. В груди Саши похолодело, когда Полина повернулась к Еве. В глубине души Саше хотелось верить в то, что та будет благоразумной и взрослой, прошло куча лет, но в следующую секунду Покровская довольно протянула: — Удивительно, что Санёк не обмолвилась обо мне ни словом, — это её фамильярное «Санёк», только для самых близких, сейчас резало слух. — Раньше она каждому встречному рассказывала о том, что со мной у нее был лучший оргазм на заднем сиденье машины. Кровь как будто отхлынула от всех конечностей и прилила к лицу. Пожалуй, такое объяснение — это самое последнее, что ожидала услышать Саша. Ева мгновенно побледнела, ее сердце словно остановилось, не в силах поверить в услышанное. Она так и замерла, глядя на Литовскую и не находя никаких слов. — Черт, похоже, ты и правда не знала, — в сочувствующем жесте Полина коснулась плеча Евы. — Ну ты не парься, ты не в ее вкусе, она обожает восточных дам. Или что-то изменилось? Ход времени замедлился. Еве казалось, что это какой-то неудачный розыгрыш или сон, но по агрессивно розовеющим щекам Саши поняла, что Полина не шутит. Ева и Покровская не были очень близки, но пересекались практически на каждом благотворительном мероприятии, а Олег однажды помогал Полине организовывать встречи в рамках фонда. Моргнув, Ева отвела взгляд, не в силах справиться с эмоциями. — Я замужем, — стараясь взять себя в руки не поддаваться на провокации, Саша сжала ладони в кулаки. Это было так унизительно, особенно в присутствии подруги, которая узнала о всех самых страшных тайнах Саши именно так. Если это и должно было произойти, то, очевидно, по-другому. Литовская не понимала, почему не могла ответить грубее, почему не могла поставить ее на место. Она словно вновь превратилась в того самого подростка, страдающего от любви. Много лет назад Полина разбила ей сердце, и Саша сделала все, чтобы разбить чужое сердце в ответ. Она была так сильно влюблена, что их расставание разбило ее на долгие месяцы, и Игорь в очередной раз стал подушкой для слез. Фактически, Полина была последней девушкой Саши, после которой она завязался с попытками отношений. Но встретив ее спустя почти семь лет, Саша меньше всего надеялась на то, что это вновь всколыхнет в ней какие-то эмоции. Она думала, что ситуация с Покровской давно безразлично лежала в ящичке с историями, но вот — она смотрела на нее своими темными, как уголь, глазами, улыбалась теми же самыми губами, которые доводили ее до предобморочных состояний, и Саша чувствовала, как ее сердце хрустит в очередной раз. — Неужели твой уровень отчаяния дорос до того, что ты действительно вышла замуж за того верного пёсика? — Пошла ты нахер, Покровская, — бросила Саша в сердцах и резко прошла мимо, задевая ее плечом. В глазах нестерпимо защипало, а горло сдавило от обиды. Саша забрала свое пальто и больше всего на свете захотела найти в нем пачку давно забытых сигарет, но, к ее сожалению, карманы были пусты. Свежий воздух чуть остудил лицо, но не дал опомниться, когда следом за ней вылетела Ева, ежась от вечерней прохлады. Саша не знала, что ей сказать. Как посмотреть в лицо, как рассказать о том, что было — и стоило ли это вообще делать. Костяшками пальцев она вытерла злые слезы, пытаясь прийти в себя. Еще во время отношений Полина постоянно твердила ей, что Саша не найдет никого лучше, и в этом дурацком совпадении — закончились отношения с девушками, а она вышла замуж за Игоря. Он терпеть не мог Покровскую и считал ее слишком высокомерной. Узнай он о том, что они пересеклись на мероприятии, то нашел бы и прикончил Полину собственными руками, потому что помнил о том, как она не давала жить Саше после их расставания. Она то появлялась, то исчезала, но Саша покупалась на это каждый божий раз, оказываясь в ее постели снова и снова, даже тогда, когда их отношения с Игорем перешли на другой уровень. Саша практически сбегала, пока Ева не поймала ее за руку, не позволяя так поступить. Вокруг зажглись фонари, а над головами сгустились тучи. Сердце в груди Саши клокотало от стыда и злости, она видела на лице Евы активный мыслительный процесс, но не хотела ничего слышать или выяснять прямо сейчас. — Что бы ты сейчас ни хотела сказать или спросить, не надо, — предупредила Литовская, теряя контакт с чужой рукой. Ева понимала только одно — Саша испытывает кучу эмоций, с которыми не может справиться. Ее так хотелось обнять, сжать в тесных объятиях и никуда не отпускать. Ева стояла слишком близко, ее зрачки судорожно бегали по лицу подруги, а сердце билось, как у кролика. Сама ничего не понимая, она сделала несмелый шаг вперед, прежде чем чужие руки сжали ее плечи, не позволяя приблизиться. — Я вызову такси, а тебе нужно возвращаться. На улице холодно, — не выдерживая никаких пререканий, выдохнула Литовская, а затем отвернулась, всем видом показывая, что их разговор окончен.