Тихие шепотки раздавались по всему залу, отражались от стен и превращались в глухое эхо, гудевшее под самым потолком. Эти люди не страшились ничего, ведь являлись не абы кем, а старейшинами одного из самых могущественных орденов. В Цишань Вэнь ничего не представляло для них угрозу, кроме затаившегося за золотыми углами тигра. Перед ним они стояли как по струнке, вели себя очень сдержанно и вежливо, проявляли такое уважение к его персона, что можно было не сомневаться в их страхе перед главой Вэнь. Только вот их уважение никоим образом не касалось его отпрысков – ни Вэнь Сюя, ни Вэнь Чао они не считали достойными наследниками. И, наверное, это довольно распространено – когда старшее поколение не может принять младшее; думает, что они бестолковые, совсем не желающие постигать жизненные мудрости и слушать наставления старших лентяи. Но что поделать? Так уж заведено, что следующее поколение воспитывается немного иначе, чем предыдущие. И если Вэнь Сюй ещё хоть как-то держался более достойно в их глазах, то вот Вэнь Чао для них всегда был своего рода ребенком как бы не глупым, но и не шибко умным. Позором ордена, конечно, он не был, но и гениальностью не отличался, что, на самом деле, немного било по гордости старых людей, которые видели процветающее молодое поколение в других орденах (и всё равно, что таких – единицы). И если брать во внимание сыновей ордена Лань, то, кажется, будто это именно они забрали все хорошие качества себе, другим оставив только остатки.
«Остатками» считали, так скажем, всех, кто не мог достать до уровня наследника ордена Цзинь. Получается, практически всё нынешнее поколение заклинателей было «непригодным» для дальнейшего развития мира совершенствующихся.
— Какой они внесут вклад, если даже к старшим капельки уважения проявить не могут!? — зло бурчали старейшины друг другу на уши, разбившись по небольшим группам. Им не было важно насколько громко они говорят и слышит ли их кто-нибудь из другой кучки старых болтунов, потому что считали себя достаточно важными, чтобы позволять неосторожное поведение в присутствии других людей. И если их не смущало присутствие Вэнь Чао в главном зале в данный момент, то это значит, что им было глубоко плевать, слышат ли их или нет.
А Ян слышал, да и наверняка не только он, но и стражники за дверьми. Но он улавливал значение слов лишь кусками, полностью уйдя в свои переживания.
«Господь всемогущий, если ты есть, пусть всё пройдёт хорошо...»
[Чего вы так трясетесь? Сами Небеса на вашей стороне, раз Вэнь Жоханя тоже оказался попаданцем.]
«Верно, но молитва не будет лишней», — он кинул взгляд на скучковавшихся старейшин, которые делали вид, будто его здесь вообще нет. — «У меня не очень хорошее предчувствие...»
[Почему же?]
«Может, если бы я знал, то не нервничал бы, да? Не знаю, просто такое чувство... будто должно произойти что-то плохое!»
[Продолжите в том же духе и точно произойдёт нечто ужасное – вы заболеете от постоянного напряжения! Расслабьтесь! В конце концов, что может пойти не так, когда вашим «лучшим другом» является не последний человек в мире заклинателей?]
Немного поразмышляв над этим, Ян всё же выдохнул, расправив плечи и приняв более свободную позу. Внизу спины больно кольнуло – опираясь на прошлый опыт, он понял, что снова перенервничал. Система была права: такими темпами он точно коньки отбросит. И сам Ян понимал насколько порою были необоснованными его волнения. Так может пора прекращать беспокоиться по любому поводу и довериться своему новому приятелю, хм?
Если б он только знал, что сегодняшний день был именно тем, когда все его переживания были не напрасными...
Вэнь Жохань явился спустя полчаса. С важным и гордым видом, какой он уже привык поддерживать в присутствии других людей, помимо Яна, вошёл во всё тот же главный зал. Эти полчаса позволили Яну окончательно прийти в себя и отбросить беспокойство. А ещё подготовиться морально ко всему, что произойдёт.
«Знаю я этого шутника. Проходили уже однажды – думал, инфаркт получу!» — даже в поклоне он перестал соблюдать осторожность: Ян, может, отпустил голову, но глаза смотрели прямиком на поднимающегося на свой «царский трон» мужчину. Когда Ян вспомнил об их первой встрече, то невольно усмехнулся: — «Давай, попробуй пошутить – я тебя к предкам своими руками отправлю».
Царивший до этого гул одним скрипом открывающейся двери был выгнан за территорию главного зала – ему не место там, где следует низко кланяться жестокому тирану. Старейшины как по щелчку пальцев приняли тот серьезный и важный вид, будто им никогда и не были известны старческая ворчливость и желание посплетничать. Но всё же лёгкий испуг ничто не выдает сильнее, чем состояние тела: от очередной встречи с главой Вэнь ещё никто не уходил без глубоких ран от ногтей на ладони, несварения желудка и лёгкой тошноты. Как бы сильно они не старались убедить себя в своей значимости, ещё никто до конца не смог в это поверить. После восстановления совета старейшин, они снова обрели то чувство, которым наслаждались полжизни, пока пост главы занимал отец Вэнь Жоханя, однако вместе с тем им было сложно избавиться от вязкого чувства унижения. Несмотря на то, что официально совет не был распущен, все понимали, что мнение старейшин мало заботит Вэнь Жоханя. И пусть их периодически созывали, но никакого права голоса они не имели – всё проводилось лишь ради просвещения их в очередные планы главы Вэнь.
Такой расклад дел их, конечно же, не устраивал, бил по гордости, но разве могли они бороться с драконом, являясь при этом стаей волков? О превосходстве Вэнь Жохань в этой битве не может быть и речи.
— Не кажется ли вам, — усевшись на свое место, закинув ногу на ногу и облокотившись о подлокотники, он смерил всех присутствующих безразличным, но крайне суровым взглядом, — нынешнее отношение к нашему ордену Вэнь несколько пренебрежительным?
Вот так вот, без какой-либо озвучки причины их сбора, без приветствий начинался каждый совет старейшин.
— Позвольте уточнить, глава, — несмело начал один из присутствующих заклинателей, сделав шаг вперёд, — о пренебрежения с чьей стороны вы говорите?
— О пренебрежительном отношении со стороны других орденов, конечно же. Орден Лань... Думаете, другие будут чем-то отличаться? Это пренебрежительное отношение... необходимо искоренять с юного возраста.
Старейшины задержали дыхание, а сердце Яна застучало в тысячу раз быстрее. О, как же было ему не по себе! Вэнь Жохань произносил свои реплики идеально, под стать суровому облику, – прекрасный актёр! Ян тоже знал свои слова наизусть, только вряд ли смог бы так же, как и он сыграть настолько правдоподобно.
Они переигрывали этот сценарий множество раз, пока Вэнь Жохань не свалился с ног от усталости. Яну же всё было мало; после одного повтора , шел второй, он начинал всё с самого начала – с того, как правильно держится якобы повреждённое плечо. Репетиция требовалась именно ему, а не Вэнь Жоханю, который умел переключаться с режима плохого шутника в режим деспота с явными проблемами с головой. Про Яна и говорить нечего: даст бог – сможет одним вздохом оскорбить всех присутствующих, не даст – что уж тут поделать. Поэтому было так важно обыграть собрание от начала до конца несколько раз. И, конечно же, так считал только он – Вэнь Жохань не видел в этом смысла, цитируя его слова: «тебе не нужно особо напрягаться, ведь страх и подчинение ты умеешь играть лучше всего». После этого, кстати, они проиграли сценарий ещё десять раз, так что один из них еле мог шевелить подвешенным на шутки языком.
И пусть репетировали они даже больше, чем следовало бы, Ян всё равно никак не мог избавиться от тараканов в своей голове, которые и создавали его новую личность. Вот они – три паразита: истеричность, паранойя и излишняя осторожность во всем. Эти черты характера стали сильно заметны после перемещения, и, вполне возможно, всегда у него были, просто не доминировали. Смена обстановки очень сильно повлияла на Яна – буквально сделала из него нового человека, хотя он и не может вспомнить, каким был. Воспоминания – как мутные кадры из фильма иногда мелькали в голове, однако не воспринимались им, оставаясь только «кадрами фильма», а не его жизнью. Ян не понимал с какой целью им решили стереть воспоминания о прошлом мире, но чувствовал себя неуютно каждый раз, когда раздумывал над этим вопросом. Он решил не искать ответ, потому что всё равно спросить не у кого. Система только кратко и сухо говорила на все его расспросы «не знаю» и молчала половину дня.
Более странным, чем частичная потеря памяти, Ян считал то, что вместе с воспоминаниями ушло и понимание того, как быть уверенным. Он уже не мог вспомнить, когда в последний раз ощущал, что ступает по земле твёрдо, а не подобно испуганной мыши. Жизнь временами напоминала течение реки – быстрое и уносящее с собой практически всё, что туда попадет. А Ян был закинутой в реку бутылкой, которая опустилась на дно и не поспевала за течением. В общем, всё чаще ему стало казаться, что время бежит слишком быстро, а он начинает теряться и уже не знает, что делать. К счастью, рядом с ним всегда были Система и Вэнь Жохань, которые могли помочь.
Вэнь Жохань придумал план, следуя которому Ян сможет избежать всех нежелательных событий новеллы. И единственное, что нужно было ему делать в этом плане, – изредка открывать рот.
— И что же глава предлагает? — спустя какое-то время один из старейшин набрался смелости спросить. Ян сделал крайне заинтересованное лицо и приподнял брови от «удивления», когда Вэнь Жохань ответил:
— Собрать отпрысков всех орденов на перевоспитание.
Тишина достигла своего максимума настолько, что казалось, будто все разом перестали дышать. И Ян тоже подстраивался под них, задержав на секунду дыхание. Сказанное Вэнь Жоханем было или слишком серьезным, или, наоборот, столь незначительным, что не стоила того напряжения, которое нарастало в помещении с каждым его словом. Но стоило только посмотреть на лица старейшин, чтобы понять причину столь душащей тишины – они сильно обеспокоены услышанным.
— Глава! Как вы себе это представляете!? — видимо, один из них совсем не ожидал услышать нечто такое, что позабыл, как на самом деле рискует слегка повышая голос на главу Вэнь.
Вэнь Жохань окинул воскликнувшего тяжёлым взглядом, осадив и заставив вспомнить о своем месте. Тем не менее он сказал равнодушно:
— Известите каждый орден о намерении ордена Вэнь собрать всех юнцов на перевоспитание, которое будет проходить на территории Цишань Вэнь, — это даже не был ответ, а приказ. Словно мнение старейшин вообще не интересовало его.
— Простите, глава, — выступил вперёд уже другой старейшина, самый старший из всех собравшихся и самый рассудительный, — но как на это отреагируют другие ордена? Если они не будут согласны?
— Должно ли нас интересовать мнение тех, кто не проявляет уважение к нашему ордену Вэнь? Чем раньше мы избавим их от такой злосчастной черты, как надменность, тем лучше. И, думаю, мало кто будет против, — Вэнь Жохань посмеялся, — если мы выдвинем одно условие: отказавшихся ждёт то же самое, что и орден Лань.
Мрачность в выражении старейшин стала более заметной, они буквально были готовы вопить, но делали это только про себя. Им совершенно не нравилась политика, которую Вэнь Жохань вел в последние годы. Очень не нравилась, но они ничего не могли сделать, только покорно отпустить головы. Наблюдая их смирение, он отдал приказ:
— Отправляйте письма.
— Будет сделано, глава... — старейшина с четкими чертами лица, очень привлекательными, взял эту задачу на себя. После собрания он, скрепя сердце, проконтролирует написание писем и отправит людей на исполнение приказа главы Вэнь.
— Отлично. Перейдем к следующему вопросу... — Вэнь Жохань поднялся с места, а Ян сразу же напрягся.
Вот он – момент, когда на сцену выйдет Ян! Вэнь Жохань спустился на одну ступень и посмотрел прямиком на него, привлекая внимание и всех остальных:
— Этих юнцов я поручаю тебе, Вэнь Чао.
Вэнь Чао встрепенулся и в общем выглядел так, будто не ожидал услышать своё имя этим вечером. Но, стоит сказать, если бы ему не собирались ничего поручать, то особого смысла приглашать его и не было бы. Старейшины видели три стадии: удивление, воодушевление и разочарование. Он понуро опустил голову, сжал губы, и слегка испуганно и виновато произнёс:
— Я прошу прощения, отец... Глава! Но... Я не смогу выполнить это поручение.
— Причины? — выждав паузу, Вэнь Жохань спустился ещё на одну ступень.
— Моё плечо... Недавно я получил травму во время тренировки – повредил плечо так, что мне трудно двигать рукой. Боюсь, мое появление перед ними вызовет лишь смех...
Выслушав его, Вэнь Жохань глубоко вздохнул и вернулся на своё место.
— Почему я узнаю о состоянии своего ребенка только сейчас? Делаю вывод, что ты до сих пор не показался лекарю, так? Тебе пора серьезнее относиться к своему здоровью, если ты действительно хочешь и дальше развиваться.
Вэнь Чао выдавил из себя тихое и жалостливое: «да, простите, глава». На этом Ян снова возвращался за кулисы, а Вэнь Жохань продолжал играть.
«Ох, фух! Получилось! Все же не зря столько репетировали!» — теперь он мог выдохнуть. Сейчас Жохань скажет ещё пару реплик и они могу официально отпраздновать победу! Если Вэнь Чао не будет приближаться к главным героям, то причин для беспокойства становится меньше! Его замене не взбредёт на ум отправиться в пещеру Черепахи-Губительницы, а если и взбредёт, то Вэнь Жохань не позволит, ведь будет следить за происходящим через Вэнь Чжулю.
«Еще и Чжулю отошлют, вообще сказка!» — Ян держал зубы стиснутыми, потому что не хотел показать всем радостную улыбку. Теперь он стоял выпрямившись, смотря в пол и изредка поглядывая на главного героя представления. Ему не терпелось побыстрее вернуться в свои покои обсудить с ним дальнейший план действий.
«Сейчас он назовет того, кто должен будет отправиться мне на замену, что-то поручит старейшинам и дело с концом!..» — Ян ждал. Ждали и старейшины, когда же длинная пауза закончится, но, похоже, глава Вэнь не торопился с продолжением. — «Чего же ты молчишь..?»
Тогда-то Ян впервые и увидел стеклянные глаза, предзнаменующие катастрофу. Расфокусированный взгляд Вэнь Жоханя не был столь заметен, а спустя секунду и вовсе пропал. Теперь на него смотрели такие же равнодушные черные глаза, точно те же, что были до этого, но Ян сразу же почувствовал что-то неладное.
— Думаю, — Вэнь Жохань начал говорить слишком резко – его низкий голос отразился от стен, — ничего страшного в этом нет.
«Что?»
— Уйдет не мало времени, пока эти юнцы соберутся. Ты успеешь восстановиться.
Ян так и застыл, не понимая, что к чему. Что такое говорит ему Вэнь Жохань? Это шутка? Они такого не планировали! Этого не было в сценарии! Что ещё за неуместная импровизация?
«Какого черта он творит!?»
— Сегодня же я отправлю к тебе лекаря. Он выпишет тебе необходимое лечение.
Ян, может, и не понимал, что происходит, но интуиция ему подсказывала – если сейчас он не возразит, потом будет поздно.
— Глава... Если... Если я не успею восстановиться?
— Тебе не следует сомневаться в умениях наших лекарей – они самые лучшие во всей Поднебесной.
Ком поднялся из желудка по пищеводу. Яну хотелось выпустить всё прямиком здесь, но он держался, больше не издавая и писка до самого конца собрания. Когда первым делом из зала вышел глава Вэнь, за ним – старейшины, Ян ещё сколько-то простоял там с абсолютно пустым выражением, а после пошёл в свои покои и заперся в них. Он не выходил до следующего дня, не принимая ни обед, ни ужин.
Вэнь Жохань прибежал к нему рано утром – солнце только-только начало подниматься из-за горизонта, а он уже стучался в его дверь. Ян не спал, потому очень скоро перед ним открылась дверь.
— Проходи, — не дав сказать и слова, его растрёпанного и побитого(?) впустили в комнату.
Ян сел за своё привычное место – письменный стол – и вернулся к своему дневнику, делая вид, что не замечает присутствия ещё одного человека. Вэнь Жохань смотрел на него глазами побитой собаки – вина буквально сочилась из каждой складки, а распухшие и покрасневшие от собственных пощёчин щеки отнюдь не делали его привлекательнее.
— Ян, я...
— Подожди, — Ян вытянул палец, заткнув одним движением, — я допишу, потом продолжишь.
Неизвестно, что конкретно он там дописывал, но вполне достаточно было заметить, с какой скоростью и агрессией двигается рука. Вэнь Жохань гулко взглотнул, уже представляя, как будут болеть его уши от громких криков и скрипеть колени от долгого сидения на твердом полу. Ян же его не пожалеет – специально поставит к окну, где нет ковра, ещё и окно откроет, чтоб солнце слепило! А за что, спрашивается? Он же не виноват!
Когда Ян отложил кисть и, наконец, посмотрел на него, Вэнь Жохань быстро затараторил:
— Ян, послушай, мне очень жаль! Я не думал... не думал, что эта херня произойдет... То есть, я не думал, что ему будет так важно... Так важно отправлять именно тебя! — он часто делал паузы не потому, что не мог подобрать слова, а потому, что всё никак не мог отдышаться. Ян слушал его не перебивая, и чем больше Вэнь Жохань говорил, тем яснее он осознавал одну вещь: от него что-то скрывали очень долгое время.
— О чем ты вообще говоришь? Что произошло? Кому было важно поручить это дело именно мне?
— Это... Ох... — Жохань закусил губу, сжимая и разжимая кулаки под настойчивым взглядом, не терпящим увиливаний. — Дело в том, что... Как бы тебе сказать? Мм... Видишь ли, временами я перестаю контролировать своё тело... и в тот момент тоже...
— Что, прости?
— Ну... Я практически теряю контроль: почти не могу управлять ни телом, ни голосом. Я всё ещё нахожусь в своём теле, но уже не решаю, что ему делать...
— А кто же? — Ян хоть и спросил, но ему совсем не хотелось услышать ответ, потому что было понятно – приятным слуху он всё равно не будет. И как он и ожидал, Вэнь Жохань не особо-то и обрадовал:
— Оригинальный Вэнь Жохань, — если сравнивать его ответ с каким-то звуком, то это точно был скрежет метала под давлением чего-то большого и острого.
— А разве он не умер? — Ян оторопел от такого поворота.
— Нет... Не знаю, но похоже нет. Скорее всего, когда я переместился и попал в это тело, он уснул и теперь просыпается только тогда, когда нужно следовать сюжету.
— И почему ты сказал мне об этом только сейчас!?
— А как я должен сообщить о такой злосчастной штуке, когда ты и без того нервничаешь днями напролет!? И вообще я хотел тебе рассказать... Когда-нибудь. Хотя, ладно, не спорю, молчание во благо даже хуже лжи, однако... Рано или поздно ты бы всё равно столкнулся с этим! Наверное...
— Стоп, что? Повтори!
— Что именно? То, что в тебе тоже будет просыпаться оригинал время от времени?
— Так меня это тоже ожидает!? — Ян вскочил с места, слегка задев столешницу – кисти и чернильница полетели на пол.
— Я так думаю! Не точно! Вот поэтому я и не говорил! Я не совсем уверен, что и тебя коснется эта херь... Всё сложно!
— Ты можешь мне всё нормально объяснить!? Что коснется и почему?
— Это лишь мои догадки – никакого подтверждения этому нет, потому что Система никогда не отвечала на эти вопросы, но я думаю, что... Что миру не выгодно наше пребывание здесь. Не секрет, что всё здесь вертится вокруг главных героев – Вэй У Сяня и Лань Ванцзи. И изначально мир был создан для того, чтобы эти двое в конце своего пути сошлись.
— Я вообще не понимаю, о чем ты...
— Так ты послушай! Этот мир как программа, созданная для выполнения определенной работы. Сюжет – это функции, с помощью которых можно добиться результата... Или эпизоды сюжета это функции? Ой, не важно! Проще говоря мы для этого мира как вирусы.
— Давай ты не будешь как Система пудрить мне мозги? Говори нормально!
— Понял! Я говорю, что этот мир создан только для Вэй У Сяня и Лань Ванцзи, потому что они главные герои, которым по сюжету велено быть вместе. Все остальное нужно только для осуществления этого самого сюжета. Мир просто обязан сделать так, чтобы эти двое сошлись, потому что его единственна задача – исполнять сюжет. Поэтому когда вмешиваются такие, как мы, то есть пытаются поменять сюжет, который привел к событиям, что в последствии свели Вэй У Сяня и Лань Ванцзи, он просто не может наблюдать со стороны.
— ...и поэтому делает всё что угодно, лишь бы сюжет двигался?
— Именно, головастый ты мой! — Вэнь Жохань посмеялся. — Сколько бы я ни ломал голову, но это самый правдоподобный вариант.
— Получается, мы никак не может изменить сюжет?
— На это у меня тоже есть кое-какая теория: скорее всего, можем. Но не сильно – наши действия никак не должны повлиять на отношения двух голубков. Я предполагаю, что если убрать хоть какой-нибудь эпизод из сюжета, то ход событий может привести не к тому финалу.
— Тогда выходит, миру просто необходимо, чтобы каждая сцена повторилась?
— Вроде того?
— Так получается, что мы не сможем спастись, если обязательно нужно повторить все сцены!
— Нет, спастись можно! Только нужно найти замену! Я хотел заменить тебя племянником Вэнь Жоханя с таким же мерзким характером, но, видимо, не все так просто, — Вэнь Жохань свёл брови к переносице, закусил нижнюю губу. — Замена, может и подошла бы, если бы я мог сопротивляться в момент, когда оригинал начинал брать надо мной контроль.
— Так сопротивляться этому всё же можно!? — Ян ухватился за последнее предложение, полными надежды глазами уставившись на него.
— Можно, но чертовски сложно. Мир попытается усмирить тебя самыми ужасными ощущениями на земле, если ты посмеешь вмешаться в сюжет. Это действительно очень больно! Из-за этой боли я не могу оказывать хоть какое-то сопротивление, пока оригинальный Вэнь Жохань брал контроль. Стоило мне попытаться оттолкнуть его от руля, как меня будто начинало разрывать на кусочки. Я даже мизинцем управлять не мог из-за чёртовой боли!
Разговор получился длинным, но плодотворным: кажется, они наконец пришли к пониманию. Точнее это Яну более-менее открыли глаза, Вэнь Жохань и так всё знал. Его «благие намерения» доставили лишь неудобства, но не столь значимые, чтобы Ян обижался на него.
— Так вот почему ты настаивал на этом спектакле. Надо же, а я и не подумал... Всё из-за того, что мир взял бы тебя под контроль ещё раньше, если бы ты не следовал сюжету... А когда ты решил выпутать из сюжета меня, он это почувствовал и пробудил оригинал!.. Как же всё сложно... — Ян устало опустился на стул, развалившись на нем, как бесформенная масса. — Наверное, меня уже ничего не удивит. Не удивлюсь и тому, если узнаю, что это ты на самом деле сжёг Облачные Глубины, ха-ха! — конечно же, он шутил, и ожидал, что его собеседник подхватит её, но Вэнь Жохань будто сдерживал рвущийся кашель.
Ян замолк. На его немой вопрос Жохань пожал плечами.
— А ты подумай, как именно я понял, что оригинал возвращается в своё тело? По-твоему, озарение снизошло ко мне с неба?
— Я думал, что ты переселился недавно!
— Тю, возможно ли выполнить столько заданий от Системы всего за каких-то два месяца? Не смеши! Мне пришлось полгода батрачить, чтобы что-то да улучшить в этом дурацком ордене с его тупыми правилами! — Вэнь Жохань был спокоен как удав. Причина кроется в том, что он перестал волноваться хоть о чем-либо после того дня.
Его самоуверенность сыграла с ним злую шутку. Если бы Вэнь Жохань на всякий случай перестраховаться, допустил мысль, что не все так просто, как кажется в начале, то не был бы так удивлен в последствии. Но нет, когда он, возвышаясь над остальными, случайно посмотрел на Вэнь Сюя, затерявшегося среди рядов старейшин, его будто переклинило. Как возможно в секунду поменять решение отправить «сына» в далёкую даль, чтобы, во-первых, обезопасить его жизнь, во-вторых, обезопасить и свою жизнь тоже? Появилось навязчивое желание сделать всё наоборот: вместо долгой поездки на окраины Цишаня, выслать его в Гу Су Лань с не совсем хорошим поручением. Было ошибкой собрать совет и позвать Вэнь Сюя – если ему и хотелось отдалиться от него на случай чего, то нужно было делать это не рядом с ним. Но как уж вышло – когда это у кого-нибудь из них всё шло гладко? Если и есть большие неудачник, то это точно их парочка.
— Наверное, мы самые глупые и невезучие попаданцы... — Яну уже становилось смешно. Настолько смешно, что он был готов плакать. Мир не давал им и шанса выбраться из оков отчаяния. Точнее, это Ян всё ещё пытался бороться, а вот Вэнь Жохань давно бросил это дело: он был первым, кто попал сюда; был тем, кому пришлось разбираться во всем; был тем, кто терпел неудачи, потому что не знал правил. И пока он искал выход, незаметно его ноги всё глубже погружались в трясину. Когда Вэнь Жохань открыл глаза, то было поздно: он уже наполовину застрял в этой черной жидкости, но был всё ещё в силах бороться. Но человеку сложно идти наперекор судьбе, если его душа слишком безмятежна и спокойна – в таких часто поселяется чёртово смирение. Если бы он был таким же нервным, как Ян, которому жизненно необходимо быть готовым к любому исходу, то никогда бы не смирился со своей несчастливой участью. Он просто больше не хочет что-либо менять для себя, но не для Яна. Если возможно, если есть шанс спасти такого же неудачника, как он, то Вэнь Жохань сделает все, чтобы поменять историю и спасти хотя бы одного из них.
«Услышь он мои мысли, стал бы ругаться?» — пролетела в голове мысль, которая тут же исчезла. Вэнь Жохань лучезарно улыбнулся, похлопав Яна по спине.
— Ну, не надо так говорить! Не нужно опускать руки раньше времени! Всё будет хорошо, будь уверен! — Вэнь Жохань хотел бы обратить эти слова в свою сторону, но, к сожалению, бесполезно говорить что-то тому, кого сложно переубедить в чем-либо.
Даже если для него эти слова кажутся лживыми, Вэнь Жохань знал, что Яну легко внушить надежду на лучшее, точно также его легко можно заставить верить в провальность их плана. За столь короткое время Ян стал для него тем человеком, смерть которого он не смог бы пережить. Переизбыток разных угнетающих чувств разорвет его на части: тут есть место и вине, и сожалениям, и скорби, и злости на себя, и... Список может продолжаться до бесконечности. И если можно, то Вэнь Жохань хотел бы избавить себя от подобного. Как бы эгоистично это не звучало, но уж лучше он поможет своему другу спустить, чем утащит его за собой или позволит вытащить себя из болота.
Ян криво улыбнулся, однако улыбка несла в себе не скрытую насмешку, а тепло и неуверенность.
— Мне бы твой позитив... Спасибо, Хань-гэ.
«Спасибо» отозвалось в груди Вэнь Жоханя теплым потоком, как будто прохладным летним утром тебя касаются ласковые лучи солнца, не обжигая, а лишь слегка грея. Вдруг «бессмысленные» для него слова обрели новую ценность – если за них можно было получить доверительное «спасибо», то он будет использовать этот трюк, пока можно.
— «Хань» как «холод», я полагаю? — Вэнь Жохань сипло посмеялся. Улыбка на губах Яна стала только шире:
— Как «предрассветный»...
***
После того как они, казалось бы, наконец, наговорились, Ян смог нормально поесть. До этого его желудок крутило лишь от одной мысли о еде, теперь же он с аппетитом уплетал обычные лепешки с луком, и насытившись, смог обдумать все более-менее на трезвую голову.
По правде говоря, его немного смутил подход Вэнь Жоханя «авось прокатит», но в то же время они не могли действовать иначе. Если всё так, и им пытаются помешать высшие силы, то нет гарантий, что вообще будет возможно спастись. Им остаётся только искать. Но теорию о возможности замены нужно перепроверить. И Ян возьмёт эту задачу на себя.
— Я поеду туда.
— Чего?
— Раз уж план провалился, то мне остаётся только ехать.
— Вариант с бунтом ты решил не рассматривать? — уголки губ Вэнь Жоханя приподнялись. Он смеялся, потому что для него была очевидна скверность их положения. Прекрасно понимая всё, он и не допускал мысли о том, что Ян сможет дать отпор оригинальному Вэнь Жоханю, когда это будет необходимо.
— Вэнь Чао слишком боится Вэнь Жоханя, чтобы идти ему наперекор. Если миру так нужно, чтобы именно Вэнь Чао издевался над юными заклинателями, то сомневаюсь, что протеста с моей стороны будет достаточно. Словами оригинального Вэнь Жоханя никак не переубедишь – это точно, но не пойду же я к нему с угрозами?
— Да даже если ты сожжешь Безночный город, он всё равно отправит тебя туда в качестве наказания. Тут без вариантов. Да хоть меч на него направь – убить он тебя всё равно не сможет. Рано.
Было ясно, что мир будет использовать оригинальных персонажей с целью усмирения «чужаков». Как бы Ян сейчас не пытался отпираться, всё будет бесполезно, потому что в такие моменты мир будет задействовать все свои силы, чтобы подавить его. И пробуждение оригинального Вэнь Жоханя является одним из способов.
— Отсидеться я тоже не смогу – Вэнь Чжулю меня за шкирку потащит, если ему прикажут. Поэтому уж лучше я сам поеду, чем буду ещё больше привлекать к себе внимание здесь. Все Вэни точно считают меня больным отморозком...
— Уж больно быстро ты поменял своё решение... Сказать честно, я ждал истерики или ещё чего похуже...
Ян решил не комментировать его высказывание. Теперь-то ему стало слегка стыдно, но скорее не за свой страх и тревогу, а за то, что по сути только Вэнь Жохань взаимодействует с миром за пределами комнаты, лишь бы уберечь его от всего плохого. Не должен ли он отплатить ему тем же? Если он покинет Безночный город, столкнется с героями, то, может, у него получится разобраться, как действуют правила мира на них?
— Что бы ты там не надумал, но скажу одно: не все так думают.
— А?
— По крайней мере я уж точно не считают тебя «больным отморозком».
— Я и не имел в виду тебя!
— Ты сказал «все Вэни», а ведь я тоже Вэнь.
Ян только фыркнул.
— Для меня ты не «Вэнь»... А просто Хань-гэ, я ведь уже говорил.
Брови Вэнь Жоханя приподнялись, а лицо вытянулось от удивления и некоторого смущения.
— Воу, серьёзно? Я думал, ты так просто это сказал тогда...
— С такими вещами не шутят, Хань-гэ. Мне не нравится, что ты... — Ян запнулся, прикусив язык. Почему-то у него не получилось в открытую сказать о том, как его на самом деле не очень радует факт того, что «Хань-гэ» действительно причисляет себя к тем ужасным людям, которые не знают милосердия и пощады. И называя себя «Вэнь Жоханем», он будто только подтверждает это.
Ему известно, почему Жохань принял это имя, но он всё равно не мог понять, почему тот не придумал что-нибудь другое. Иногда Яну казалось, что вместе с именем его друг принял и личность, но, скорее всего, он ошибался. Вэнь Жохань был слишком сложным для него, как и он временами становился непроходимой, длинной, извилистой дорогой, которую сложно пройти. Только если Вэнь Жохань уже ступил на этот путь, Ян всё ещё топтался в самом начале. И пусть ему были непонятны некоторые моменты, он всё равно доверял ему. Это доверие было таким чистым и прозрачным, что можно было подумать: Ян совсем не допускает мысли о предательстве с его стороны. Так и было, потому что он доверял не «Вэнь Жоханю», а своему «Хань-гэ».
«Хань» – как время суток, а не состояние. То самое «Хань», которое предсказывает теплый день, полный гармонии и радости, а не холода и ужаса. Раньше Ян не обращал на это внимание, но сейчас он все больше начал замечать, что имя совершенно не подходит ему. Тем не менее не ему решать этот вопрос.
— Так что? — однако Вэнь Жохань был настойчив.
— Ничего... То есть...
— Ладно, твоя взяла, можешь назвать меня, как душе угодно, — он махнул рукой.
— Как ты понял!?
— Я лишь предположил, — мужчина хмыкнул, пожав плечами. — Но ты правда можешь звать меня, как тебе хочется. Будь то «Вэнь Жохань» или «Хань-гэ» – мне вообще по барабану.
— Какой ты идиот, Хань-гэ...
***
— Слышал, — молодой человек с тонкими аристократическими чертами лица поднёс чашу с чаем ко рту, но не сделал глоток, а лишь смочил губы. Это было движение полное грации и сдержанности, — глава поручил тебе важное дело, так?
У Яна слегка вспотели ладони, когда он подлил в его чашу ещё чая. Вэнь Сюй скосил взгляд на чаше, которая теперь была переполнена, но не убрал с губ мягкую улыбку, лишённую всякого сакрального смысла. Он делал такое выражение каждый раз, когда они встречались.
— Да, было такое, — Ян уже научился без волнения отвечать на все вопросы и вообще вести разговоры, но это совсем не значит, что ему хотелось бы это делать.
Почему молодой господин Вэнь так хотел провести с ним время?
— С одной стороны это прекрасно, что тебе наконец-то поручили что-то серьезное, с другой же... Хм, — на этом Вэнь Сюй замолк, вновь пригубив чай. Ян заметил, что у него, как и у его отца, есть очень дрянная привычка делать длинные паузы в речи. Это напомнило о монахах, которые говорили так, словно несли своей медленной и нудной речью волю всевышнего.
Яна это и интриговали, и нервировало одновременно. Каждый раз ему хотелось удовлетворить свое любопытство, но и торопить Вэнь Сюя он не собирался, но только не тогда, когда смелость в Яне брала пульт управления.
— Но с другой?
— С другой стороны... все это крайне ненадёжно. Я бы выразился иначе, но глава мне по губам даст за такие высказывания.
— Что вы имеете в виду?
Вэнь Сюй поставил чашу обратно на стол и посмотрел на него серьезно и мрачно:
— Чао-эр, ты же помнишь, чему нас учат с детства?
Ян сжал рукой ногу. Как не вовремя его смелость однако просыпалась... Он задумался: чему могут учить Вэней с самого детства?
— Ум... Уважать свой орден?
— Верно, это мы называем «уважением», но ведь на деле всё это больше похоже на... боготворение. Причем это крайность. Нас учат ставить тех, кто носит фамилию «Вэнь» и одеяния нашего ордена, выше всех других людей, будто мы являемся кем-то, кто заслуживает этого. Не спорю, наш орден имеют достаточную мощь и историческую значимость, чтобы уважать его, однако... Разве четыре великих ордена чем-то хуже?
У Яна брови готовы были взлететь на небеса, а челюсть с трудом держалась. С каких пор у кого-то из ближайших последователей оригинального Вэнь Жоханя такие разумные мысли?
— Нас стоит уважать – это верно. Никто не запрещает обожествлять наш орден, но значит ли это, что мы должны заставлять и остальных преклоняться перед «величием» ордена Вэнь? Насильственным путем! Не делают ли такие поступки из нас настоящее...
— Посмешище...
— Именно! Я так рад, что хотя бы ты понял меня, Чао-эр! — Вэнь Сюй тихо зашипел, будто не хотел, чтобы кто-нибудь прознал об их разговоре. — Отец совсем не хочет меня слушать, а я не могу возразить ему... Но мне кажется, что ни к чему хорошему всё это не приведет. Может, если мы вдвоём попытаемся сказать ему, то он одумается... Как думаешь, Чао-эр?
Ответил ли Ян что-нибудь? Он даже не думал над ответом как таковым. Как он мог сказать ему, что все бесполезно; что все их пытки не возымеют успеха, пока существует сюжет? Ему оставалось лишь молча глотать горькую слюну.
***
Тем утром солнце сияло над горизонтом, освещая и обогревая большую часть земли, но та, что пряталась за толстыми стволами деревьев, оставалась холодной. Как и руки Яна в то ужасно суматошное утро. Таким оно, кстати, было не только для него – все готовились к этому дню целую неделю.
Его Хань-гэ всё же смог незначительно изменить ход событий: если в оригинальном романе отпрыскам других орденов были даны три дня, чтобы собраться и прибыть в Цишань, на этот раз ему удалось отсрочить этот кошмар, называемый «перевоспитанием», на неделю. Ян всё ещё волновался, но был настроен решительно. Ему тоже хотелось помочь, а не прятать голову в песок! И пока у него есть немного смелости, нужно действовать!
«У меня хорошее предчувствие: точно я извлеку какую-то пользу из этого!..» — Ян подправил коронку на голове: сегодня Шуэ было дано другое поручение, поэтому прическу ему делали другие служанки. Спавший от силы шесть часов Ян сначала не обратил внимание, кем именно были те служанки, но когда в комнате стало невозможно дышать из-за большого количества парфюма, он злобно прикрикнул на Ван Линцзяо и та, испугавшись его грозного голоса, выбежала из комнаты. Остальные девушки тоже испугались, из-за чего не смогли хорошо выполнить свою работу, но Ян не стал их упрекать и не заставил переделывать, потому что времени было и так мало.
На его личные сборы хватило недели, чему его окружение было очень удивлено, ведь обычно Вэнь Чао брал с собой кучу «хлама» и столько же слуг, чтобы нести этот «хлам». Но у Яна ушло всего три дня на подготовку и пара часов, чтобы отобрать нужное количество сопровождающих. В их число, кстати говоря, входили Шуэ, Вэнь Чжулю и Ван Линцзяо. И если Шуэ сама попросилась следом за своим господином, то вот двое последних были назначены сопровождающимися Вэнь Жоханеи (то есть оригинальным). Хань-гэ сказал, что не смог «усмирить лошадь», на которой ехал, поэтому так вышло. Ян же ничего не чувствовал по этому поводу. Думалось ему, что с ними, что без, а встреча с героями не будет особо приятной, однако почему-то хорошее настроение не покидало его все утро.
— Будь осторожен, Чао-эр, — Вэнь Сюй неожиданно появился за его спиной и похлопал по плечу. Ян лишь слегка подпрыгнул, но со стороны было похоже на то, будто ему неприятны его прикосновения.
— Да... Да, спасибо, — ему стало ещё более неловко разговаривать с ним после того дня, когда речь зашла о негативном отношении Вэнь Сюя к политике главы Вэнь. Ян тогда просто промолчал, и неизвестно, что подумал Вэнь Сюй, но эта тема больше не поднималась.
— Я надеюсь, что ты... сделаешь правильный выбор, — напоследок сжав его плечи, Вэнь Сюй удалился по своим делам, оставив его наедине с огромным количеством людей.
Ян не ждал появления Ханя, потому что у того появились неотложные дела. Даже будучи всего лишь чужаком для этих мест, он продолжал заботиться о живущих здесь людях, пытаясь сделать всё по чести. Они попрощались накануне вечером, зная, что долгое время не смогут увидеться, но их прощание было полно надежд на счастливую жизнь.
«И так оно и будет! Мы сможем прорваться через страницы сюжета и доживём до самого конца!» — с таким настроем Ян ступил на свой меч. К счастью, тренировки с Хань-гэ были очень эффективными. Если бы у него был курс, то его смело можно было бы назвать: «Обучение всем азам совершенствования за тридцать дней с главой Вэнь!». Как бы мошеннически не звучало, но его уроки действительно помогли Яну встать на меч и не только. Сам бы он убил на это больше пяти месяцев уж точно.
— Молодой господин, — Шуэ, разместившаяся перед ним, окликнула его своим тоненьким голоском, указав куда-то вперёд. Перед ними в воздухе зажёгся красный огонек, вспыхнув и тут же исчезнув. На месте него появилась крошечная записка, которую Ян поймал рукой и развернул. Не было ни подписи отправителя, ни адресата, однако и без этого можно было понять, от кого она и кому, только прочитав надпись.
«Не бойся».
Внутри все сжималось от приятных чувств и душащего смеха. Неужто его Хань-гэ таким образом хотел похвастаться своими достижениями? Ведь ранее он не мог использовать эту технику, а тут...
«Так вот какие у него были важные дела!» — конечно, Ян лишь шутил. Хань-гэ имел удивительную способность комбинировать ответственность с ребячеством. Эта черта характера больше всего привлекала и раздражала, но не заставляла любить меньше. Хоть кто-нибудь из них мог чувствовать себя в своей тарелке – уже хорошо. И иногда у них происходила цепная реакция – настроение чудесным образом передавалось от одного к другому (чаще от Ханя к Яну, естественно). Вот и сейчас маленькая записочка, в которую вложили столько чувств, помогла Яну укрепить свою веру в наилучшее.
Впервые он был так уверен в успехе.
