Провал

      Когда Ян впервые открыл глаза в этом мире на улице светило яркое солнце. Летняя жара буквально обволакивала лёгкие тонкой пленкой, из-за которой невозможно было вздохнуть, а солнечные лучи били прямиком по глазам, из-за чего приходилось щуриться. В уголках уже скопились слезы, готовые вот-вот покатиться вниз, но он вовремя протер лицо шершавыми руками. Несмотря на грубые подушечки пальцев, под ногтями не было грязи, да и вообще, руки хоть и были сильными, но ухоженными – видно, что не привыкли к грязной и тяжёлой работы.       «А вот я всегда где-то да работал... Стройка, поле, лес – вот где нужна мужская сила!» — подумал он, смотря на руки, которые почему-то шевелились по его воле. У Яна жизнь всегда шла по одному месту: было очень много случаев, которые уже и вспоминать не хочется. Но у этих случаев всегда была одна закономерность – травмы. Чтобы это ни было, он всегда после всего произошедшего возвращался с мелкими травмами: руку потянет на заводе, палец прищемит на стройке, ногу подвернет во время чистки катка. Жизнь, в общем, постоянно делала ему пакости, будто он где-то провинился и теперь отрабатывал свой промах.       Он сначала и не понял, что не так, но когда пелена перед глазами исчезла, Ян вдруг осознал себя сидящим на не очень удобном стуле среди зелёного сада с явными признаками лихорадки. Но, позвольте, какой к черту зеленый сад, когда на дворе давно была зима? И пусть он родился на юге Китая и толком не видел снега, но зато видел деревья, которые уже давно если не облысели, то окрасились в жёлтые и красные цвета.       «Так, Ян, та стопка явно была лишней. Без паники. Вдох-выдох, вдох-выдох... Так, хорошо, нет, точнее плохо...» — в бортик стула вонзились не длинные ногти, войдя почти наполовину. Стул, как и стол, был сделан из одного вида дерева и покрашен в один темно-красный цвет, а украшен – традиционными символами. По тому, как неудобно было сидеть – откинуть голову назад не получалось, а положить локти на бортики тем более – Ян понял, что сидит не на современном варианте, а на классическом древнекитайском стуле. Осанка в те времена была едва ли не показателем воспитания человека, более того – считалась одним из критериев, по которому определяли красоту. Хотя и в современном мире на это часто обращается внимание, всё же не так, как раньше. Сам Ян привык горбатиться за компьютером, поэтому долгое поддержание прямой осанки причиняло немалую боль в позвоночнике. Но вот проблема: за его плечом кто-то стоял. И, видимо, этот кто-то заметил изменения в выражении его лица, поэтому спросил:       — Господин, что-то не так? — Ян готов был свернуть себе шею, лишь бы не обернуться дергано, словно испугавшись. Что-то на интуитивном уровне ему подсказывало, что если бы он выдал свою реакцию, то произошло бы нечто плохое.       «Нужно ответить максимально нейтральным тоном!» — решил Ян после минуты раздумываний, поспешив с ответом. Понадеявшись на нормальную интонацию «своего» голоса, он сказал со вздохом:       — Нет.       ...насколько же хрипло прозвучало это жалкое, никуда не годившееся «нет»! Ян хотел бы прокашляться, но побоялся привлечь к себе лишнее внимание. По спине поползли мурашки, обдав то холодом, то теплом – настолько мерзкие, что хотелось дотянуться до лопаток и почесать. Но он не смел и дернуться, и кажется зря – кто в своё уме, ответив «нет» на такой вопрос, будет выглядеть напряжённее любого преступника, ожидавшего во время суда услышать каким будет смертный приговор? Ему следовало бы расслабить плечи и успокоить сердцебиение, как смертнику, который смиренно идёт на гильотину, понимая, что ничего не изменить, но он просто не мог! Не мог и вздохнуть, вновь переместившись во времена своего детства, когда случайно ночью задел одну из бутылок отчима и та, как последняя предательница, с громким стуком покатилась по небольшой лестнице. Чувство страха и ожидания вот-вот услышать в звенящей тишине скрип кровати и благой мат сейчас были сильнее, ведь Ян не знал, чего стоит ожидать от того, кто стоит за ним.       Но мужчина молчал. Молчал и сам Ян, стараясь успокоиться и сосредоточиться на обдумывании ситуации.       В не сомнениях то, что он очутился в другом мире, возможно, в прошлом, – одна дрянь, – не нужно оспаривать и тот факт, что он не в своем теле – по крайней мере, шрама между большим и указательным пальцами на левой руке он не заметил. Говоря о его реакции, Ян, конечно же, удивился, но вполне спокойно принял этот факт. Погруженный в тему фэнтезийных романов, Ян не раз размышлял о том, что бы сделал он, очутившись в подобной ситуации. У него уже был почти готов последовательный план по самоспасению из незнакомого мира, вот только он никогда бы не подумал, что такое ему пригодится.       Что ещё Ян мог сказать по этому поводу? Только то, что ему несказанно повезёт, если он переместился не в какую-то неизвестную вселенную, а, например, в книгу, сюжет которой было ему известен. Ведь героиням романов везёт, может удача ждёт и его?       Так, раздумывая обо всем и в то же время ни о чем, попутно выполняя дыхательные упражнения, Ян весьма неплохо провел первые минуты жизни в новом теле. Это была так называемая отсрочка его истерии после. Ведь стоило ему остаться одному, – за стоявшим позади него мужчиной пришёл, по всей видимости, слуга и сказал, что того ждут в другом месте, – как в голове возникла очень интересная мысль: а есть ли некая сущность, которая может помочь ему?       «Сколько не читал романов, а почти во всех есть Системы, проводники или что-то подобное, помогающие попаданцам освоиться в новом мире. Так может и в этом есть?» — Ян выдохнул и расслабился, перестав напрягать всё тело, как только остался один. Он всё ещё немного боялся озираться по сторонам, но разведать обстановку все же нужно.       Как Ян подметил чуть раньше, он находился в каком-то саду: тут и там пышные кусты заслоняли собой невысокие стены, распустившиеся цветы благоухали и источали сладкий аромат, привлекая насекомых и людей своей лёгкостью и воздушностью, но были среди клумб и цветы, бутоны которых свисали едва ли не до земли, держась на тонких стебельках, однако они казались не менее красивыми; зелёная трава под лучами солнца не казалась сухой и пыльной, как это бывает в середине лета, – нет, она была только рождённой, чистой, как весной. В общем, да, сад был красивым и видно, что за ним ухаживают, но Ян всё равно чувствовал себя некомфортно во всей этой цветочной атмосфере.       «Я такие сады только в тематических парках видел...» — и от этой мысли ему становилось неуютно, ведь он понимал, что находится не в парке. — «Ладно, как там надо? Эм... Система?»       Цветы цвели, птицы пели, трава зеленела на глазах, но никто так и не ответил. Стоит ли удивляться?       «Конечно, не длинноволосая красавица с исключительными способностями – так зачем тебе Система? Без нее справишься!..» — Ян хотел бы ударить себя по лбу за допущение настолько нереалистичной мысли, как существование Системы, однако сдерживался – кто знает, может, за ним наблюдают со стороны! Но ведь само его перемещение в другой мир было не менее нереалистичным! Кто поверит, что он не является владельцем этого тела и прибыл из современного Китая, подобно путешественникам во времени? Кто вообще поверит, что такое возможно? Книги на то и книги, чтобы погружаться в историю, понимая, что всё это выдуманные идеи.       Ян прикрыл глаза, желая увидеть свою комнату, как откроет их. Вот бы всё это было сном его больного разума, который, видимо, решил немного подшутить над своим хозяином!.. А если он откроет глаза и увидит всё то же самое? Что, если кусты, стены, небо, земля и его тело, на самом деле, всё это время существовали, а мир, в котором Ян «жил» до этого – нет? Что, если этот мир – реальный, а современность лишь его фантазия? Что, если он сам выдумал эту самую «современность», историю и людей, с которыми виделся? Ему не хочется в это верить, нет, не хочется, но всё же такое может быть.       «Если... Если Система сейчас появится передо мной, то я описаюсь... Система, мать твою за ногу, пожалуйста, явись!» — в шаге от отчаяния, с последними крупицами надежды, он открыл глаза и... Ничего. Как было зелено, так и осталось.       Ян уже без страха откинулся на спинку стула – ноги оторвались от земли, слабо покачиваясь. Так же замедлило темп и его сердце – биение было едва различным на фоне шума весенней природы. Что-то ухнуло в груди, а образовавшийся пузырь в животе внезапно лопнул, будто в него воткнули нож. Было как-то странно осознавать себя здесь и сейчас сидящим в окружении всего живого и дышащего каким-то мертвым и безжизненным. Голова свисала назад – несколько черных волосков выбились из прически и прошлись по глазам, пощекотав.       Ян вздохнул. Что ж, он хотя бы попытался. Ничего страшного – какой бы вариант ни был верным, он всё равно вряд ли узнает правду, ведь её некому рассказать. С другой стороны, не так уж и плохо, что в конце концов ему удалось очнуться от вечного сна и снова вернуться в свой – он надеялся – мир...       Внезапно раздавшаяся сирена или вой поломанного прибора напугали Яна сильнее, чем то, что он, оказывается, прожил столько лет во сне.       — Какого..? — не успел он договорить, как ему в лицо врезалась полупрозрачная масса, которую Ян принял за птицу с необычным оперением. — Вот чёрт!       Ян хотел убрать её с себя, но нащупал только свой нос. В недоумении он огляделся по сторонам, но никого не нашёл.       — И что это... было? — когда такое спрашивают, при этом находясь в полной уверенности, что ответа не стоит ожидать, очень странно как-то слышать:       [Здравствуйте!] — скорее как скрежет несмазанных дверных петель прозвучал голос на всю округу. От неожиданности Ян ойкнул, втянув голову в плечи, но поняв, что ничего ему не угрожает, посмотрел наверх, откуда и раздался неприятный для слуха голос.       — А... Здравствуйте... — Ян сначала и не понял, кому ответил, но немного подумав, всё же пришёл к выводу: могущественный Бог это мира – или в кого веруют здесь? – сжалился над ним и всё-таки отправил ему в помощь Систему. — Система?       [Верно-верно! Система рада приветствовать пользователя!] — перед ним возникла панель треугольной формы. Она казалась маленькой, и напоминала дорожный знак или наклейку на двери с восклицательным знаком; края были закруглены, а вкупе с нежным жёлтым цветом экрана весь её вид смягчался.       — А я... ещё больше! — реакция Яна была неоднозначной: с одной стороны он действительно рад видеть её, но с другой очень сильно огорчился. Если бы весь прошлый мир был всего-навсего выдумкой, никогда не существовавшей, то ему было бы спокойнее, ведь он никогда бы не попал туда, но теперь, зная о своем перемещении, Яну становилось тревожно от мысли, что он оставил там всё и неизвестно когда вернётся. А вернётся ли?       — Ответь, пожалуйста, где я, кто я и как мне вернуться?       [Конечно, мне необходимо ввести вас в курс дела, но для начала я представлюсь! Кхм, я – Система номер... Какой номер – не особо важно, он длинный, и вы всё равно его не запомните. Можете звать меня просто «Системой»! Как пользователь уже понял, вы переместились в другой мир, а именно в мир книги!..]       — Прости, что перебиваю, но можно ближе к сути? — Яну не терпелось получить ответы именно на интересующие его вопросы, а не на те, которые ему уже известны. — В какой именно книге, в какого персонажа и как мне вернуться?       [Вы в романе о заклинателях. Один из отрицательных персонажей. Нужно выполнить задание.]       ...эта машина над ним издевается? Или умеет обижаться?       Ян, и без её шуточек сидевший как на иголках, подскочил со стула.       — Название книги. Имя персонажа. Точное описание способа. Сейчас же, — он не кричал, но проговаривал каждое слово твердо и настолько громко, что, казалось, ещё немного и его голос обрушит горные скалы.       Система дернулась, потеряв весь свой важный вид. Теперь Яну понятно, как нужно с ней вести диалоги: она, видимо, считает себя самой главной в этой ситуации; думает, что лишь она может ему помочь в его-то положении и без неё он не справится, и несмотря на то, что так оно и есть, Ян не хотел терпеть её характер. Он ей покажет, что с раздраженным человеком шутки плохи.       [М... Вы попали в книгу Мосян Тунсю «Магистр дьявольского культа»! Вы теперь второй сын главы Вэнь – Вэнь Чао, и вам нужно сохранить свою жизнь!..]       Наступившая тишина казалась такой правильной и нужной в этот момент – она опять-таки стала своеобразной отсрочкой взрыва мозга Яна. Он ахнул, уставившись на бабочку, что так легко и грациозно летела по воздуху, никого не трогая, но привлекала внимание. А потом ветер сдул её прямиком в открытый клюв птицы. Ян отождествлял себя с этой бедной бабочкой, которая ещё жить и жить, но злой рок глумился над ней, раз даже не дал шанса упорхнуть из-под носа своего врага.       Смерть была так далеко, но неминуема. Когда он говорил про мир с сюжетом, не это приходило ему в голову!       — Как же так-то? — вместе с глухим вздохом вырвался столь примитивный вопрос, который пополнял ряды других таких же: «Почему именно я?», «Что я сделал не так в своей жизни, раз заслужил всё это?» и, конечно же, «Как теперь быть? Как вернуться?». Эти вопросы, подобно традиционным китайским иглам, втыкались ему в мозг и приносили лёгкую боль, тошноту и головокружение. Если бы можно было так сделать, то Ян с удовольствием отказался бы от своих ушей, лишь бы не слышать тихого шёпота Системы о том, что она постарается помочь. Но одних стараний Системы недостаточно – необходимо и его участи, вот только Ян и дышать теперь не смел, боясь лишний раз повести себя как-то странно.       Странно для Вэнь Чао, если уж на то пошло. Он прекрасно запомнил этого персонажа – как уж не запомнить такую «звезду» среди антагонистов? Какой была расправа Ян, правда, не помнил, ведь ему было достаточно узнать, что Вэнь Чао получил своё. И сейчас его мало интересовало, каким именно образом это происходило, а если серьезно, то ему больше нравилось наблюдать за сверкающими каплями на траве – видимо, недавно прошёл дождь. Ян любил дождь, особенно когда сидел дома за просмотром фильмов...       [Пользователь.] — Система прервала поток мыслей, за которыми он так старался скрыть панику и забыть о своем положении. Она не могла позволить своему пользователю игнорировать проблему.       — Да-да?       [Вам необходимо послушать эту Систему.]       — Слушаю.       [Пользователь, вы попали в тело отрицательного персонажа романа Мосян Тунсю «Магистр дьявольского культа» – Вэнь Чао. Из-за своего поведения и отношения к главным персонажам и людям в общем он пришёл к печальному концу. Как вы поняли, ваша задача всеми силами не допустить своей смерти...]       — Ты это уже говорила, — подметил Ян со сморщенным выражением. Во второй раз слушать было ещё хуже, чем в первый.       [Я рада, что вы меня слушаете. По вашему виду так и не скажешь, если честно. Перейдем к сути: вы попали во временной отрезок, когда на Пристань Лотоса ещё не был совершен рейд, поэтому у вас ещё есть время что-то исправить.]       — А Облачные Глубины значит...       [Да, были сожжены.] — неутешительно сказала Система.       — Вот ведь... — Ян тяжело вздохнул, помассировав бровь.       Расклад дел был очень печальным, но не ужасным. У него ещё было время попытаться что-нибудь сделать. Хотя «попытаться» звучит жалко и безнадежно, не лучше слово «постараться». Нет, Ян не будет «пытаться» и «стараться», он обязательно сделает так, что ничего не будет угрожать его жизни! И на все сто процентов вернётся домой! Ведь выбора у него особо-то и нет, но не стоит удивляться, если фраза «выбор есть всегда» будет уместна и в этом случае.

***

      — Роскошно... — внутреннее убранство покоев Вэнь Чао можно было описать одним словом. «Роскошно» – по-другому и не скажешь. Если вы хоть раз смотрели исторические дорамы или посещали Запретный город, то можете себе представить эту картину. Ян испытывал нечто удивительное, хотя и был коренным жителем Китая, но никогда не посещал подобные места. Видел только в интернете и учебниках по истории, да и то – одним глазком (ему такое не было интересно). Перед человеком, ни разу не видевшим что-то дороже компьютера, предстало нечто величественное и большое.       — Вау... Хух... — он так и стоял на пороге, не зная, стоит ли заходить внутрь, не сняв обувь. Что стены, что полы были чем-то да украшены: разные занавески и картины с интересными сюжетами бросались в глаза, а ковры тонкой ручной работы завораживали тех, кто трудился на фабриках по производству ковров. Ян когда-то работал на одной из таких и от понимания того, что все эти мелкие детали – чьих-то рук дело, ему становилось плохо. Ковёр длинный и широкий – как же долго его плели?       — Да уж... — каждая секунда созерцания личных покоев Вэнь Чао сопровождалась вздохом и последующим невнятным комментарием. Он никогда бы не подумал, что ему выдастся возможность посетить такое место когда-нибудь; что-то вообще «повезет» с головой окунуться в историко-фантастический роман про двух заклинателей с крепкой привязанностью друг к другу.       Чем дольше Ян стоял, тем быстрее осознавал, как же трудно ему придётся. Вэнь Чао априори являлся не самой хорошей личностью, и подражать его характеру будет сложно, но ещё сложнее – понять, как пользоваться былыми умениями владельца тела. Он не был погружён в это тему, но знал, что такое «ци», по крайней мере, в интерпретации своего мира, однако здесь... Это нечто вроде магии, называемой «внутренней энергией». Ян абсолютно ничего не знал про тонкости боевых искусств, не владел мечом, а тем более не умел на нём летать, не знал ничего про совершенствование.       — И как быть? — решив больше не стоять столбом и привлекать внимание, он вошёл, закрыв за собой двери и всё же сняв сапоги. Ему бы хотелось снять ещё и одежду, но, неуверенный в собственных умениях завязывать пояса как следует, он не стал рисковать.       [Для начала успокойтесь и присядьте. Сейчас для вас самое важное – это никак не выдать себя. Сегодня вы чуть было не попались Вэнь Чжулю, а ведь это всего лишь один из ваших подчинённых!]       — И что ты предлагаешь делать? Вести себя как последний мудень? Разве это не приблизит меня к смерти? — Ян послушно сел на точно такой же стул, на котором сидел ранее, но принял более удобную позу: оторвал пятки от пола и прижался поясницей к спинке стула.       [Просто ведите себя естественно!]       — И как это понять? — у него непроизвольно брови сошлись на переносице. — Как это «естественно»? Естественно для Вэнь Чао или для меня?       [В смысле не бойтесь! Вы находитесь в Цишань Вэнь, а для Вэнь Чао Цишань – это дом. Вы бы вели себя так нервно у себя дома? Сомневаюсь!] — Система говорила дельно и правильно. Понимая это, сердце Яна на секунду перестало биться как бешеное, храня в себе воспоминания о пережитом ужасе, когда он неспешным шагом пробирался в глубь резиденции, желая как можно скорее остаться наедине с Системой. Было недопустимо много слуг в коридорах, но они почти никак не реагировали на него, только пятились назад, склонив головы. И Яна очень радовала такая реакция, а к другой он и не был морально подготовлен. Если бы к нему кто-то подошёл и заговорил, он не уверен, что сумел бы связать слова между собой в целое предложение. И Система была права именно в том, что ему нужно перестать бояться, если он хочет выжить. Конечно, чувствовать страх – нормально, но или так, или никак. Потому что страх будет сковывать его, не будет позволять складно мыслить в критических ситуациях, а может и вовсе приведёт к несчастливому финалу. Это проблема, потому что в дальнейшем ему предстоит встретиться с людьми, которые имеют роль в сюжете, и от его поведения может зависеть многое.       Если стараться вести себя хуже последней сволочи – определенно стоит сказать «привет» плохому концу, если же вести себя отчужденно и не лезть к героям – появятся вопросы. Остаётся придерживаться золотой середины, а то есть: не вести себя хорошо, ака быть хулиганом среди заклинателей с ужасной репутацией, однако обходить десятой дорогой главных и второстепенных персонажей. Вот и всё – рецепт удачного завершения миссии готов! Осталось только реализовать свой план и вернуться домой...       [Вам не стоит забывать, что не вы являетесь здесь руководителем!] — Система как-то умудрялась обрывать его мысли именно в те моменты, когда он успокаивался и начинал думать позитивно. Яну казалось, что она неразрывно связанна с его мозгом и может сказать, что там происходит, но он надеялся, что ему просто казалось.       — К чему это?       [Хотите того или нет, но вам придется взаимодействовать с героями. Вам придется подчиняться приказам главы Вэнь – Вэнь Жоханю.]       — О... Точно... — Ян за секунду потерял весь свой настрой, понуро опустив нос. — Я совсем забыл про него...       И вновь он вернулся к той стадии непринятия и отрицания, что была ещё в самом начале. Поспешно сделав шаг вперёд, забыв про одну вещь на прошлом этапе, ему пришлось сделать два шага назад, чтобы, во-первых, увидеть проблему, а, во-вторых, принять её. С последним было сложно: гроза всея мира заклинательского внушала страх не только заклинателям других орденов, но и самому ордену Вэнь, в том числе и Вэнь Чао. Если уж сын уважает отца и боится его, то Ян упадет в обморок при встрече с ним.       — Наверное, стоит подготовиться... — он встал напротив мутного зеркала, с лёгким недоверием посмотрев на лицо, которое теперь принадлежало ему.

***

      Подушка покатилась с кровати, с тихим хлопком упав на пол, вторая же стала чем-то на подобии игрушки для битья или боксерской груши, выражаясь уж совсем просто. Удары приходились по самому центру цилиндрической подушки, не оставляли глубоких следов и вмятин, так как были намного твёрже, чем современные варианты. Тихие истеричные бормотания, казалось, как рой пчёл в улье, распространилось по всей комнате, но не выходило за пределы.       — Чёрт! Чёрт! Чёрт! — Ян уже почти покраснел, срывая пережитые эмоции таким способом, но легче ему не становилось. Сердце всё ещё стучалось о рёбра, просясь выйти наружу, и если бы он мог, то давно бы вырвал его, чтобы больше никогда не слышать заглушающее чужие голоса биение.       Что же такого произошло, раз сейчас его буквально разъедают настолько сильные переживания? Что ужасного случилось, раз ему приходится сдерживать нервную дрожь? А какой ответ вы желаете услышать? Что-то страшное или, возможно, опасное? Если так, то вам можно выдохнуть – ничего такого не произошло, но факт того, что Ян чуть не поседел, остаётся фактом.       — Как понять!? Как я должен понять, догадался ли этот сраный Вэнь Чжулю о чем-то или нет!? — тихим-тихим шепотом ругательства выливались из его рта. Скорее уж шепелявые звуки и торопливые плевки, чем внятные слова. Ян запинался, слюна скапливалась вокруг зубов, а язык вяз в ней, как в болоте, приклеиваясь то к подъязычной, то к нёбу. Ему приходилось брать паузы, чтобы не задыхаться, но не тараторить получалось плохо. — Стоял с этой своей каменной мордой, такой твердой как стена! А я должен понять, что у него в мозгу творится!.. А вдруг он понял, что я не Вэнь Чао!?       [Успокойтесь уже наконец! Ничего страшного не произошло! Сомневаюсь, что он что-то понял так сразу! Но! Вам пора прекращать каждый раз нервничать перед ним! Иначе вас быстро раскроют!]       — Да не могу я, понимаешь!? Не могу! Он так смотрит на меня!       [Так запретите ему!]       — И что мне сказать!? «Не смотри на меня! Мне противен твой взгляд»!? — Ян скривил брови – морщинки образовались на его лбу, а рот открылся уродливо и широко, как во время крика. Он произнёс это с особой интонацией, полной отвращения.       [Именно так! Именно с таким выражением и голосом!] — если бы Система имела руку, она бы щёлкнула пальцами. Момент, как во время учебы в театральном училище, когда преподаватель оценивает актерские навыки учеников, повторился сейчас.       — Да чёрт!

***

      — Как-то криво получилось, не думаешь?       [Продолжите практиковаться – будет лучше!]       — Ты как те ежедневные мотивирующие цитаты – слова хорошие, а толку от них ноль, — Ян фыркнул, отложив кисть в сторону и осторожно взяв бумагу за края. Она немного шуршала, но была плотной. Кривые, неаккуратные чёрточки складывались в нечто на подобии иероглифов, растекаясь по краям волнами; чернила скапливались на «хвостиках», и если бы листок лежал под углом, то они сорвались бы и запачкали стол, а может, и одежду.       — Они ещё и потекли... — Ян безнадежно опустил лист обратно на стол, левой рукой случайно задев чернильницу. Она покачнулась, но не упала. Упало лишь сердце Яна в пятки от страха, что придется снова позвать служанок и попросить их прибраться. Он всё ещё пытался избежать любого контакта со здешними людьми, хотя Система и предупреждала, что такое поведение напротив вызывает подозрения. Но Ян не мог пересилить себя, ему было сложно перестать говорить вежливо и начать вести себя мерзко в одночасье.       [Продолжайте стараться!..] — Система не переставала трезвонить, как поломанный звонок соседней квартиры, начинавший иногда звонить в неподходящее время и так сильно раздражающий чуткий слух жителей дома. Ян не входил в их число, с пониманием относившись к чужой проблеме и попросту не замечая громкой трели в своих громадных наушниках. Однако сейчас вспоминая тот шум и невольно ассоциируя его с Системой, он начинал понимать, почему многие его соседи жаловались: не громкий звук, но такой надоедливый.       Ян снова посмотрел на листок бумаги – надпись на ней теперь ещё больше напоминала каракули детсадовца. То, что должно было быть первой страницей личного дневника попаданца, напоминала использованную каким-то черным существом туалетную бумагу. С одной стороны это плохо, что у него не получается красиво писать кистью, но с другой – не настолько ужасно. Использовать такой почерк для ведения личного дневника, который никто не должен видеть, гениально. Главное не путать гениальность с тупостью, ведь ему самому для начала стоило бы понять, что он написал. Будет очень неудобно, если вдруг ему понадобится какая-то запись, а там – каша.       Ян устало вздохнул и взял другой листок. На дворе уже давно наступила ночь и лишь неяркий свет свечей мог помочь ему различать предметы в комнате. Уж лучше он помучается сейчас, чем будет потом прилюдно позориться.

***

      Аккуратный носик Ван Линцзяо, постоянно поднятый к небу, сейчас выглядел кривым и скрюченным, как у старухи. Морщины на переносице не добавляли привлекательности, делая из ровного полотна скомканную тряпку. Весь её лик отталкивал и источал черную ауру. Она стояла на одном месте, пристально смотря куда-то с моста, а горький запах её духов доходил едва ли не до всех уголков сада, перекрывая свежий воздух. Ван Линцзяо пользовалась такими душистыми маслами, от которых могло стать дурно.       Ноздри Яна нервно дергались каждый раз, когда он чувствовал этот аромат. Маленькая служанка в его объятиях тоже дрожала, но не из-за того, что почувствовала удушающий запах, а потому что попала в руки молодого господина Вэнь. Ей не повезло стать той, на ком Ян решил остановиться, чтобы отвадить от себя надоедливую Ван Линцзяо, и сейчас она была готова упасть в обморок, притвориться больной или мертвой лишь бы остаться нетронутой. Но к ее великому сожалению, Ван Линцзяо всё ещё стояла на мосту – идеальное место для наблюдения за тем, как тот, кому она была готова пятки вылизывать, сейчас обжимается с другой девушкой. Ян чувствовал, как служанка дрожит в его руках, но не смеет и двинуться – она была робкой и скромной, никогда ни с кем не общалась и всегда старалась избегать его. Проще говоря: полная противоположность дерзкой и грубой Ван Линцзяо. Именно поэтому выбор остановился на ней.       Было сложно оттолкнуть пиявку-Ван Линцзяо, что крепко успела вцепиться в его плечи. На её вопросы о своем странном поведении было ещё сложнее придумать отмазку. Ничего лучше, чем «мои вкусы поменялись» ему в голову не пришло, поэтому он выдал именно это, получив самый презрительный взгляд в своей жизни. Вообще, помимо этой фразы, он наговорил ей ещё много каких гадостей, сильно удивившись, когда вместо страха быть разоблаченным почувствовал уверенность. Когда он начал над ней насмехаться, то не испытывал дискомфорта – ему было приятно.       О сказанном Ян совсем не жалел, так как Ван Линцзяо поверила ему, но начала ещё пристальнее наблюдать за ним – единственный минус. Она хотела выяснить, кто же пришелся ему по душе, но он долгое время считал необязательным доказывать ей что-то, поэтому не стал что-либо делать. И ведь это могло перерасти в громкий скандал. Гадюка Линцзяо, видя, что молодой господин Вэнь ведёт себя слишком скромно и больше не смотрит на симпатичных девушек, предположила своим куриным умом, что, возможно, девушки его вовсе не интересуют. Случайно ли или нарочно, но по резиденции то тут, то там стали слышаться шептания о том, что их второй господин на самом деле начал предпочитать мужчин.       Когда Ян услышал слухи, то сообразил, что жить станет ещё тяжелее, если они укоренятся. Потому ему пришлось быстренько что-то придумать.       «Мне тебя жаль, конечно...» — думал он, прижимая к груди хрупкое тело служанки, которая начала дрожать ещё сильнее, завидев в дали мрачную Ван Линцзяо. — «Но ты тоже меня пойми! Худо будет, если до Вэнь Жоханя дойдет этот бред!»       Ян сочувствовал девушке, но в то же время был полностью готов защитить её от нападок гадкой «бывшей» (вообще, странно как-то выходило, что за девушку он мог сцепиться со всеми недоброжелателями, а услышав плохие слова о «себе», молча уходил под воду). Главная её задача – молчать и не двигаться, что у неё выходило прекрасно. Девушка была действительно очень маленькой по росту и телосложению, худощавой, с тонким, но очаровательным лицом, от чего сердце Яна сжималось ещё больше.       «Неужели она недоедает, раз такая маленькая?»       [Пользователь, не хочу сказать что-то плохое про вас, но она вовсе не недоедает. Просто она ещё ребенок... И поэтому со стороны это выглядит немного...]       Лицо Яна готово было треснуть в этот момент.       «Я не педофил!..»

***

      — Ну ты посмотри! Всё лучше и лучше! — от внешнего вида получившегося предложения Ян буквально засиял, как бортики белой раковины, очищенные самым лучшим моющим средством.       [У вас... хорошо получилось!] — казалось, что похвалу Системе пришлось из себя выдавливать, ведь, на самом деле, смотря на перекошенные и как будто заваливающиеся на бок иероглифы, она хотела только достать прописную книжку и заставить его писать как первоклашку.       Ян и сам понимал, что даже дети этой эпохи пишут намного, намного лучше него. Ему до их уровня как ежу до небес.       — Извините уж, я последние пятнадцать лет и ручку в руках не держал, что уж про кисть!       [Тогда у вас очень хорошо получилось!]       — И что поменялось?       [Мой взгляд на ваши... вашу работу!]       В паузу то и дело напрашивалось обидное словечко «каракули», и, скорее всего, именно это Система и хотела сказать, но передумала. Ян был бы не против сказать ей что-нибудь, если бы это не было правдой. Система любила иногда нахваливать его ни за что и тем самым искажала реальность, закрывала своей лестью трезвый взгляд. Очень хорошо, что Ян это понимал и мог объективно оценивать то или иное своё решение, действие, плохо, что из-за этого он чаще всего ужасно расстраивался. Подстраиваться под чьи-то стандарты – сложно, очень сложно.       — Но куда я от этого денусь? — разлетелся тяжёлый вздох по комнате.

***

      За днём шла ночь, а за ночью – день. Месяца сменяли друг друга: на смену жаркому августу пришёл теплый сентябрь, а ведь вроде совсем ещё недавно был июль. Полностью ушедший в дела Ян перестал замечать, как быстро летит время. Уже как два месяца он застрял в другом мире, в чужом теле, всё ещё не зная, как справиться с такими обстоятельствами. Они, естественно, оставляли желать лучшего: велика вероятность умереть раньше, чем человеку отведена жизнь, от постоянного стресса. Ян боялся не дожить до ключевых событий, померев от рук людей рода. Но видеть одни минусы – вести себя прямиком в могилу. С плохим настроением ещё никто не жил долго, поэтому Ян научился находить и плюсы. Какие спросите вы? Самые обычные! Всего лишь у него был доступ ко всем благам богатых детишек!       — Шуэ, подай мне чай, — вот, например, такой плюс: он мог пользоваться услугами слуг и ему необязательно было что-либо делать самому.       Девушка, стоявшая позади него с мирным выражением лица, вздрагивала каждый раз, когда её звали по имени, но когда она осознавала, что зовёт её Ян, то возвращалась к прежнему спокойному состоянию. Шуэ – девушка, которую он какое-то время назад выбрал себе в качестве единственной личной служанки – была очень тихой, не отличалась чем-либо от серой массы, но лучше всех выполняла поручения. Пусть она и не была особо сговорчивой, однако всегда старалась угодить ему.       Шуэ никогда не начинала говорить сама, пока её не попросят, и молчала большую часть времени. Понимая, что ей так комфортнее, Ян не просил её отвечать на приказания, чему она, конечно, была благодарна, но всё же удивлялась. Никто в Безночном городе не относился к слугам с таким вниманием, а раньше Вэнь Чао не отличался особой симпатией к ним, потому она была крайне озадачена, когда он стал вести себя с ней мягко и учтиво, но, как обычно, предпочла оставить свое мнение при себе.       Девушка кивнула и удалилась, оставив его наедине с самим собой.       Когда она ушла, Ян протяжно выдохнул, сгорбив спину и округлив живот. В это время только он сидел в беседке в главном саду резиденции, наслаждаясь спокойной обстановкой. Может показаться, что он бездельничал, хотя, казалось бы, это его жизнь висит на волоске. На деле же этот промежуток времени специально выделялся им, чтобы отдохнуть от нескончаемых дел. Ян сидел без единой мысли, медленно попивая чай, всего полчаса в день, чтобы окончательно не лишиться рассудка. Бывали дни, когда он из-за зацикленности на проблемах сильно уставал, а затем ходил злее бешеной псины целыми днями, огрызаясь на каждого, кто с ним заговорит или просто встретиться на пути. Хотя ему совсем не хотелось грубить, но слова сами собой вылетали из рта, и он был уже не в силах остановить речевой поток и в общем контролировать свое поведение (Система же думала иначе: уж лучше пусть её пользователь будет невоспитанным хамом, чем зажатым нытиком).       Первый раз такое произошло, как кажется, в тот самый день, когда Ван Линцзяо начала откровенно кокетничать с ним. Почувствовав тошноту и прилив какой-то неизвестной, чуждой ему злости, Ян сказал ей пару ласковых. Но в тот момент его ничего не смутило, поэтому он опустил этот случай.       Шуэ вернулась спустя пять минут. Маленькие ножки были настолько быстрыми, что добегали до кухни всего за несколько минут. Ян же иногда тратил не меньше получаса, чтобы добраться от одного конца Безночного города до другого. Но, в отличие от неё, он редко куда торопился – в его положении было бы странно желать пораньше прийти на встречу с какими-то высокопоставленными лица, которые и сами-то не особо хотели видеться с ним. Очень хорошо, что большая часть дел в Цишане решалась старшим братом Вэнь Чао, Вэнь Сюем. С ним Ян встречался всего трижды и все три встречи молился лишь об одном – чтобы продолжительность их беседы с каждым разом сокращалась. Они и так мало разговаривали, но это не значит, что отношения между братьями были плохими. Напротив, Вэнь Сюй при каждой удобной возможности звал его с собой на какую-то вылазку, Ян же принимал мудрые решения и отказывался, придумывая предлог, чтобы поскорее уйти. Враждовал ли настоящий Вэнь Чао со своим братом или нет – он не помнил. Ему приходилось щупать почву перед каждым свои движением или словом – вдруг грунт окажется неустойчивым и он куда-нибудь провалиться? Пока что у него выходило, но кто знает, когда Ян оплошает? Поэтому он сводил их встречи на минимум, большую часть времени держась подальше от тех мест, где чаще всего видел Вэнь Сюя.       Система комментировала его избегание так:       [Неужто вы социофоб? Постоянно прячетесь от людей...]       «Сама подумай. Я не боюсь каких-то там людей, я боюсь что-то сделать не так, алло!» — иногда Система выдавала несусветные глупости, иногда – хорошие идеи, но зачастую просто раздражала своими комментариями. Однако Ян никогда и не думал, что она ему мешает. Будет слишком самодовольно предполагать, что кто-то справится с тяжёлой миссией без поддержки и помощи насколько могущественного «существа» как Система. Он не смог бы продвинуться дальше, не будь её рядом. Ян прекрасно понимал это и старался не портить с ней отношения.       Как, собственно, и со всеми остальными. А если уж быть точнее, то пытался не испортить и так натянутые отношения со всеми окружающими (Ван Линцзяо не входила в этот список). Он стремился поддерживать спокойствие в своей жизни насколько это возможно, хотя бы до тех пор, пока не наступит «тот самый» час. Конечно, под этим подразумевалась встреча с основными персонажами и главными героями.       «Кстати говоря, а когда она там должна произойти?» — когда на ум приходили такие вопросы, это означало, что полчаса прошли, даже если на самом деле успела догореть всего одна палочка благовоний. Ян, сам того не желая, снова и снова прерывал идиллию, как только начинал чувствовать себя хорошо. — «Нужно бы посмотреть», — именно после этого он обычно вставал, ни слова не говорил Шуэ, и направлялся в покои Вэнь Чао. Сад прощался с ним шелестом листов и шуршанием травы, а коридоры встречали всё тем же пристальным и давящим взглядом.       Ставшими привычными стены уже не вызывали ужаса, но всё ещё были неприятными из-за воспоминаний, а вот комната Вэнь Чао как раз наоборот полюбилась – там Ян находил покой, отпускал все свои беспокойства и молился об удаче на следующий день.       Интерьер комнаты никак не поменялся за эти месяцы, даже книги и чернильница оставались ровно на том же самом месте с начала первого дня пребывания здесь, чему удивляться-то и не стоит, потому что для такого параноидального человека, как Ян, это стало нормой. Нужны ли ещё примеры, доказывающие, что ему просто необходим тот получасовой отдых?       Двери с глухим хлопком закрылись. Он, как и всегда до этого, снял обувь и прошёл внутрь комнаты. Такая привычка сформировалась ещё в его родном мире и, к большому сожалению, от неё пока что не получалось избавиться. Но никто не заходил к нему без стука, поэтому бояться особо нечего.       Ян уселся за стол, на котором царил чистейший порядок, как у настоящего перфекциониста, коим он не являлся, но почему-то стал раздражаться, если, например, бумага лежала на пару сантиметров дальше от края стола(такая реакция точно не была связана со страхом, описываемом выше). Времени анализировать такие мелочи было мало, потому он отодвигал их на дальнюю полку, успешно забывая про них. Однако говоря начистоту, Ян начал забывать не только это: он периодически забывал сюжетные повороты или путал их с другими произведениями. Вероятнее всего забывчивость стала последствием недосыпа, но вместо того, чтобы наладить свой режим сна, Ян просто записывал все сюжетные моменты, которые приходили в голову. А однажды он сел за стол с конкретной целью: вспомнить весь сюжет от и до. Ян основательно подошёл к этому делу, и через три часа перед ним уже лежала практически наполовину заполненная записная книжка. В ней было всё, что так или иначе касалось истории, даже незначительные детали были в неё записаны. И, конечно же, учитывая ценность этой книжки, Ян хорошо спрятал её и никогда не носил с собой, боясь потерять.       ...ладно, возможно, спрятал он так себе, и маскировать её под нудную научную книгу тоже не было оригинальной идеей. Но Ян надеялся, что, если к нему кто-нибудь проберется и начнёт что-то выискивать, то не станет открывать каждую книгу и свиток, которые были в его комнате. Он хотел бы сделать какой-нибудь тайны отсек в стене или в полу, но это было, во-первых, слишком трудно, а, во-вторых, затратно. В общем, да, Ян попросту не хотел этим заниматься, но в этом и не было необходимости, пока никто не трогал вещи в его комнате (Шуэ никогда ни к чему не прикасалась без надобности, напоминая тем самым персонажа из игры, который двигался, только если нажать мышкой на определённый предмет).       Записная книжка лежала среди остальных книг на его столе, ничем не выделялась и шла третьей по счету. Обычно Ян делал всего два движения, чтобы взять её: протягивал руки и приподнимал первые две книги. Только почему-то сегодня, сделав всё то же самое, вместо тонкой, совсем как тетрадка в восемнадцать листов, с классическим переплётом и обложкой блеклого оттенка мяты записной книжки, он нащупал книгу с твердым переплётом в плотной обложке.       — А где... — как уже известно, осознание к Яну приходило слишком поздно. Он начал искать книжку по всей комнате, попутно перебирая в голове воспоминания, когда он трогал её в последний раз, всё ещё думая, что оставил её где-то, позабыв об этом. Такое часто бывало с ним в прошлом: Ян легко мог оставить свой телефон в общественном туалете, если не будет трижды повторять «телефон около туалетной бумаги», а иногда и этого бывало недостаточно, когда он начинал размышлять о чем-то своем. И на этот раз мысль, что кто-то, возможно, пробрался к нему и взял записную книжку с безобразными записями, пришла позднее.       — Вот чёрт... — сердце в груди сделало громкое «бадум» и рухнуло в желудок – тошнота со вкусом желчи подступила к горлу. В голове в миг стало пусто – все мысли за считанные секунды вылетели, а потом лавиной спустились, сметая всё на пути.       «Куда? Кто? Где? Когда? Почему? Зачем? Как? Заподозрили? Как давно? Что-то поняли? Мне конец? Кто узнал? Кто взял? Куда подевалась? Что делать? Куда бежать? Бежать ли? Всё плохо?» — Ян дышал быстро и непрерывно – грудная клетка практически не опускалась. Ему было и жарко, и холодно одновременно. Одежда давила, будто всё тело обвязали бинтами, туго затянув.       — Нужно было всё писать на английском! Пусть ломаном! Пусть! Но не на китайском же! Ян, ты идиот! Хах! — он вроде и смеялся над собой, но смеха в его голосе было столько же, сколько слов было ему известно на иностранном языке. — Система, ты не можешь отследить, где сейчас мой дневник!?       [Не в моих силах. Я не GPS!] — неутешительно пиликнула Система.       — Дрянь... Дело дрянь... — Ян начал ходить по всей комнате, вырывая с рук, бровей и ресниц тонкие волоски. — Быть беде, если кто-то прочтёт мои записи... Меня же на кол посадят!       [Или просто сочтут сумасшедшим?]       — А это разве лучше? Меня же запрут где-нибудь, чтобы род не позорил!       [...тут не поспоришь, конечно, но не на все сто процентов же так будет, нет?]       — Мне откуда знать? Не знаю даже, что ещё могут сделать эти чокнутые... — Ян и думать не хотел, что с ним станет, если его дневник попадёт к Вэнь Жоханю. Все варианты могут оказаться верными и от понимания этого становилось дурно. Он с трудом держался на ногах от внезапного головокружения.       Система, может, и думала сказать, что он всего лишь драматизирует, если бы сама не поддалась точно такой же панике, ведь её пользователь только что приблизил себя к смерти! Не только Ян мог пострадать от своей смерти, но и она сама! Начальство будет крайне недовольно, если она позволит ещё одному человеку провалить миссию!       [Без паники, пользователь! Мы не можем сказать точно, прочли ли ваши заметки или нет, но ничего с пропажей уже не сделать! Вы усугубите ситуацию, если будете выдавать свою панику! Тогда кто-то что-нибудь точно заподозрит!] – это был тот самый редкий момент, когда Система была права. И права всё по той же причине, ведь Ян из-за волнения не мог себя контролировать. Ему стоило взять себя в руки и тщательно обдумать, что делать на случай, если записная книжка окажется у недоброжелателей.       Думать долго не пришлось: Ян просто решил вести себя спокойно и отрицать всё. Если кто-то будет настаивать, что это его записи, то он покажет им бумаги, оставленные Вэнь Чао, и убедит всех, что почерк разный. Правда, доказывать там особо было и нечего – и так видно, что почерк у них с бывшим владельцем тела разный: у кого-то красивый, а у кого-то кривой, будто курицы наследили. Но пока неизвестно, куда на самом деле подевался дневник; возможно, кто-то просто взял его, надеясь найти какую-то важную информацию, но нашёл только каракули и детские рисунки, потому выбросил за ненадобность. Будь это так было бы куда спокойнее.       С того дня прошло двое суток, и Ян не чувствовал, что что-то поменялось в его тяжёлых буднях. Все вели себя как и всегда: слуги обходили десятой дорогой, Ван Линцзяо как перестала однажды появляться перед его глазами, так и не появлялась, Вэнь Чжулю молчаливой и безэмоциональный тенью следовал за ним на большом расстоянии, как ему велели; а Вэнь Сюй спешил по делам, обращая на него внимание только когда замечал вдалеке боковым зрением. Ян тоже старался не подавать виду, повсюду ища потерянную записную книжку, но нигде не смог её найти. Вывод напрашивался сам собой: если нигде нет, значит она у кого-то. Да, он ничтожно надеялся, что у книжки появились ноги и она пошла по своим делам.       — Надеешься на лучшее, по итогу всё идёт через одно место... — «собственно, как всегда» напрашивалось в конце, но чтобы не портить и так отданное аду настроение, Ян не стал договаривать. Он уже не удивлялся подобному: у него всегда всё идёт через одно место, однако на этот раз речь зашла о жизни. О его жизни, если кто ещё не понял! Он сам, видимо, не до конца осознавал, насколько тревожной была его позиция на этой доске вейци. Ян ещё не сделал свой ход, а уже оказался в шатком положении. Весьма печально, хочется сказать, потому что если он собирался выходить в люди (заклинателям знатных орденов), то ему следовало бы махнуть на слуг Цишань (они, в отличие от других, не посмеют ему и слова сказать против) и переключиться на более важных персон: Ван Линцзяо, Вэнь Чжулю, Вэнь Сюя. С одной стороны, хорошо, что он от них отдалился, с другой же – плохо. Если он не может привыкнуть к таким «незначительным» персонажам, как будут обстоять дела с другими? Если вокруг него можно было создать барьер, отталкивающий всех, то Ян с удовольствием пожил бы здесь ещё несколько месяцев.       «Плакать хочется...»

***

      Если описываемое ранее может действительно показаться утрированным, преувеличенным, всего-навсего драматизмом Яна, то следующее событие очень сильно выделялось на фоне остального. Это произошло неделю спустя, как была потеряна записная книжка. Неделя – слишком маленький срок, чтобы успокоить расшатанные нервы, поэтому Ян пребывал в более взволнованном состоянии, чем обычно.       Сидя за столом в своих покоях, он занимался тем, чем принято заниматься попавшим в чужую реальность людям, а именно – познавал азы заклинательского дела. Сложные теоретические основы никак не желали поддаваться его мозгу, но Ян упорно старался сконцентрироваться на чтении, ведь рано или поздно ему придется использовать силы тела Вэнь Чао.       ...и делал он это, по большей части, не ради того, чтобы забыться, отвлечься от навязчивой реальности, которая намекала об отсутствии важного органа в черепной коробке – вовсе нет, конечно, всё совсем не так... Может, он слишком жесток к себе? Постоянно травить самого себя за оплошность – дело ли? Ян вообще когда-то считал, что заниматься самокопанием – бессмысленно, пустая трата сил и времени. Как же ему становилось плохо от осознания, что постепенно он скатывается в яму, которую собственноручно выкопал. Почему же после перемещения ему так тяжко?       — Ха, — после часовой борьбы с зевотой Ян всё же не мог больше держать осанку и опустился грудью на стол – тот жалостливо скрипнул под его весом. — Почему они всё пишут так сложно? Воды нет – и на том спасибо...       Несмотря на усталость, чтение не прошло даром – он всё же что-то да понял из написанного. Теперь ему были более-менее ясны ключевые моменты, влияющие на дальнейшее совершенствование. Ян ещё не пробовал установить более глубокий контакт с телом Вэнь Чао (пора бы начать называть его «своим»), но собирался заняться этим сегодня.       Или нет. Бывают же такие моменты, когда ты только-только сядешь заниматься своими делами и сразу всем становишься нужен. Нужно же меридианам и широтам так сойтись, картам так лечь, костям выпасть, чтобы именно ты и именно сейчас был кому-то крайне необходим! Вот и Ян негодовал – почему это вдруг слуга постучался в двери, говоря, что его хотят видеть.       — Кому я так нужен? — если бы он не был настолько возбуждённым, то не смог бы сделать идеальный «вэньчаовский тон». Из-за двери ему отвечали:       — Молодой господин, вас вызывает глава Вэнь.       — Ох ты ж ёпт... — невольно сорвалось с языка. Все дела резко стали неинтересными, а собственная речь уже не беспокоила.       Слуга за дверями явно услышал его, но ничего не сказал, будто именно так Вэнь Чао реагировал на известия о встрече с отцом. Возможно, так оно и было, просто в менее испуганной форме.       Известие шокировало и взволновало Яна, и потрясение приобрело такой невообразимый вид, что хотелось и горестно смеяться, и радостно плакать – ему резко приспичило в туалет.       «Мне нужно!.. Мне нужно!» — тот, кто смеялся бы тогда над ним, определённо был бы плохим человеком. Грешником – считал Ян. Человеческий организм – сложная система. Смеяться над такой неоднозначной реакцией довольно грубо и опасно, ведь принцип бумеранга работает очень слажено.

***

      Коридоры перед глазами чудесным образом менялись, становились вычурными и помпезными, когда Ян с каждым шагом приближался к главному залу. Менялись не только стены и потолок – вместе с тем атмосфера приобретала некую молчаливую торжественность, которая царит в храмах во время богослужения. Звенящая тишина и запах золота определенно станут ассоциироваться с этим местом у каждого, кто посетит главный зал в ордене Вэнь.       Зуд, крутящийся словно одежда в стиральной машине желудок, холодный пот, мурашки тоже хорошо олицетворяют настроение того, кто впервые встретился с роскошными стенами. А нервный тик, озноб, слуховая чувствительность, пересохшие губы и ком в горле – столько ярких ощущений Ян, пожалуй, пережил только здесь.       «Надо же... Думал, ничего богаче палат Вэнь Чао не увижу, а тут... Фух, лучше бы не видел!» — вроде и с восхищением, но все же больше с дрожью и ломотой во всем теле Ян ступал по красной ковровой дорожке, не озираясь по сторонам, как бывает на экскурсии. Вэнь Чао не раз видывал такую красоту, и стражникам покажется странным, что тот, кто живёт в изобилии с самого детства, смотрит на всё глазами бедняка. От их присутствия и мрачных лиц любому станет неловко, а Яну было страшно, как и всегда. Ему оставалось только взывать к всевышним силам с мольбами о помощи.       «Лишь всё прошло хорошо... Лишь бы снова не приспичило...»       [Дышите глубоко, спину держите прямо. Не смотрите ему сразу в глаза – это не вежливо! Поднимите голову только тогда, когда он позовёт вас!]       «Я на встречу с императором или отцом иду?» — Ян хотел разбавить атмосферу шуткой, но Система не оценила такой подход:       [Не отвлекайтесь. Вы же не хотите облажаться? Тогда внимательно слушайте: входите тихо, идите по одной линии, опустив слегка голову, а дальше...]       Чем больше Ян слушал, тем меньше спокойствия в душе становилось. Система твердила одно и тоже с тех пор, как он вышел из туалета. Запомнив всё ещё с первого раза, он не видел надобности в сотый раз слушать монотонную речь Системы, которая тоже распереживалась и утомилась. Вместо этого Ян отдал время размышлениям: для чего Вэнь Жохань позвал его? Просто пожелал встретиться с сыном? Или, может, у него было какое-то поручение? Но это так – белые мысли, они не задерживались в голове. Черные же копали там дыры и прятались.       «Что, если это именно Вэнь Жохань взял мой дневник? Или что-то заподозрил? Вэнь Чжулю же почти всё время за мной шастает, хотя я запретил!.. Вот ведь черт!»       Встав перед тяжёлыми дверьми, больше напоминавшими ворота в ад, так и застыл. Стража, увидев будто бы молчаливый приказ, засуетилась и открыла двери. Секунды выжидания были самыми медленными для него.       Зал представлял собой огромное помещение с высокими потолками. Окон – прямоугольных дыр в стенах – было равное количество с обеих сторон, но несмотря на обширное пространство Ян всё равно чувствовал, как всё его естество сжимается под давлением. Стен? Нет-нет, под давление нескольких пар глаз, которые сразу же обратили на него внимание, стоило дверям открыться. Он ещё не вошёл, но уже задыхался в хорошо проветриваемом зале.       Следуя указаниям Системы, Ян старался выглядеть непринужденно, ступал легко, но скромно; не ссутулился, однако и не задирал подбородок. За эти месяцы он привык ходить в парадных одеяниях, потому его конечности больше не путались в длинных тканях и все движения выглядели неплохо.       Как было сказано ранее, в главном зале находилось несколько человек. Все – мужчины-заклинатели разного возраста. Похоже, они не смогли уложиться по времени, специально отведенное для обсуждений важных вопросов, поэтому всё ещё сидели в главном зале. Появление второго сына их главы напомнило всем им, что, вообще-то, время давно прошло и пора бы заканчивать собрание. Один из приближенных к главе Вэнь громко кашлянул, нарушив внезапную тишину, которая возникла, когда Ян прошёл в зал, обратившись ко всем:       — Кхм, предлагаю обсудить этот вопрос на следующем собрании.       — Согласен, — точно такой же кашель послышался с другого угла.       Все собравшиеся единодушно решили оставить отца и «сына» наедине и отправились по своим делам. Проходя мимо второго молодого господина Вэнь, каждый здоровался, подмечая, что тот всё также нахален: какой из него вырастет благородный муж, если он не может банально ответить вежливостью на вежливость? Они цыкали про себя, злобно шикали, не видя ужаса в покрасневших глазах.       А Ян просто думал, чего он опасался больше: случайно показаться странным перед толпой сильных заклинателей или остаться в одном помещении со злом всего мира заклинателей? И вот так, стоя на одном месте уже продолжительное время, он не заметил, что дверь за последним из старейшин закрылась. И стоило этому произойти, как по главному залу раздался тихий хруст, вновь вернувший его в реальность.       «Вот гадство», — Ян резко встал в нужную позу (с прямой спиной и параллельной полу головой), украдкой поглядев на возвышавшегося как на пьедестале Вэнь Жоханя, но он быстро отвёл взгляд, побоявшись встретиться с ним глазами, так толком и не разглядев сидящего. Ком в горле не давал ему вздохнуть, но слова сами собой полились изо рта:       — Здравствуйте, отец, — честно признаться, изначально он планировал использовать «сын приветствует отца» или «Вэнь Чао приветствует Верховного заклинателя», но Система остановила его, сказав, что так не годится. Поэтому использовалась такая лёгкая, непринуждённая фраза. Только вот ожидая получить более-менее хорошую реакцию, Яну досталось лишь холодное молчание.       — Чао-эр, — голос Вэнь Жоханя оказался тихим, но низким и грубоватым. Ян от такого готов был поседеть. Уж лучше бы он и дальше сидел молча! — можешь выпрямиться.       Ян с торможением выпрямился, опустив руки. Он всё ещё смотрел в пол, не осмеливаясь поднять глаза на уровень Вэнь Жоханя. И снова лишь шум за пределами главного зала доносился до ушей: за массивными стенами сменялся караул, эхом отражался от стен коридора топот и ворчание стариков, игрался ветер и мирно текло время. Думалось Яну, что спокойно везде, где нет его.       — Как твои дела? — вопрос был странным. Он оторопел от него, не зная, как воспринимать.       «Как твои дела» – базовый вопрос, когда люди малознакомы и нет тем для беседы. И несмотря на хороший посыл, звучит крайне плоско. Ян не стал всерьёз воспринимать свои сомнения, задумавшись над ответом.       — У вашего сына всё хорошо, отец, — он надеялся, что ничего не было лишним и, наоборот, что не упустил какое-нибудь слово, высказывающее сыновнее почтение и уважение. Но когда Вэнь Жохань замолчал, то по шее пробежали мурашки от, как ему казалось, пронизывающего и холодного взгляда. Вполне возможно, что это всего-навсего разыгравшаяся фантазия Яна, однако ему не хотелось гадать, поэтому спустя полминуты он добавил: — Как вы поживаете, отец?       — Знаешь, — кажется, у главы Вэнь была привычка после начального слова делать длиннющую паузу, чтобы нервы слушателя перетягивались в петли от напряжения, — есть кое-что, что не даёт мне покоя.       Ян заметно напрягся. В прямом смысле: весь его вид стал напоминать ощетинившегося уличного кота, к которому подошёл человек с недобрыми намерениями.       — Чао-эр, скажи-ка мне честно, как твоё самочувствие? Ты плохо себя чувствуешь?       — О чем хочет сказать отец?       — Я про то, что вот второй месяц ты не покидаешь свою комнату. Я и задумался: не заболел ли ты часом?       — Я... — Ян задумался. Выдался хороший случай спихнуть все «странные» заскоки на болезнь, но если он так скажет, то не пошлют ли к нему лекаря? Больше всего на свете он страшился того, что опытные врачи-заклинатели заметят вторжение в тело второго молодого господина Вэнь другой души, хотя и не знал особо, как это работает на самом деле. Тогда как же ему объяснить внезапное проявление социофобии у Вэнь Чао? — Я не... У меня...       — Но, — жалкие попытки оправдаться были прерваны резким и громким «но», — всё оказалось куда печальнее.       — Что вы имеете в виду, отец?       — Беспокоясь о твоём самочувствии, я решил навестить тебя. К сожалению, тебя не было, поэтому я решил подождать, но пока был в твоих покоях, заскучал. Чао-эр, крайне занятные книги ты у себя хранишь однако, — посмеялся Вэнь Жохань, сотрясая своим зловещим смехом колонны спокойствия Яна. Тот всё ещё смотрел куда угодно, лишь бы не на свой кошмар.       — И больше всех меня заинтересовала эта, — Ян приподнял голову, чтобы окончательно убедиться в плачевности своего положения. Да, в руках Вэнь Жохань держал именно то, что больше всего он хотел найти – дневник, записи которого были сделаны на китайском языке и раскрывали его сущность.       «П****. Ладно, морально я подготовился...», — это была гнусная ложь. Ян совсем не был готов: в голове он, может, и прокрутил уже все возможные сценарии и пути решения проблем, но это не означает наличие боевого настроя. Ян не сможет сказать свой текст, просто потому что он сейчас не подготовлен, и его слабые потуги будут выглядеть ничтожно. Не менее грустно со стороны наблюдать его отчаянный и молчаливый вид.       «Какой детский сад... Не ребенок уже, а и слова вымолвить против не могу!..» — он злился на свою слабость, эмоции; на до сих пор существующее желание не принимать все происходящее. Ему было стыдно за безответственное отношение к своей жизни. Только оказавшись на краю обрыва, начинаешь задумываться: «А что я делал, когда бездна маячила лишь на горизонте?».       — Тебе есть что сказать? — было ли Яну интересно узнать, с каким выражением сейчас на него смотрел Бессмертный владыка? Может быть. Но снова тяжёлые кандалы повисли на его плечах, приковав глаза к полу. Сболтнет лишнего – на кол посадят, промолчит – тут уж на что хватило фантазии. Не зная, насколько часто Вэнь Жохань прощал(а прощал ли?) своим сыновьям их проступки, неуважение, грубость, нахальство, Ян много чего надумал.       — Отвечай! — кажется, ему не стоило отвлекаться. Впервые за их встречу «отец» поднял голос на «сына». Громко и строго, как приказав упасть на колени. И Ян мог бы упасть с тихими мольбами, и ему не пришлось бы переступать через свою гордость, только вот глава Вэнь вряд ли оценит такое.       Он взглотнул, желая на деле прокашляться. Чтобы набраться смелости, Яну пришлось представить, что он говорит не с тем, кто может стереть его в порошок на месте.       — Отец, я... — и стоило только этой храбрости вырваться наружу, как громкий вскрик откуда-то сверху прервал его:       — Ай! Чёрт!       Ян тут же застыл в недоумении. Почему ему показалось, что только что тон был слишком визгливым? Он незаметно поднял голову, наконец, решившись рассмотреть внушавшего ужас всем заклинателям человека.       Возраст совершенствующихся всегда было сложно угадать: очень часто люди в «возрасте», так сказать, выглядели достаточно молодо и сохраняли юность лица и тела. Вэнь Жохань тому подтверждение: у него было привлекательное, вполне мужественное и взрослое лицо лет под тридцать, черные длинные волосы и розоватая кожа с небольшими углублениями в зонах тюльпана и под глазами – незаметными морщинами. Если говорить про выражение, чаще всего появляющееся на его лице, то можно сказать одно: скорее нейтральное и невозмутимое, нежели злорадное или хмурое. Это не была безмятежность, привычная Цзян Фэнмяню или Лань Сиченю, не была это и строгость, присущая временами Лань Циженю. То была серьезность, лишённая легкомыслия и наказания, но не своеволия.       Вот таким был Бессмертный владыка заклинателей, глава Вэнь. Страшный в делах, порою безразличный к некоторым немаловажным вещам, он представлял собой грозного...       — Ай, да блин!       ...грозного и сурового в отношении ко многому человека, что предстал перед Яном именно таковым всего минуту назад, а после прошествия – разрушил этот образ.       «Он что... попал ногтем в глаз?» — Ян глядел и глядел на сидящего выше мужчину, который корчился от боли, потирая левый глаз рукавами. Из-за них виднелись острые ногти, прочные и причиняющие много неудобств их носителю.       — Дурацкие ногти! Имел я этот облик! — Вэнь Жохань топнул ногой, с презрением посмотрев на свои руки. Похоже, он на минуту позабыл о присутствии в главном зале ещё одного человека, а когда вспомнил, посмотрел прямиком на него, раскрыв рот в беззвучном «ой».       Ян точно также приоткрыл рот, только уже не тихо и скромно, а прямо спросив:       — Чего?       Вэнь Жохань, сильный заклинатель, глава огромного и могущественного ордена Вэнь, до этого державшийся гордо, как и подобает всякому уважающему себя человеку, развалился на своем «троне».       — Ладно, не вышло... — тяжело выдохнул он, перекинув ногу на ногу и носком зацепив упавшую на пол записную книжку. — Не сказать, что старался тебя запугать, просто проверял... Вдруг чего – показалось может.       — А? — если Ян что-то и мог понять, то была лишь малая доля сказанного. — А-а?       — Ну... Да, вот так как-то? Ха-ха, — Вэнь Жохань склонился в совершенно непристойной позе, свысока выглядевшей ещё более непозволительной для его статуса. — Честно, не хотел всё это затевать, но и ты пойми – как тут можно на все сто процентов быть уверенным в том, что в кому-то ещё не повезло попасть в этот мир? Согласись, странное поведение сына главы Вэнь не делает более реалистичным факт переселение ещё одной души.       — Как и не менее... — Ян ударился себя по лбу, попятившись назад. Кровь прилила к мозгу, давно ставшему меньше грецкого ореха, и ещё чуть-чуть – и полилась бы из ушей, которые только что услышали очень, очень интересное заявление! Он не мог в это поверить, а значит опровергал свои слова, но если бы поверил, то было бы куда проще объясни всё то, что Ян увидел.       — Тоже верно! — Вэнь Жохань улыбнулся во все зубы, обнажив клыки, похожие на кинжалы. Заметив, как Ян всё дальше отступает к стене, он задался вопросом: — Куда это ты?       — Да мне... Да я это... Тут постою пока, — Ян облокотился спиной о стену, чтобы потом сползти на пол.       «Храни господь мои нервы, царствие им небесное...»       [Пользователь! Вы понимаете, что это означает!? Все складывается намного удачнее, чем мы того ожидали! Более того, раз и Вэнь Жохань является попаданцам, всё может закончиться, как в сказке! Вы можете спастись!]       «Да? Не знаю уж про себя, но его я точно убью своими же руками...» — Ян с опозданием осознал, что все его переживания были напрасными и подстроены одним мужчиной, что, может, и не специально, но заставил волосы на голове шевелиться.

***

      Конечно же, Ян не убил Вэнь Жоханя – глупа причина, глупое решение, учитывая его полезность, но ради профилактики не счёл лишним пару раз заехать тому по подбородку(легонько). Мужчина не сопротивлялся, однако высказал свои возмущения:       — Ауч, чего дерешься!? Сам бы как сделал!?       Ян ничего на это не ответил. Временная злость быстро затихла, сменившись радостью от встречи с кем-то, кто оказался с ним в одной лодке. Естественным образом, между ними «подписался» необсуждаемый договор сотрудничества. В нынешних условиях им легко стать лучшими друзьями, ещё если учесть активный характер Вэнь Жохань.       Мужчина, попавший в тело Верховного заклинателя, отличался общительностью и энтузиазмом, был очень весел и рассказывал Яну про всех и вся непрерывно на протяжении двух часов после его разоблачения. Он жаловался на ногти, совет, старейшин, глав других орденов, свою Систему и ещё на много чего другого. Отрывался от души, так сказать, встретившись с тем, кто уж точно не посчитает тебя чудаком и не полезет с благовониями от злых духов. Только вот говорил он практически бесполезное, ненужное. Как сплетни помогут им с их миссиями?       — Ты слишком... Зациклен на этом, чел. Просто плыви по течению до тех пор, пока это возможно. Бегая сейчас, ты мало что сможешь изменить, — ответили ему.       Ян так и не смог понять сакрального смысла этого изречения, сколько бы не думал. Он всё так же считал подобную позицию пагубной, потому что испробовал её на себе, долгое время откладывая встречи с персонажами на дальнюю полку. Вэнь Жохань ему отвечал:       — Я не отрицаю, но и не стоит думать, что, встретившись с ними раньше времени, что-то измениться.       — Почему ты так считаешь?       — Потому что знаю.       И вновь Ян остался с вагоном вопросов и ложечкой ответов. Сколько бы он не возвращался к этой теме, Вэнь Жохань больше ничего ему не говорил, всегда умело ускользая от разговора. Когда же он это подметил, тот только посмеялся:       — Круто, правда? Научился, пока вел споры со старейшинами.       Каким бы ни был этот парень по натуре(легкомысленным), но Ян начинал думать, что сможет с ним поладить и найти общий язык. А ещё, что жизнь в Безночном городе станет куда интереснее.

***

      — Знал бы ты, как неудобно с такими ногтями!       — Сочувствую, — Ян глотнул из пиалы холодный чай, увлеченно листая роман.       Вэнь Жохань, сидевший напротив него с точно такой же пиалой в руках, старался не выронить ее. Длинные ногти мешались ему, задевая соседние пальцы.       — И ведь не могу взять и состричь! Как и волосы эти! Тьфу!       — Понимаю, — Ян перелистнул страницу.       Вэнь Жохань посмотрел на него из-под ресниц, а затем на книгу. С виду это был ничем не примечательный роман в красивой обложке, но стоило бы уточнить, что таким он был для них – людей современности, другие живущие здесь давно бы подивились такому странному и красочному оформлению, стилю письма и развратности написанного. Они бы кричали, что эта книга оскверняет наследие предков, их великую державу, верование и учение. И, наверное, где-то будут и правы, только мы, люди не первого столетия, не будем воспринимать такое всерьез, ведь время не сохранило не только порядки прошлого, но и суждения людей. Тем не менее Вэнь Жохань был одним из тех, кто не поддерживал такие взгляды и интересы.       — И что интересного может быть в этой книжонке? Любовь главных героев?       — Ключ спасения наших жизней, — Ян закрыл книгу на середине, протерев переносицу. Сложным оказалось спустя столько времени вновь вернуть к привычным, знакомым с самого детства, упрощённым иероглифам и такому же достаточно простому, но красивому стилю письма. Таким же сложным делом было найти в романе нужную страницу, где впервые появляется Вэнь Чао или Вэнь Жохань. Благо, само наличие у Вэнь Жоханя оригинального романа в печатном издании уже какой-то плюс.       — Книга мало тебе в этом поможет.       — Может и так, но освежить память не будет лишним. В отличие от тебя, я практически ничего не помню.       — И то верно. Ты ведь лошара полный, раз вместо того, чтобы использовать время с пользой, истерически прятался под одеялом, — Вэнь Жохань согнулся, получив пинок по колену. — Каюсь.       — Единственное отличие между тобой и главой Вэнь – умение просить прощения, хмпф, — Ян отвернулся, внутри признавая его правоту. Если бы он не прятал голову в песке, то заметил бы все возможности сделать своё существование в этом мире куда проще. Но увы и ах, он идиот, какого ещё стоит поискать.       Вэнь Жохань же сразу смог принять новую обстановку. Хотя ему было сложно подавлять червя в заднем проходе, но он отлично играл данную ему роль. Его разум не был не так сильно затуманен тревогой, отчаянием, потому со своим холерическим темпераментом и страстью ко всему новому и неизведанному он охотно принимал задания от своей Системы, получая за успешное выполнение баллы. Эти баллы, как оказалось, можно менять на разные полезные вещи. Накопив неприлично большую сумму, Вэнь Жохань приобрел много чего интересного. Так, например, оригинальный роман.       Узнав об этом, Ян сгорел бы со стыда за свою трусость, если бы не знал одну простую истину: люди разные. Реакция у всех на одно и тоже может быть разной: кто-то, как Вэнь Жохань, твердо стоит на ногах, гордо поднимает голову и сохраняет здравый рассудок; кто, как Ян, теряется, путается и боится что-то сделать, но старается не меньше. Кто-то добивается своего, кто-то сходит с ума, кто-то старается, кто-то опускает руки; кому-то везёт больше, кому-то меньше, кто-то умеет стабилизировать эмоциональное состояние, у кого-то с этим туго. Ян же относил себя к тем, кому везёт меньше, но кто умеет работать со своей психикой. Поэтому с тяжёлым сердцем, но признал своё упущение. Возможно, сейчас он не может выполнить задания от Системы(про которые слышит впервые!) и заработать баллы, но это не значит, что и в будущем ему будет также тяжело взаимодействовать с другими.       — И не только это между прочим! — недовольству Вэнь Жоханя не было предела.       — А что ещё же? — Ян надменно приподнял бровь.       — Ещё... Ещё... — Вэнь Жохань был в начале возмущен, но чем дольше крутились шестерёнки, тем быстрее возмущение становилось менее явным, уступая усталому виду. — О нет... Опять...       — Эй, ты чего? — Ян не на шутку встревожился, когда его друг вдруг потускнел.       — Я опять все забыл, ах, — Вэнь Жохань грустно свёл брови, ударив по столу. — Мало мне было забыть имя, родных и дом, я ещё и забыл, каким был... Нужно было всё же записать!       — Что за бред ты несёшь?       — А ты не знаешь? — Вэнь Жохань показал искренне удивление и сожаление одновременно.       — Не знаю чего? — Ян напрягся не хуже тетивы.       — Когда я попал сюда, мне немного отбило память и я забыл первым делом свое имя, вторым – семью. Я не заметил этого, так как был увлечен исследованием мира, а когда заметил, было уже поздно – всё равно не вспомнил... Но, чем дольше я жил здесь, тем быстрее мои воспоминания становились мутными. Я предполагаю, что это сделано намеренно, чтобы мы типа не отвлекались от своей миссии..? Или, может, я ошибаюсь? Тороплюсь с выводами? Неужели только я начал забывать свое прошлое? С этим миром явно что-то не так!       Яну хотелось возразить, опровергнуть весь бред, вылившийся из его рта. И он бы именно так поступил, если бы чепуха вдруг не обрела форму, став реальной проблемой, ведь Ян, по правде говоря, не мог вспомнить о себе ничего, кроме того, что он много работал, имел шрам на руке и его имя начиналось с фамилии «Ян», только вот с каким именно значение он уже не помнит. Пока Вэнь Жохань не затронул эту тему, пока не пролил свет на весь ужас, творившиеся с ним, он и не замечал ничего из этого. И ведь ничего и не давало ему повода думать, что что-то не так: ни Система, ни окружающий мир, ни он сам. Система обращалась к нему лишь в вежливой форме «пользователь», остальные звали его или «Вэнь Чао», или «молодой господин», а ему самому не было причины обращаться к себе по имени.       — Господь помилуй... — только смог прошептать Ян, спрятавшись за ладонями.       Вэнь Жохань какое-то время помолчал, со смешком добавив:       — Он не поможет...

***

      Дни становились короче, а ночи длиннее. Теплая, ясная погода постепенно уступала холодной и пасмурной, небо затягивалось грозовыми тучами, закрывая собою последние лучи осени. После – лишь мрачные тени небес и промозглый ветер.       Леса в это время года представляли собой удивительно мрачную картину, напоминающую о скоротечности времени и жизни. Мало кого обрадует прогулка в густом лесу в пасмурную и моросящую погоду: пейзаж ужасен, охота неудачная и общее настроение пропадает. Все было бы именно так, если бы кое-кто не видел в неожиданном походе шанс узреть красоту и уродство мира со всех сторон.       — Очень глупая затея, — зло шипел Ян прикрываясь своим плащом и устраивая лук за спиной поудобнее, — вылезть на улицу в такую погоду!       — Брось! Когда ещё выдастся возможность поохотиться под дождём? — Вэнь Жохань подвинулся к нему поближе.       — Уж лучше бы никогда не выдавалась! В чем проблема наблюдать «красоту» осени из окна!? — возмущался Ян, с отвращением убрав с носка ботинка прилипший то ли листок, то ли смесь гнилой листвы и земли.       Осень – пора неоднозначная. Как и во многих других временах года есть плюсы и минусы, так и в ней можно было найти немало того, чему люди радуются и печалятся. Ян не может сказать, что он испытывает к осенней поре ненависть и считает самым плохим временем года, но, извините, мокнуть под холодными дождями, тонуть в слякоти, пачкать обувь в грязи – удовольствие сомнительное. Весной и летом тоже можно промокнуть и испачкаться, но их хотя бы сопровождает теплое солнце. А осень что? Тучи да и только. Никакие яркие краски листвы его не привлекали, как нежные цвета лета и весны, потому, можно было бы с уверенностью сказать, что для него осень – самое неблагоприятное и неудобное время года.       Но Вэнь Жохань всё равно смог вытащить его на улицу и стал слушателем его постоянного нытья и ворчания. Если бы он умел ещё и слышать чужое бурчание, то определенно отослал бы своего друга-сына обратно в резиденцию. Но пока ему удавалось пропускать мимо ушей словесный поток, обращая внимание только на природу, которая пока ещё не умерла, не уснула, а лишь готовилась к предстоящей зиме.       — Тихо! — он прикрыл рот Яна рукой не потому, что устал от его ворчания, а потому, что заметил вдалеке крупного зверя. Так как они стояли на вершине холма, а зверь– внизу, то смогли хорошо его разглядеть – то был красивый молодой олень с олененком. Вэнь Жохань затаил дыхание, сжав в руках лук посильнее и хлопнув Яна по плечу. — Удача на нашей стороне, дружище!       Ян не разделял его восторга. Он никогда не участвовал в разделывании скота и не хотел бы – испытывая жалость ко всему живому, ему было сложно направить стрелу на бедных животных, потому вывод напрашивался сам. Ян отвернул голову от Вэнь Жоханя, оставив лук покоиться за спиной. Он сжал губы и закрыл, уже слыша, как натягивается тетива, разрезает воздух выпущенная стрела и с громким хлопком и стоном падает на сырую землю тушка уже мертвого благородного зверя.       — Красота! — услышав вместо ожидаемых страшных звуком, Ян открывает глаза и снова смотрит в сторону неизменности – и олень, и оленёнок бродят среди тонких стволов деревьев, разрывают слои залежавшихся листьев копытами в поисках еды. Вэнь Жохань тоже смотрит на них: с восхищением и трепетом дёргается его тело, глаза блестят от неожиданной, но такой приятной встречи со зверьми, а рот приоткрыт в воодушевленном вздохе:       — Скажи же, когда ещё выдастся возможность повстречать в дикой природе таких красавцев!? Хорошо, что вышли сегодня! И настроение сразу поднялось! — говорит он искренне, с голосом того, кто не собирался причинять боль хоть кому-нибудь в этом мире. С такими же голосом он ещё раз спрашивает Яна, при этом направив всю свою солнечную улыбку ему: — Скажи же!?       Ян слегка тормозит, моргает глазами, чтобы потом со смущением ответить такой же улыбкой, менее яркой, но определенно настоящей:       — Ага...       Вэнь Жохань хмыкает: замысел поднять настроение своему другу, вроде как, удался. Он убирает лук за спину и берет его под руку.       — Пошли, грибы сами себя не соберут!

***

      — Вэнь. Жо. Хань!       — Ум, я не против, чтобы ты называл меня так, но тебе всё же стоит на людях называть меня «отец», — Вэнь Жохань прислонился плечом к столбу, кинув взгляд в сторону и хитро улыбнувшись. Искринка в темных глазах появлялась в последнее время слишком часто. Тому виной появление в его жизни Яна, над которым было так весело подшучивать. — Можешь называть и «папочкой», если хочешь.       — Меня... Сейчас стошнит от твоих комментариев! — щеки взаправду потеряли свой румянец, побелев до цвета кожи мертвеца, потому сомневаться в заявлении Яна не приходилось.       Вэнь Жохань встрепенулся, подбежав к стоящему в мостике на тонкой дощечке, которая была закреплена веревками к двум столбам, Яну с тревожным выражением:       — Реально плохо?       Своеобразные качели качнулись вправо, но Ян остался всё в той же стойке – и не дернулся!       — Нет... Заткнись уже просто! И убери с меня это чёртово пирожное!       — Ладно-ладно, не горячись! — Вэнь Жохань убрал с живота Яна сладкую булочку из сушёной хурмы, положив её себе в рот. — А если продолжался бы с ней ещё несколько минут, она досталась бы тебе.       — Сдалась она мне!?       — Сомневаюсь, что тебе когда-нибудь ещё раз доведётся попробовать сладости из заграничных ингредиентов.       — Погань! — Ян ругался больше на то, что из-за движений Вэнь Жоханя доска под ним начала шататься, а он вместе с ней. Его ладони и так с трудом справлялись с задачей удержаться на дощечке, а когда начала пошатывается, то держать равновесие стало ещё сложнее. Будь у него куда больше умений, он, может, и смог бы удержаться, но пока что Ян с кряхтением покатился по земле. Несмотря на очевидный провал, он приземлился довольно умело и красиво – тому заслуга ежедневные тренировки с Вэнь Жоханем, который приобрел все свои знания и умения, купив их на заработанные баллы.       — Да ладно, не сердись. Там ещё есть несколько штук. Только оставь и для Вэнь Сюя немного.       — С каких пор ты о нем заботишься? — Ян поднялся, смахивая с одежды песок.       — С тех пор, как понял, что он не плохой парень? — Вэнь Жохань пожал плечами. — Во всяком случае мы с тобой уж точно хуже этого ребенка.       — Не «мы», а «они».       — Да, конечно, как скажешь...

***

      — И зачем до крови грызь-то!? Тебя плохо кормят!? — негодовал Вэнь Жохань, крутясь возле Яна, чьи пальцы были больше похожи на изгрызенные собакой игрушки.       — Да я нервничаю! Нервничаю я! — Ян вырвался из рук другого, спрятав ладони в широких рукавах, чтобы не мозолить мужчине глаза.       — Не понимаю, — Вэнь Жохань присел на стул, — чего ты так боишься? Это всего-навсего кучка стариков-маразматиков(почти)! Что они тебе, сыну своего главы, сделают?       — Ты не поймёшь!       — А ты понимаешь?       — Я... Вроде как...       — И что же?       — Я не хочу идти на собрание.       — Почему?       — Я... Боюсь?       — Кого? Стариков? Сделать, как ты говоришь, ошибку перед ними? — у Вэнь Жоханя приподнялась одна бровь.       — Не перед тобой же.       — Тогда в чем проблема!? — мужчина всплеснул руками, снова встав с места и пустившись бесцельно бродить по комнате кругами, активно жестикулируя. — Статус главы Вэнь намного выше, чем их! Они боятся меня, а ты боишься их, но ведь я на твоей стороне! Смекаешь? Как ещё объяснить-то?       — Вот видишь, ни черта ты не понимаешь! — уже с обидой выпалил Ян, уткнувшись подбородком в кулак. — Что бы я не сказал, ты не поймёшь, потому что не испытывал подобного! Твоя адаптация прошла куда проще моей! Почему из-за этого мои проблемы вдруг стали «притянутыми за уши»!?       Вэнь Жохань закрыл рот, а потом снова открыл, через секунду вновь превратив свои губы в тонкую линию. Делал он так несколько раз, стараясь привести мысли в порядок. Он хмурился, в очередной попытке что-то сказать, но останавливал себя, клацая зубами. Возможно, где-то в глубине понимая, что Ян может быть говорит правду: что ему не следует так остро реагировать на его страх вновь появиться перед людьми. И даже если Вэнь Жохань считает его пугливость излишне преувеличенной, то это не означает, что так оно и есть; не значит, что Ян боится меньше, чем показывает. Если для него часть слов Яна – надуманная реплика из книги, содержащая в себе лишь несуразицу, то для себя Вэнь Жохань мог выделить из них правду: он смог адаптироваться к новой жизни всего за пару дней, Ян же до сих пор дёргался каждый раз, когда в комнату кто-нибудь стучал. Он сам это видел, потому, может, все то, что он говорил, имеет какой-то смысл?       Возможно, Вэнь Жохань, думая так, поступал по отношению к нему слишком жестоко? Не замечать чужие проблемы, преуменьшать их значимость – всё равно, что копать для другого человека могилу нестабильного состояния. Яну куда труднее держаться в обществе заклинателей, потому что он боится оступиться перед ними. Ему же такой страх неизвестен – ещё с первого дня ему было плевать на все то, что в этом обществе зовётся «приемлемым поведением», и если бы не угрозы Системы, то он не стал бы их соблюдать. Причина, по которой он соблюдает их до сих пор, – банальное принятие всех устоев, правил и принципов мира заклинателей, а так же принятие неизбежного будущего.       — Ладно... Ты... Прости меня, — Вэнь Жохань тяжело вздыхает, подойдя к Яну, чьи веки опухли из-за того, что он продолжал безжалостно вырывать себе ресницы в минуты стресса. — Я действительно не могу понять твоего страха. Я виноват: мне не следовало говорить тебе такое. Но, послушай, — он взял его руки, покрытые царапинами от ногтей, — тебе нечего бояться, пока я там, хорошо? Если они начнут с тобой говорить, а ты не захочешь отвечать – молчи. Молчи до тех пор, пока я не приду, хорошо? При моем присутствии они не осмелятся давить на тебя.       Ян не отвечает ему, но Вэнь Жохань не оставляет попытки успокоить:       — Когда войдёшь в главный зал, держи голову высоко и смотри только на мое место. На всех остальных – не обращай внимания! Дождись меня там. А когда наступит твое время говорить – уверенно смотри на меня, зная, что я тебе не откажу! Хорошо?       Наконец, Ян сипло шмыгает, показывая лёгкую улыбку:       — Хорошо...       Если говорить начистоту, то он и сам не до конца понимал, откуда взялось это чувство непреодолимого ужаса. Может, он уже и не помнил, каким был в прошлом, но неужели Ян всегда так реагировал, когда нужно было выходить в люди? Почему его так пугала мысль ошибиться? Ведь с ним сейчас Вэнь Жохань, который может разрулить ситуацию! Или его не это пугало, а что-то другое, более глубинное? Какими бы не были истинные причины, он пока что не мог с ними разобраться, потому что не знал, что именно это за тревожность. От чего она? Ответ не ясен, но точно известно одно: после перемещения Ян изменился. Худшую ли или лучшую сторону – это как посмотреть.       С трудом приобретенное спокойствие будет сопровождать Яна на протяжении суток, пока не наступит день собрания, и причиной, по которой паника снова перетянет руль на себя, станут далеко не старейшины.       Кто бы мог подумать, что его обманет единственный друг.