Цветы в паучьих сетях

— Гхм! — на пару секунд ему показалось, будто время замедлилось. Вот Харада, обернувшись, в шоке глядит на нагую девушку широко распахнутыми глазами. Она совсем не похожа на кабукимоно1 в черных монашеских одеждах, с уродливой маской они на голове, какой Шинсенгуми встретили пособницу Ишин Шиши несколько дней назад. Буйные кучерявые волосы черным кружевом налипли на мокрые шею и плечи, обрамляя ее сердцевидное, юное личико, сейчас искаженное злостью. Щеки и кончики ушей при этом разрумянились в горячих водах. Вот те догадки, которые Харада делал по поводу ее тела, сопровождая девушку до штаба после их небольшой склоки, больше не являются только догадками. Он видит небольшую, округлую грудь с темно-коричневыми ореолами, усыпанную темными родинками, узкую талию (пожалуй, даже болезненно узкую, так как любой может без труда пересчитать выступающие ребра) и поджарый живот, от которого вниз ведет тонкая дорожка из коротких, кучерявых волосков. Однако шокированный взгляд Харады останавливается не на внезапно открывшейся наготе девушки, она не то что сильно приводит его в замешательство, скорее на белой полоске шрама чуть ниже пупка. Неужели она в прошлом тоже пыталась совершить сеппуку? — Куда это ты смотришь, Харада-кун?! — проследив за его взглядом, разозленная девушка сначала даже не поняла, что стоит перед ним голая. Тихо охнув, она тут же поспешила прикрыться руками, но неуклюже поскользнувшись на мокром татами, с грохотом рухнула прямо на него. Саноске тихо охнул, когда в его спину, пытаясь справиться с неудобным положением, уперлись две холодные ладони. Барада неуклюже барахталась, мокрой кожей больше путаясь в полах его одежды, отчего становилась еще сердитее и краснее. — Позволь помочь тебе, — предусмотрительно прикрыв глаза ладонью, он попытался выбраться из-под нее, но случайно задел в этот момент выставленную для опоры руку девушки. Выдохнув струю горячего воздуха ему в шею, она упала прямо на грудь Харады. — Б-бурадо-чан… Она ерзала на его бедрах, пытаясь подняться. Поймав её ладошку, Харада заставил девушку посмотреть на него. Мокрые кончики её волос падали ему на лоб. — Не шевелись, — велел ей Харада. — Почему это? — она изумленно фыркнула. — Не думаю, что допустимо говорить такие вещи женщине, — он натянуто улыбнулся, все еще сжимая её холодную, как лёд, ладошку в своих руках. — Ты ведь… в курсе что может произойти, если молодая, красивая женщина окажется так близко с мужчиной? То, что она ещё и без одежды, Харада, мучениченически вздохнув, упоминать не стал. Та нервно сглотнула, при этом Саноске увидел, как дернулись тонкие мышцы на её смуглой шейке. Это делу совсем не помогало. Разумеется, она знала. Хотя скорее много раз видела отвратительные, пошлые отрывки чужих воспоминаний, но никогда не думала, что и сама может так влиять на мужчин. Раньше Бурадо презирала смертных. Когда ей было всего 16 лет, взбунтовавшиеся ронины убили её отца, а мать изнасиловали, разбив её голову камнем. Несколько часов она, даваясь слезами, вынуждена была слышать её крики о помощи. Когда же дело дошло до неё самой, только чудо помогло ей избежать этой участи. Если смерть в холодной, бурной реке можно назвать чудом. — Из… извращенец! — выдохнула она сипло, наконец, найдя, что сказать. Девушка так и замерла на месте, оседлав его бедра, боясь сдвинуться хотя бы на дюйм. — Прости, пожалуйста, — внезапно сказал Харада, опалив её взглядом жёлтых волчьих глаз. — Пусть и шпионка Ишин Шиши, оскорбить тебя таким образом… в мои планы не входило. — Н-не важно! — его искренние извинения заставили девушку покраснеть ещё сильнее. Смущенно оглядев пустую купальню (смотреть в лицо Хараде было слишком стыдно), она пробормотала: — Ч… что делать будем? Мне закрыть глаза или?.. Его смешок привёл девушку в большее изумление, чем извинения. Что смешного в том положении, в которое они попали? — Прости, Бурадо-чан, — тут же извинился Харада. Его тёмно-красные неровно стриженные волосы разметались по влажному полу, обрамляя смуглое лицо. Красивый, слишком красивый. — Для начала я закрою глаза, а ты оденешься… А позже объяснишь, что ты здесь делаешь. Она тихо выругалась. Позволила себя обмануть этим чертовым волчьим глазам и красивым словам, полным ложного благородства. Он все еще считает её врагом Шинсенгуми и убийцей Шиничи. В реальности же Бурадо за всю жизнь не пролила ни одной капли чужой крови. Это Токабо Сигурэ перерубал нить, связывающую душу и тело смертного, но даже он при этом не наносил им никакой боли.

***

— Ну как? — надевать на чистое, хорошо распаренное тело пыльные одежды сюгэндзя было неприятно, но вид широкой спины Харады, стоящего лицом в стену, чтобы не смущать девушку, нервировал сильнее. — Готова, — сказала она, торопливо завязывая пояс просторных штанов, пускай и волноваться было не о чем, — копейщик дал ей ещё пару мгновений, перед тем как повернуться. Наконец, Бурадо больше походила на себя в просторных монашеских одеждах, и ему стало куда проще смотреть на неё, нежели пару мгновений назад. Выдавали только мокрые, спадающие на плечи кудрявые волосы, которые ещё совсем недавно щекотали его щеки. — А теперь скажи, что именно здесь ты пыталась найти, — тон Харады стал серьёзным, почти стальным. Таким голосом он обращался к своим подчинённым и то в тех редких случаях, когда они выводили его из себя. Бурадо тихо фыркнула. — Ничего. — Ничего?.. Что же тогда ты тут делала? — Мылась, — ответила она чуть насмешливо, прямо как тогда на празднике. — Вы держали меня под арестом пять дней — Хочешь сказать, что у тебя была возможность легко покинуть своё заключение и сбежать, но вместо этого ты пошла… мыться? — Совершенно верно, — не понимающее, смущенное лицо Харады её забавляло. — Я невиновна, и в конечном итоге ваши командиры ничего из меня не выпытают, даже под страшными пытками, и им придется меня отпустить… — Ты могла сбежать. Любой на твоем месте поступил бы так! — Могла, — она хмыкнула. — Шинсенгуми патрулируют каждый уголок города, это вопрос времени, когда бы я попалась вашему отряду снова. Лучше сохранить свою честь и расправиться с обвинениями, чем бегать от вас всю жизнь. Как самурай, ты должен меня понять, Харада-кун. Она не знала, что означает этот горящий взгляд — гнев ли, либо что-то другое, но что-то в выражении лица копейшика переменилось. — Что бы ты делала, если бы тебя поймали на пути в купальню? Любой бы решил, что ты шпионишь, либо пытаешься сбежать. Воины Шинсенгуми не стали бы смотреть на то, что ты женщина, убили бы без замедлений. — Я… об этом не подумала, — лицо девушки стало на удивление серьёзным. — В любом случае, я не боюсь смерти. — Говоришь, как самурай, — неожиданно он расплылся в улыбке, а взгляд потеплел. Смущенная девушка только и могла, что пробормотать: — Наверное, ты прав. — Эй, кто здесь? В эту часть резиденции запрещено входить без разрешения! — послышался голос караульного из-за плохо задвинутых седзи, заставивший обоих нервно дернуться. Тихо выругавшись, Харада дёрнул её за руку, толкнул за свою спину, прежде чем рядовой успел войти в купальню. Фигура Бурадо с тихим сопением скрылась в тени, спина копейщика вжимала её в стену. Она была такой маленькой, что легко за ним спряталась. — Все нормально, это я, — бросил Саноске, когда в дверях показалось обветренное, покрытое инеем лицо караульного. — Командир? Конечно, он делал это не ради девушки, которую видел всего лишь дважды в своей жизни, глупо было так обольщаться. Если Хараду найдут вместе со сбежавшей пленницей, к нему будут вопросы, и вряд ли замкома Хиджикату устроит сказка о том, что девушка заглянула сюда помыться. Больше похоже на то, что кумичо десятого подразделения помогает ей сбежать в разгар тёмной, безлунной ночи. Вцепившись в короткую курточку копейщика, измятую после их недавнего конфуза, ладонями она чувствовала жар, исходящий от его тела. В ноздри ударил мускусный запах человеческого тела, смешанный с потом и чем-то ещё, необъяснимым, отчего голова в момент закружилась и начали гореть щеки. — Ваташи-кун, у тебя нос длинным стал, либо ты решил пялиться? — он хмыкнул, скрестив руки на груди, и строго глянул на подчинённого. Тот, наверное, решил, что командир пришёл омыться после ночного дежурства. — Н-нет! — тут же смутился парнишка и принялся низко кланяться. — Возвращайся на свой пост… и проследи, чтобы тут и души не было! Он чувствовал холодные руки Бурадо на своих лопатках, что в момент заставило тело покрыться мурашками. Требовалось немало усилий, чтобы не поморщиться. — Е-есть! — быстро поклонившись, Ваташи пятился назад. Вскоре послышался шорох в спешке задвигаемых седзи. Это вызвало у Харады смешок. Как всё-таки нелепая ситуация. — Знаешь, — облегченно выдохнув, он отступил от стены, развернувшись лицом к девушке. Та с трудом смогла сдержать разочарование, почувствовав, как руки снова сковывает проклятье холода. — Мне понравилась твоя честность. — И не только честность, если вспомнить, что было совсем недавно, — хмыкнув, пробормотала она себе под нос привычным угрюмым тоном. То, что Харада при этом смутился, вызвало у неё изумление. — Я… прошу прощения, — она низко поклонилась, из-за чего перед ним мелькнула на мгновения смуглая тонкая шейка и напряженные лопатки, выглядывающие из-под опущенного ворота косодэ. — За то, что доставила проблемы своей глупой выходкой. И за то… что было много лет назад. Я не убивала Шиничи-куна. По правде говоря, он один из моих самых близких людей… то есть был им! Упоминание Шиничи вернуло его на землю, перечеркнув все то, что Харада успел почувствовать к девушке — уважение и симпатию. Много лет назад, склонившись над телом истекшего кровью друга, он проклинал её на чем свет стоит. — Почему я должен тебе верить? — она видела, как напряглись его мышцы, и уже успела пожалеть, что завела эту тему. — Если я шпионка и убийца Ишин Шиши, то где мое оружие, Харада-кун? — она фыркнула, вновь становясь хмурой и угрюмой. — Ваши люди тщательно меня обыскали. И в тот день у меня его не было, ты сам знаешь, что это правда. Стала бы я размахивать зонтиком перед пьяницами, если бы у меня был нож или кунай? Слуга дома Мацуяма сказал, что Шиничи был убит ударом Иайдо2, направленным прямо в сердце. В тот день о кинулся на неё, но девушка, которая легко могла защититься, не достала оружие… потому что его не было? — Пф, — вопреки ожиданиям девушки, Харада внезапно фыркнул и рассмеялся, взлохматив непослушную отросшую челку. Отступив от неё на шаг, он обжег её странным, горящим взглядом. — Это странно, но мне почему-то хочется тебе верить… Похоже на какую-то одержимость. «Знал бы ты, с какой одержимостью я живу все эти годы» — подумала она мрачно и хмыкнула. Внезапно вспомнился жар его тела, когда спина Харады прижимала её к стене, и запах, вскруживший ей голову. Такая одержимость не лечится экзорцизмом… она пробовала. Несмотря на все странности, Бурадо всё-таки была обычной женщиной. У неё, несомненно, были свои секреты, но почему-то он чувствовал, что эти тайны не опасны ни для Шинсенгуми, ни для сёгуна. Либо Хараде очень хотелось в это верить. — Знаешь, я ведь задержалась здесь не только из-за своего доброго имени, — внезапно сказала девушка, голос её при этом предательски дрогнул. — Я… хотела понаблюдать за тобой, понять, каким человеком ты стал. Не смогла сдержать эгоистичного желания побыть рядом с тобой подольше… Прости, что говорю это, но у меня есть просьба. — Какая? — он замер, наблюдая за тем, как девушка осторожно приблизилась. Глаза её странно, возбуждено блестели, и пускай Бурадо подошла к нему уже вплотную, она избегала смотреть ему в лицо. — На рассвете я покину этот город и больше никогда не встану на пути у Шинсенгуми, не попадусь тебе на глаза, — обещание, данное екаем, невозможно нарушить, а она пообещала Сигурэ, что завтра они уйдут. Как бы сильно не болело её сердце, как бы сильно оно не жаждало остаться с этим мужчиной, вручить ему свою судьбу, она всего лишь шинигами, а он смертный. И через два года она заберет его жизнь. Лучше уйти сейчас, чтобы, когда придет время, сделать это без сожалений. — Поэтому… позволь сказать тебе… нет, попросить об услуге — Я… хочу, чтобы ты запомнил меня, — дрожащие пальцы скользнули к вороту его короткой бело-красной курточки, нерешительно замерев в воздухе. Ему и дела не должно быть до желания какой-то кабукимоно, увиденной в третий раз в жизни. До женщины, которую он не знает. И которую не любит. Она вздрогнула, когда его большая, мозолистая ладонь поймала её трясущиеся пальцы и с силой сжала. — Бурадо-чан… Вместо того, чтобы облечь свою просьбу в слова, она приподнялась на самых носках, чтобы дотянуться до его губ. Этот мужчина, так долго терзающий ее душу, навсегда исчезнет из жизни шинигами с рассветом. Оттолкнет ли, ответит ли на внезапный порыв, не имело для Бурадо смысла. Она готова встретить спокойную, одинокую вечность в Райский Кущах зная, что когда-то держала за руку мужчину, которого любит. Она чувствовала, как напряглось тело Харады. Он замер, шокировано глядя ей прямо в глаза. Бурадо осторожно коснулась его губ, тут же от них оторвавшись, на прощание крепко сжала мозолистую ладошку и бросилась из купальни, подхватив свои гэта. Морозный воздух ожег ее разгоряченное, пылающее лицо. Выдохнув струйку белого пара, она ринулась к своей комнате, где ее уже ждал Сигурэ (и наверняка волновался). Кристально-белый, только что выпавший снег скрипел под ее босыми ступнями, но холод едва мог причинить ей какую-то либо боль. Девушка чувствовала, как горит изнутри, как отступает на время проклятье, как ослабли его оковы, и не могла быть живее, чем прежде. Отойдя от шока, Харада изумленно коснулся своего рта кончиками пальцев, которые все еще будто пульсировали от ледяного прикосновения девушки. Она только что… сказала, что любит его? Опомнившись, он вылетел на улицу, в два больших прыжка догнав девушку. Как и тогда на рыночной площади, она была на удивление ловкой. Извернувшись в его хватке, попыталась выбраться. Они оба падают в снег. — Куда ты уходишь? — обхватив ее тонкие запястья свободной рукой, он попытался остановить вырывающуюся девушку. — Пусти! — Нет уж, Бурадо-чан, не пущу, пока нормально все не объяснишь! 1 — кабукимоно — человек в броской одежде, выделяющийся из толпы. В данном случае Бурадо, которая является женщиной, носит черные монашеские одежды сюгэндзя, да и в целом имеет необычную внешность. 2 — Иайдо — искусство внезапной атаки, мгновенный и резкий удар с изначально вложенной в ножны катаной