Цветы в паучьих сетях

1861 год, Райские Кущи — Как ты, Шиничи? — она не часто бывала в райских кущах, только когда навещала старого друга. По какой-то необъяснимой причине Бурадо начала навещать его. В Дзигоку ей было скучно, почти ни один демон нормально не воспринимал шигигами, к таким как она относились с осторожностью и предубеждением. Самоубийц тут не жаловали. Приходя в райский сад, прогуливаясь среди персиковых деревьев среди умиротворяющей, настраивающей на раздумья тишины она часто задавалась вопросом, сможет ли так же жить здесь, помогать местным божествам. Спокойная, полная тишины жизнь казалась девушке чем-то недостижимым, пускай она уже и не была той напуганной начинающей шинигами. За пять лет они с Сигурэ переправили на тот свет множество душ, стали гораздо сильнее. — Не волнуйся обо мне, Бурадо-чан, — он как всегда лучезарно улыбнулся, погладив кролика, мирно сопящего на его коленях. Они часто болтали, сидя под тенью персикового дерева. Задумавшись на пару мгновений, самурай взглянул в скорбное лицо девушки. — Ты больше его не видела, так ведь? — О… О ком ты? — пускай она уже и знала ответ. — Хараду, моего приятеля, — ласковый ветер растрепал его тёмно-каштановые волосы. — Иногда мне любопытно, каким он стал за эти годы… — Да, мне тоже, — она тяжело вздохнула, как всегда делала при упоминании старого товарища. Шиничи слышал, что подобные сильные чувства екаям чужды, но глядя на то, как девушку одолевает непреодолимая тоска по чему-то, начинал сомневаться. Она видела Сано его глазами и иногда отзывалась о нём, как о старом друге, пусть и не без примеси горечи. По словам Сигурэ, тот думает, будто девушка виновата в его смерти. — Если судьба сведет вас снова, передавай от меня привет, ладно? — он похлопал её по плечу, помогая немного взбодриться и отвлекая от невеселых мыслей.

***

Февраль, 1866 год, Киото К окончанию зимы в мире смертных, они с Сигурэ успели собрать пятьсот душ. Обстановка в Киото становилась все неспокойнее, назревал серьезный политический конфликт, и Бурадо то и дело начала замечать других жнецов смерти, снующих среди людей незамеченными, словно мрачное предзнаменование грядущих перемен. За эти десять лет, что они с Токабо Сигурэ путешествовали по Японии, девушка успела привыкнуть к обычаям и нравам Востока, которые ранее считала чужими и варварскими. Пускай она и приехала в эту страну еще маленькой девочкой, Кэтрин Блад было трудно смириться с чужими нравами, отец воспитывал ее как английскую леди и корсиканскую донну. Теперь же его уроки казались такими далекими, забытыми. Умерев в чужой стране, она стала ее частью, еще одним камнем в огромной стене Дзигоку. Матушка ни за что бы не поверила, если бы узнала, чем занимается ее дочь. — Чувствуешь этот кислый запах? — проворчал Сигурэ едва слышно, когда они прогуливались по большой рыночной площади в поисках новой цели. Человек из их списка был обычным крестьянином, который окажется не в то время и не в том месте. Через несколько дней отца пяти детей и единственного работоспособного человека в семье зарубят пьяные ронины, которые по ошибке решат, что тот шпионит на Шинсенгуми. — Наземные демоны здесь ошиваются. Она уже слышала от господина Ходзуки о наземных демонах. Они были невероятно сильны, выносливы и, в отличие от своих загробных представителей, никогда не служили в Дзигоку. Им и дело не было до того, в чем замешаны другие екаи, более того они предпочитали их не замечать. Сигурэ всегда отзывался об этих демонах с таким презрением. Когда-то он принадлежал одному из таких демонов, он и проклял свой любимый зонтик и обрек его на бессмертное существование. Злясь на весь свет, Токабо Сигурэ пожирал жизненную энергию своих новых владельцев, чинил им всякие неприятности и всячески портил карму. За это господин Ходзуки чуть не сжег екая на жаровне с раскаленными углями, взяв с него слово искупить все свои грехи. Стараниями Сигурэ, новые души пребывали в Дзигоку раньше времени, а Ходзуки ненавидел сверхурочную работу. — О чем ты? — выдохнув полупрозрачное облачко пара, Бурадо обернулась на странную зловещую ауру. Высокий длинноволосый мужчина в броской одежде, с татуировкой на всю руку, он словно нарочно привлекал внимание своим дерзким видом, глядя на окружающую его толпу с высокомерным презрением. Не заметив ее, он прошел мимо как ни в чем не бывало. — Надменные ублюдки, — выругался Сигурэ. Кажется, у демона был острый слух. Стоило екаю закончить свою фразу, как он неожиданно остановился. Напряглась оголенная мускулистая спина. — Ты это мне, девчонка? — он медленно обернулся, расплывшись в холодной улыбке, которая больше походила на оскал хищника. — Совсем жить расхотелось, а? Смуглая жилистая ладонь легка на пояс, на котором висела кобура с револьвером. Бурадо уже раньше видела подобное оружие, у ее отца когда-то был такой револьвер. — Силы у нас почти равны, — за годы, проведенные в скитаниях, с каждой новой собранной душой они с Сигурэ становились все сильнее. Если в одиночку она и могла проиграть более опытному, закаленному в сражениях демону, то вдвоем с напарником при поддержке его екайской силы, демон не был такой уж проблемой. Бурадо чувствовала, как с каждым днем становится все выносливее, сильнее, а в конце прошлого года и вовсе получила от Ходзуки маску пятого ранга. Вскинув подбородок, она дерзко ответила на холодный, высокомерный взгляд демона. В фиалковых глазах плескался плохо сдерживаемый гнев. — Если хочешь, можем как-нибудь ими помериться, но сейчас у меня нет какого-либо желания участвовать в ссоре. Прости моего друга, иногда он бывает вспыльчив. Несмотря на негодование Сигурэ, у которого уже ручонки чесались подраться с демоном, Бурадо сделала шаг назад и низко поклонилась. Мужчина наблюдал за ней цепким взглядом. — Кто ты, девчонка? — скрестив руки на груди, бросил демон. Несмотря на то, что он так и не принял ее извинений, выглядел он теперь менее грозно. По алой маске с лицом они и спутнику-екаю он, наверное, уже догадался, с кем разговаривает. — Девушке неприлично представляться первой, — он хмыкнула, игнорируя скрипящего зубами Сигурэ, которому этот разговор совершенно не нравился. Он ожидал, что они надерут зад этой высокомерной выскочке, а не будут с ним дружелюбно болтать. — Эй, эй, ты ему глазки строишь?! — от промасленной алой бумаги зонтика начало исходить бледное алое свечение. — Помолчи, — велела Бурадо, перехватив зонтик так, чтобы закрыть ладонью уродливую разинутую пасть. Разумеется, никакие глазки она не строила. — Я Ширануи Киё. — А я… — она замялась, вспоминая, как почти все в Дзигоку с трудом могли произнести ее имя. — Я Бурадо. Прозвище, данное Харадой Саноске, само слетело с губ. Невольно кольнуло что-то в груди при воспоминаниях о копейщике. — Бурадо и всё? — У меня нет семьи или клана. Я служу Эмме-саме. Ширануи оглядел ее придирчиво с ног до головы и чему-то хмыкнул. Расставшись с Харадой и получив пятый ранг шинигами, она сильно изменилась внешне. Теперь Бурадо тяжело было спутать с девчонкой, ненароком сбежавшей с фестиваля. Простенькое черное юката было заменено на просторные одежды сюгэндзя, крайне удобные для путешествий по суровому северному климату. Да и деревянная маска теперь не выглядела так жалко, новую выдал сам господин Ходзуки. Ее лакированная, алая поверхность блестела на солнце, а пустые демонические глаза сейчас пожирали Ширануи Киё. Сосредоточившись, девушка даже могла видеть сквозь разрезы маски, даже когда та не на её макушке, а находится где-то очень далеко. Это было очень удобным для наблюдения за ее целями. — Так и думал, ты одна из тех сопливых чинуш, что вечно путаются под ногами, собирая души смертных… Нынче развелось вас в городе! В толпе людей, заполонившей рынок, послышалось какое-то волнение. Оглядевшись с высоты своего роста, Ширануи тряхнул иссиня-черными волосами, затянутыми в хвост, и тихо выругался. — Поболтаем позже, мертвая девчонка, — бросил он через плечо, уже скрываясь среди взволнованных людей. Кэтрин не успела даже ничего ответить, как высокая фигура растаяла в воздухе, воспользовавшись поднятой суматохой. С пару мгновений потаращившись на пустое место, на котором до этого стоял Ширануи, девушка обернулась на крики людей. Слышались какие-то странные шепотки, люди то и дело тихо переговаривались и обменивались испуганными взглядами. Какой-то старик громко выругался и с презрением плюнул себе под ноги. Какое-то время девушка не могла понять, в чем дело, пока не заметила колонну ронинов в бледно-голубых хаори. Все они были молодыми мужчинами с суровыми, сосредоточенными лицами. Толпа пожирала их враждебными взглядами. — Волки Мибу идут! — услышала она напряженный шепот рядом с собой. Переговаривались две старухи, торгующие закусками. — Тьфу, проклятые Шинсенгуми! — Да тише ты, Мита, — осекла ее подруга, испуганно оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не слышал. — Молчи, если проблем не хочешь. Два взвода Шинсенгуми, мечников и копейщиков, которые выглядели как разношерстное сборище молодых самураев в бледно-голубых хаори, пересекли рыночную площадь. Бурадо, укрывшись в толпе, пожирала взглядом их затылки. Про Заново Созванный Отряд в Киото ходило множество слухов, в основном не самых приятных. Их называли жестокими убийцами и разбойниками, но им с Сигурэ еще не приходилось являться за жертвами Шинсенгуми. Со стороны, особенно глядя на капитанов, идущих по правую сторону от остальной колоны, воины больше походили на богемных разбойников из приключенческих романов, молодые, броско разодетые. Несмотря на враждебные взгляды горожан, они умудрялись обмениваться сдержанными улыбками, что-то обсуждая вполголоса. Им и дела не было до окружающих. — Сигурэ, ты это чувствуешь? — чутье шинигами, выработанное за долгие годы странствий и сбора душ, подсказывало, что в рядах шагающих воинов есть кто-то, чью душу они вынуждены будут забрать. От этого человека исходила знакомая, слабая энергия, что говорило о том, что это должно случиться через пару лет. То, что один из этих людей должен умереть, её совсем не удивило. Обстановка в стране постепенно накалялась, к тому же самураи всегда находятся на грани смерти. — Пф, подумаешь, душонку чью-то учуяла, все равно еще два года ждать, — фыркнул екай, все еще дуясь на нее из-за разговора с Ширануи. Впрочем, не смотря на свою обидчивость, он не умел долго обижаться, особенно если предложить ему дорогих сладостей. Бурадо поджала губы, вглядываясь в лица воинов, в попытках понять, кто из них является ее целью. Либо будет ей являться через несколько лет. Может быть, сутулый тощий парнишка с нагинатой? Либо суровый мечник с самурайским пучком, глядящий на горожан враждебно? Или это высокий красноволосый капитан подразделения с копьем, лежащим поперек плеч? В какой-то момент высокий капитан оглянулся на нее, словно ощущая на себе взгляд. Его жёлтые глаза окинули быстрым взглядом толпу, словно в поиске того, кто так прожигает его глазами. Мужчина чуть нахмурился и вернулся к прерванному тихому разговору. Взгляд волчьих желтых глаз будто ожег ее. Отскочив от шока дальше в толпу, она тряхнула кучерявыми волосами, не веря своим глазам. Бурадо с трудом его узнала. Если бы не теплая, ярко-красная аура цвета заходящего солнца, она бы ни за что не поверила, что этот высокий, мускулистый мужчина с растрепанными темно-красными вихрами был тем самым живым, смешливым юношей, которого она встретила будто в прошлой жизни и по которому болело ее сердце. — Это… — она прижала к щекам холодные ладони, чувствуя, как начали пылать щеки. — Саноске Харада! — Тц, опять этот смертный! У вас там что, линии жизни слиплись! — раздраженно прорычал Сигурэ. Бурадо не слышала его слов. Тяжело дыша, она судорожно хватала ртом воздух и пыталась прийти в себя. Она больше не надеялась, что встретит этого человека когда-либо в жизни, уже привыкла лелеять рану на разбитом сердце. Не думая практически ни секунды, девушка двинулась вслед за колонной воинов, обходя идущих навстречу людей. Лохматый темно-каштановый хвост Харады маячил где-то впереди, его макушка сильно возвышалась над остальными. Девушка не знала, зачем следует за ним, это было все равно, что бередить плохо зажившую рану. Он стал таким… большим, высоким, кажется, вырос в настоящего воина. Перед тем, как отправиться дальше, хотелось поддаться эгоистичному желанию рассмотреть его поближе. — Девчонка, ты куда намылилась?! — возмущался Токабо Сигурэ, но его слова не имели на неё никакого влияния. Сердце билось в груди раненной птицей. В один момент удалось подкрасться так близко, что она увидела его мускулистые, загоревшие от частого пребывания на солнце руки, каждую венку и мускул на них, складки на бледно-голубом рукаве хаори. Затаив дыхание, Бурадо наблюдала за тем, как он проходит мимо, всего на расстоянии вытянутой руки. Для него она была расплывчатой тенью, ещё одним лицом из толпы. — Кто ты такая? — прежде чем она успела среагировать, в спину уперлось холодное лезвие куная.