***
Деревня, наполненная смехом, рокотом ритуальных барабанов и светом бумажных фонарей, встретила их в самом разгаре фестиваля. Нетерпеливо следуя на самодовольным Шиничи, который показушно держал обе руки на рукояти длинного меча, Саноске с радостным предвкушением глядел по сторонам. На глаза попадались ларьки с праздничными закусками вроде трехцветного данго и такояки, фестивальными масками и бумажными фонарями. Может даже удастся подсесть к какой-нибудь уже нетрезвой компании и вдоволь напиться саке за чужой счет, как иногда они проворачивали с товарищами из поместья. — Это Тамако, — смущенно покраснев, из-за чего стал вдруг каким-то нелепым, Шиничи кивнул в сторону девчонки в розовом юката, которая махала им с каменного моста. — Я быстро, только поздороваюсь. А ты пройдись пока, вдруг увидишь чего интересного! — Пф, не видел я чего-то на этих фестивалях, — фыркнул Сано, но тут же смилостивился над горе-любовником. Этот идиот надеялся, что теперь, когда он начал добиваться каких-либо успехов в военной карьере, родители девчонки позволят ей стать его женой. — Я буду неподалеку. Шлепнув его по плечу напоследок, Харада с кривой улыбкой двинулся в сторону киосков. Глупое желание друга обзавестись семьей казалось ему нелепым. Девчонки и правда сильно интересовали Хараду, с их тонкими, белыми пальчиками, а что было у них под толстыми слоями кимоно было для него заманчивой, до поры до времени не раскрытой загадкой, но он был почему-то уверен, что так будет недолго. Предвкушая летнее веселье, он не заметил, как сбил кого-то с ног. Над ухом раздалось тихое оханье. Пошатнувшись, Харада невольно выставил вперед руку, ухватился за мягкую ткань. Вскинув глаза, он столкнулся с чужими, янтарно-желтыми, отчего холодок пробежался по спине. Перед ним стояла девчонка, совсем еще юная, одетая в черное юката и простенькую фестивальную маску с лицом они. — Прошу прощения, — наконец, отпустив рукав ее юката, Саноске по-джентльменски помог девчонка выпрямиться, и поклонился в качестве извинений. Тихо охнув, она посмотрела на него какое-то время, скользнув по юноше взглядом необычных ярко-жёлтых глаз, и наклонилась, поднимая что-то с земли. Харада только сейчас заметил ярко-красный фестивальный зонтик с лицом екая из промасленной бумаги. Будто не замечая его, девчонка принялась отряхивать зонтик от грязи и прилипших листьев рукавов юкаты. — Прости… — пробормотала она себе под нос то ли Хараде, то ли зонтику. Уродливое лицо с крашеной бумаги смотрело на него насмешливо. — Ничего, это я в тебя врезался. — Ага… — поклонившись, девчонка двинулась дальше, будто искала кого-то в толпе. Какое-то время он, словно заворожённый, наблюдал за тем, как тоненькая фигурка девушки исчезает в толпе. Мелькнула между макушек белая фестивальная маска, надетая поверх буйных, кучерявых волос. Словно дурман, необычное наваждение в виде смуглой гайджинки с необычными глазами. Такая девчонка ни разу в жизни ему не встречалась, и пускай она отличалась от всего, что принято считать красивым, даже от того, что считал красивым он сам, в голове, словно молнией про мелькнула мысль о том, что такую он больше и не встретит никогда. Встрепенувшись, Саноске пришёл в себя не сразу, обнаружив, что покрыт мурашками с головы до пят. Волчьи жёлтые глаза судорожно оббежали толпу, в попытках разглядеть знакомый силуэт. Не думая ни секунды, он опрометью бросился следом. Однако удача была не на его стороне. Он умудрился оббежать несколько кварталов с бесконечными киосками и праздничными развлечениями, даже пропустил запуск фейерверков, но так и не смог её найти. Таинственная девчонка словно в воздухе расстворилась. Выругавшись, он в сердцах сплеснул руками и плюхнулся на деревянные ступени чайного домика. Закрыв лицо руками, он до сих пор видел перед собой её скорбное, смуглое лицо в мелких рыжих веснушках. Потерявшись во времени, Харада просидел так целую вечность. Шиничи, наверное, уже искал его. Все растворилось, стало таким неважным. Прежде он никогда не чувствовал ничего подобного по отношению к женщине. — Идешь куда-то, красавица? — его внимание привлёк хриплый смех из тёмного переулка. Какая-то уже сильно выпившая компания ронинов окружила кого-то, не давая пройти. — Может выпьешь с нами, а? Мы тебя не обидим, — загоготал ещё один воин, высокий, ростом с Шиничи. Они пьяно, недобро переглянулись. Сано заметно напрягся. Он и сам был шалопаем и драчуном, каких поискать, да вот только никогда бы не опустился до приставаний к женщинам. Долг любого самурая защищать слабых. — Уберите руки, — раздавшийся из подворотни ледяной, вкрадчивый голос заставил его вздрогнуть. Все внутри похолодело. — Я не пью алкоголь с незнакомцами. Дайте пройти. Он не заметил, как вскочил на ноги. Это было она, та самая девушка. — Да че ты, мы только познакомимся поближе, да пойдешь по своим делам, — проулюлюкал третий ронин, который уже с трудом ворочал языком. Его большая, смуглая ручища вцепилась в её острый подбородок, заставив посмотреть в его пьяное, лоснящееся лицо. — Я сказала, убери руки, — прорычала гайджинка сквозь плотно сжатые зубы, её пальцы сильнее сжали рукоятку зонтика, побелев. — Оставь меня в покое, если не хочешь пожалеть. Недобро сверкнули два жёлтых глаза, выдержав злобный, окоселый взгляд ронинов. Она не пятилась назад, не просила испуганно прощения и не умоляла, развязно выпрямив спину, будто готова была дать отпор. — Тц, гайджинская высокомерная сука! — прежде чем здоровая, грубая ручища успела ударить её, Саноске бросился на ронина, схватив его за шею со спины. Не давая пьянице опомниться, пнул его под коленом. Девчонка не растерялась, выхватила зонтик и зарядила им по голове другому самураю, отчего тот с громким криком пошатнулся и грохнулся навзничь на землю. Вскинув изящную тонкую ножку, она пнула как следует ему по затылку, тут же вырубив. Тяжело дыша, Харада боролся с озверевшим ронином, повиснув на его руке, не давая воину выхватить меч. Он не хотел, чтобы тот зарезал девчонку. — Справа! — крикнула гайджинка, предупредив Хараду об ударе третьего пьяницы. — Берегись! Замахнувшись, она ударила его между глаз металлической рукояткой зонтика. Харада пихнул своего противника в его сторону, отчего два пьяных ронина столкнулись и неуклюже шлепнулись на землю, мешая друг другу подняться. — Бежим, — схватив её за руку, он бросился со всех ног на другой конец улицы, не обращая внимания на громкие заливистые ругательства. Они бежали вперёд, огибая тесные переулки и петляя между людей, пока не выбились из сил. Тяжело дыша, Харада согнулся пополам и упер руки в колени. В наступившей тишине было только слышно его хриплые вздохи. — Кажется, оторвались, — девчонка, поправив помявшиеся полы юкаты, выглянула из тёмного переулка на шумную главную улицу. Праздник подходил к концу, веселая толпа уже начинала редеть, но следов пьяных ронинов не было. Она даже не вспотела, не выбилась из сил. Присев рядом с ним на землю, гайджинка осторожно, почти нежно погладила сложенный зонтик и произнесла: — Как ты, друг? — А, х-хорошо, меня даже не задели… — он смущенно осекся, когда понял, что она говорит это зонтику, и тут же покраснел до корней волос. Насмешливо улыбнувшись, девушка вскинула голову, смерила его любопытным взглядом. — Не нужно было мне помогать. — Шутишь что ли? Их было трое! — её безразличная реакция повергла Хараду в настоящий шок. Это у неё что, вместо благодарности? — И что? — она хмыкнула, уперев руки в бок. Глаза при этом задорно его разглядывали, будто смеялись. — Тебе опасность грозила куда больше. — Вежливым будет сказать «спасибо», — пробурчал Саноске, отвернувшись. — Меня, кстати, Харадой зовут. Харада Саноске, я служу клану Мацуяма. А ты? Простой вежливый вопрос об имени, казалось, её расстроил. Помрачнев, девушка резко поднялась на ноги. — Имя имеет слишком большую силу, чтобы называть его так опрометчиво. К тому же, знать его тебе не за чем, Харада Саноске, — проговорила она неожиданно серьезно, поправив фестивальную маску. — Мы больше никогда не встретимся. Она уже сделала шаг по направлению к главной улице, даже не дав ему времени опомниться. — Подожди, — встрепенувшись, Харада схватил её за руку. Только сейчас он заметил, какой холодной была маленькая, мозолистая ладошка девушки. Его будто током ударило. — Я хочу знать, кого спас. В… благодарность. Она будто раздумывала пару мгновений, показавшихся Хараде вечностью. — Блад. Меня зовут Блад. — Б… Бурадо? — Пусть будет Бурадо, если ты так хочешь. Мне пора, — вырвав свою руку из его хватки, девушка, произведшая на него такое сильное впечатление, ушла как ни в чем ни бывало.***
— А, противный смертный! — ругался Токабо Сигурэ, когда они покинули город. Закрывая лицо бамбуковой шляпой, Бурадо осталась незамеченной. Наконец, оказавшись в лесу, она развела костер и грела теперь озябшие ладони у огня. Вечный холод был частью того проклятья, который обречены были чувствовать все души, отказавшиеся от своей жизни добровольно. — Прилип, словно лист. Ещё и по башке мной зарядила! — Брось ворчать, от такой ерунды ты не рассыпишься, — хмыкнув, девушка глянула на сердитого екая. Вытянув длинные чёрные ручки, её зонтик парил над костром. — Мне, между прочим, почти пятьсот лет! — возмущенно заорал Сигурэ, его большой зрачок опасливо сузился, а уродливая одноглазая морда стала еще страшнее. — Душу так и не нашли, в драку ввязались, а я еще и помялся! — продолжал распыляться екай. Чем меньше хозяйка обращала на него внимание, тем сердитее он становился. — Такими темпами не отработаю свой долг до прихода Страшного Суда! Эмма-сама, дай мне сил с этой девчонкой! — Ты разве не почувствовал, Сигурэ? — она усмехнулась, вертя в руках маску они. Смуглые пальчики перебирали красные ленточки. — Этот Саноске. Он в нашем списке. Через двенадцать лет он умрет. — А что толку от этого? Души надо собирать сейчас, свежие, тепленькие! — от предвкушения он вытащил длинный жёлтый язык. Девушка лишь раздраженно цокнула. Этот смертный со своими жёлтыми волчьими глазами не выходил у неё из головы. Он был… таким живым. Молод и полон сил, одни боги знают, что у него впереди. Двенадцать лет по меркам обычного человека срок совсем небольшой. Он был так добр к ней, а смотрел так, как никто до этого. Неужели и его жизнь придется забрать?***
— Все хорошо, боль скоро отступит, — она подхватила тело высокого молодого самурая, красивого и юного. Его грудь была пронзена быстрым, точным ударом прямо в сердце, и с бледных, посиневших губ сочилась ярко-красная кровь. Девушка осторожно опустила его на землю, не обращая внимания на то, что кровь пропитала полы её юкаты, запачкала руки. Она гладила юношу по волосам, навевая в последний миг его жизни видения о тёплых руках матери. — Ты был хорошим человеком, Шиничи. Я подарю тебе лёгкую смерть. Трясущимися пальцами девушка стянула маску они с макушки, закрыв ей лицо. Её ярко-желтые глаза загорелись в тяжелом, ночном мраке города, а волосы побелели. — Токабо Сигурэ, давай, — она вытянула руку, призывая проклятый зонтик. Тот в предвкушении разинул широкую пасть. Взмахнув зонтом, Бурадо отсекла душу Шиничи от тела. Внезапно хрипы прекратились, а его глаза закрылись. С громким, полным облегчения вздохом Шиничи испустил дух. — Готово, — закончив, Бурадо поднялась на ноги. Кровь Шиничи капала с рукавов её чёрной юкаты. — Его ждет долгое путешествие. Эмма-сама, будьте милосердны! — Выглядишь расстроенной, неужели жалко человечешку стало? — хмыкнул Сигурэ, принимая форму обычного зонтика. Она тяжело вздохнула, глядя на маску в своих руках. — Тц, я презираю людей, — надевая её, девушка видела каждый уголок души смертного, каждую минуту его жизни и грехи. — Но этот был хорошим человеком. Отнять у него жизнь было для меня не в удовольствие. — Шиничи! Где ты, Шиничи? — знакомый голос заставил её застыть на месте. Это был тот самый человек, Харада Саноске. Вынырнув из переулка, он в шоке уставился на запятнанное кровью юката, а потом на тело его друга у ног девушки. Самурай и сам был в крови. Они попали в драку с враждебными самураями и успели разделиться. Бурадо глянула на юношу немного устало, гадая, слышал ли он её последние слова. Эти двое были друзьями. — Это ты его убила?! — сцепив зубы, он сжал древко копья до побеления пальцев. — Ты с ними заодно?! — Мне дела нет до того, что происходит тут, — ответила она спокойным, полным скорби голосом, но не стала отрицать свою вину. — Но жизнь твоего друга забрала я. — З… зачем, Бурадо-чан? Что он тебе сделал? — его голос дрожал от плохо сдерживаемой злости. Девушка вздрогнула при упоминании нелепого прозвища на японский манер, которое он дал ей всего неделю назад. Надев маску, она видела Хараду Саноске в воспоминаниях его товарища. Он был веселым, бесшабашным, полным жизни. И таким добрым. Говорят, что провожая человека в последний путь, жнец смерти проживает его жизнь. Увидев Хараду глазами Шиничи, она чувствовала, будто давно его знает. Будто дорожит им так же сильно, как и его друг. Оттого ещё больнее было видеть гнев и разочарование на красивом юношеском лице. — Прости… Харада-кун, — только и смогла выговорить шинигами, сглотнув тяжёлый ком. — А теперь спи. Внезапно она оказалась за спиной копейщика, запустив ледяные пальцы в волосы на затылке. Стоило ей коснуться Саноске, он почувствовал, как начинает тяжелеть голова.***
— Чтоо?! В Дзигоку вернуться? А долг кто будет отрабатывать! — возмущался Сигурэ, когда белая как полотно девушка шла по лесной тропе по направлению к горам. После той встречи со смертным она будто сама не своя, почти не разговаривала. — Тц, глупая девчонка! Та только тяжело вздохнула. Господин Ходзуки будет не в восторге, когда увидит её у дверей своего кабинета. В голове набатом она слышала голос, радостный смех, а перед глазами стояло улыбчивое, полное жизни и юности лицо Харады. Бурадо чувствовала, как постепенно раскалывается голова, как ей становится дурно. Нужен был перерыв.