Немного о вредном Лю Цингэ

Оказавшись на Ваньцзяне Лю Цингэ скидывает своих шиди на Вэй шисюна и договорившись, ну, как договорившись, он просто крикнул им, чтоб вернулись сами как только получат мечи, отправился на Цюндин, писать отчёт. Приземлившись во дворике усадьбы главы Цингэ свернул ауру ци так, чтобы она не выдала его Юэ шисюну, неслышным шагом двинулся к кабинету. Цингэ нужно было разрешение уйти в пещеры Линси на медитацию, а без разрешения главы этого сделать было нельзя. Хотя тот уже пару раз откланял его запрос, оправдываясь тем, что у Шэня последнее время частые отклонения ци , а сам глава подолгу отсутствует из-за подведения итогов конференции. — Чжаньмэнь-шисюн! — громко так, что тот вздрогнул, поставив кляксу на очередной какой-то важный документ. — Лю-шиди, — укоризненно звучит в ответ, но глаза начинают светиться будто любимый, но непослушный ребенок, заглянул в гости, — а я все думал, когда же ты уже прибудешь. — Мне срочно нужно в пещеру душ, думаю, я смогу пройти через узкое место, если духовные потоки будут более равномерные, — сразу к делу переходит Цингэ, и чтобы глава не успел возразить добавляет, — Гао Цингао выходит из закрытой медитации, так что, думаю, мне можно будет покинуть пик для медитации. Пожалуйста, — добавляет он, и слегка приподнимает брови и выставляет чуть вперёд поджатую нижнюю губу, надеясь, что прокатит как и в прошлый раз. — Шиди... — Юэ Цинъюань прикрывает глаза, а после и вовсе отводит взгляд, — думаю... — взгляд снова поднимается, и шисюн стаскивает пальцы в замок, — хаа... ты используешь нечестные методы, — выдавливает из себя глава, залипая взглядом на слезную родинку под глазом Цингэ. — Ну, так Чжаньмэнь-шисюн, постоянно мне отказывает, что этот Цингэ отчаялся и решил использовать крайние меры. — недовольно фыркнув заявил он. У главы дернулся правый глаз. — Лю-шиди, ты... Можешь отправится в пещеры, — тяжело вздыхает Юэ Цинъюань. Цингэ хмыкает удовлетворённо, пустили, наконец-то, и обойдя рабочее кресло шисюна начинает массировать ему плечи. Позже, пару чашек чая и несколько письменных отчётов спустя, Лю Цингэ снова возвращается на свой пик, предупредить что уйдет и собрать необходимые склянки с пилюлями, которые посоветовал Цинфан во время их дневного разговора. В пещеры решено отправится утром, потому как появившийся там среди ночи глава Байчжань скорее всех дежурящих учеников распугает, как доказывает практика... Вот вроде и заклинатели, а его, в его пиковых одеждах, ну да, белых, и что? приняли за неупокоенный дух и подняли такую тревогу, что вспоминать и страшно и смешно становится. Цингэ фыркает, слегка ухмыляясь и качая головой. Что ж, значит он прочитает ту пару свитков, что так упорно подкидывала ему сестра все это время, и кивая сам себе лезет на шкаф, за теми самыми свитками. Лучше бы он туда не лез. Теперь вот как Чжаньмэня и Шэнь-шисюна развидеть на месте этих персонажей ??? Рассвет подобрался незаметно и Цингэ оторвавшись от очередного свитка, скрывающего в себе ужжжасно интересную историю, отправился в пещеры Душ. Прохладный ветерок, доносивший приятный запах с кухонь Цзуйсяня, обдувал лицо и развевал волосы, собранные в высокий хвост, лучи солнца, играющие на лезвии Ченьлуань и наручах, доносящийся откуда-то мат... Так, стоп. Лю Цингэ резко затормозив оглянулся в поисках источника столь нецензурной речи, Цингэ даже пару новых слов узнал. Тем самым источником оказались кусты, в которые стоило только приглядеться получше, чтобы понять, что это его байчжаньцы потихоньку шурша на свой пик решили сократить и запутались в кустах... Те его заметили. И начали шуршать кустом активнее, потом примолкли, снова пошуршали, так, что видно осталось только глаза. Цингэ вздохнул. Кусты в ответ справа налево: чихнули, матернулись, почесались, снова чихнули в начале, потом, судя по звуку, кого-то укусили, и взвизгнули. Цингэ сделал вид что он слепой, глухой и вообще не здесь и просто продолжил свой путь к пещерам. Наконец приземлившись и зайдя внутрь он вздохнул, размышляя о том, есть ли на самом деле говорящие кусты, или все те, что занесены в бестиарии на Цинцзин, это кусты с застрявшими там адептами Байчжаня? С такими тяжёлыми думами Бог Войны уселся посреди довольно уютной пещерки вдали от входа и недалеко от подземного озера. И втянув побольше воздуха в грудь настроился на медитацию.