***
Виктор был похож на Джона во многих тревожных аспектах. Он был единственным, кто любил проводить время с Шерлоком, он говорил ему, что тот был удивителен, и Шерлок делал вещи, которые он не очень-то любил, во имя сохранения их близости. Но тут похожести заканчивались. Виктор контролировал Шерлока через свои разочарованные взгляды, пассивно-агрессивные выбросы, жалостливые высказывания. Шерлок больше любил, как Джон с этим справлялся, почти так же, как он больше любил Джона. Шерлоку нравилось, что Виктор иногда говорил и делал, но быть во внимании и обожании Джона было куда приятнее. И Джон был кем угодно, но не пассивно-агрессивным. — Ты измазал мое кресло в чьих-то кишках и подвесил собственное кресло к потолку. И ты не можешь также занять весь диван. Подвинься. Шерлок надулся. — Я разложил полиэтилен. — Ты и твой полиэтилен, — простонал Джон. — Я, честно, доволен, что ты больше не делаешь свои эксперименты без него, но тем не менее ты не можешь им прикрывать все твои выдумки от последствий. Подвинься, или я сам тебя подвину. Джон был осторожен. Он огибал диван, лишь бы не пересечься с ним, ставил чай на стол вместо того, чтобы просто подать его ему, посылал лишь короткие незначительные взгляды, только бы не столкнуться с ним взглядом. Шерлок ненавидел это. Шерлоку было безразлично, когда Виктор к нему прикасался, но ему нравилось, когда это делал Джон. Он не понимал, насколько сильно, пока Джон внезапно не прекратил, несмотря на довольно конкретные аргументы Шерлока против подобного поведения. — Так подвинь меня, — отрезал тот в ожидании реакции Джона, который сперва напрягся, а затем (наконец-то) устремил пронзительный взгляд на Шерлока. — Шерлок, — сказал Джон опасным голосом. — Я не шучу. Шерлок молча подвинулся, и Джон сел на максимально возможное расстояние от него. Поэтому Шерлок просто уронил свои ноги Джону на колени и создал видимость занятости своим научным журналом. — Шерлок, — Джон был олицетворением напряжения. — Что ты делаешь? — Я читаю, Джон, — солгал Шерлок. — По крайней мере, пытаюсь, пока ты тут прыгаешь как ошпаренный на каждое мое движение. Голос Джона оставался настороженным и вдумчивым. — Шерлок, отвлекись, пожалуйста, от журнала. Ты, скорее всего, ведешь себя сейчас невозможно очевидно, я знаю, но я не настолько умен, и я немного не догоняю. Шерлок сложил журнал пополам, оглядывая из-за него своего сожителя. — Я лишь сказал, что не собираюсь спать с тобой, а не что я хочу, чтобы ты шарахался в бренном ужасе от даже мысли о возможности соприкоснуться со мной. Джон указал взглядом на ноги Шерлока, которые на данный момент возлежали на его коленях. — Это не то же, что случайно соприкоснуться с тобой по пути на кухню. Шерлок раздраженно фыркнул. — Ты бы не стал меня трогать, если бы тебе это не нравилось. Тебе необходима физическая близость, без нее тебе становится одиноко, что приводит к поиску очередной женщины для восполнения этого недостатка в твоем ментальном здоровье. Так что я собираюсь занять эту пустоту собой и избежать пополнения нашей квартиры всякой назойливой швалью. Джон моргнул. — Я только больше запутался. И только больше буду избегать соприкосновения с тобой, между прочим. Только вчера ты говорил мне, что не хочешь подобного, а теперь, что, ты хочешь… обнимашек? Шерлок с силой пихнул его ногой, и Джон издал раздраженный «уф» и пихнул его в ответку. — Я довольно конкретно заявил о своем нежелании твоего прекращения телесных соприкосновений со мной, — напомнил Шерлок. — Я не понимаю, откуда взялся этот твой насущный кризис. Меня не перестает удивлять твоя возможность заходить в тупик от простых просьб. Джон кинул на него отчаянный взгляд. — Значит, ты хочешь, чтобы я продолжал к тебе прикасаться для того, чтобы я не спал с кем ни попадя. Чистая логика. Все ради моего благополучия. Естественно. Конечно. Как жертвенно с твоей стороны. — Я не могу даже представить, что ты подразумеваешь, — фыркнул Шерлок. — Господи, — Джон закатил глаза, но все же положил руки на лодыжки Шерлока, возвращаясь к газете.***
— Не в мое ухо, Шерлок, — упрекнул его Джон, отмахиваясь от детектива и потирая ухо, словно оно болело. Джон прекратил настороженно обходить Шерлока по кругу, держась на максимально возможном радиусе, но все еще продолжал устанавливать откровенно нелогичные барьеры, по каким-то непостижимым причинам. «Ты, перестань», говорил он, сталкивая Шерлока со своих колен. «Ты не можешь просто садиться на меня, когда тебе вздумается». И: «Ты издеваешься? А ну вон из ванной!» И даже: «Меня не ебет, что ты сотворил с собственной кроватью. Ты не будешь спать в моей, не важно, насколько твои простыни просочились ядовитым плющом». Это неимоверно раздражало, особенно учитывая то, что Джон сам становился все более расстроенным, в чем вообще не было смысла. Джон наконец взорвался неделю спустя. — Для вечно указывающего на некомпетентность моих навыков коммуникации мудака с таким педантичным мозгом, как твой, ты слишком любишь посылать мне смешанные сигналы. — Для того, кто каким-то образом умудрился получить медицинский диплом, — парировал Шерлок, — у тебя слишком большие трудности в понимании простых указаний, изложенных на понятном английском языке! — Да что ты блять от меня хочешь? — закричал Джон. — Ты меня тестируешь, или что? Экспериментируешь на мне? Что тут, бога ради, творится? — Я тебе уже не раз говорил, когда до твоего слабоумного скопления нейронов — что ты называешь своим мозгом — наконец дойдет, что ко мне можно прикасаться до тех пор, пока ты не делаешь это своим членом? — Не только от прикосновения к моему члену у меня может возникнуть стояк, Шерлок! — взвыл Джон. — Ты можешь добиться этого своим языком где-либо на моем теле, особенно если ты еще при этом будешь притираться ко мне сзади! — Да плевать мне на твой стояк, Джон, если только ты не прикажешь мне его в жопу засунуть! — проревел Шерлок, и Джон весь покраснел. — Господи, Шерлок, — простонал тот, массажируя виски. — Я не могу понять, откуда у тебя появилось представление, что друзья могут подобным заниматься, учитывая, что ты изучаешь человеческие взаимоотношения, как другие изучают обезьян, но подобного рода прикосновения происходят только у людей в отношениях — которых, как ты продолжаешь заявлять, ты не хочешь между нами. — Ты намекнул, что мы состоим в отношениях, более двух недель назад, — упрекнул Шерлок. — Так что не говори мне, что это я посылаю смешанные сигналы, Джон. Я никогда не говорил, что не хочу отношений с тобой, я лишь сказал, что не хочу, чтобы ты тыкал в меня своим членом. Пока твой эрегированный друг будет продолжать находиться в твоих штанах, у меня вообще проблем с этим нет. Они начнутся, только когда он будет передо мной, с ожиданием, что я должен что-то с ним сделать. — Окей, спасибо, понял, — смог выдавить Джон, краснея все больше. — Ты умудрился заставить меня сожалеть, что я открыл свой рот. — У тебя прямо сейчас поднимается эрекция, и видишь, насколько мне безразлично? — любезно добавил Шерлок. — Мне вообще все равно. — Ох, ну конечно, спасибо за позволение иметь функционирующие гениталии, — пробормотал Джон. — Я не могу поверить, что мы с тобой об этом говорим. Шерлок пожал плечами. — Мне и не требовалось снова обсуждать это, это у тебя были какие-то проблемы в определении нашей ситуации. Джон надвинулся на него, его пальцы чесались от желания сжаться на глотке детектива. — Видишь, Шерлок? Ты делаешь вид, что соглашаешься со мной, когда это абсолютно не так. Шерлок сузил глаза, раздумывая. — Ты, очевидно, на пределе из-за скопившегося нереализованного сексуального напряжения. Тебе стоило бы пойти подрочить в душе и вернуться для продолжения более трезвой дискуссии. Я не против, если ты будешь думать обо мне. — Я. Ты. Боже, — Джон был в шаге от того, чтобы выдернуть клочки своих волос. Вместо этого он грозно прошагал к двери, сдергивая свою куртку с крючка и уносясь прочь. — Публичная мастурбация обычно не одобряется, — крикнул Шерлок в сторону лестницы, но в ответ получил лишь хлопок входной дверью.