Strangeness is tantamount to stupidity.

Чуя задумчиво болтает ногами, пока сидит на краю высокого здания. Время снять сцену с дракой на крыше. Накахара шумно выдыхает приклыдывая пальцы к переносице. — Сидеть на краю крыши, зная, что в любой момент можешь упасть в обморок, довольно экстремально, — произнёс Дазай, что садился рядом. Он улыбнулся, смотря на напарника. Актёр лишь фыркнул. — Сегодня ты более нервный. Что-то не так? — Всё нормально. Иди повторяй свой текст, — отмахнулся рыжий. Осаму усмехнулся. Он положил голову на собственное колено, обнимая себя за ногу. — Почему ты беспокоишься о моём здоровье? — Потому что Мори-сан о тебе беспокоится. Он мог бы и обращаться к тебе через Уильямса, но я настоял на том, чтобы я следил за твоим здоровьем. — О себе бы позаботился. Вечно от тебя алкоголем несёт. — Аналогично. Ты постоянно помогаешь людям, хотя у самого проблемы высшего уровня. Я не психолог, но скажу точно, научись любить сначала себя. Потом уже предлагать помощь. — С чего мне по твоему начать? Детектив хмыкнул и приложил палец к левой стороне груди актёра. Сердце. Чуя хотел было что-то сказать, но шатен встал, направляясь к брату. Накахара не понял намёка. Что имел ввиду Дазай. Чувства или болезнь? В прочем, он в любом случае не последует совету. Не хочется подводить всю съёмочную группу. Опять он будет виноват. — Накахара-сан, мы начинаем, — поторопил его Сигма. Актёр вздохнул, вставая на ноги. — И да, — тут же произнёс младший. Он взволнованно смотрит на Чую, что с ожиданием идёт к нему на встречу. — Вы не видели Николая? Он куда-то пропал. — Извини, Сигма, я не видел его. Спроси Сюдзи или Дазая, возможно они видели. — Да, спасибо, — поклонился режиссёр. Он развернулся и поспешил к братьям. Бубня под нос имя возлюбленного. Накахара замер на месте, рассматривая длиноволосого. Иногда просто отталикает его, а иногда так переживает. Это считается за противоречие? Выглядит глупо и странно. Даже отвратно. \*\*\* Накахара громко кашляет, шагая к машине. Он открывает дверь автомобиля, но тут же останавливается. В кармане зазвонил телефон. Дазай был неподалёку, значит не он. Уильямс, Изабелла и Сугияма были в салоне. Сигма и Николай были так же не далеко. Но кто это мог быть? Коё не вариант. Она в принципе никогда не звонит. Только пишет. Чуя хмурится, доставая мобильник. «Мама». Рука потянулась к кнопке отмены, но сзади его плеча коснулись. Сомнений нет. Дазай. — Ответь ей. Или ты не помнишь, что я тебе говорил? — его тон был довольно серьёзным. Рыжий долго смотрит на контакт. Не решается. — Быстрее. — Это на твоей совести, ублюдок, — прошипел Чуя. Он захлопнул дверь машины, включая звонок на громкую. — Слушаю. В ответ тишина. Лишь скрип табуретки. Актёру это жутко не нравится. Он переглядывается с Осаму. — Прости, — наконец тихо произнесла Мизуки. Послышался грохот, будто что-то упало. По всей видимости, упал мобильник. Вместе с табуретуой. Рыжий не мог нормально среагировать. Он лишь нахмурился, слушая, как родная мать задыхается. Воздух будто бы самому перекрыло. В глазах неожиданно начинает темнеть. Детектив кажется, что-то выкрикивает брату, параллельно выхватывая телефон из рук Чуи. Актёр чувствует давление. В ушах всё звенит, а в животе сворачивается узел, вызывая тошноту. Тело пробивает слабостью. Он падает на машину, вызывая у водителя и пассажиров волнение. Глаза начинают закрываться. Последнее, что он видит, так это руки Дазая, что помогали ему принять лежачее положение. \*\*\* Дазай листает книгу. Заметив уведомление на телефон от брата, он пишет ответ и тут же убирает его. Он переводит взгляд на актёра, что мирно спит. Видимо, больничные палаты его убаюкивают. Осаму улыбнулся, продолжая читать. Прошло шесть часов. Уже пять часов утра. Кажется, Дазай не спал всю ночь. Но он этого не заметил. Тело рядом слегка подвинулось к краю больничной койки. Детектив неуверенно отложил книгу. — Я жду, придурок, — пробубнил Накахара. Высокий наконец хихикнул и скинув с себя обувь, вместе с жилетом, он улёгся рядом. Чуя не открывал глаза. Он лишь укрыл знакомого одеялом. — Как ты себя чувствуешь? — прошептал шатен. Он хочет обнять человека рядом с собой, но всё же. Низкий быстрее сам уйдёт, чем примет объятия. — Мне, — Накахара запнулся. Его глаза нахмурились. Кажется он передумал о своём высказывании. — Нормально. — Не противься, я не разнесу слухи о чём-либо или же начну вести себя по другому. Говори, раз начал. Чуя замешкался. Он не может рассказать. Принципы не дают открыться. Он выдохнул. Его дрожащие руки неожиданно обхватили чужую талию, прижимаясь как можно ближе. Дазай хмыкнул. Приятное чувство смешивается с кровью. Будто бы принял экстази. — Ты не виноват в её смерти. Мои коллеги всё выяснят, спи спокойно, — шептал Осаму. Он обнимает рыжего в ответ. — Почему они хотят убить меня? Что я им вообще сделал? — Но они же тебя не убьют? Агентство и твои знакомые всегда на твоей стороне. Даже большинство современных писателей. Я всегда буду рядом. Повисла тишина. Накахара сжал в руках ткань рубашки. — Ты это делаешь, лишь ради расследования. Я прав? Дазай задумался. Всё же, в какой-то степени актёр прав. Правда, с течением этого расследования, Осаму начал сомневаться в себе. — А ты не любишь Изаблеллу. Верно? Чуя замер. Детектив закрыл глаза, считая, что он не дождётся ответа. Пищание аппарата слегка раздражает. Пульс скачет от волнения. Дазай ловит себя на мысль, что было бы смешно, если бы ему признались в любви в больнице. Признался бы сам Чуя Накахара. — Ты... прав. Я не люблю Изаблеллу. Я люблю тебя.