Strangeness is tantamount to stupidity.

— Ты её простил за это? — спросил Дазай. Он хмуро подпирает голову кулаком, смотря на знакомого. Тот нормально сел и достал телефон. Тишина. — С этого момента прошло восемнадцать лет. Я удивлён, что она всё ещё с собой ничего не сделала. — На десятилетие его смерти, она хотела повеситься. На пятилетие вскрыться. На пятнадцатилетие она ничего не делала, но меня это пугает, — проговорил Чуя. Он сжал телефон в руках, рассматривая контакты. — Мне плевать на неё. Пусть делает, что хочет. Я не буду её останаливать. Детектив шумно выдохнул и стал пристально вглядываться в голубые глаза. Они напомнили ему небо летом, когда было яркое солнце и чистый-чистый небосвод. — Ты такой предсказуемый, что даже раздражает, — неожиданно произнёс он. Актёр окинул его презрительным взглядом. — Что ты имеешь ввиду? — Ты противочеришь себе. Говоришь, что тебе плевать, пусть умирает, хотя стоя на её могиле ты будешь рыдать как ребёнок. Если к примеру, Уильямс или твоя Изабелла, будут на краю смерти. Что ты сделаешь? — Я заплачу любые деньги, сделаю всё возможное. Они мне дороги как люди. — Почему тебе дороги совершенно чужие люди, а не родная мать? Накахара замешкался. На его лице волнение, смешанное с возмущением. Его брови двигаются к переносице, а глаза бегают по столу, поднимаясь выше. — Они... — О боже, Чуя. Какой же ты глупый! — взвыл шатен, прикрывая лицо рукой. Он снова кидает взгляд на испугавшегося актёра, по-клоунски улыбаясь. — Но чертовски красив. — Мне пора. Мне нужно по делам. И я заеду за тобой, в четыре вечера. Будь готов. — Зачем это? — О боже, Дазай. Какой же ты тупой идиот! — Но я чертовски красив, верно? Чуя не ответил. Он лишь злобно прищурился и поднялся с места. Рыжий схватил куртку и направился прочь. \*\*\* Накахара сидит в безделии. Ему буквально нечем заняться. Вернее, дел вагон, но делать ничего не хочется. Он шумно выдыхает, откидываясь на спинку стула. Его глаза смотрят в потолок, а голова и вовсе не думает. Ему ужасно скучно. Он мается от скуки. В дверь неожиданно постучали. Актёр хмыкнул и сложил ноги на столе. Не прилично, но зато удобно. — Войди, — скомандовал он. В его глазах сверкнул интерес. Одна из девушек зашла. Уверенно, без стеснения и робкости. Таков стиль Изабеллы Уайлдс при Чуе Накахаре. — Хочешь что-то купить для своей комнаты? Или мои милые дамы, хотят чего-нибудь? — Не строй из себя мудака, у которого много девушек. Ты обычный актёр театра и кино, — отмахнулась она. Рыжий цокнул и отвёл взгляд. — Ты не можешь просидеть в одной позе часа два? — Я надеюсь, с перерывами? — Да, так что? Мне нужна масштабная работа для поступления. Я хотела нарисовать кого-то из девчонок, но они все отказались. — Я могу выбрать позу сам? — Тебе нужно просто посидеть на стуле, ровно. Ты всё понял? — Пошли уже. Всё равно делать мне нечего. \*\*\* Актёр сожалет о том, что согласился. С детства у него проблема со спиной, но он благополучно забивал на неё. Его поза ужасна. Он сидит на деревянном стуле, его руки упираются в колени, а спина должна сохраняться прямой. Уайлдс не зацикливается. Она рисует карандашом, потоянно отходя от холста и сравнивая. — Изабелла, — позвал её Чуя. Девушка вопросительно хмыкнула, кидая на друга взгляд. Она останавливается, переставая рисовать. — Сколько тебе ещё масштабных работ нужно? — Ещё две, — ответила она. Парень довольно улыбнулся. — Можешь двигаться. Так, что ты хотел? — Я приглашу одного моего знакомого. Я бы хотел нарисовать его как-то по-уродски, но думаю, для тебя он будет идеальной моделью. Накахара выгибается и встаёт со стула. Он разминает тело, ибо всё затекло. — Это тот странный бинтованый тип? Тот, что не носит тёплые вещи и вообще не меняет одежду? — Верно. Хочу, чтобы он отвязался от меня. Как бы, финальный подарок. Ты же можешь его потом вернуть? — Раз он тебе так не нравится, для комиссии я сделаю копию. Всё же, я начинаю с онлайн-курсов. Поэтому можешь на меня рассчитывать. Покурим? Да, у Чуи была едкая проблема. Он часто ходил курить, вместе со своей подругой, но в какой-то момент он решил бросить. На спектаклях не хватало воздуха и актёр часто задыхался. Парень отмахнулся, отворачивая голову. Он хмурится. Всё же, он что-то чувствует к Осаму Дазаю. То, что совсем для него не свойственно. Лучше сказать это человеку, которого не любишь больше чем друга. — Изабелла, — позвал подругу рыжий. Девушка не ответила. Накахара понял, что его внимательно слушают. — Ты и вправду считаешь милым, когда двое мужчин любят друг друга? — Тебя это противно? — задала встречный вопрос она. Ответа не последовало. Чуя лишь кинул на неё нервный взгляд. — Не вижу ничего плохого в том, что парни действительно любят парней. Знаешь, при нашем знакомстве, я до конца верила, что ты влюблён в Уильямса. На лице актёра появилось возмущение, смешанное с удивлением. Ему не очень нравится, когда все считают, что он был влюблён в своего друга. — А сейчас ты о чём думаешь? — постарался перевести тему он. Послышался смешок. Уайлдс делает очередную затяжку. Она выдыхает в открытое окно. — Думаю, тебе это не понравится. Ты ещё собираешься встретиться с тем человеком? — Да, сегодня вечером. Я хотел бы съездить в магазин, да его с собой взять. Ты хочешь с нами? — Лишь по личному интересу. Чуя шумно выдыхает и садится на место. Русоволосая села перед холостом, продолжая рисовать. \*\*\* Накахара выгибается до громкого хрустав спине. Теперь она болит ещё больше. Парень хнычет, смотря на время. Почти вечер. Он выдыхает и чуть прищурив глаза, заказывает себе еду. — Чуя, ты что, вегетарианец? — спросил Сугияма. Актёр закатил глаза и вздохнул. По телу прошлись мурашки, так как Мэй делал ему массаж. — Я не видел, чтобы ты ел что-то мясное. — Почаще бывай на корпоративах, — сдавлено ответил низкий. Он мигом расслабился, когда тёплые руки поднялись до плеч. На спине остаются различные красные пятна, от болезненых ударов и слишком грубых разглаживаний. — О боже, Мэй. — Я смотрю порно или на то, как моему коллеге делают массаж? — с вскинутыми вверх бровями спросил Коичиро. И был прав. Поза, в которой делался массаж, была слегка пошлой. Это неправильно, для массажа, но Уильямс говорил, что ему так удобнее. Накахара же никогда не возражал. Телохранитель сидел на коленях между ног старшего, что лежал на животе и обхватывал чужие голени собственными ногами. — Тебе звонят. Рыжий открывает глаза. Дазай. Чёртов Дазай. Он скалится и отвечает на вызов. Не удобно, но останавливать «массажиста» не хотелось. — Слушаю, — быстро кинул он. — Я могу отказаться от поездки, дорогой Чуя? — спросил детектив. Уильямс нажал на больную точку, потому Накахара болезненно вскрикивает. — Ого, а можешь повторить? — Иди к чёрту, мудак разноцветный, — прошипел актёр. Он выдыхает, щурясь от боли. — И нет, ты не можешь отказаться. — Может мне перезвонить позже? Думаю ты сейчас сильно занят. — Мне делают массаж, имбецил. Я через час приеду. Куда только? — В агентство. Заберёшь меня лично? Рыжий сбросил трубку. Он расслабился и выбрался из-под Уильяма. Он вновь выгибается и натягивает на себя футболку. Костюмер закатил глаза, вставая со стула. Он выходит из комнаты. Уильямс с какой-то грустью оглядывается на старшего. Будто маленький ребёнок, которому недостаточно внимания. По всей сути, так оно и есть. Ещё в самом начале знакомства, он рассказывал, что поехал в Японию он не из собственного желания. Уехал из Америки, на другой материк, в другую страну, в другой город. Лишь бы не видеть и не слышать своих родителей. — Эй, Мэй, — позвал его рыжий. Младший не сводил с него взгляд. Будто псих. — Спасибо за массаж. И я тут подумал, как считаешь, Сугияма как менеджер, будет справляться со своей работой? — Мне кажется да. Сугияма-сан хороший и умный человек. Вы хотите завербовать его? — ответил разноволосый. Он встал и подошёл к двери. В его глазах всё ещё было расстройство. Чуя одобрительно промычал, внимательно разглядывая Уильяма. — Мэй, — коротко бросил он. В дверь позвонили. На первом этаже слышались шаги и разговоры. До этого дома была гробовая тишина, никто практически не говорил. Если не считать комнату Накахары. — У тебя что-то случилось? — Я не имею права, заваливать вас своими проблемами. Извините, Накахара-сан. Я лучше расскажу Изабелле. Чуя нахмурился. Ему не нравится мысль о том, что между ним и Уайлдс, выбрали Уайлдс. Нет, он не завидует, даже не смеет, но он оскорблён. Он шумно выдыхает и отмахнулся рукой. Мэй вышел. Актёру не нравится, когда ему не доверяют. Хотя сам, мало кому может довериться. Он открывает шкаф. Вещи хаотично лежат на полках, некоторые вообще валяются на дне, вместе с коробками. Парень закатил глаза, доставя своё утеплённое зип худи. \*\*\* На улице становится тепло. Не смотря на то, что март только начался. Дазай стоит у агентства. Он дышит в ладоши, стараясь согреться. Всё таки, для его наряда, что март, что январь, одинаковы. Он ждёт машину с надеждой на то, что там включена печка. Нет, он уверен, что там включена печка. Всё таки, там едет же сам Чуя. Его плеча касается горячая рука. Он вздрагивает и оборачивается. Это был Куникида. — Тебя из собственной квартиры выгнали? — с иронией в голосе спросил он. Осаму хихикнул, продолжая наблюдать за дорогой. — Кого ждёшь? — Чую, — кратко ответил шатен. — Не найдётся зажигалки? — Ты себя поджечь решил? — Было бы не плохо. Доппо шарится в карманах куртки. Он отрицательно мычит, когда не находит нужной вещи. Дазай выдыхает. Он громко шмыгает и поворачивает голову. На дороге виделся знакомый автомобиль. — Куникида, жди меня с автографом завтра! — крикнул Осаму. Коллега завистливо закатил глаза. Шатен ярко улыбнулся и открыл дверь подъехавашей машины. Он садится и смотрит на актёра. — И что же ты от меня хотел, что даже сам приехал за мной? Чёрное мазерати сдвинулось с места. По виду оно выглядело довольно дорого. Чуя подпёр голову кулаком, оглядывая знакомого изучающим взглядом. — Подарок тебе хочу сделать, —кратко ответил он. Дазай усмехнулся, складывая ногу на ногу. — Что смешного? — Забавный такой. С утра был до невозможности подавлен тем, что тебя заставили рассказать о отце. Проклинал меня даже, а сейчас везёшь меня, чтобы купить подарок. Актёр старается сдержать собственную злость. На него краем глаза поглядывает Уильямс. Беспокоится. Накараха делает глубокий вдох и бросает взгляд на детектива, что довольно улыбался. Вовсе нет, он доволен не тем, что опять доводит своего знакомого, а тем, что тот решил его куда-то свозить. Он уже знает зачем, почему и куда. — Знаешь, кто является поджигателем театра? — спросил он. Чуя отрицательно промычал, не сводя глаз с чужого лица. — Убийца твоего отца. Правда, он сам сдался полиции. Изабелла и Уильямс переглянулись. Оба знают, кто такой Мицухиро, для Чуи. — Зачем мне эта информация? Мне плевать на него. — Не так всё просто. На допросе выявилось, что он работает не один. Их цель уничтожить твою семью. Дабы не было продолжения рода. — Спасибо за предупреждение. Дазай хихикнул. — Глупее тебя не сыскать. Уникален. Его задачей было убить семью Охаяси. Он запер дверь со стороны их балкона и они благополучно сгорели. Но самое главное, что он сказал, это было то, что ты умрёшь последним. Не так как Мицухиро. — Раз я умру последним, то... — Побереги мать. На лице рыжего появилась лукавая улыбка до ушей. Он будто хотел смеяться, с таких слов. Актёр мотает головой и переводит глаза на окно. \*\*\* Чуя даже не подозревал, что потратит столько. В его планах было просто купить «ублюдку» тёплую одежду. Но нужно выбирать слова. После фразы «Бери то, что хочешь», Дазай устроил истинный показ мод. Он набрал чёртову кучу вещей и красовался в примерочной. В какой-то степени, Накахара наслаждался этим процессом. Видеть шатена в разных образах - слишком необычно. У примеру, любимым образом для Чуи, стало что-то вроде школьника. Голубой свитер с глубоким вырезом поверх белоснежный рубашки, это заправленно в чёрные брюки. Они держатся на талии с помощью кожанного ремня. Не расширены, самые обычные брюки. Классические. На шее повязан чёрный галстук. Часть спрятана под тёплой тканью. В конце их посещения торгового центра, Осаму предложил пойти в ресторан. Одним. Уайлдс усмехнулась и как только Мэй забрал все пакеты, они тут же ушли в машину. Актёр не мог отказать. В голове так и вертелись некультурные мысли. За этот вечер он много раз хотел ударить себя по лицу. Правда сделал это, как только переступил порог своей комнаты.