***
Аромат терпкого фруктового вина смешался с кислыми нотками пойла, стоящего неподалеку от хрупкой фигурки, сидящей на скале. Громкий хлопок говорил о том, что эльфийка открывала очередную бутылку. И мерзкий кислый запах при лёгком движении ветра ударил в ноздри подкрадывающемуся вампиру. Вот только Тав словно не замечала. Запрокинула голову, с горла бутылки сделала глубокий глоток алкоголя и вытерла рукавом капельки жидкости с подбородка. Взгляд её бесцельно упёрся в тёмные равнины вдалеке. Астарион сел рядом на трухлявое дерево бесшумно, но эльфийка даже не повела и бровью, заметив рядом вампира. Лишь снова пригубила мерзкий напиток, издав после тяжёлый вздох. — Поговорил с ней? — хоть тон был и вопросительный, Тав словно и не ждала ответа, лишь сжала бутылку в руках крепче. — Успокоил? Колкость не скрылась от вампира. Но Астарион лишь усмехнулся и аккуратно вытащил пойло из сжатых пальцев. Нюхнул содержимое бутылки и отставил его в сторону. Явно этот напиток Тав утащила в одной из комнат, пока они не отправились к Песни Ночи. Кто знает, сколько времени эти бутылки простояли в ожидании того глупца, пожелавшего их испить. — Поговорил. Успокоил, — эхом ответил вампир и аккуратно взяв подборок девушки, вынудил его повернуться к себе. — По какому поводу праздник? — Мы помогли этим землям. Чем не повод выпить? — усмехнулась Тав и вырвала бутылку из рук мужчины. — Но спрашивай. Я же вижу, что ты не ради этого вопроса решил меня проведать. Даже явно охмелевшая эльфийка умудрялась попадать ровно в цель. Астарион и сам не знал, зачем пришёл к ней на зов крови. Утолить жажду? Вполне. Поговорить о том, что происходит? Возможно, вот только ответа у него не было наготове. К счастью, Тав не стала ждать его реакции и продолжила разговор сама. — Зачем ты читал мой дневник? Как тебе помогла информация, которую узнал? — лёд взгляда больно кольнул кожу. — Прости. Любопытство сгубило. Мне следовало… — начал было вампир, но эльфийка его тут же перебила. — Верно. Тебе не следовало. Но я же знаю, ты не успел прочитать слишком много, — Тав сделала очередной глоток и откинула уже пустую бутылку в сторону. — Спрашивай. В качестве исключения, я сегодня отвечу на три твоих любых вопроса, если ты ответишь на всего лишь один мой. Как тебе сделка? Астарион попытался нащупать в глубине пьяных глаз какой-то умысел, но лёд словно покрылся мутной плёнкой, не позволяя проникнуть дальше. — Договорились, — мужчина кивнул, рассчитывая, что вопрос девушки не будет столь серьёзным. — Тогда ответь мне, кто такой Логан? Тав усмехнулась и потянулась за новой бутылкой. Руки не слушались, поэтому пробка отлетела спустя мучительные секунды. Лишь сделав глубокий глоток и поморщившись, она смогла заговоришь. — Он был всем для меня, — голос Тав стал задумчивым, и Астарион практически видел, как она отправляется плавать по рекам воспоминаний. — Он был спасителем. Любовником. Смыслом жизни. Эльфийка вздохнула и подождала, пока вампир задаст новый вопрос. Бутылку она перебрасывала из руки в руку, позволяя паре мутных капель упасть на колени и пожухлую траву. Вот только Астарион не спешил задавать новый вопрос. Вместо этого он пустился в расспросы. — Но ты так и не ответила, кто он. — Давай я тебе лучше покажу, — Тав улыбнулась почти счастливо и схватила вампира за руку, приоткрывая в этот раз ему сама своё сознание.***
Астарион услышал гомон голосов. Радостных, разновозрастных, но всё равно сильнее всего раздавались детские крики. Счастливые, взбудораженные. Они ждали продолжения выступления, теребили в нетерпении руки родителей и показывали маленькими пальчиками на сцену. И Астарион ощущал ненависть к этим мелочам, радующимся чужой боли. Он физически переживал, как скалятся зубы и как ходит под кожей желание вгрызться в их шею. Вот только все ощущения быстро перекрывает боль. Нестерпимая, но ожидаемая. Удар хлыстом обжигает спину, заставляя пасть раскрыться от нестерпимой боли. Вот только зарычать или опасно клацнуть зубами вблизи руки мучителя нельзя. За такие действия наказание последует с удвоенной силой. Поэтому пасть лишь приоткрывается, прежде чем сомкнуться с неимоверным усилием воли. Выпущенные когти вонзаются, увы, не в горло и не в ногу, а лишь в деревянные подмостки. Вокруг звучат крики, но не ужаса или страха, а радости. Толпа ликует, восторгается, получает садистское удовольствие, наблюдая за страданием твари на сцене. Мучитель улыбается, наблюдая за исполнительностью подопечной. Она совершает немыслимый прыжок через объятое огнём кольцо, после чего искусно выполняет кувырок и приземляется на лапы. Хлыст рассекает воздух, напоминая твари, что нужно сделать дальше. И она послушно возвращается в клетку под аплодисменты восхищенных зрителей. Те бросают на сцену цветы, монеты, а ей же в клетку летит лишь протухший кусок мяса. Вот она — плата за её выступление.***
Картинка сменяется, и Астарион видит тварь со стороны. Как она лакает длинным языком из миски мерзко пахнущую алкогольную жидкость. Хозяин подливает питомцу «лакомство» и продолжает ласково шептать что-то успокаивающее. Язык твари уже не слушается, пусть она и пытается общаться с мучителем. Но тот лишь усмехается и отходит от клетки, долив в миску остатки из бутылки. Вампир ощущает, как человеческая речь пытается вырваться из горла животного, но сил не остаётся. Тело бессмысленно содрогается в судорогах в попытках вернуться в прежнее состояние, но алкогольное опьянение и действие зелья не позволяют. Разум начинает забывать, что раньше тварь ходила на двух ногах, а не четырёх, что раньше могла ходить между людьми, а не слышать лишь крики в свою сторону. Изображение в голове идёт рябью, сцена сменяется новой раз за разом. Дубинка противно бьёт по решётке клетки, напоминая, где твоё место. Следующая картинка быстро пролетает перед глазами, оставляя в памяти лишь запах крови убитых тварью жертв. Моменты прошлого сменяются как калейдоскоп, прежде чем затормозить на финальной сцене. Звон монет, чья-то сильная рука ласково тянет поводок, заставляя выползти из клетки. Старый мучитель склабится, пересчитывая золото в кошельке и машет своему «питомцу» на прощание. Новый хозяин ведёт всё дальше, успокаивающе поглаживая по макушке. Он твердит о новом счастливом будущем, говорит, что дальше будет всё спокойно и счастливо. Уверяет, что скоро получится вернуться в своё тело. Когда-то обязательно. Астарион выплывает из воспоминаний Тав для того, чтобы погрузиться в более свежие. И вот эльфийка сидит вся перебитая в кресле и затравленно поднимает взгляд на высокого красивого мужчину, злобно отчитывающего её. Он твердит о будущем, о целях, о врагах. Протягивает бокал, хоть Тав и качает головой, отказываясь. Но пальцы интимно и ласково проходятся по подбородку, касаются губ, приоткрывая рот, прежде чем влить густую жидкость. — Логан, прошу. Я не хочу… — срывается с губ молящим тоном просьба, но высокий красавец лишь улыбается. — Солнышко, ты же хочешь быть полезна? И Астарион вновь видит перед глазами только кровь и истерзанные тела. После среди этих кровавых ошмётков мужские руки властно подхватывают хрупкое голое тело и придавливают к стене, столу, каменной гробнице. Кисть сдавливает шею, заставляя издавать хриплые стоны из пухлых окровавленных губ. И Астарион, ощущая словно на себе толчки в нежное тело, переживает полную покорность перед «хозяином». Тав вырывает его из своих воспоминаний рывком, давая несколько минут вампиру, чтобы вернуться в прежнее состояние. Пока мужчина приходит в себя от пережитых эмоций, эльфийка поднимает бутылку и делает глубокий глоток алкоголя. Судя по её взгляду, она всё ещё находится в прошлом. — Ну, есть ещё вопросы? — усмехается она, слегка толкнув плечом вампира. — Почему ты была в клетке? — глухо спрашивает Астарион, опуская руку на её коленку. Ему сейчас крайне важно ощутить хоть какую-то материальную материю, чтобы вернуться к реальности. — Я работала «животным» у дрессировщика. Наш цирк претерпевал не лучшие времена, поэтому денег на экзотических животных не было. Мой старый работодатель давал в начале деньги, чтобы я выступала то в образе пантеры, то в облике медведя. А потом ему стало мало, и он уже спаивал меня, чтобы не получилось вернуться в человеческий облик. — И тебя выкупил этот Логан? — Тав кивнула в ответ. — Он сделал меня чем-то большим, чем просто зверушкой, — грустно улыбнулась Тав. — И дал мне смысл жизни. Вот только он оказался не самым лучшим выбором для меня. — Что он заставил тебя делать? — Ты уже задал три вопроса, дорогой, — Тав щёлкнула вампира по носу и улыбнулась. — Теперь моя очередь спрашивать. Астарион не стал спорить, хотя самому хотелось узнать ещё о многом. Спросить, кого убивала Тав и почему, какую цель ей дал новой хозяин и почему она так отзывалась о нём в дневнике. Но пора было играть по правилам эльфийки. — Кто я для тебя? — пьяные глаза вперлись в Астариона с требованием, ожиданием. Она явно жаждала услышать хоть что-то от вампира. Вот только мужчина не знал, что ответить. — Ты не жертва. Не средство для исполнения моих замыслов. Но кто ты тогда… я не знаю, Тав, честно. И эльфийка кивнула, отодвинувшись на пару сантиметров от сидевшего рядом мужчины. Подняла бутылку и сделала новый глоток. — Спасибо за честность. Лучше быть никем, чем слушать ложь.