***
Лагерь разместили неподалёку от перебитых сородичей Лаэзель. Стены заброшенного храма служили прекрасной защитой от холодного ночного ветра. Настроение по большей части у всех было паршивое. План, ради которого они ушли из подземелья обратно на поверхность, ничем хорошим не закончился. Так ещё и их зелёная подруга, и ранее не отличающаяся выдержкой и спокойствием, как будто с ума сошла. Натачивая клинок, он с опаской поглядывал в сторону гитьянки, до остервенения избивающей пугало, собранное из палок и головы инквизитора. В тускло освещенных коридорах эхом звучали её ругательства на родном языке. — Можно я передвину палатку подальше от её? Кто знает, что она начнёт творить ночью, — шёпотом пробормотал Астарион на ухо Тав, на что эльфийка лишь хихикнула. — Я бы пригласила тебя ночевать в моей, но жду гостей, — девушка невинно улыбнулась, заставив вампира скрипнуть зубами. Но последующее предложение тут же заставило расслабиться. — Но наш «ужин» по-прежнему в силе. Астарион усмехнулся и соблазнительно улыбнулся Тав. К счастью, гость девушки был не Гейлом и даже не сблизившимся с эльфийкой друидом. За последние дни жрица крайне неожиданно сдружилась с их командиршей, поэтому теперь они проводили долгие часы перед сном, обсуждая «что-то не для мужских ушей». Буквально в прошлую ночь из палатки Тав был слышен женский смех, а также запах вина явно низкого качества. Шэдоухарт не особо стремилась делиться с Астарионом секретами их дружбы с эльфийкой и лишь отшучивалась. «Может я хочу разрешить этот любовный многоугольник другим путём». И если бы не взгляды, которые жрица теперь крайне заметно бросала на мага, вампир решил бы, что их отношения с Тав отнюдь не невинны. Как бы там ни было, вампиру пришлось смириться с внезапно начавшейся дружбой девушек. А также с тем, что его личные отношения с Тав перешагнули странную черту. Кем они приходились друг другу, Астарион до конца не знал, обсуждать они это также не стремились, вот только железный барьер, который отделял Тав от него, приоткрылся. Порой он чувствовал аккуратные прикосновения её тёплых рук на долю секунд дольше, чем положено, когда она передавала ему напиток или очередную украденную вещицу. В миг сражения они неосознанно держались рядом, прикрывая спины друг друга. А в минуты покоя её взгляд, иногда жарким следом, проходился по его губам ненавязчиво, но ощутимо. И сейчас, сидя рядом с Тав у костра, соприкасаясь с её бедром, вампир задаётся лишь двумя вопросами: верно ли он понимает невербальные намёки и чего он сам действительно хочет? И, дотронувшись её талии, ненароком проверяет обоих. Как отреагируют Тав и собственное тело. И от ощущения холодных пальцев на коже эльфийка вздрогнула лишь на мгновение. Расслабилась, уголки губ слегка поползли вверх, но в разговоре с остальными она не подала и виду, что что-то особенное произошло в этот момент. Астарион осознал, что и на него этот короткий жест не произвёл никаких негативных эмоций. Поэтому весь совместный ужин, за которым вампир выпил лишь бокал вина, его рука по-хозяйски покоилась на талии эльфийки. С такой же методичной научной точностью Астарион изучал уже третий по счёту укус с момента её откровений. Когда отключается мозг, какие прикосновения разум не считает перебором. Когда его собственное «я» скажет остановиться. И рамка дозволенного откатывалась постепенно всё дальше. Позавчера во время укуса он не прикасался к её телу, но вчера уже нежно гладил бёдра. В тот вечер Астарион не мог позволить себе вовлечь в поцелуй кровавыми губами эльфийку, а сегодня, уже после «ужина», жадно прокусывал губы. И этот эксперимент давал аккуратно балансировать на грани дозволенного, пока Тав не попросит о чём-то большем. Пока в её телодвижениях он не заметит женского желания, столь знакомого по бывшим несчастным любовникам. Пока она жалостливым взглядом не коснётся лица и тела. И вампир понимал, что если он перешагнёт эту черту сейчас, то отодвинется от Тав на прежнюю позицию, что была при знакомстве. И девушка, словно чувствуя или не решаясь, сама не совершала первые настойчивые движения. Отдавала тело вкушающему кровь вампиру, молчала, пока капля за каплей утекали её жизненные силы, но не просила ничего взамен. «Ужин» Астарион завершил кровавым поцелуем на губах эльфийки. Её язычок аккуратно слизал остатки собственной крови, явно провоцируя на продолжение. Но Тав хоть и прижалась к нему всему всем телом, обнимая, но все же быстро подтолкнула к выходу из палатки. — Не шалите, — шепнул ей на ухо вампир, кивнув на стоящую неподалеку жрицу. — Это уже как получится, — хитро улыбнулась Тав и жестом позвала к себе Шэдоухарт. Астариону ничего не оставалось, как оставить их наедине. И вампиру, видят все боги этого мира, потребовались огромные силы, чтобы не подслушать разговор новоявленных подружек. Обсуждали ли они мужчин, либо решили отказаться от них в пользу особых удовольствий, Астарион не узнал. Незаметно подглядеть за происходящим даже с его ловкостью оставалось невозможным — все остальные товарищи по несчастью всё ещё сидели у костра, тихо беседуя под лютню барда. Можно было, правда, снова воспользоваться зельем невидимости, но запасы успели подойти к концу. Тав уже отчитала его за такое расточительство, но о том, как и когда он их успел потратить, к счастью, не расспрашивала. Да и как Астарион мог ей объяснить, что пара зелий была выпита в ночь, когда эльфийка решила составить компанию друиду в ночном дежурстве. Ещё одно — когда ушла помогать Гейлу в сборе припасов. Ну а последние вампир честно использовал в ходе сражения с гитьянками. Поэтому разговоры девушек так и остались загадкой. Вот только один секрет всё-таки открылся этой ночью, когда Шэдоухарт, наконец, покинула палатку Тав. Таиться за местом отдыха девушки с книгой стало привычным в последние дни. О причинах своих действий вампир старался не думать, чтобы не отвечать самому себе на неудобные вопросы. Проще считать, что он хочет оградить её от неожиданных проблем или нежданных гостей. В такие вечера вампир просто читал, привалившись к дереву, скале или каменной стенке подземного прохода. Когда дыхание в палатке становилось размеренным, Астарион позволял себе вернуться в свой уголок для отдыха. И в эту ночь он также прислушивался к биению сердца за тканью, на долю секунды поднимая взгляд со страниц романа. Сюжет успел захватить его с головой. Убийца буквально через пару строк снимет свою маску, и станет ясно, кто перерезал столько невинных дев в подворотнях города. Вот только внезапно раздавшийся шум заставил отвлечься от книги. Астарион отложил роман на колени и попытался определить природу звука. Тихое шевеление? Ёрзает в постели, чтобы найти удобную позу? Короткий вздох? Не может уснуть и возмущается про себя, ведь вставать придётся рано утром? Стон? Первой мыслью возникло ощущение, что эльфийке стало плохо. Вот только это протяжное звучание вампир слышал совсем не в момент боли девушки. Подобные стоны срывались с её губ, когда его пальцы ласкали интимные места, стараясь подарить ей как можно больше удовольствия. И повторившийся стон заставил вампира подтвердить теорию и вспомнить события прошедших дней. Этот звук, воспроизводимый раз за разом в неподходящие моменты, раздавшийся сейчас сквозь плотную ткань палатки заставил книгу отправиться в полёт куда-то в сторону густого кустарника. А Астариона — прислушаться к сердцебиениям внутри палатки внимательнее. Вот только если он услышит второй ритм, то что сможет сделать? И должен ли предпринимать хоть какие-то действия? И с холодом, пробирающим до кожи, Астарион ожидал услышать ещё одно сердце в сантиметрах от себя. За свои действия, если бы услышал параллельные удары, он не ручался. Был бы это уже давно приблизившийся к телу и душе маг, либо аккуратно подходящий к его эльфийке друид. Реакция могла оказаться однозначной и весьма нерадостной. Вот только бился рядом лишь один орган, снабжая тело кровью. А стон раздался повторно, пробуждая в вампире дикое любопытство. Воображение уже рисовало весьма интригующие картины, заставляя приблизиться к порогу палатки. На его удачу толпа у костра успела разойтись, поэтому некому было осуждать вампира. Вот только Астарион и сам не знал, что хотел сделать, отводя тяжёлую ткань на миллиметры в сторону. Открывшаяся картина также не давала подсказок к дальнейшим действиям. Всё тот же лежак из белой шерсти какого-то животного. То же знакомое глазам, рукам и губам тело, возлежавшее на нём. Ноги согнуты в коленях, длинные пальцы закрывают пухлые губы, чтобы те не издали очередной стон наслаждения. Левая рука повторяет движения, которые не столь давно воспроизводил сам Астарион, касаясь самых интимных точек Тав, заставляя её не сдерживаться от криков удовольствия. Пальцы движутся ритмично, а кисть второй руки с губ перешла на горло, опасно сдавливая его. Кружевное бельё приспущено до колен, а из одежды на извивающейся эльфийке осталась лишь знакомая ему белая рубаха. И как бы хотелось разорвать её на мелкие куски, чтобы увидеть светлую кожу и ореолы нежно-розовых, явно вставших сосков. Но Астарион держался и смотрел. Следил за тем, как движения кисти становились всё более рваными, как выгибалась поясница Тав, отдаваясь накатывающему наслаждению. Её дрожащие бёдра скрывали действия рук, но вампир прекрасно помнил, что и как он делал, и что сейчас пыталась повторить эльфийка слегка неумело. Астарион почувствовал и лёгкий запах крови — длинные ногти порывисто царапнули нежную кожу, заставив выступить на поверхности пару кровавых капель. Но девушка не чувствовала боли, погружённая с головой в опьяняющее удовольствие. Астарион толкнулся в сознание Тав под влиянием личинки, неосознанно, без надежды на результат. И когда перед глазами замелькали липкие от наслаждения и похоти мысли, он не сразу понял, кому именно они принадлежат. Яркие картинки единения двух тел, холодные прикосновения рук к разгорячённой коже, заставляющие дрожать и сдерживать в глубине тела звуки наслаждения. Оглушающее сердцебиение, которое само не выдерживает накативших эмоций. Коктейль из невысказанных чувств, ощущений и желаний, заставляющий тонкие пальцы двигаться быстрее. Всё это накрыло вампира горячей волной, заставляя в стыде всплыть прочь из головы эльфийки. Тав не почувствовала незваного гостя ни в голове, ни в палатке. Вздрогнув последний раз, прокусила ладонь до крови, сдерживая стон наслаждения от оргазма. За собственным громким и тяжёлым дыханием она не услышала ни глубокий почти звериный рык, ни шелест закрывшегося полога. Не могла Тав и узнать, что ушедшему гостю потребовалась вся выдержка, чтобы не ворваться внутрь и не слизать капельки крови на бледном теле самому. Прокусить кожу, чтобы увидеть всё больше рубиновых брызг на нежном теле. Но Астарион был сильнее, чем ему казалось. Именно поэтому сейчас Тав крепко уснула, хотя могла снова наполнять горячей жидкостью холодное и мёртвое тело, но в этот раз без согласия. За её невинный поступок и выдержку вампира расплачивались невинные суслики, так удачно попавшиеся в капканы около лагеря.***
После залитых солнечным светом полей и лесов возвращаться в тёмное подземелье оказалось пыткой. Настроение отряда заметно ухудшилось, когда они спустились обратно вниз и принялись исследовать незнакомые им территории. Тяжесть рюкзаков с палатками и снаряжением за спиной, затхлый и влажный воздух, непонятные звуки животных, чью природу не могли установить даже два друида в отряде — всё это не делало путешествие приятной прогулкой. Шла их разношёрстая компания молча, перекидываясь лишь короткими фразами и редкой руганью. — Осторожно, ловушка. — Левее, там обрыв. — Смотри, куда идёшь! Ты мне все ноги уже оттоптал! — А ты постарайся не плестись, как огр после попойки, и ноги будут целы. Почти все успели перетявкаться друг с другом. И Лаэзель умудрилась поссориться с Уиллом, ибо он уронил её тренировочный манекен, вызвавшись его нести (как гитьянку только не уговаривали оставить эту страхолюдину на поверхности, но она не соглашалась). И Гейл наехал на Астариона, так как тот ему (почти) случайно факелом подпалил излишне длинную шевелюру. От Тав досталось уже вампиру со жрицей, когда те, изрядно отставая от отряда, попросили сделать привал. — Вы же сами твердили, что мы потратим на исследование подземелья недели! — эльфийка сбросила свой огромный рюкзак на землю и упёрла кулачки в бока. — Если мы так и будем делать каждые пару часов привалы, то доберёмся до Лунных Башен через месяц. Если к этому моменту уже не превратимся в ходячих осьминогов, разумеется. — Тав, — Гейл решил вмешаться и осторожно коснулся плеча вспылившей эльфийки, — они правы, отдохнуть стоит хоть немного, иначе после следующего привала мы не сможем быстро встать на ноги и продолжить дорогу. Все эти вещи, которые мы забрали у гитьянок и не успели продать, жутко тяжёлые. Ты скажи мне сама, зачем нам целый мешок их арбалетов? — Нужно же нам на что-то жить и покупать припасы, — Тав надулась. — Мы можем, конечно, питаться только убитыми животными да собранными ягодами, но сомневаюсь, что местную флору и фауну можно употреблять. Но я вас услышала и знаю, как облегчить нам дорогу. Без слов эльфийка схватила Хальсина за руку и отвела в сторону. Астарион проводил их удивлённым взглядом, но сил на более активную реакцию не осталось. Воспользовавшись паузой, вампир скинул с себя сумки и с удовольствием потянулся. Плечи и поясница ныли от тяжёлой ноши и бесконечно долгой дороги. Если ему не дадут отдохнуть, ночью он будет мстить Тав со всей жестокостью. Как именно, Астарион пока не решил, но времени подумать у него ещё достаточно. Но к собственному счастью и расстройству вампира, Тав вернулась с готовым решением и в сопровождении медведя. Неясно, о чём ворчал на своем зверином языке Хальсин, но вскоре часть сумок была закреплена ремнями на его спине. Эльфийка, присев у огромной морды, поглаживала друида по шерсти, что-то успокаивающе бормотала, пока довольный отряд избавлялся от вещей. Но хоть спина Хальсина и могла выдержать больше, чем та же Карлах, но все вещи он не мог унести. Использовать медвесыча или пса в качестве носильщиков Тав, увы, запретила. Окинув грустным взглядом оставшиеся рюкзаки, она почесала голову и увела за собой уже Гейла. — Если сейчас наш маг вернется в образе зверюшки, я съем свои сапоги, — тихо прошептал Астарион присевшей рядом на камень жрице. — Ибо я боюсь представить, каким образом она будет его уговаривать на это действо. — Она может быть убедительной. Так что лучше помой свою обувь перед «ужином», — хихикнула Шэдоухарт, оглядываясь в сторону ушедшей куда-то парочки. — Кстати, дорогая, — Астарион решил воспользоваться ситуацией и задать шёпотом давно волнующий его вопрос. — Неужели ты совсем не ревнуешь Гейла и не злишься на Тав? По идее, тебе её нужно ненавидеть. Ну, или хотя бы недолюбливать. А вы подружками стать решили вместо этого. — Ревность для неуверенных в себе, друг мой кровожадный, — жрица подмигнула вампиру, делая весьма однозначный намёк на его собственное поведение. — Тем более глупо ревновать того, с кем ты не состоишь в отношениях. Ну, и смысл мне злиться на ту же Тав? Мне лично наша лидер не сделала ничего плохого, чтобы я могла на неё сердиться. Она со всеми общается… тепло. Но просто некоторые мужчины расценивают каплю женского внимания и доброты, как флирт. Тебе бы я тоже порекомендовала пересмотреть свои взгляды. Ревность до добра не доводит. — А кто сказал, что я ревную, милая? — вампир оскорблённо охнул. — У нас с Тав исключительно партнёрские взаимовыгодные отношения. И мне совершенно всё равно, с кем она предпочитает проводить свой досуг. — Разумеется, — кивнула жрица, понимающе улыбаясь, и продолжила ещё тише. — Именно поэтому ты в Гейле дырку глазами прожигаешь. Но если и ревновать, то лучше к другому. Шэдоухарт слегка мотнула головой в сторону медведя, грустно лежавшего под грудой сумок в ожидании лидера. — Если наш маг нерешительный и скромный, то эта скала явно не будет ходить вокруг да около. А глаз на нашу эльфийку он явно положил, — жрица хитро ухмыльнулась и, встав с камня, пошла навстречу подходящим к отряду магу с друидкой. Ужинать сапогами, к счастью, Астариону не придётся. Гейл шёл рядом с Тав на своих человеческих ногах. Когда они с эльфийкой приблизились, отряд заметно напрягся. За спиной Тав шли двое скелетов, нелепо переставляя костлявые ступни. Но, судя по тому, что ни Гейл, ни друидка не реагировали на них, всё шло по плану. — Дополнительная рабочая сила, — взмахнув рукой, Тав представила им скелетов. — Что не смогут утащить они, понесу я. Вампир открыл только рот, чтобы усомниться в её силе, как девушка перекинулась в медвесыча. Уставший отряд с радостью загрузил и её спину вещами, особо не жалея. Короткий отдых и отсутствие ноши у большинства присутствующих позволили продолжить дорогу без проблем. Ближе к ночи они добрались до непонятного поселения. Гейл, отправив ворона-фамильяра разведать обстановку, сообщил о весьма неожиданной находке животного. — Впереди лагерь миконидов. Неизвестно, насколько они позитивно отнесутся к чужакам. — Увидим завтра, — Тав вернулась в человеческое тело и сладко зевнула. Окинув взглядом отдыхающих компаньонов, шедших налегке, она добавила. — С вас, кстати, ужин.***
Горячая еда, остатки вкусного вина, прихваченные у гитьянок, заметно подняли отряду настроение. Даже недовольный Хальсин, который бурчал полвечера, что его использовали как ломовую лошадь, заметно расслабился. К недовольству вампира, особенно ненапряжённым тот выглядел в компании рядом сидящей Тав. Слова жрицы ненароком вспомнились, когда друид тихо предложил эльфийке сделать массаж, стоило той в очередной раз повести уставшими плечами. Тав не согласилась моментально, но и не отказалась от предложения, заставив вампира ощутить очередной укол. Не ревности. Скорее злости. Ведь хуже флиртующего Хальсина, так нахально пожирающего эльфийку глазами, была только ухмылка Шэдоухарт, направленная вампиру. «Я же говорила» — ощутил он лёгкий поток её смеющихся мыслей. От расслабленной компании Астарион отошёл весьма поспешно. Еды для него в этот вечер не нашлось, пришлось довольствоваться бутылкой с кровью убитого вчера медведя. У Астариона в голове так и гуляла шальная мысль, что надо было убить Хальсина и сделать вид, что он перепутал его с диким зверем, пока ещё такая возможность представлялась. Вот только Тав вряд ли оценит этот поступок. Да и друид оказался снова полезным. То спас эльфийку, то побыл носильщиком. Главное, чтобы он не предлагал помощь Тав в других делах. А то это вполне возможно. Астарион не был идиотом, хотя порой ему было выгодно сделать вид, что он не понимает и не замечает очевидных вещей. Сцена, которую ему довелось вчера лицезреть в палатке Тав, чётко говорила о неудовлетворенных потребностях. Они разделили постель лишь единожды, и это событие в череде безумных дней стало уже слишком далёким. Хоть в их взаимодействиях с Тав не было интима, сексуальное напряжение никуда не девалось. Да и действия вампира только усугубляли ситуацию. Кусая её шею, он гладил нежную кожу и прекрасно слышал, как она тихо постанывает. Целуя её в губы в знак благодарности, Астарион замечал учащённый пульс и сбивчивое дыхание. Действия, которые не приносили вампиру дискомфорт или негативные чувства из-за прошлого, явно заставляли эльфийку страдать и желать. Пусть она ничего не говорила Астариону, но физическая потребность никуда ведь не денется. И пока она справляется с ней самостоятельно, кто знает, когда на помощь придёт кто-то другой. И Хальсин, в отличии от их друга мага, вполне мог перейти к активным действиям и помочь Тав с её «проблемой». Необременённый личинкой в голове, здоровый физически и психически, близкий эльфийке по духу и призванию. Когда они разделят ложе — лишь вопрос времени. Если Астарион не сделает хоть что-то, чтобы этого не допустить. Вот только вампир не был уверен, что должен мешать им. Астарион не обменивался с Тав клятвами о любви и вечной верности. Они даже не обсудили, кем приходятся друг другу. Вампир был уверен только в том, что поможет эльфийке, если ей это потребуется, а она — ответит тем же. Астарион не давал ей даже надежду на повторение прошлой ночи, а лишь разжигал в ней огонь раз за разом. Сам его не тушил, бросал Тав справляться с желанием в одиночестве. Вампир думал о себе, о том, что выгодно и комфортно именно ему. Ему уже не нужно было заниматься с Тав сексом, чтобы сохранить своё место в лагере или получить доступ к её крови. И судя по тому, как понимающе и без упрёков себя вела эльфийка, даже если прекратятся поцелуи или все развратные прикосновения, она не выгонит его прочь. Возможно, даже если уже будет делить постель с кем-то другим. Астарион всё это понимал и рационально раскидывал по полочкам в голове, направляясь подальше от палаток. Если Тав сойдётся с Хальсином даже на время, это будет хорошим для неё решением. Позитивным для самой эльфийки, друида, возможно, даже для всего отряда. Вот только не для Астариона. Потому что до тошноты рациональный, правильный и расчётливый исход событий яркими картинками рисовал воображаемые картинки, заставляющие гореть от злости и гнева. Чьи-то руки, губы на её теле. Стоны эльфийки от проникновения чужой плоти. Ногти Тав, впивающиеся от наслаждения в плечи другого мужчины. Все эти придуманные кадры Астарион хотел разорвать, как и саму девушку, лишь бы не допустить подобного. Жрица была права: ревнуют только неуверенные в себе. И какие бы громкие и красивые речи Астарион не произносил, как бы не вёл себя нахально и вальяжно, правду вампир не мог скрыть даже от внутреннего «я». Уж лет двести, как он не верил и не доверял тому, чьё лицо и глаза так и не смог увидеть в зеркале.