До последней капли

Последние несколько дней для Астариона прошли как в тумане. Башня какого-то волшебника или волшебницы (он не стал разбираться в этом, как и в том, почему Тав так углубилась в чтение чужих любовных писем), грибо-люди, двергары, минотавры. Астарион дико устал от этого ритма без шанса даже на кратковременный отдых днём. И когда отряд, расположившись неподалёку от очередных убитых врагов, решал, кому стоит отправиться в путь, вампир в глубине души надеялся на освобождение от работы. — А почему мы просто не можем сесть на корабль все вместе? — поинтересовалась Карлах, откусывая смачный кусок от какого-то поджаренного животного. Астарион надеялся, что это был не минотавр. — Как ты себе представляешь толпу, которая заваливается на корабле двергаров со всем шмотьём скрытно? — возмутилась Тав. — Мы не знаем точно, куда нам плыть. Если вдруг мы наткнёмся на других двергаров, ибо я очень сильно сомневаюсь, что у них был лишь один корабль, очень сложно будет объяснить без драки, как мы его получили. — А вариант всех поубивать ты не рассматриваешь из политических или этических соображений? — решил вклиниться в разговор Астарион. — Из рациональных. Ты можешь себе представить, сколько их может там быть? — голос Тав звучал взвинчено. Бокал с вином, который она попивала, опасно накренился. Рубиновые капельки упали на песок. — Я о нас думаю, вообще-то. — Не думала, что соглашусь с нашим бледным другом… — подала голос тихо сидящая в стороне Лаэзель. — Но, может, всё-таки хватит пытаться решать все вопросы диалогом? Практика показывает, что у нас это плохо получается. — Дайте мне последний шанс, — протянула эльфийка таким жалостливым голосом, что спорить теперь стало невозможно. — Если и в этот раз всё пойдёт огру под хвост, то больше никакой дипломатии. — Звучит как тост! — громогласно объявила Карлах, и бокалы с кружками звонко чокнули. Лишь эльфийка с магом обменялись многозначительными взглядами и молча отпили из своей посуды украденное вино. За распитием алкоголя тема обсуждения немного сдвинулась в сторону. Вот только главный зануда отряда всё-таки вспомнил, что все собрались не отмечать, а дела решать. — Так кто поплывёт на корабле к неизвестным землям? — вопрос друида вызвал тяжёлый вздох у собравшейся у костра толпы. Тав же поддержала слова Хальсина кивком. — Если судить по тому, что мы успели узнать у миконидов, этот дроу, которого нам заказали убить, служит Абсолют. Поэтому… — жрица сделала загадочный вид, так и подталкивая товарищей включиться в игру догадок. Вот только ответом послужила тишина. — Да ну, вы серьёзно? Хорошо, давайте включать логику. Лаэзель мы взять не можем. Все же понимают, почему? Молчание послужило вновь ответом. Но вскоре сама гитьянка объяснила логику Шэдоухарт. — Потому что мой народ скорее убьёт себя, чем станет прислуживать этому божеству, — воинственно ответила та, показательно подняв клинок. Жрица довольно кивнула. — Уилла и Карлах мы взять тоже не можем. Вы слишком бросаетесь в глаза, простите, — совсем не раскаивающимся тоном пояснила девушка, указав на рога товарищей. — Вот и остаются Тав, Астарион, Гейл, Хальсин и я. Выбирай, командир. — Прости, но ты тоже выпадаешь из списка, — грустно покачала головой эльфийка. — В тебе могут заметить жрицу Шар. А вряд ли кто-то из поклонников Абсолют служит на два фронта. — Да ну тебя, — Шэдоухарт надула губы и подняла бокал с хитрым прищуром. — Просто признайся, что тебе не терпится остаться наедине с кучей прекрасных мужчин. Астарион скривился. В другой день он, возможно, был бы не против составить Тав компанию. Вот только усталость и нехватка крови давали о себе знать. После завораживающей сцены в палатке эльфийки, вампир не решался заходить к ней за едой, хоть приглашения и поступали. Тав не расспрашивала, но вопросительные взгляды порой бросала. Вот только объясняться Астарион не спешил. И видимо, девушка, понимая его нежелание общаться в последнее время, с разговорами сама не лезла. Вот только Астарион бы соврал, что её холодность и равнодушие его не задевали. Что вампир хотел добиться, прощупывая шрамы на спине, одному только Цирику, богу коварства и лжи, известно. Ведь Астарион мог бесконечно врать и себе, и Тав, что его не волнует смысл художеств бывшего хозяина. На деле же то, что скрывалось за этими неясными чёрточками, крайне тревожило душу. Вот только он не имел глаз на спине, а зеркало, как не крути, не покажет его в отражении. — У тебя спину прихватило или просто под лопаткой зачесалось? — игривый голос сбоку от палатки заставил дёрнуться и резко обернуться. Тав заглядывала в его место отдыха с лёгким любопытством, но ненавязчиво. — Могу предложить массаж или длинные ногти. Если моих не хватит, то в образе кошки тебе устрою те ещё почесушки. — Оставь коготки при себе, дорогуша, — Астарион накинул на плечи рубашку. — Я всего лишь пытался понять, что у меня изображено на спине. Должен же быть в этом какой-то смысл. Тав без приглашения шагнула в палатку и встала рядом. Взгляд вампира уже по привычке прошёлся по шее. Эльфийка то ли забывала пользоваться лечебными мазями, приготовленными жрицей специально для отдельных травм, то ли специально предпочитала ранам заживать самостоятельно. От укусов остались лишь небольшие точки, призрачно намекающие на то, что было раньше. Взгляд коснулся и давно заживших губ, которые лопались от его клыков во время жаркого поцелуя, как вишни. — Позволишь? — эльфийка положила руку на плечо, не замечая или делая вид, что не видит взглядов вампира. — Я могу быть твоими глазами. У Астариона был шанс отступить и не проваливаться глубже в эту бездну под названием «та, что тебя изменит и погубит», но вампир откинул сомнения в сторону и стянул ткань со спины. Жаркие пальцы коснулись холодной кожи аккуратно. Он чувствовал её на каждом шраме, на каждом уродском выступе на его коже. — У тебя не найдётся перо и листок? — тихо прошептала Тав ему прямо на ухо, заставив сглотнуть. Настолько соблазнительным голосом она говорила такие банальные вещи, что вампир был готов поклясться, что девушка перенимает его манеру общения. Но, не подавая вида, Астарион протянул ей лежащие неподалёку предметы. В напряжённой тишине раздавались лишь царапанье пера по бумаге и тяжёлое дыхание эльфийки. Спустя мучительные секунды ожидания, она протянула ему из-за спины листок. — Возможно, мы сможем найти кого-то, кто переведёт этот текст. Может быть, Карлах… — Тав задумчиво бросила взгляд на лицо вампира, но тот лишь покачал головой. — Я не готов делиться этими вещами с другими, — Астарион скривился. Листок, в который он вцепился и в котором почти прожигал дыру взглядом, опасно скомкался. — Но поделился со мной, — логично подметила эльфийка, заставляя вампира недовольно поджать губы. И без того неудобный разговор скатывался к теме, которую он не желал пока обсуждать. — Ты — другое, — Астарион очень надеялся, что Тав перестанет давить и уйдёт из его палатки. Он даже показательно надел рубашку обратно и убрал листок с рисунком в карман. Вот только эльфийка не понимала этих тонких намёков. И шаг сделала не прочь из палатки, а ближе к вампиру. — Не понимаю, — ещё одним коротким движением она стала опасно ближе, заставляя прикрыть глаза и сжать кулаки в попытках держать себя в руках. — Ты меня игнорируешь, а потом говоришь, что я — другое? Низкий рык раздался где-то из недр горла. Глаза всё-таки раскрылись и в ярости застыли на уже испуганном лице эльфийки. Теперь её уверенность и маска соблазнительницы быстро испарились. Астарион видел всё ту же хрупкую девушку, которую может убить в одно мгновение. — Я не игнорирую тебя, милая, — мужчине пришлось приложить немалые усилия, чтобы голос звучал чуть теплее ледяного металла. — Сложно не общаться с человеком, если каждый день ходишь с ним то в одну битву, то в другую. Это во-первых. Тав сглотнула, но взгляда от кроваво-красных глаз не отвела. Астарион надеялся, что она испугается. Хотел верить, что она отвернётся от него, но упрямство этой девчонки не переставало поражать. Ему было бы проще, если бы Тав не смотрела так искренне и открыто, несмотря на расширенные от испуга глаза. Он был вынужден перейти ко второму шагу, пусть это действие было рискованным и для него. — А во-вторых, солнышко, — очередное ласковое прозвище в этот раз прозвучало слишком естественно. С её светящимися глазами, яркими, как солнце волосами и теплом кожи, она действительно напоминала ему это небесное тело. — Ты другое, потому что я подпустил тебя ближе, чем рассчитывал. А ты должна понимать, как опасно быть рядом с монстром, который может тебя убить. Реакция Тав оказалась неожиданной. Он планировал увидеть больше страха в её глазах, возможно, вздох от ужаса. Побег из палатки. Что угодно, но не улыбку на устах. — Если бы ты хотел меня убить, то убил бы уже давно. И когда укусил в первый раз. Или той ночью после праздника. Ну, а ещё у тебя эта возможность была в любой момент на поле боя или пока я спала, — встав на носочки, эльфийка опасно приблизилась к его лицу. — Тем более, ты сам обещал, что будешь рядом, пока я буду желать этого. Поэтому, пожалуйста, не игнорируй меня. И если тебе не нужна кровь или претит моя компания, так и скажи. Но не избегай. Астарион привык рассчитывать свои действия, слова, а в последнее время и мысли. Держать их на коротком поводке, приводить к собственной выгоде. Вот только девушка, стоящая напротив него, рушила все привычки, планы и устои, складывающиеся не годами, а столетиями. Только на месте руин обрушенного прошлого пока не выстроилась даже времянка. Перед взглядом Тав он чувствовал себя голым, хотя они оба не сняли ни элемента одежды. Ему было впервые жарко за все годы его новой «жизни». И эти ощущения пугали, заставляли привычную напускную маску уверенности сползать с лица. — Почему ты здесь? — Тав вопросительно подняла брови, явно ожидая продолжения. Тяжело вздохнув, Астарион уточнил. — Почему ты стоишь рядом со мной? Почему ищешь со мной встречи? Почему каждый день берёшь с собой в походы? Почему, Тав? И впервые за весь этот короткий разговор эльфийка отвела глаза в сторону. Секундное ликование о победе тут же сменилось чувством… вины? Недовольства собой? Заигравшись в соблазнителя, он попал в её капкан, ошибочно посчитав жертвой. Это он понял уже давно. Вот только почему нежелание девушки отвечать больно ударяло по уязвлённому эго? Возможно, потому, что Тав и сама не знала ответа ни на один из заданных вопросов. Или просто не хотела признаваться. — Молчишь? — улыбка довольная, но голос кислее самого мерзкого вина в его жизни. — Совсем нечего ответить? — А что ты хочешь услышать, Астарион? — подбородок взметнулся вверх, взгляд дерзкий, вот только дрожащий голос сдаёт с потрохами. — Хочешь услышать, что ты мне небезразличен? Что ты мне важен? Если тебе так важно потешить самолюбие — получай! Я повелась на твой откровенно притворный флирт. На твои слова, движения, внешность, поведение. Именно поэтому зову тебя каждый раз на этот «ужин» и ловлю тот миг, когда тебе нужна не только кровь. «Мне нужна от тебя не только кровь» — эти слова почти были сказаны им, но застряли в горле. Астарион не смог бы ответить, что ещё он хотел получить от Тав, если та спросит. Поддержка, опора, защита и безграничное доверие уже у него в кармане. Вот только эльфийка не стала ждать ответа. Второй раз её признание осталось без реакции. И снова они расходятся по разным палаткам, так и не поставив точки над «i». Астарион знал, что ждёт следующий момент, когда сможет хоть что-то ответить на её слова. Но в то же время боялся правды, которой был готов поделиться.

***

Сборы влажным утром проходили в гробовом молчании. Гейл что-то бубнил под нос, когда не мог найти рюкзак, Хальсин тихо набивал сумку травами. То, что молчала даже Тав, нисколько не удивило вампира. Лишь когда вещи были погружены на корабль, и провожающие Карлах и Шэдоухарт махнули на прощание рукой, эльфийка разорвала тишину. — Если мы разберёмся там со всеми делами и подготовим безопасную зону, то кто-то из нас вернётся, чтобы забрать вас на корабле. Ну и передать голову миконидам. — А если нет? — судя по тону Карлах, ей совсем не понравился настрой лидера. — Об этом лучше не думать, — качнула головой Тав и прыгнула на корабль. Мощным толчком огненная подруга сдвинула судно на воду. По началу эльфийка и правда смогла всё решить дипломатически. Обманула одних, подкупила других, и весь небольшой отряд беспрепятственно вошёл на территорию двергаров. Астарион молча восхищался, как из неуверенной девушки, которую он порой видел в эльфийке, в этот день она преобразилась в нахальную и стервозную даму. Правда, вампир понимал, что, скорее всего, это последствия неприятного вечернего разговора, и надолго Тав не хватит держаться в этом образе. И когда жалостливый гном, которого, как оказалось, они спасли на пару с Гейлом в свой неудачный поход, умолял о помощи, эльфийка дрогнула. И окончательно разбила весь образ бесчувственной девицы, едва они вытащили Нере из-под завала. Не смогла её чувственная натура не дрогнуть, стоило «бедным и несчастным» рабам оказаться под угрозой. — Зато у нас есть его голова, — неуверенно пробормотала Тав, рассматривая спустя время следы кровавой бойни. Двергары, поднявшие восстание, обыскивали тела бывших товарищей, не оставляя надежды на удачные находки Астариону и его компаньонам. Разве что, пока Тав общалась со спасёнными гномами, вампир таки умудрился обчистить пару сейфов. Аккуратное колечко с камнем цвета её глаз он взял определённо на продажу. Никак не с другой целью. — Возвращаемся на корабль и за остальными? — спросил Гейл у эльфийки, стоило всем разойтись. Он залечивал ей рану, оставленную тупым топором одного из двергаров. И Астарион понимал, что если бы Тав не показывала характер и стояла рядом с ним, как было раньше, то никакая тварь не зашла бы ей за спину. — Если вы не против, я бы задержалась здесь ненадолго. Вы же слышали про кузницу? Если мы сейчас заберём остальных, то уже со всеми вещами не получится исследовать эти территории. — Как считаешь нужным, — кивнул Хальсин и, когда Гейл отошёл от эльфийки, положил ей на плечи огромные руки. — У тебя слишком зажаты мышцы. Нужно снять напряжение, я могу с этим помочь. Усилием воли Астарион сдержался от комментариев. Фраза друида звучала слишком двусмысленно, но Тав, похоже, это не волновало. Девушка скинула доспехи и осталась лишь в нательной рубахе. Она перекинула тяжёлые растрёпанные косы на грудь и позволила Хальсину приступить к массажу. Вот только друид не спешил. Окинув критическим взглядом всё вокруг, он наклонился к девушке и что-то прошептал ей на ухо. И, судя по красным щекам, отнюдь не от горящего рядом костра, предложение мужчина высказал весьма неприличное. Астарион был готов к тому, что пара уйдёт в сторону оставленных палаток двергаров или же куда-то вдаль руин, чтобы «снять напряжение в мышцах». Вампир бы даже не осудил этот поступок. Он логичный, ожидаемый и разумный. Пусть от этого решения девушки словно иголками колет где-то в районе мёртвого сердца. Вот только Тав махнула головой, заставив тяжёлые косы колыхнуться из стороны в сторону. Друид пожал плечами и принялся делать обычный массаж, методично разминая огромными руками хрупкие плечи. И, судя по суровому взгляду отошедшего мага, не только Астарион с замиранием сердца ждал решения эльфийки. Стоило друиду закончить массаж и отправиться в приватизированную у двергаров палатку, Гейл вернулся к Тав, чтобы тихим голосом обсудить дальнейшие действия. Обсуждать планы вампира не позвали. И судя по довольному лицу мага, который ни на секунду не отходил больше от эльфийки, его безгранично радовал разлад между недавними любовниками. Порой он бросал в сторону Астариона торжествующий взгляд, заставляя вампира скрипеть зубами. Как бы ему хотелось стереть эту ухмылку с лица «просто друга». Но Тав достойна чего-то лучшего, искреннего, настоящего. Даже если это будет напыщенный маг или праведный друид — пускай. Около суток потребовалось их небольшому отряду, чтобы осмотреть все укромные уголки строений. Тав переживала, что остальная часть их компании, ждущая на берегу без каких-либо новостей, начнёт нервничать. Возможно, из-за этого волнения эльфийка то и дело попадала в беду по неосторожности. Астарион обезоруживает одну ловушку, но Тав успевает попасть во вторую. Друид следит за рычагами, чтобы девушка спокойно добралась до следующей, не особо надёжной подвесной конструкции, но эльфийка умудряется неудачно прыгнуть и полететь в пропасть. И если бы не заклинание мягкого приземления, собирали бы лидера отряда мужчины по кусочкам. Каким чудом Тав не получила кучу ожогов, пробегая мимо огненных ловушек, одна только Шар и знает. Ведь именно идол этой богини эльфийка прихватила в качестве подарка своей подружке. — Как вам идея связать её и оставить в палатке, пока она не угробила себя? — тихо прошептал Астарион остальным мужчинам, пока неугомонная девушка бежала впереди в сторону кузни. — Никогда бы не подумал, что скажу это, но звучит как прекрасная идея, — тяжело вздохнул Гейл. Друид лишь молча кивнул. Последнему явно было непривычно участвовать в подобных занятиях. Хальсин до последнего твердил, что не готов пока присоединяться к отряду. Кто знает, как уговорила его эльфийка. Тав исследовала каждый уголок и все попавшиеся сундуки да урны, чтобы найти хоть что-то на продажу. С тех пор, как она научилась хоть немного пользоваться отмычкой, её было не остановить. Астарион пытался, но даже поломка воровского инструмента не остановила девицу. Эльфийка убежала уже далеко вперёд, когда мужчины услышали её крик. Помянув всех богов и их приближённых, вампир рванул на звук. Тав умудрилась попасть в западню из желеобразных существ с огромными клыками. Пусть девушка уже перекинулась в медвесыча, одной против толпы у неё было мало шансов. — Поможем, а потом свяжем, — злобно пообещал вампир, выпуская из арбалета стрелу в самую дальнюю тварь. К его великому огорчению, Хальсин и Гейл всё-таки сжалились над Тав и не дали её ни связать, ни заковать в цепи. Даже в сон погружать маг и то отказался, ссылаясь на негуманность сего действа. А эльфийка словно и не замечала недовольство вампира её безрассудным поведением. И даже когда она случайно призвала огромную железную махину, не испытала ни капли угрызений совести. Не извинилась она и за использование вампира в качестве приманки. Астарион сжёг недавно украденные прекрасные кожаные сапоги, прыгая с выступа на выступ, заставляя стража приблизиться к нему. И уровень его недовольства, когда они закончили дела с кузницей, разобрались с огненным элементалем и нашли странный разговаривающий амулет, возрос до небес. А радостное лицо эльфийки, которая за эти сутки не умерла только из-за помощи не богов, а окружающих девушку «охранников» лишь поджигало его гнев. Астарион переживал за Тав и винил её же в этом. — Знаешь, дорогая, я достоин награды, — обратился Астарион к сидящей у костра эльфийке, когда они раскинули около лодки временный лагерь. — Кто бы ещё согласился выступать в качестве приманки, пока твой друг орудовал молотом? Тав нахмурила лоб и вопросительно взглянула на вампира. — Если ты о крови… — начала только эльфийка, но мужчина остановил её жестом. — Нет. Я хочу, чтобы эту ночь ты провела в моей палатке, — Астарион видел, как бледная кожа шеи и щёк заметно порозовела. А сидящие совсем рядом Гейл с Хальсином подняли недовольные взгляды на вампира. Но Астарион, даже не обращая внимания на случайных слушателей, тихо продолжил: — Нам нужно, наконец, поговорить. — Мы сейчас разговариваем, — голос эльфийки стал тише. — Наедине, — надавил вампир тоном, не терпящим возражений. — Через час жду тебя у моей палатки. Астарион мог и не разыгрывать этот театр перед скрипящими зубами от злости мужчинами. Но не лишать же себя удовольствия наблюдать, как напыщенное лицо мага искривляется, как от удара, а их здоровенный друг прожигает в вампире взглядом дыру. Эта мелкая пакость доставляла ему хоть какое-то наслаждение. Злить Гейла следами от засосов он уже не мог, увы. Вампир боялся, что она не придёт. И пусть у костра он набросил в очередной раз на себя маску уверенности и нахальности, чтобы скрыть внутреннее волнение, оно никуда не делось. Предстоящий разговор бросал то в жар, то в холод. И если бы его сердце не остановилось навеки пару столетий назад, то сейчас бы отбивало сумасшедшую чечётку внутри грудной клетки. И Астарион хотел в последний момент передумать и отменить всю затею. Надеялся и в то же время боялся, что Тав просто проигнорирует его просьбу-приказ. Вот только эльфийка пришла. Смущённая, хрупкая, нежная. Как будто специально для встречи с ним сменила привычную лагерную рубашку на чёрный и обтягивающий брючный костюм с откровенным декольте. Лаковый чокер сжимал её тонкую шейку, где вампиру так хотелось бы разместить пальцы и крепко сжать, чтобы услышать тихий стон. — Ты хотел поговорить, — напомнила Тав нетерпеливо, заставляя вампира смутиться. Слишком жадно он рассматривал стоящую перед ним эльфийку. Слишком явно. — Проходи, — не дожидаясь девушки, Астарион первым зашёл внутрь. Он специально выбрал среди оставленных двергаргами мест отдыха именно то, которое находилось в отдалении от остальных. Подальше от костра, от любопытных ушей и глаз компаньонов. Лишь бы остаться с Тав наедине и впервые поговорить спокойно. Тав неуверенно вошла в темноту и, сложив руки на груди, терпеливо ждала, пока вампир заговорит. И пусть Астарион прокручивал этот разговор раз за разом: и пока убивал двергаров, и во время обезвреживания ловушек, и в дороге с тяжёлым рюкзаком с украденным добром к лагерю слова не шли. Видя его замешательство, эльфийка в полушутливой манере решила его подтолкнуть. — Если ты хотел признаться мне в неземной любви, то не старайся, всё равно не поверю, — хоть она и выглядела спокойной и расслабленной, голос её всё же слегка дрожал. — Да, — брови Тав поползли вверх от брошенного слова вампира, но тот тут же продолжил, — но не совсем. В последнее время у нас с тобой уже было несколько не очень простых разговоров, а теперь будет ещё один. Но я думаю, что он будет последним. Пусть вампир и нервничал, от его зоркого глаза не скрылись дрогнувшие губы эльфийки. Едва начав разговор, он уже успел сделать ей больно. Но продолжать стоило, так будет лучше для всех. — Понимаешь, дорогая, у меня был план. Простой, прекрасный план. Соблазнить, переспать, влюбить. Заставить тебя принадлежать мне, чтобы ты ни в коем случае не воткнула мне нож в спину и не прогнала, — начал признание Астарион после тяжёлого вздоха. Тав прикусила губу, слушая вампира, прежде чем остановить его. — Астарион, я знаю, что ты использовал меня, можешь не объяснять. Для меня это не новость, — эльфийка расцепила руки, и по её телодвижениям мужчина понял, что она планирует уйти. — Тав, постой! — вампир сделал шаг к ней, сдерживая себя от желания схватить её за руку и прижать. — Дай я договорю, а потом ты можешь идти куда угодно. Эльфийка кивнула, всё ещё встревоженным взглядом касаясь каждой черты лица напротив. Астарион был крайне ей благодарен, что она не пыталась влезть к нему в голову, а терпеливо ждала его неуверенных признаний. — Понимаешь, этот план был естественным и привычным. Соблазнить, чтобы добиться своего. Просто, удобно, естественно. И всё, что мне было нужно — это влюбить тебя в себя… И не влюбиться самому. Губы девушки приоткрылись, вампир услышал короткий вздох, но произнести что-то Тав не смогла. Всё так же смотря широко открытыми от удивления глазами, она ждала продолжения его слов, не веря ушам. — Ты восхитительна, и я бы хотел тебя украсть и увезти прочь от взглядов всех мужчин и женщин. Но я понимаю, что не могу дать тебе того, что ты заслуживаешь, — Астарион объяснял эмоционально, активно жестикулируя, находясь словно на грани истерики. Но Тав ждала, понимала, что ему нужно выговориться. — Я видел твоё желание, как тело хочет близости, жаждет повторения той ночи… Но я не могу. Любой интим в моей новой жизни всегда был инструментом, чтобы получить желаемое. Я просто отдавал своё тело, использовал его, чтобы остаться в живых. И каждый раз, вылезая из постели очередного любовника, испытывал только тошноту и омерзение. От принуждения, от того, что я не могу отказаться и сказать нет. И главное, понимал, что все, кто полчаса назад стонал и кричал от наслаждения, этой же ночью будут визжать и плакать от боли, умирая. — И со мной было также? — тихий голос эльфийки резанул и без того раненую душу вампира, как ножом. — После той ночи ты ощутил то же самое? — Не совсем, — Астарион покачал головой и тяжело выдохнул, не зная, как объяснить. — Я головой понимаю, что с тобой всё иначе. И что ты — это не одна из сотни или тысяч любовников, которые у меня были и которых перестал подсчитывать. Но я словно вновь нахожусь в клетке. Раньше не мог сказать «нет», потому что у меня был хозяин. А сейчас… я не смогу сказать тебе нет, потому что боюсь потерять это, — руки вампира описали круг. — И от этого мне страшно. — Я не хочу тебя ни к чему принуждать, Астарион. Прости, если мои действия или слова как-то… — голос Тав дрогнул, но мужчина не дал ей продолжить. — Не извиняйся, пожалуйста. Пойми, я хочу, чтобы происходящее между нами ощущалось иначе. Стало настоящим. Не знаю, что нужно сделать для этого или сколько времени должно пройти… Поэтому пойму, если ты не захочешь ждать и предпочтёшь быть с другим. Ты заслуживаешь счастья, а не находиться рядом с монстром. — Ты не монстр, Астарион, — Тав ещё сильнее приблизилась к мужчине, оставив между их телами лишь пару сантиметров. Он мог чувствовать её дыхание в районе шеи. Его пальцы неосознанно потянулись к лицу эльфийки и ласково погладили бархатную кожу. — Ты дорог мне, — тепло улыбнулась она, продолжая. — Ты нужен мне. Я безумно хочу тебя, но никогда не буду давить или требовать. Тобой уже достаточно управляли и командовали, чтобы повторять это вновь. Тав обняла его порывисто и крепко. Её громко бьющееся сердце волнами проходило через тело вампира, создавая иллюзию, что и его орган бьётся в ответ. Руки мужчины прижали хрупкую фигуру ближе, словно старались растворить её внутри его холодного торса. Он столько хотел сказать, раскрыть все свои переживания и показать, как ему важны слова девушки… Но эта молчаливая идиллия говорила о чувствах громче любых красивых признаний. Астарион наклонился к её лицу, поцеловал нежно, но настойчиво, несмотря на удивление в глазах Тав. — Но ты же говорил… — эльфийка отстранилась, чтобы задать вопрос, но вампир большим пальцем прикрыл её пухлые губы, не давая продолжить. — Поцелуи с тобой прекрасны, милая, — тихо прошептал он и, едва заметно касаясь губами мочки уха, продолжил, — даже слаще, чем твоя кровь. И этой ночью Тав всё-таки осталась в его палатке. Охваченная желанием, похотью и страстью, но одетая. Астарион искусал её шею, ключицы, губы, но выпил лишь несколько капель крови, ведь впервые насыщался другим. Тав не позволяла себе лишнего, боясь надавить на мужчину лишний раз, и просто наслаждалась аккуратными ласками. Его холодные руки обнимали разгорячённую кожу, где её не скрывала одежда. Каждое движение пальцев, каждый поцелуй становился особенной проверкой «дозволенности». Астарион прикусывал её шею, оставляя уже новые засосы на бледной коже. Слизывал капли крови с пухлых губ, вызванных очередным, слишком страстным поцелуем. Сдерживаемый стон наслаждения, раздавшийся из уст девушки, подтолкнул его к опасной затее. — Дорогая, — тихий шёпот заставил эльфийку вздрогнуть, — сделаешь кое-что для меня? Тав кивнула. Этот бархатистый и низкий голос мог сейчас приказать хоть убить себя, но она, находясь в этом блаженном забытье, согласилась бы. — Я однажды видел, как ты ласкаешь себя, — продолжал вампир всё так же соблазнительно шептать, наблюдая за диким смущением эльфийки. — Ну же, не переживай, все мы взрослые люди. — И что ты хочешь? — охрипшим и незнакомым самой себе голосом поинтересовалась Тав, боясь услышать ответ. Она знала, что он попросит, но стоило Астариону произнести это вслух, её затрясло от дикого коктейля возбуждения, страха и неловкости. — Повтори эту прекрасную картину для меня. Астарион был готов к тому, что она испугается, смутится и вернётся к себе. Но он так же и надеялся, что Тав не побоится и исполнит его маленькую и нескромную просьбу. Это желание было спонтанным. Вампир и сам не знал, почему так хотел, чтобы она выполнила это «задание». И лишь когда Тав смущённо кивнула, стараясь не смотреть в глаза Астариону, мужчина всё понял. Он хотел вновь видеть наслаждение в её глазах, ощущать его биением сердца рядом, слышать сладостными стонами и криками. Впитывать запахом и кровью по венам. Эльфийка, всё так же смотря куда угодно, но не на вампира, просунула ладошку внутрь обтягивающих чёрных брюк. Вот только Астарион недовольно поцокал языком. — Радость моя, я же ничего не увижу, — он наслаждался тем, как от каждого слова краска всё сильнее заливает её щеки и шею. — Давай избавимся от ненужных вещей. Дрожащие бледные руки стянули сначала кожаную майку, оставив лишь чёрный чокер на шее, после приспустили с бёдер и обтягивающие штаны. Вампир понимал, что эльфийка волнуется, ей дико неловко выполнять эти действия под столь внимательным взглядом, поэтому он вновь вовлёк её в поцелуй, помогая убрать остатки ненужной ткани. Покусывая губы, фактически раздирая бельё на мелкие части, Астарион вновь почувствовал дрожащее от удовольствия тело рядом. — Дальше сама, моя прелесть, — вампир отстранился и сел сбоку, с восхищением рассматривая представшую перед глазами картину. Эльфийка, как и в ту ночь, лежала, подогнув ноги в коленях. Её левая рука скользнула по шее, уже усыпанной засосами разной величины. Пальцами она сдавливала горло, размазывая небольшие капли крови по коже. Вторая рука очертила ореолы сосков, прошлась по бархатной коже живота ниже, где уже блестели от естественной смазки половые губы. И когда Тав аккуратно скользнула пальцем между складочек и едва заметно вздрогнула, её глаза стыдливо посмотрели в противоположную от вампира сторону. — Смотри на меня, — низким голосом звучит просьба, граничащая с приказом, которая заставила эльфийку повернуть голову на бок и поднять взор на напряжённого вампира. Глаза Астариона голодно смотрели на Тав, он буквально впитывал каждую эмоцию на лице, каждый проронённый стон сохранял в памяти. Её смущённые и полные возбуждения глаза опьяняли в этот миг сильнее вина или крови медведей. Правая рука Тав стала двигаться активнее. Пара длинных пальцев кружила вокруг бусинки клитора сначала невесомо, а после с заметным давлением. От движений бёдра эльфийки слегка отрывались от мягкой поверхности лежака, подрагивая. Левая рука переместилась с горла на грудь, сжимая соски, царапая нежную кожу. Тав не отрывала взгляда от лица Астариона и лишь изредка прикрывала веки в секунды большего наслаждения. Её стоны становились всё громче, и девушке пришлось прикусывать губу, чтобы заглушить их. Вампир настойчиво большим пальцем приоткрыл ей рот, чтобы сладостные звуки достигали его слуха, лаская уши, словно мелодия от лучшего барда. Астарион не сдержался, чтобы не погладить эти пухлые губы пальцами. Ему хотелось вновь вовлечь эльфийку в поцелуй, вот только тогда бы он не услышал эти прекрасные стоны. — Не сдерживайся, милая, — всё тем же низким голосом попросил он, склонившись над ней, и провёл дорожку лёгких поцелуев по шее до ключицы. По сердцебиению и дыханию Тав он понимал, что она близка к пику наслаждения, и ему хотелось сделать этот момент особенным. К рваным и быстрым движениям Тав внезапно присоединился холод размеренных пальцев вампира. От перепада температуры девушка задрожала сильнее, издав ещё более громкий и протяжный стон. В этот момент ей было уже плевать, что подумают отдыхающие неподалёку Хальсин и Гейл, её волновали лишь ледяные пальцы, ласкающие самую чувствительную точку. В момент, когда пульс девушки доходил уже до ста пятидесяти ударов в секунду, а её мышцы сжались перед мигом расслабления, клыки Астариона всё-таки прокусили нежную кожу груди. Тав стонала от смеси боли и наслаждения, извивалась под пальцами вампира, прежде чем застыть, как струна, отдавшись оргазму. И вампир, сделав последний глоток, позволил её телу расслабиться. Удивляясь своей заботливости, мужчина накинул на обнажённое и всё ещё дрожащее тело Тав тонкое одеяло, прежде чем прилечь рядом. Астарион не знал, что происходит между ними, что будет завтра или через неделю. Что произойдёт, если они избавятся от Касадора или от паразитов. Но он понимал одно: присутствие рядом этой рыжей эльфийки стало такой же потребностью, как и вечный голод. И если у них с Тав есть хоть малейший шанс начать хоть что-то «настоящее», он готов попробовать и побороться за это.