Доверься мне вновь

Ровно неделю Акутагава сидел в темной комнате, пытаясь до конца свои чувства, думал о поступках Достоевского, достоин ли тот его прощения? А достоит он достоин любви и заботы, что проявлял мужчина на протяжении всего времени? Нет, он разве вообще чего-то достоин, как говорил Дазай, он ничтожество… зачем вообще Федор пытается вернуть его? Он же даже не так уж и сильно заботился о нем, не проявлял нежности и любви, так, как это делают другие влюбленные люди. Кому нужны такие отношения, как его полюбить можно. Но старший выбрал именно его, почему лишь он и знает. Всегда, когда он начинает размышлять обо всем этом, то в голову обязательно закрадывается мысли о прощении русского. Но он отмахивается от них, даже если доверится, то что будет дальше? Он же предаст Мафию, чего он никак не желал, ему придется уйти, и пойти с Достоевским, более того, придется смотреть, как уничтожают Йокогаму, хотя, это и так неизбежно. Он метался от одного к другому, хотелось все отбросить и быть вместе с ним, но тут же чувствовалось отвращении к себе, он не слабый, он не поддастся ласковым словам, обещаниям, настойчивым прикосновениям и сказкам о идеальной жизни. Он уже потерял всякие на то надежды, оставив лишь веру в худшее, которую Федор развеивал с каждым днем все больше. Ровно неделю феолетовоглазый приходил к любимому, чтобы попытаться вернуть потерянное обратно себе, он заметил колебания Рюноске, это его чрезмерно радовало, ему оставалось так же приходить к нему, прижимать к себе, не обращая внимания на пинки и крики. Зная, что через некоторое время брюнет успокоится и расслабится в объятиях, проводя несколько минут в блаженстве, чтобы потом опомнится как-будто испугавшись выкрутится и отползти подальше. Он чувствовал, скоро его ангел простит его. Ровно неделю Чуя искал его по всей Йокогаме, заглядывая буквально в каждые места, не теряя надежду найди ученика. * * * — "Сегодня чтоли какой-то особенный день?" - этим вопросом задавался Акутагава, которого вел Иван по коридору неизвестно куда. Вскоре они подошли к дверям, около стоял никто иной как Достоевский. Он улыбался, но не как всегда, эты улыбка была другая, более нежная, радостная, можно сказать как у ребенка, который ждет родителей, чтобы они отвели его туда, куда он так сильно хотел. — Рю, наконец ты пришел, - он сделал два шага вперед, - я подумал, что ты давно не был на улице, все же свежей воздух полезный, да и местность здесь красивая. — Ты выпустишь меня? - это можно расценивать как возможность сбежать. Кажется сейчас ему все же стоит принять решение, от которого будет зависеть его будущие. Слишком резко, он не еще готов… — Да, обычно прогулка помогает мне думать, идем, - он повернулся и пошел к двери, сероглазый направился за ним, - И да, Иван, проследи, чтобы Гоголь ничего не натворил, - бросил он напоследок. — Хорошо, господин, - подчиненный слегка поклонился. Двери раскрылись и они вышли. Яркий запах цветов ударил в нос, свет от солнца просачивался через покрытой зелёной листвой деревья, огромные корни которых, виднелись из под земли имитируя "ноги". Широкая тропинка простиралась перед ними. Бабочки летали практически повсюду, слышались звонкие песни птиц. Это место дарило спокойствие, появилось желание бродить здесь до самой ночи, изучая лес, он даже на дерево залезть был не прочь. Он обожал природу, и все, что с ней связано, это среда была для него как родная. — Нравится? - старший так же наслаждался этим всем, не зря он выбрал это место для базы. — Здесь красиво, - он старался скрыть свои эмоции, но утаить что-то от Достоевского было непосильной задачей. — Знал, что тебе понравиться, идем, - он поманил его рукой за собой, тот повиновался. Время здесь будто останавливалось, давая наслаждаться всем. В немного высокой траве начали появляться фиолетово-розовые цветы украшая свободное пространство возле деревьев. Акутагава остановился и присел возле одного такого растения выделяющегося тем, что рос в щели на тропинке, пробиваясь через твердую землю. Он аккуратно, боясь сломать коснулся цветка, с интересом рассматривая его. — Такой маленький и хрупкий, но достаточно сильный, чтобы пробиться на свободу, даже там, где должен по сути погибнуть. Чем-то похож на тебя, не считаешь? - произнес Федор. — Нет, в отличие от него я не маленький и хрупкий, и не такой прекрасный. — Зря ты так думаешь, - даже спустя два года, ему не удалось переубедить брюнета, тот все также считал себя уродливым, - какой же ты все-таки упертый. Он перевел взгляд на дерево, с широким крепким стволом, и на рассыпь цветов вокруг него. Он взял под локоть удивленного парня и быстрым шагом, почти срываясь на бег помчался туда, утягивая за собой еще и младшего. — Эй! - только и успел возмутится Рюноске, мужчина резко остановился, из-за чего брюнет врезался в его спину, - чего так несешься?! Дурак! Он ударил того по плечу, вызывая у того тихий смех, Достоевский уселся на траве, облокотившись на дерево, хлопая по месту рядом с собой, приглашая. Акутагава закатил глаза, но все же плюхнулся на предложенное место и начал следить за дальнейшими действиями русского. Фиолетовоглазый сорвал несколько цветков и начал плести будущий венок. Рюноске завороженно смотрел на элегантные движения искусных рук. Федор все еще улыбался, но теперь еще шире, чувствуя на себе взгляд. Он мог себе позволить вести себя так только рядом с ним, больше никто не видел его таким, только покойная мать, которую он почти не помнил. — Готово, - венок оказался на голове Рюноске, украшая его, - Тебе идет, не зря я старался. — Спасибо… но все равно ты дурак, - он показательно отвернулся, вместе с этим пряча краснеющее лицо. — Нечестно, а если так, - Федор повалил его на спину, начиная щекотать шею, что была его слабым местом. Брюнет начал пытаться закрыть ее плечами, но никак не получалось. И все-таки это заставило его улыбнуться, - Ну вот, улыбнулся, уже прогресс. Добившись того, что хотел, он сел на колени. Рюноске привстал и оперся на руку, другой поправляя головной убор. — Ты не дурак, ты дебил, чуть венок не помял, ещё и щекотать меня вздумал, убить тебя мало, - недовольно проворчал младший. — Ладно, прости, - они вновь сидели облокачиваясь на ствол дерева. Подобная обстановка усыпляла, Акутагава хотел прикрыть глаза только на пару минут, но стоило векам опустится, сон преодолел его. Голова упала на плечо русского, тот закинул руку через спину рядом сидящего и положил ее на плечо, прижимая младшего ближе и кладя свою голову поверх его. Отдых им не помешает.