Доверься мне вновь

Темнота постепенно рассеивалась, в глазах мутно. Голова раскалывалась. Двигаться было сложно, но возможно. Все, что мог знать Акутагава в данной ситуации, так это то, что он лежит в темной комнате без света, на чем-то мягком. Скорее всего, это кровать. Шевелится не было особого желания, да и думать тоже, но вспомнив, кто его затащил фиг знает куда, он резко открыл глаза и попытался проморгаться, что на удивление быстро получилось. Правда, особо ничего не изменилось, к сожалению, он все равно не обладал даром видеть в темноте. Он кое-как приподнялся и облокотился на изголовье весьма просторной кровати. Единственным источником освещения была щель в двери, откуда сочился тусклый свет. Послышались еле слышимые шаги, они направлялись явно в его сторону, это заставило парня встрепенуться, пытаясь придумать, как же ему отсюда выбраться. Дверь отворилась, свет резко включился, и брюнет зажмурился, глазам было непривычно. Перед ним стоял Федор, обеспокоено оглядывая его со всех сторон. — Как ты? - в глазах читалось сожаление, но на это Акутагава лишь злобно зыркнул на него, прижимая колени к груди, — прости, но если бы я не вколол тебе снотворное, ты бы и слушать меня не стал. У тебя, наверное, болит все, выпей это. Он протянул таблетку со стаканом воды, Рюноске же взял и выплеснул прямо в лицо "предателя" содержимое посудины. Достоевский выдохнул, мужчина прекрасно знал, что тот его не простит так быстро, для этого нужно время и терпение. — Иван, - феолетовоглазый позвал кого-то, после чего в дверном проеме оказался высокий парень с забинтованной головой. — Да, господин? - сероглазого удивило обращение незнакомца к русскому. — Принеси еще воды и полотенце, - на это тот кивнул и отправился выполнять поручение, - ты правда думаешь, что я был с тобой только чтобы узнать о Мафии больше? Ответом ему послужила тишина. А как мы все знаем, молчание — знак согласия. Старший вздохнул. — Чтобы ты себе там не надумал, это не так, у меня вначале уже была вся информация, оставалось только разузнать о эсперах, что я и сделал к слову. Так что можно сделать вывод, я встречаюсь с тобой, потому что люблю, - он хотел сесть рядом, но его спихнули ногой, не церемонясь, сопровождая убийственным взглядом. — Ладно, хорошо, - Федор неспела вставал, отряхиваясь. К тому времени пришел Гончаров и поставил все нужное на тумбочку, - выпей, тебе станет легче. Физически возможно, морально нет. — Я оставлю это здесь, я еще приду, - он вышел, оставляя брюнета в одиночестве, ну, хотя бы свет есть. Теперь Акутагава может наконец уткнутся носом в колени и дать слабину. Он хотел броситься следом, обнять, сказать, что тоже любит, но вспоминал, что тот предатель. Может, он встречался, с ним и не из-за Мафии, но Достоевский знал, что он там работает. Знал, когда-нибудь брюнет узнаёт, что он враг, что сделает ему больно. Но все равно продолжал добиваться его. И вот к чему это привело. Душа старательно заживала эти годы, забывала, что такое боль, слишком ослабла, потеряла бдительность, и хватило одного удара, чтобы она вновь разлетелась на осколки. Сможет ли ее кто-то собрать? Возможно, но это будет трудно, ведь на этот раз остатки, словно крупинки песка. Нет, он не будет плакать, сам себе пообещал в тот раз, когда ушел Дазай. Из-за таких, как шатен, он не собирается проливать напрасные слезы, они того не заслуживают. Остается лишь сжимать кулаки и мелко дрожать. Ладно. Сейчас главное выбраться. У него же есть способность, тогда этот не составит особого труда, хотя стоит быть осторожным, от Федора можно ждать чего угодно. Он встал, слегка пошатываясь, подошел к железной двери. — Расемон! - парень выкрикнул заветное слово, но… ничего не произошло. Вообще ничего. Способность просто напросто не сработала, Акутагава в недоумении попробовал еще раз, и еще, и еще. Этот гад лишил его способности?! Ну ничего, он вполне может напасть на него тогда, когда он не ожидает. Застигнуть врасплох, вырубить и убежать. Даже если не получится, Мафия заметит его пропажу, Хигучи уж точно. Он прислонился к стене около двери и стал ждать. Минут через пять показался Достоевский, только брюнет хотел накинутся на него, как тот резко повернулся и схватил за руки, прижав их к стене по бокам от головы. — Это было предсказуемо, - спокойно сказал старший. — Почему моя способность не работает?! - он пытался выбраться, но пошевелится было крайне сложно под давлением чужого тела. — Ради безопасности я вколол тебе один препарат, блокирующий способности, разработанный лично мной. Конечно, это временно, не волнуйся, - объяснил мужчина, после чего вдруг наклонился ближе и прошептал, опаляя ухо Акутагавы теплым дыханием, - должен же я вернуть твое доверие. А если ты сбежишь, это будет сложнее. — Чтобы ты знал, так доверие не возвращают, оно теряется еще больше, - слишком близко… он не хочет подпускать его, но кто его вообще спрашивает, конечно. — И как же мне его добиться? - он немного отстранился. — Никак, я не собираюсь давать тебе шанс. — Даже одного? Обещаю, ты больше не будешь страдать из-за меня, - ответ Рюноске будет не важен, ведь Федор продолжит с не меньшим энтузиазмом возвращать утраченное, даже не думая останавливаться. Все-таки любовь фиолетовоглазого другая, он влюблялся всего один единственный раз, и этот раз будет последним. Будет держать в запрети, но точно не отпустит, не может потерять своего ангела. Сероглазый ненавидит его, но все еще любит, Федор это прекрасно знал, значит, есть хороший шанс того, что тот его простит. — Нет, а теперь, будь добр, отпусти меня и дай уйти, - сквозь зубы ответил Акутагава. — Ты и сам знаешь, что я этого не сделаю. — А ты возьми и сделай, - послышался тихий смех. — Ты все же такой упрямый, - он мучительно медленно провел носом по острой скуле Рюноске, заставив того затаить дыхание. — Отойди! - парень осознал, что делает старший, и попытался оттолкнуть его. На этот раз Достоевский поддался и ступил шаг назад. Почему он так реагирует на все эти прикосновения русского? Разум кричит — "Они тебе противны!", а сердце вместе с телом в ответ — "Это то, в чем мы нуждаемся, пусть касается дальше!". — Ты здесь будешь до тех пор, пока я не смогу вернуть тебя себе полностью. Поэтому, думаю, стоит показать, что да как, - он не дал тому опомнится, взяв за руку и потянув за дверь. Широкие коридоры были в светлых тонах, стояли разные растения, достаточно большие люстры свисали с потолка. Первая им встретилась библиотека. У Рюноске чуть челюсть не отвисла от такого количества книг, абсолютно любых, от а до я, японские, китайские, русские, немецкие. Глаза прямо разбегались. Дальше его повели в ванную, она была совмещена с туалетом. И как же тут все блестело и сверкало, прямо ослепнуть можно. На кухне было просто, Федор знал, Акутагава не будет пользоваться новыми технологиями, да и роскошь не для него, но все же он не удержался. Гостиная была такой домашней, было приятно там находится. Вот что смутило сероглазого, так это огромнейшая лаборатория, где проводили эксперименты какие-то люди, видимо ученые. Так же там было большое количество компьютеров, как будто здесь ФСБ работают… осмотреть внимательней ему не дали, уведя обратно в спальню. — Я не хочу здесь оставаться, - кончено, все было, бесспорно, красиво и богато, но, знаете, жить с ним будет ох как нелегко. Он с каждым днём будет сдаваться все больше и больше и, в конце концов, довериться ему снова. А этого парень не желал. Где гарантия, что Достоевский не предаст его в следующий раз? Можно сказать, мол, я тебя люблю, поэтому не предам, но это лишь жалкие слова, человек такое омерзительное существо, которое всегда может наобещать что-либо, а потом нарушить данное обещание. Это, конечно же, меньшее из грехов человечества, но все же оно неприятно, может привести к ужасным последствиям. — Можешь не пытаться сбежать, за тобой будут следить мои эсперы, - мужчина проигнорировал вопрос. — Ты жалок, ненавижу, - он вырывается из хватки, садясь на кровать и забиваясь в угол, надеясь скрыться от всего мира. — Прости, - ему и самому это не особо нравилось, но пути обратно нет, хотя есть, но он уже будет без его света… — Засунь себе это "прости" куда поглубже. Ну ничего, скоро ты вновь станешь моим. Навсегда.