First x Khaotung

— Спокойной ночи, Танг, — тихо прошептал Фест в темноте с ухмылкой на лице, поворачиваясь лицом к стене. Кхаотанг также устроился, отвернувшись в противоположную сторону, спиной к Фесту. Кровати для участников Safe House были достаточно большими, что у каждого было свое одеяло, поэтому Кхаотанг был спокоен, что посреди ночи не окажется поблизости к Фесту где-то под утро и камера это не запишет. Они не так часто оставались с Фестом вместе на ночь, обычно Кхао спал на диване или наоборот, если Фест оставался у него. В совместных поездках они всегда бронировали номер с двумя раздельными кроватями. Так что в истории их дружбы еще не было ситуаций, когда Кхао просыпался в объятиях лучшего друга. Но несмотря на это, Кхао ворочался всю ночь, потому что все происходящее было для него в новинку. Потому что он понимал, что его мимолетные движения, которые бы он ни сделал во время сна, так или иначе будут направлены, чтобы оказаться поближе к Фесту. Он чувствовал, как матрас прогибается, когда Фест пошевелился во сне, стараясь устроиться поудобнее. Его лучший друг, судя во всему, пребывал в нервном настроении весь вечер до этого и часто отвечал на вопросы не сразу, а долго обдумывал свой ответ. А его смех казался наигранным, а не настоящим. Обычно он чувствовал себя как рыба в воде в компании, теряться в своих мыслях больше было свойственно Кхаотангу, чем Фесту. Что послужило этому? Сейчас все, о чем мог думать Кхаотанг, были слова «Голоса в моей голове говорят, что Кхаотанг такой милый». Думал ли о том же самом Фест? Он и до этого говорил что-то подобное, но всегда отвечал на поддразнивания в его сторону доброй порцией шуток. Сегодня Кхаотанг был слишком озабочен попыткой спрятать свою радость, поэтому у него не было времени проанализировать, как Фест отреагировал на этот раз. Его реакция отличалась от обычной теперь, когда их объявили как официальный пейринг? Может ли быть так, что Фест, с беспокойством относящийся к любым разговорам об отношениях, почувствовал себя некомфортно, теперь, когда шутки приобрели под собой основу? Кхаотанг мысленно вздохнул. Если Фест впадал в такое состояние от любой мысли об отношениях, как Кхао вообще может мечтать о том, чтобы начать с ним встречаться? Не то, чтобы он думал, что у него вообще есть шанс — Фест был настолько красивым, милым и обаятельным, что перед ним могла выстроиться очередь из мужчин, которых он мог бы выбрать, если бы захотел. Он заслуживал человека гораздо более особенного, типа Гавина. Кхаотанг поморщился от этой мысли. Но он знал, что его страхи не были беспочвенными — Кхао догадывался, что Фест нравился Гавину. Фест рассказал ему несколько месяцев назад, как Гавин позвал его на свидание, и как тот, как обычно, будто с кляпом во рту промолчал и отказал в предложении. Если бы Фест когда-нибудь взял себя в руки и переступил бы свои страхи, Гавин был бы первым, кто прибрал бы его к себе в мгновение ока. Решив, что ход таких мыслей вгоняет его в беспочвенную депрессию, Кхаотанг напомнил себе, что причин для ревности нет. Прямо сейчас единственным самым близким человеком для Феста был он, с ним он проводил все свое свободное время, к нему он приходил за помощью. С тех пор, как Фест повредил запястье, только ему он разрешал о себе заботиться. И, хотя Кхаотанг никогда ему об этом не скажет, он был рад этой ситуации, что теперь Фест стал еще чаще, чем раньше, обращаться к нему. А некоторые моменты, вытекающие из этого, были особенно приятными — помогать Фесту одеться, высушить его волосы, нанести уход на лицо. Все это было лишним поводом прикоснуться к нему. Но после он обнаружил, что и более обыденные вещи доставляют ему удовольствие. Собирать чемодан Феста в то время, как он говорил ему, что положить, отвозить его на работу и обратно, готовить ему. Кхао не был уверен, как его чувства вообще обозначает то, что ему даже нравилось мыть посуду за Фестом. Но заботиться о нем в таком обыденном ключе помогло вообразить, как бы это выглядело, если бы они встречались по-настоящему. Он легко мог представить, что Фест в отношениях вел бы себя абсолютно также. Да уж, этот ход мыслей был еще более бестолковым. Фест уже спал, это было понятно по тихим посапываниям, которые раздавались с другой стороны кровати, и теперь Кхао было сложно сосредоточиться на чем-либо другом. Он натянул одеяло поверх головы, стараясь забыть о том, что человек, которого он любит, спит в сантиметрах от него. Он не мог спать нормально с самого начала съемок в Safe House, а их утра здесь начинались гораздо раньше, чем он привык. Он ужасно нуждался в том, чтобы немного поспать. Поспать подольше, если это вообще было возможным, было хорошей идеей. Потому что следующий день оказался еще более изнуряющим. Фесту продолжали отвешивать шутки за вчерашнее, и пока они были достаточно невинными, но их было больше, чем должен был собой вызвать неосторожный комментарий. И они становились все менее целомудренными, все больше переходили на личность и два дня спустя одна неуместная шутка стала апогеем всех, что следовали до нее, намекая на сексуальную ориентацию Феста. Кхаотанг сидел вдали от Феста за другим концом стола. Шутка была некой отсылкой, о которой он не догадался, и смотря на растерянное лицо Феста, он также не понял ее сначала. Но, судя по ехидному смеху, она не была невинной. Кхаотанг быстро загуглил смысл слов в поиске, и то, что он нашел, оставило его в полном ужасе. Он наполовину встал из-за стола, но не был уверен, что сделал это для того, чтобы отойти и успокоиться или для того, чтобы ответить Фису, автору шутки. Но Кхао быстро вспомнил, где он находился. Его не волновало, погубит ли его карьеру видеозапись, как он врезает по морде своему коллеге, но он понимал, что такой поворот событий еще больше усложнит жизнь Феста. Последние дни в доме шли мучительно медленно. Даже после публичных извинений, напряжение не улетучилось, оставаясь в памяти каждого. И хотя подобного больше не повторялось, постоянное беспокойство утомляло, и Кхаотанг мог представить, каково было Фесту. Он старался проводить с ним рядом как можно больше времени, составляя ему компанию и мысленно его поддерживая. Наконец неделя закончилась, и они вместе собрали свои чемоданы и отнесли к машине. Разблокировав дверь, Кхао забрал сумку Феста, пока тот устраивался на пассажирском сидении. Кхао сел вслед за ним на водительское кресло и шумно вздохнул, пристегивая ремень безопасности. — Наконец-то это закончилось, — сказал он, включая зажигание. Когда ответом послужило лишь молчаливое фырканье, он повернулся, чтобы посмотреть в лицо лучшего друга. И беспокойство заполнило все его тело, когда Кхао увидел напротив Феста в напряженной позе и с закрытыми глазами. — Ты в порядке, Фест? Фест слегка пожал плечами в ответ, не открывая глаза. Кхао нахмурился. — Давай пообедаем рядом с домом, ладно? Когда Фест ощущал себя подавленным, он постоянно пропускал приемы пищи. — Не надо, спасибо, — сказал он впервые с тех пор, как их перестали снимать. — Просто хочу скорее домой. Не споря с ним, Кхаотанг нажал педаль газа. В молчании они ехали к Фесту, небо постепенно темнело, как солнце опускалось все ниже и ниже. Кхао постоянно озирался на пассажирское сидение во время пути. Обычно, будучи запертым в машине, Фест становился еще более болтливым, и Кхаотангу не нравилось его нынешнее молчание. Несмотря на прикрытые веки, Кхао знал, что тот не спит. Его глубокие и неровные вздохи выдавали, как он пытался подавить сейчас свои эмоции. Наконец, они прибыли к дому Феста, и Кхаотанг заехал на парковку, заглушив машину. Хотя Фест и говорил, что хотел как можно быстрее оказаться дома, сейчас он не предпринимал никаких телодвижений, чтобы оказаться побыстрее в квартире. Кхаотанг протянул руку и осторожно коснулся его ноги. — Фест? — тихо спросил он. Фест сделал глубокий вдох, мысленно собирая всю свою решимость. Наконец он открыл глаза, взглянув на Кхаотанга и опуская взгляд на ногу. Его глаза были влажными от непролитых слез, они были видны, поблескивая в свете уличного фонаря. — Прости, — сказал он. — Все в порядке, просто устал. — Не надо притворяться, что ты в порядке, не теперь, — мягко ответил Кхао. — Здесь нет камер, только ты и я. Фест поднял на него взгляд и криво ухмыльнулся. — Я могу быть слабым, по крайней мере рядом с тобой — об этом ты мне говоришь? — процитировал он свою фразу из сценария. — Да, — Кхаотанг смотрел прямо на него, не воспринимая его слова как попытку пошутить. Он хотел, чтобы Фест серьезно воспринял его беспокойство. Когда тот отвернулся и ничего не ответил, Кхаотанг спросил: — О чем ты думаешь? Фест фыркнул себе под нос. — Я думаю о том, что если ты заставишь меня сейчас заплакать после того, как я несколько дней сдерживался, я тебя ударю. Кхаотанг поджал и выпятил вперед губы, театрально приподняв бровь в ответ на угрозы Феста. И тот слабо рассмеялся, вспомнив, что в таком случае Аян обещал сделать Акку: Ударишь меня, я поцелую тебя в ответ. Кхаотанг ухмыльнулся, с облегчением отметив, что лицо его друга озарилось искренней улыбкой. — Что, ты правда ударишь человека, который так о тебе заботился все эти недели? Так жестоко. Улыбка Феста исчезла и Кхао пожалел о том, что только что сказал, о небрежно сказанных словах в попытке поднять настроение. — Нет, не буду. Я должен быть тебе благодарным. Не только за то, что ты заботился обо мне — но за то, что помог не сойти мне с ума на этой неделе. Я тебя люблю, друг. Он поморщился и слезы наконец покатились по его щекам. Голос надломился и он продолжил, надрываясь между словами: — Черт, Танг! Я не буду бить тебя, но мне бы очень хотелось! Кхаотанг мягко улыбнулся: — Думаю, тебе станет легче, если ты просто выскажешься. Действуй и просто будь собой, Ай’Акк. В ответ на его слова Фест закатил глаза, как Кхао и планировал. Потянувшись, он отстегнул его ремень, чтобы обнять и приблизить к себе, пока Фест не склонился, положив голову ему на плечо. Он успокаивал его, поглаживая по плечу, пока Фест позволял выйти всем слезам, накопившихся за эту неделю. Тихие рыдания Феста заставили его глаза наполниться влагой, и теперь сдерживать слезы пришлось уже ему. Он был рад, когда Фест наконец успокоился, будто у него закончились силы. — Почему они сказали это на камеру? Спросил он устало, пересаживаясь обратно и вытирая глаза. — Окей, если они шутят надо мной, но зачем делать это во время съемки? Все теперь об этом узнают. — Это не окей, — настоял Кхао. — Не важно, как много людей это услышат, нельзя говорить такие ужасные вещи в любом случае. Фест вздохнул: — Я сталкивался с сотней гейских шуточек за эти годы, Кхао. Это не страшно. Кхаотанг не ответил, что он слышал таких шуток не меньше. Это казалось неуместным сейчас, они не соревновались. — Это важно, Фест. Мне все равно, насколько ты привык к этому, если кто-то еще скажет что-то подобное, я вдарю ему за тебя. Кхаотанг поморщился от того, как тупо прозвучали его слова. И для Феста это, похоже, звучало также глупо: — Ты что сделаешь? — Ты меня услышал. Фест ухмыльнулся: — Оу, ты, что, победишь их благодаря своим непревзойденным навыком в дзюдо? — Сказал человек, который разбирается в дзюдо еще хуже, чем я. Улыбка Феста переросла в безудержный смех в ответ на надутые губы Кхао. И секунду спустя они уже оба смеялись. Несколько раз Кхаотангу показалось, что смех Феста был похож на всхлипы, но никто из них это не прокомментировал. Наконец, несколько минут спустя они восстановили дыхание, и никто из них не сказал ни слова, пытаясь отдышаться. Такое молчание было более естественным для них. Неожиданно Фест посмотрел на Кхао с абсолютно ясным выражением лица: — Скажи мне честно, Кхаотанг, ты уверен, что тебя не беспокоит то, что я гей? Он поднял руку, чтобы Кхао его не перебивал. — Я имею в виду, тебя не тревожит то, что я могу влюбиться в тебя или что-то в этом роде? Будь честным. Пы.Сы переводчика: Ой Фест, если бы ты знал Кхаотанг оскорбленно посмотрел на Феста. Разве они уже это не обсудили? И почему Фест считает, что симпатия к мужчинам — не то, с чем Кхао был хорошо знаком? Иногда странная работа мозга Феста приводила его в замешательство. — Нисколько, — терпеливо ответил он, несмотря на загорающееся внутри раздражение. Несмотря на то, что он уже озвучивал это, очевидно, Фесту было нужно услышать это еще раз. Стараясь выражать свои мысли как можно понятнее, он ему объяснил. — То, что ты гей, никак меня не беспокоит и ничего не меняет между нами. Обещаю, окей? Увидев, как на лице Феста появляется облегченная улыбка, он игриво продолжил: — На самом деле, можешь попробовать поприставать ко мне, хочу посмотреть, что у тебя получится. Когда улыбка Феста стала еще шире, Кхао сказал: — Можешь влюбиться меня в любое удобное время. Кто знает, может я влюблюсь в ответ. — Думаешь, я должен? — подыграл ему Фест, приподнимая вопросительно бровь. — Нашим фанатам это определенно понравится. — Это будет весело, — согласился Кхаотанг. — Представь, как они бы умирали от счастья, если бы по-настоящему встречались. Фест закатил глаза и рассмеялся: — Ты такой идиот. — Нет, правда, не хочешь попробовать? — Кхао не мог не удержаться, чтобы не дразнить его еще, наслаждаясь тем, как на лице Феста вспыхивала улыбка и как он раздраженно толкнул его в плечо. Он никогда не шутил в таком ключе до этого, но сейчас это, похоже, работало с Фестом и помогло вытащить его из вороха мыслей. Поэтому только сегодня Кхао был готов ставить себя в неловкое положение снова и снова, если это заставляло Феста смеяться. — Держу пари, из нас бы вышла отличная парочка. Он придвинулся ближе, намеренно приближаясь медленно, как будто собирался поцеловать Феста. Когда он заметил вспыхнувший в чужих глазах шок, он резко развернул лицо и чмокнул Феста в голову. — Ай’Танг! — Фест почти плакал от смеха и удивления. — Что на тебя нашло? Сердце Кхао колотилось с бешеной скоростью от почти состоявшегося поцелуя, когда он откинулся обратно на спинку кресла. Даже этот случайный поцелуй, который он себе позволил, слишком невинный по сравнению с тем, который он действительно хотел оставить, заставил адреналин в его крови плясать по венам. Таким импульсивным физическим желаниям становилось сопротивляться все труднее и труднее. Особенно в течение этой недели, когда Фест выглядел особенно потерянным. — Ты скорее погладил меня по плечу, чем ударил, — сказал он, указывая на место, где ему прилетело от Феста, — Так что я решил, что ты не заслужил настоящий поцелуй. — Ай’Танг… Кхаотанг еле сдерживался, чтобы не озариться глупой улыбкой, которая так и хотела расцвести на всем его лице из-за того, что его подразнивая сошли ему с рук. Он думал о том, настанет ли время, когда у них будут такие отношения, что он сможет открыто целовать Феста и не пытаться скрыть свое желание под шуткой. И все же…он возьмет все, что ему дают. Почувствовал, что настроение Феста улучшилось, он снова решил предложить ему поужинать вместе, спросив с ухмылкой: — Уверен, что я не смогу позвать тебя на свидание? Для меня будет большой честью, если ты позволишь мне заплатить за ужин, Ай’Фест. Как в кадре из какой-то глупой комедии, в животе Феста заурчало в ответ на его слова и они оба рассмеялись. — Думаю, я не против, особенно если ты платишь. С легкостью в душе, о которой он уже забыл, Кхаотанг завел машину. Смех Феста заставил его вспомнить, что все в этом мире снова прекрасно и хорошо. И на обратном пути после ужина, видя, как Фест улыбается ему и благодарит за вечер, он не мог не думать о том, что их вылазка была реальным свиданием.