First x Khaotung

Свидание с Гавином было одновременно и успехом, и полной катастрофой, в зависимости, как на него смотреть. Успешным оно было в том смысле, что подарило возможность Фесту снова общаться с хорошим другом, с которым они не разговаривали уже месяцы. После того, как они вместе снялись в «Не я» в качестве второстепенной пары, они находились в несколько неловких отношениях из-за того, что однажды Гавин уже звал Феста на свидание и тот отказал ему — вспоминая это, он всегда чувствовал себя плохо, потому что Гавин в тот период очень сильно ему нравился. На самом деле было довольно милым то, как Гавин проявлял к нему свои чувства. Будучи достаточно скромным и тихим, он скрывал то, что чувствовал, во время съемок, и Фест, будучи как обычно полностью слепым к такого рода вещам, не заметил ничего необычного. И он пребывал в полной неосведомленности до тех пор, пока их не стали дразнить коллеги по сериалу за явный флирт во время промоушена. Фест проявлял активное внимание к Гавину ради фансервиса, а тот охотно шел ему навстречу. Но в момент озарения до него дошло, что следует поговорить с Гавином и убедиться, что ничего в их отношениях не изменилось. Когда они столкнулись вместе после интервью, Фест спросил его и тот прямо ответил, что он ему нравится и он хочет позвать его на свидание. На это предложение Фест, полностью смущенный, мгновенно отказал, сославшись на целый ряд причин: он посвящал себя только карьере, к тому же на тот момент он болел, а еще у него приехала мама из другого города и куча других причин, которые, очевидно, были всего лишь оправданиями. Фест очень часто вспоминал их разговор с чувством сожаления. Оглядываясь назад, он понимал, что должен был согласиться — Гавин был приветлив и красив, им было приятно проводить время вместе, и единственная причина, по которой Фест отказал ему, заключалась в том, что он был застигнут врасплох, и ответил, не раздумывая, как обычно это делал. Но после того, как он бездумно отказал Гавину, ему всегда было неловко писать ему — так что их общение сошло на нет. Поэтому Фест был благодарен за возможность наладить их отношения. С другой стороны, Гавин, казалось, видел его истинные намерения насквозь, и сразу спросил его, когда они пришли в ресторан: — Ты действительно уверен? А что скажет Кхаотанг? — Только из-за того, что мы теперь в официальном шиппе, не значит, что я не могу ходить на свидания, — возразил Фест, нахмурившись, — Ты то должен понимать, насколько весь фансервис — сплошная фикция. — Я не имею в виду фансервис, — поправил Гавин, — Я видел, как ты вел себя с ним на афтепати несколько дней назад. Он тебе нравится, не так ли? Я имею в виду, действительно нравится. Фест вздрогнул, в волнении закусив губу: — Боже, неужели это настолько заметно? Понимая, что он только что сам признал, что у него есть чувства к коллеге, когда он находился на свидании с другим, он поспешил исправить недопонимание, поднимая руку в попытке извиниться: — Я не имею в виду… Мне так жаль, я знаю, как это, наверно, выглядит, но… — Не беспокойся, я не сильно на что-то надеялся, — сухо признался Гавин, — Совершенно очевидно, что ты чувствуешь к нему. Успокоившись, что он не казался расстроенным, Фест рассказал Гавину все, включая происшествие в туалете на афтепати. Он объяснил, что Кхао скрывал свои чувства к Плой, и что Фест хотел показать ему, что может двигаться дальше, так что его друг может не скрывать свои отношения. — Но я не пытался подставить тебя, Пи’Гавин, — заключил он, — Я действительно заинтересован в тебе. Я всегда сожалел, что отказал тебе, и что влюбленность в кого-то другого поможет мне забыть о моих чувствах к Кхао. Наступило неловкое молчание, когда Гавин поднял бровь, вопросительно смотря на Феста: — Я притворюсь, что не услышал, как ты признался в том, что хотел использовать меня как подушку для слез, если ты перестанешь называть меня Пи, — наконец ответил он добродушно, — Я чувствую себя таким старым, будто у нас разница в возрасте — десяток лет. Фест ахнул от сожаления: — Прости, — опять извинился он, не осознавая, как бесчувственно могли звучать его слова. Насколько тупым надо быть, чтобы говорить это вслух? Ему действительно повезло, что Гавин не был человеком, который принимал его прямолинейность слишком близко к сердцу, и он искренне закончил: — Спасибо, Гавин — правда. Ты потрясающий друг, гораздо лучше, чем я заслуживаю. — Не говори так, — Гавин протянул руку через стол, утешающе постучав ладонью по костяшкам чужих пальцев, — Просто считай, что это ужин двух друзей. Не думаю, что свидания это то, что тебе сейчас нужно. Но раз мы здесь, не хочешь поговорить обо всем этом? Есть ли что-то такое, с чем я могу помочь? Гавину не нравилась идея Феста заставить Кхаотанга думать, что они с Фестом встречаются, и он убеждал его, что лучшим решением будет поговорить, а не лгать снова. Но в конце концов он все равно согласился сделать пару фоток с Фестом («Подарочек на память» — пошутил Фест, — «С того дня мы ни разу не виделись») и сказал, что если из-за этого испортятся их отношения с Кхао, это будет на совести Феста. Было весело фотографироваться на фронтальную камеру и представлять, в каком шоке будут фанаты фесткхао по всему миру, если эти фото станут достоянием общественности. Они два раза сфотографировали, как кормят друг друга, как пьют один напиток, глядя в глаза напротив, и Гавин даже разрешил Фесту чмокнуть его в щеку для самой дурацкой и смешной фотографии из всех. Попрощавшись с Гавином, Фест решил отправить фотки Миксу, зная, что тот точно не устоит и обязательно поделиться ими с Кхаотангом. Кроме того, Микс знал, что Фест уже несколько лет не ходил на свидания, он постоянно прикалывался над ним вместе с Кхао по этому поводу. Возвращаясь домой, в его голове вертелись последние слова Гавина: «Перестань считать, что ты умеешь читать мысли других людей. Как будто каждое твое решение до этого исходило из твоего собственного предположения, что Кхаотанг ведет себя так, только потому что он слишком благороден и молчит о своих чувствах к женщине. Но знаешь, как это выглядит для меня? Вы оба строите из себя жертвенников, когда на самом деле вам нужно просто быть искренними в своих чувствах друг перед другом». Но когда Фест стал убеждать его, что его поступки были абсолютно искренними, Гавин фыркнул: «Твои представления об искренности отличаются от моих. Только потому, что ты веришь во что-то, не значит, что это правда». Возможно, он был прав, возможно, лгать Кхаотангу было ужасной идеей. Фест правда думал, что у него может что-то получиться с Гавином. Но он также знал, что это было абсолютно невозможным, потому что он любил другого человека. Гавин был гораздо мудрее, чем Фест думал о нем. Если бы только Фест был достаточно смелым, чтобы следовать его советам. Доехав до дома, Фест долго парковался, а потом медленно поплелся вверх по лестнице к входной двери, ощущая себя физически и ментально истощенным. Он уже и забыл, как сильно был влюблен когда-то в Гавина, и сожалел, что забыл об их дружбе на несколько месяцев. Даже сегодня Фест постоянно садился в лужу, а Гавин воспринимал это абсолютно спокойно, добродушно, как по-настоящему взрослый человек, которым Фест только мечтал когда-нибудь стать. Когда он переступил последнюю ступеньку с тяжелым вздохом и увидел стоящего у входной двери своего лучшего друга, беспокойно ходящего туда-сюда, Фест был шокирован. — Кхаотанг! — воскликнул он, — Что случилось? Ты в порядке? — Разреши мне сначала войти, и я объясню тебе, — резко оборвал он. Став к нему ближе, Фест увидел, что его лицо было красным и злым. Фест сузил глаза, смотря на него, и принюхался: — Танг, ты пил? — Нет. Просто позволь мне войти, черт возьми. Пораженный его грубыми словами, Фест послушался и достал ключи. Как только дверь открылась, Кхаотанг влетел в нее впереди Феста, не дожидаясь приглашения. Тот последовал за ним, полностью сбитый с толку. Как только Фест вступил на порог, Кхаотанг развернулся и с грохотом закрыл дверь прежде, чем повернуться лицом обратно. — Ай’Фест, зачем ты сделал это? — взмолился он с таким изученным тоном, от которого у Феста болезненно сжалось сердце. За все пять лет их дружбы он ни разу не слышал, чтобы голос его друга звучал настолько отчаянно. И понимать, что этот голос обращался к нему, что он был его причиной, совершенно его запутало. — Что сделал? Подожди секунду, Кхао. Что не так? Я понятия не имею, о чем ты мне говоришь. — Не имеешь? Тогда объясни мне, что это, — потребовал он, разблокировав экран смартфона и выставляя перед лицом Феста фотографию, где он целует Гавина в щеку с блаженным выражением на лице. — О чем нахер ты думаешь? Фест не мог понять настроение Кхаотанга: ему было больно или он просто злился? И как ему надо ответить? «Я был с Гавином на свидании». Обвинения в его адрес со стороны Кхао вызвали в нем желание защищаться, поэтому он добавил: — Это не твое дело. — Не мое дело? — недоверчиво спросил Кхаотанг, практически крича. Он начал надвигаться на Феста, заставляя того пятиться назад, пока его спина не уткнулась в дверь и Кхаотанг не оказался в нескольких сантиметрах от его лица, яростно уставившись на него. — Как ты можешь говорить, что меня это не касается, когда я тот, кто тебе нравится? Фест покрылся краской от прилива смущения и негодования. — Даже если ты тот, кто мне нравится, не значит, что так будет продолжаться вечность. — Почему нет? — палко спросил Кхаотанг, срывая голос и теряя последние капли своего терпения: — Это не так уж и сложно. Почему ты не можешь продолжать любить только меня и никого больше? — Ты больной, — рявкнул Фест, отталкивая Кхаотанга от себя, чтобы наконец отлипнуть от двери: — Не много ли ты хочешь? Что насчет Пи’Плой? — Какое нахер дело имеет Пи’Плой к этой ситуации? Фест разразился злым смехом: — С твоей стороны кажется лицемерным требовать от меня любить только тебя, когда ты сам можешь начать встречаться с другими всего лишь через пару дней после того, как предлагаешь мне быть с тобой. — Я? Встречаюсь с Пи’Плой? Не смеши меня, Фест, — презрительно прорычал Кхао. — Как ты можешь говорить такое? — Фесту было больно, — Как ты можешь называть меня смешным, когда я знаю, что ты видишься с ней и скрываешь это от меня? Он наблюдал, как брови Кхаотанга взлетают вверх в неверии: — Я… Фест прерывал его прежде, чем он смог бы что-нибудь сказать: — Я слышал ваш разговор, — его голос повысился от волнения и раздражения от слез злости, которыми уже наполнили глаза. — Я слышал вас, Кхаотанг. Ты не хотел, чтобы я был третьим лишним. Ты хотел, чтобы вы оба пошли на свидание, помнишь? Что смешного в том, что мне грустно, когда ты уже встречаешься с кем-то, но не разрешаешь мне двигаться дальше? — Фест едва смог произнести последние слова прежде, чем слезы полились по его щекам. Это полностью лишило Кхаотанга ярости. Его настроение мгновенно изменилось и лицо потеряло всю свою враждебность, голос смягчился и стал привычным: — Фест, успокойся на минуту, — он протянул руку, но тот оттолкнул ее, — Давай присядем и я тебе объясню, что нас связывает с Пи’Плой, хорошо? Фест грубо вытер лицо руками, но это было бесполезно. Он ненавидел то, что всегда начинал плакать, ненавидел, что никогда не мог закончить спор без слез. Ему не нужны были утешения Кхаотанга, он хотел выглядеть злым. Фест с силой покачал головой: — Я не хочу знать. Кхаотанг настойчиво схватил его руки, грубая сила его хватки сильно контрастировала с его мягким голосом: — Фест, ты должен. Пожалуйста. Все дело в его настойчивости, или в его «пожалуйста», или в совете Гавина быть искренним. Какова бы ни была причина, Фест позволил Кхаотангу усадить его на диван. На диван, где они целовались в ту роковую ночь, когда он осознал свои чувства впервые. Кхаотанг сел рядом с ним, все еще держа его за руки: — Мне жаль, что я разозлился, Фест. Мне не следовало кричать. — Спасибо, но я не ребенок, Кхаотанг. Не надо ко мне относиться таким образом. Я выслушаю тебя, только говори быстро. Я устал. — Хорошо, но посмотри мне в глаза, ладно? Желая закончить разговор как можно быстрее, Фест с раздражением оторвал взгляд от пола и взглянул на Кхаотанга, не вступая в противоборство. Кхаотанг энергично кивнул и сказал: — Мне не нравится Пи’Плой. Фест закатил глаза, не веря ему. — Она мне не нравится. Послушай меня, Фест, — продолжал наставить он, положив руку Феста к себе на колени и крепко сжав между ладонями: — Это правда, она просто друг. Серьезный тон его слов нельзя было отрицать, Фест понял, что у него нет выбора, кроме, как поверить ему. — Тогда почему ты скрывал общение с ней? — Это бред, — начал Кхаотанг, нервно смеясь, — Ты ведь помнишь, что Пи’Плой всегда нас поддерживала больше всех? Она шипперила нас еще с «Затмения», с самого начала съемок. Фест медленно кивнул, это было правдой. — Ты никогда не задумывался, почему? Фест ждал, когда Кхаотанг продолжит, не будучи уверенным в том, что он хочет сказать, но не желая верить своим надеждам. Кхаотанг опустил руку Феста и прижал ладони к глазам, застонав прежде, чем заставить себя посмотреть в лицо напротив. — Потому что она сразу поняла, что ты мне нравишься. Возможно, я смотрел на тебя как влюбленный щенок или вроде того, не знаю. Лицо Кхаотанга было полностью красным, но он продолжал смотреть Фесту прямо в глаза, когда тот собрался заговорить. — Она знает, что ты мне нравишься, Фест, понятно? Она не хочет со мной встречаться и знает, что она мне не нравится. — Я…нравлюсь тебе? Кхаотанг прищурился: — Разве это не было и так понятным? Фест покачал головой с открытым ртом. — Да ладно, Фест — я хотел встречаться с тобой! Это ты отказал мне, а не наоборот. — Но ты сказал, что хочешь этого только потому, что тебе меня жаль. Я тебе не нравлюсь. — Не нравишься? — переспросил Кхаотанг расстроенным голосом. Он посмотрел на Феста пронзительным взглядом прежде, чем наклониться вперед, грубо схватить его за лицо и поцеловать. — Скажи мне еще что-нибудь про то, как я целую людей, которые мне не нравятся. Он впился в него взглядом в последний раз, целуя снова, и отпуская с хмурым видом. У Феста кружилась голова. — Но…тебе не нравятся мужчины. — А я об этом говорил когда-нибудь? Я когда-нибудь упоминал, что мне не нравятся мужчины? — Кхаотанг зарычал, — Только потому, что мне нравятся женщины, не значит, что мне не могут нравится мужчины, Ай’Фест. — Оу. Кхаотанг кинул на него многострадальческий взгляд прежде, чем выражения его лица окончательно смягчилось. Раздражение исчезло из его голоса и он мягко продолжил: — Почему ты ведешь себя так, будто знаешь мои чувства лучше меня самого? — застонал он: — После того, что было между нами на этой чертовой вечеринке, ты действительно думаешь, что ты мне не нравишься? Ты правда считаешь, что я буду вытворять такого рода вещи с кем-то, кто мне не нравится? Фест закусил губу: — Наверно, нет, — осторожно начал он, — Но я думал, что ты делаешь это как мой лучший друг, зная, как сильно я этого хочу. Он неловко прочистил горло: — Будто боялся, что я уйду, если ты не сделаешь это. Фест сделал паузу. Кхаотанг не пытался заговорить, уставившись на Феста с нечитаемым выражением лица. Образовавшаяся тишина заставила Феста занервничать, поэтому он продолжил: — Ты был так расстроен, когда я избегал тебя в последний раз. Я подумал, что ты хочешь убедиться, что у меня не будет причины сделать это снова. Я знаю, насколько для тебя важна наша дружба, — он замолчал, не будучи уверенным, что еще сказать. — А тебе не приходило когда-нибудь в голову, — медленно начал Кхао, — Что наша дружба важна для меня потому, что я…влюблен в тебя?