Сад падающих звезд

      — И что, ты просто так оставишь это? — спросил Никита, закапывая пальцы в горячий песок.       После обеда Полина отказалась возвращаться в оранжереи. Она была настолько подавлена от разговора с мамой, что желание работать ещё два часа с Сашей Фихнеевым — это было выше её сил, поэтому после сытного обеда поспешила домой, говоря, что договорилась с Никитой и Ритой сходить на карьеры позагорать.       Конечно, она не договаривалась с друзьями встретиться. Рита только-только вернулась с лагерной смены, где руководила тридцатью орущими детьми, и хотела побыть в тишине. Никита был на своей волне, прозябая жаркое лето в бесконечных компьютерах, на которых зарабатывал в свободное время. Скоро у него не останется времени даже на редкие встречи с подругами, потому что устраивается специалистом техподдержки в салон связи.       Пока Полина ехала в маршрутке, решила, что всё-таки обзвонит друзей и поинтересуется, не хотят ли они съездить на карьеры. В будний день не должно быть много людей на пляже, но сейчас во всю бушевал курортный сезон, в который можно было отметить существенный приток туристов.       Полина позвонила сначала Рите, которая поддержала эту идею, сказав, что не готова тратить неделю на сон, чтобы приготовиться к следующей смене, и к трём часам подъедет к Ивановой.       Никита, на удивление, тоже согласился, хотя и разорялся, что ему срочно нужно переустановить винду какому-то крутому чуваку, который доплатил за срочность.       И вот, в четыре часа, когда они пришли на карьеры, где пляж был полностью забит, обосновались на свободном месте, чтобы не теснить других. Расправив покрывало и сняв с себя одежду, уселись, тягая прохладную воду и поедая сочную черешню.       Полина решила не таить последние новости, поэтому вывалила груды информации на друзей, которые внимательно слушали, не смея перебивать. Она до сих пор была на эмоциях, поэтому со стороны можно было подумать, что девушка истошно верещит на бедного парня, который от скуки или незнания куда себя деть зарывался ногами в песок.       Она рассказала всё: от разговора с мамой, где предложила выступить в качестве замены на период отъезда, до последнего разговора. Полина включилась в яркие подробности от первой встречи с Фихнеевым лицом к лицу, не упуская ни единой детали. И настолько погрузилась, что не забыла отметить, каким он стал — красивым — после выпуска из школы.       Рита в какой-то момент перестала таскать из пакета черешню, уставляясь на Полину неверующим взглядом. Даже представить не могла, что подружка встретит своего обидчика в такой глупой ситуации, и он окажется нормальным. Рита продолжала молчать, когда Иванова закончила говорить.       Никита, вслушивающийся в каждое слово Полины, ожил первым. Перевёл внимательный взгляд на подругу, которая стащила с переносицы солнцезащитные очки и подставила лицо под жалящие солнечные лучи.       — Ты же хороша в цветах, могла бы и надрать ему задницу.       У них — у этой троицы — была странная, но тёплая дружба.       Никита — это эпицентр мозга, который отвечал за логичность и практичность. Он был относительно спокойным и весёлым.       Рита — это центр взрыва, с которой можно за одну субботнюю ночь обойти несколько баров и выпить столько, что на следующее утро будет очень-очень-очень плохо.       Полина — это центр лени, холодного спокойствия и чопорности, который отказывался работать в полную силу, когда на горизонте появлялась вышеуказанная парочка.       Они хорошо начали общаться втроём после четвёртого класса. Полину и Риту посадили вместе за вторую парту, а вот на первой сидел Никита, который очень хорошо разбирался в математике и физике. Девочки быстро смекнули, что такой будет ценен и важен, поэтому тихонько заводили с ним дружбу, хотя Трутнев и не особо был рад, так как понимал, почему его выбрали жертвой.       Как оказалось, Никита нуждался в списывании на русском языке и истории. У него было плохо с грамматикой, поэтому он пользовался добротой Полины и списывал у неё самостоятельные работы по русскому языку, истории и обществознанию.       Рита Шмелева хорошо разбиралась в биологии и химии.       Их троица была почти непобедимой, так как они стояли друг за друга горой. Дружба, пронесённая сквозь года, осталась неизменной даже после девятого класса, когда Никита и Рита решили уйти учиться в колледжи. Полина бы с радостью последовала за ними, но тяжёлый разговор с мамой о выборе будущего перечеркнул все планы.       Несмотря на разные жизненные аспекты: ритм, занятость, нужность — они сохранили дружбу.       — Он не менее хорош, — выдохнула Полина, принимая поражение. — Может, даже лучше, чем я.       — Не говори ерунды, — проснулась Шмелева, фыркая и махая ладошкой. — Фихнеев всегда был засранцем. Не уверена, что он настолько хорош в цветах.       — Он сегодня пересаживал цветы, как будто занимается этим всю свою жизнь. Знал каждый чёртов шаг, что и за чем идёт, а ещё… Я готова признать, что он действительно хорош в ухаживании за растениями.       Если Полина не могла признаться самой себе, что Саша Фихнеев — это смесь разных хороших качеств в себе, то могла признаться, что он неплох в садоводстве.       — Не припомню, чтобы он говорил нечто подобное училке по биологии. Я помню, что он получил два по анатомическому срезу, — хихикнул Никита, растягиваясь на покрывале.       Девушки поддержали его хихиканье, и Полина вдруг почувствовала прилив бодрости от этого. Она выпрямилась, вспоминая не только похвалу учителей в сторону Саши, но и плохие моменты, где его, мягко сказать, отчитывали за неподготовленность и растерянность.       Конечно, Фихнеев входил в ту категорию учеников, которые на вопрос: «Где домашнее задание?» — отвечали, что забыли его дома в другой тетрадке. В другой несуществующей тетрадке, если быть точной.       — Не знаю, что теперь делать, — Полина посмотрела на Риту, которая продолжала лакомиться ягодами. — Если сдам позиции, мама подумает, что я больше не люблю цветоводство, и никогда не позволит следить за оранжереями, а если…       — Нужны тебе эти оранжереи, кукла? — спросила Шмелева, выгнув бровь. — Ты перестала нянчиться с цветами, когда тебе было шестнадцать. Не уверена, что спустя четыре года тебе должно быть это интересно.       — Нет, ну… Это интересно, и мне нравится этим заниматься, но не тогда, когда я вынуждена делить работу с другим человеком. Особенно, если это Фихнеев. У бабули был огород, и мои клумбы идеально вписывались в гармонию картошки, — Полина хихикнула, поправляя лямки на купальнике.       — Я думаю, что тебе нужно прислушаться к совету мамы, — сказал Никита, поглядывая на нахмурившуюся Полину, которая сузила глаза и метала стрелы неудовольствия в Трутнева. — Она, может, права в том, что работа с ним — это не самое худшее, что могло выпасть на твою долю. Если ты действительно решила, что тебе пора возвращаться к своему хобби, то будь терпеливой и пережди эти две недели, а потом командуй над ним, потому что у тебя особенное положение — ты дочь начальника Садов.       В словах Никиты была доля справедливости. Он здраво размышлял, основываясь не столько на прошлом, сколько на настоящем положении дел.       Она вдруг на минуту задумалась: хотела ли она основательно вернуться в цветоводство?       Когда-то уход за садом доставлял удовольствие, успокаивал и тонизировал душевное состояние, а сейчас, когда она этим не занималась из-за высокой занятости в университете, не была уверена в своём стопроцентном решении о возвращении.       Прикусив губу, Полина взяла горсть черешни, отправляя в рот по одной. Она старательно пережёвывала ягоду, когда в голове образовалась мысль.       «Может, это новый уровень, где нужно опустить все предрассудки и рассмотреть в Фихнееве что-то хорошее?» — подумала Иванова.       «Человек, обидевший однажды, сделает это дважды», — твердил внутренний голос.       «Тоже верно».       Она пообещала себе, что обязательно прислушается и подумает над словами друга.       — Пошлите, искупаемся, — предложила Полина, поднимаясь с покрывала.       — Я только «за», не могу больше терпеть эту жару.       Рита с пыхтением поднялась, хрустя коленями, сморщилась и двинулась в сторону воды, где на мелководье плескалась одна детвора.       Никита поднялся и, дёрнув Полину за локоть, побежал к воде.       Иванова заколола волосы «крабиком», чтобы не замочить их. Встав на мокрый песок, оглянулась на покрывало, на котором остались их личные вещи. После отвернулась, начиная идти вглубь, чтобы мягко опуститься по плечи и проплыть несколько метров.       В идеале до Никиты, который резво обогнал Риту, уносясь вдаль.

~*~

      Саша едва нашёл место, чтобы припарковаться возле карьеров. Народу, прибывшего на пляж, было слишком много, и он залез в освободившуюся дырку чуть ли не в самом первом ряду, нагло не уступая место девочке на красной мазде, которая петляла перед ними в поисках более широкого и удобного парковочного места.       Артём вышел из машины, помог выбраться девчонкам и взял две тяжёлые сумки, набитые покрывалами, водой, пивом и закусками. Пестеренко был отчаянно решительно настроен на алкоголь, когда вошёл в магазин. Ему требовался конкретный отдых от дня, проведённого в душной теплице, где его пытались научить обхаживать садовые цветы.       Саша, выступая в качестве таксиста, ограничился апельсиновым соком. Он успел заехать домой, принять душ, переодеться и быстро перекусить перед тем, как собрать ещё четвертых.       В этот раз с ними решили поехать ещё пять человек с группы, с которыми Саша и Артём общались более-менее, так что компания собралась действительно большая. В общей сложности, набралось около двенадцати человек. К счастью, таких таксистов, как Фихнеев, было трое, так что не пришлось морочиться, как, кого и откуда забрать.       Олеся с Машей убежали вперёд, занимать выгодное место, где ребята смогут растянуть свои покрывала, Саша закурил, а Артём, Слава и ещё две девушки начали глушить пиво. Они медленно ползли в сторону пляжа.       Вышли на деревянную тропку, уходящую книзу, прямо к пляжу, когда Пестеренко вдруг сказал:       — О, а это не та девчонка, которая с нами сегодня была в Садах?       Он мотнул рукой в неопределённом направлении, и Саша прищурился, чтобы понять, куда показывал друг.       Кроме заполненного людьми пляжа и пирса, Фихнеев ничего не увидел, поэтому посмотрел на Тёму с недоумением.       — И куда мне смотреть?       — Да вон! — он вытянул указательный палец вперёд, делая глоток. — Фифа в синем купальнике!       Саша вновь обвёл взглядом пляж, найдя нескольких девушек в синем купальнике. Он фыркнул, выкидывая окурок в урну.       — Конкретно?       — Девушка с чёрными волосами, в синем купальнике и аппетитной задницой стоит на пирсе! — крикнул Тёма так громко, что впереди идущие однокурсники обернулись и посмотрели на него удивлёнными взглядами.       Саша закатил глаза, толкая Пестеренко локтем.       — Идиот.       — А чего не понимаешь?       Фихнеев внимательно посмотрел на пирс и заметил, как мелькнули чьи-то ноги и «аппетитная» задница перед тем, как тело полностью погрузилось в воду.       Он несдержанно цокнул языком.       — О ком вообще речь идёт?       — Ты слепошарая тупица, Сань, — Артём свернул на ветвь деревянной тропки. — Господи… Сейчас она всплывёт, и ты узнаешь её.       Саша поставил пакет на расстеленное девушками покрывало и вновь посмотрел на воду, в которой было слишком много людей. Погоду можно было назвать аномально жаркой, поэтому даже в шестом часу вечера было столько людей, от которых буквально никуда не спрячешься.       Пляж напоминал муравейник — слишком много народа, в том числе и детей, резвящихся на мелководье.       Некуда упасть яблоку.       Фихнеев стянул футболку через голову, складывая в угол, куда девушки уже скинули свои сарафаны. Поднял взгляд, и рот открылся в прозаичном «о», когда из воды, вытирая лицо, вышла она.       Грёбаная Иванова.       Бёдра мягко покачивались при ходьбе. Грудь надёжно спрятана под лоскутами синей тряпки, и он округлил глаза, когда она сжала полушария, из которых мгновенно начала стекать вода.       Рядом с ней остановилась никто иная, как Ритка Шмелева. Саша немного удивился, что кудрявые волосы, которые она так любила, были спрятаны в косу. На ней был чёрный раздельный купальник, не прикрывающий проколотый пупок.       — Не хватает третьего дебила в их компании, — прожужжал Фихнеев, но тут же закатил глаза, когда заметил, к кому подошли его бывшие одноклассницы — к Трутневу. К человеку, который забывал или специально игнорировал существование парикмахера в городе.       Его глаза безотрывно следили за Ивановой, которая уселась задницей на песок, вытягивая ноги и склоняя голову к плечу Трутнева.       — Ты понял, о ком я? — спросил Артём, проглатывая остатки пива из бутылки.       — Да, — рыкнул Саша, стаскивая шорты.       — Горяча, горяча, — Пестеренко избавился от одежды, оставаясь в чёрных плавках.       — А где же розовые трусики? — Олеся, сверкнув заинтересованным взглядом, подошла к ним с открытой банкой пива.       — Лоскутова, у тебя какой-то странный фетиш на розовые мужские трусы, — сказал Тёма.       — Мне нравятся метросексуалы, — хихикнула рыжая, делая глоток.       Саша подавил смешок, взглянув на вопросительное лицо Пестеренко, который выглядел очень и очень озадаченным.       — Кто нравится? — спросил он.       — О, ты не знаешь? — рядом с Сашей материализовать Маша Ячнева, которая недвусмысленно взялась за локоть Фихнеева. — Не хочешь искупаться? — она состроила глазки, когда парень посмотрел на сцепленные ладошки вокруг его руки, а затем уставился на блондинку.       — Это выражение для современных мужчин, — Олеся еле сдерживала смех, пока Артём внимательно слушал. — Которые, ну…       — Ну..? — поторопил Тёма.       — Ну, знаешь, которые…       — Лоскутова, быстрее!       — Которые тратят массу времени на совершенствование своей внешности, — девушка сжала челюсти, пытаясь не засмеяться, потому что Пестеренко округлил глаза до состояния блюдец.       — Ты совсем одурела от пива? — он дёрнул банку из её рук, вызвав приступ смеха.       Олеся зажала рукой рот, когда Артём рыкнул:       — За гея меня держишь?       — А ты что, гомофоб? — не удержалась Машка, продолжая цепляться за локоть Саши, который переводил озадаченные взгляды с бешеной парочки на захват Ячневой.       — Нет, но я точно не из тех самых!       — Из каких «из тех самых», Тёмочка? — Лоскутова состроила невинность, хлопая ресничками.       — Я не из разряда гомосексуалов, Лоскутова. Хочешь проверить?       — Нет! — она вскинула ладошки, начиная качать головой.       — А ну, подержи моё пиво, Саня.       Пестеренко тут же всучил банку с пивом Фихнееву. Олеся взвизгнула и начала бежать в сторону воды, но была нагло перехвачена Артёмом, который без особых усилий поднял девчонку, взвалив себе на плечо. Его ладонь игриво приземлилась на её попу, и Лоскутова начала верещать на всю округу.       Саша оставил пиво на песке, избавляясь от хватки Маши. Блондинка сегодня покоряла пляж белым купальником. Он заметил, что треугольники на грудях были слишком малы, чтобы спрятать хотя бы половину. И трусы — это даже не трусы, как подумалось, а какой-то жалкий кусок ткани, который не прикрывал переда, и ничтожная ниточка между ягодиц.       Маша была соблазнительницей. Ярой противницей монашеских купальников, то есть сплошных, которые скрывали часть фигуры. Она показывала всем и каждому своё загорелое тело, ловя удовольствие от горячих взглядов со стороны мужчин.       Сам Саша взглянул на неё пару раз, не находя ничего, что ему бы понравилось. Ну, фигура была замечательной: округлая грудь, достойная внимания, подтянутая задница и плоский живот — это всё, чем можно довольствоваться. В мозгах у белокурой был сплошной нерассеивающийся вакуум.       Он был не против захватить Ячневу, потому что Олеся настояла на её присутствии, обуславливая тем, что ей будет скучно.       И вот, посмотрите, Лоскутову кидают в воду, потому что она пыталась назвать Пестеренко геем, а Маша, притворившаяся дурочкой, строила глазки Фихнееву.       — Я купаться, — сказал он, начиная идти по обжигающему песку.       — Я тоже! — подорвалась Маша, аккуратно ступая за ним.       «Боже правый», — он закатил глаза, огибая двух мальчишек, которые нависли над мамой с просьбой дать им воды.       Он нашёл глазами Иванову, которая взобралась на пирс вместе со своей подружкой. Саша поменял траекторию следования слишком поздно, так и не успев подумать, зачем это сделал.       Он вступил на последнюю ступеньку, когда услышал довольный смех Полины:       — Рита, перестань. Никита мой друг!       Саша выгнул бровь, смотря вниз, где сидел Трутнев, вытянув длинные ноги.       — Он точно влюблён в тебя, бестолковая.       Шмелева, уперев руки в бока, ждала своей очереди прыгать. Перед ними стояло три человека, которые терпеливо дожидались, пока прыгнувший всплывёт, чтобы не создавать непредвиденных водных чрезвычайных происшествий.       — А я тебе говорю: нет. Он мне говорил про какую-то Машу.       — Саш, ты хочешь прыгнуть отсюда? — пропищала Ячнева позади Фихнеева, и он вспомнил о существовании блондинки, которая тёрлась возле него.       Он резко оглянулся, смотря, как Маша, обняв себя руками, недоверчиво косилась на высоту пирса.       — Да, — ответил он, делая несколько шагов и тем самым приближаясь к бывшим одноклассницам.       — Маша? Тупая блонда, скачавшая фильм с вирусом на комп? — фыркнула Шмелева. — Она приходила к нему два раза. Первый, чтобы отдать ноут. Второй, чтобы забрать ноут.       — Нет, — выдохнула Полина. — Сказал, что они общаются.       Саша не понимал, почему стоял и слушал девчачий разговор.       — Ну… Ты уверена, что он с этой Машей общается? Он так схватил тебя!       — Обычное дело для него, — отмахнулась Полина.       Фихнеев облизал фигуру Ивановой, отмечая, что задница у неё была достаточно упругой и сочной.       Бледная кожа слегка покраснела, и он дёрнулся, когда представил, что потом ей будет больно.       Саша точно был уверен, что Полина не могла похвастаться естественным загаром после летних каникул. Она приходила на уроки с красным лицом, обожжённым носом, с которого слезала кожа, и болезненно относилась к моментам, где её касались по рукам и плечам.       Он сделал неутешительный вывод, что девушка не загорала, а сгорала на солнце.       На пояснице была россыпь мелких родинок, и он впивался взглядом в каждую, пока его не отвлекла новая реплика от Маши.       — Может, прыгнем вместе? Я боюсь.       — Не смеши, Маш, — фыркнул Саша, делая несколько шагов вперёд и оказываясь слишком близко к Ивановой.       Он сделал глубокий вдох, но не почувствовал сладкого аромата, которым была наполнена теплица до тех пор, пока он не ушёл домой.       Саша отлично провёл время без присутствия Полины. Внимательно осмотрел все мимозы, которые требовали пересадки, и избавился от двух кустов, которые напрочь прогнили без вариантов на восстановление. Конечно, он несколько раз задумывался о том, чем могла заняться девочка после обеда, раз решила не возвращаться, но быстро уходил от таких мыслей.       Ему было всё равно, чем она занималась.       Ему было всё равно на существование таких отбросов общества, как Полина Иванова.       — Ты следующая, — Рита мягко коснулась красной кожи на плече Полины, и та, вздрогнув, зашипела.       — Вот как знала, что надо было взять крем, — она обернулась вполоборота, смотря на подругу.       Моргнула пару раз, а потом резко повернула голову.       Сердце бешено застучало, в животе образовался шар волнения.       Иванова резко подняла подбородок в обороняющем жесте, когда столкнулась с волной холодной стали.