Так хотел Господь

Ведь она такая таинственная и неизведанная, эта страна слёз.

Она потянулась, выставляя руки к солнцу и представляя как трогает пушистые облака, заворачивающиеся в формы уток и медвежат. Сощурив глаза от ослепительно яркого солнца, девушка расхохоталась, когда двое мальчишек кинулись к ней в объятия и повалили на сочную зеленую траву. Жаркий летний ветер бороздил просторы поляны, то и дело приподымая ее длинное платье, чтобы оголить коленки. Этот парк был по истине красивым в теплое время года, а раскинувшиеся лиственницы очаровывали отдыхающих. Низкие кусты можжевельника тянулись вдоль тропинок будто стены, ограждающие детей от цветущих полянок. Дженни поглядела на буйные каштановые копны мальчуганов, скручивающиеся в пышные короткие локоны. Такие же, как у нее, только цветом более теплым. Они подняли свои одинаковые на первый взгляд мордашки, по-озорному улыбаясь своими кривенькими детскими зубками, и сощуривая карие глаза. А вот их оттенок был гораздо глубже, чем у нее, более жгучий, как темный шоколад, таящий в себе немало задуманных шалостей. Ее же глаза имели довольно заурядный цвет кофе, отчего-то кажущийся ей пресным. Райт затаила дыхание, вглядываясь в любимые детские черты, очерчивая взглядом их пухлые щеки с россыпью едва заметных веснушек, таких же, как у отца. Если смотреть более тщательно, то можно узреть, что отличия у близнецов еще как имелись. Лиам ростом повыше брата, а вот у Хьюго более вздернутый нос. И все же их часто путали даже родители, особенно мать, которая наверняка сейчас побежала за очередной бутылкой. Неприятные мысли оказались безбожно оборваны. — Джин, давай порисуем! — воскликнули братья в унисон, будто уже мыслили в едином направлении, и Дженни рассмеялась, откидывая голову на землю. Они никогда не перестанут звать ее этим неправильным сокращением полного имени. Рядом лежал плед и корзинка с фруктами, стащенными на рынке, и альбом. Старенькие покусанные карандаши разбросаны по небольшой полянке в парке, поэтому Райт попросила братьев собрать их для начала. Дети тут же принялись выполнять просьбу. Они слишком прилежные для своего возраста, но это наверняка отцовские гены. «Они притворяются, но на самом деле вырастут шкодливыми», — любил говорить он, прежде чем пожурить за очередную стащенную из его кармана сигарету. Дженнифер нахмурено бросила взгляд в сторону, где на других полянках целые семьи устраивали пикники, отчего запах жаренного мяса просачивался в легкие и заставлял желудок тягостно сжиматься. Жгучая зависть проснулась в разуме подростка, омрачая этот невероятно приятный день и вынуждая девушку подняться и сесть, сминая пальцами траву так, что зеленые следы остались на ладонях. От таких мыслей будто мир потемнел, наполняясь серыми красками действительности, не дающей ей покоя. Дженни не помнила, чтобы их семья вот так беззаботно проводила время. Отец к моменту рождения близнецов уже погряз в долгах, подолгу пропадая то на работе, то у «друзей». Его не стало, когда братьям не исполнилось и трех лет, поэтому те не помнили отцовской ласки и то, как бережно он вечерами брал их на руки и укачивал. А во времена детства Дженни он постоянно работал, так что счастливых моментов как таковых не было. Мама начала пить еще до смерти отца, заполняя пустоту этой жизни и нереализованные мечты алкоголем. Она ненавидела Дженни и винила во всем ее за то, что та родилась «не вовремя» и вынудила ее бросить престижный колледж в Лондоне, отказавшись от мечты стать актрисой. Винила она и отца за его безалаберность и тягу к этому прогнившему насквозь городишке, да еще и за низкую зарплату. Наверное, поэтому лихие девяностые отложили свой отпечаток на их судьбах, вынудив отца действовать в не совсем законных целях на благо все той же семьи. Мать душила в себе все эмоции и человеческие чувства, воспитывая близнецов только в младенчестве, а затем благополучно спихнув все на Дженни. Райт может и не была против такого, но явно не одобряла, ведь теперь все заботы по дому и присмотру за детьми легли на ее еще детские плечи. Пришлось второпях учиться варить каши, супы и прочие блюда из того, что имелось в опустевшем после смерти отца холодильнике. Хорошо, что был Дэвид, нередко подкидывающий им колбасы и прочих ништяков. А его жена Кэйт наведывалась, чтобы помочь с уборкой, правда после рождения третьего ребенка такие визиты почти не происходили. Дженни с тоской подумала и о том, что скоро сентябрь, и как же не хочется возвращаться в ненавистную школу, где одни лицемеры и жуткие зазнавшиеся снобы. Выродки богатеньких отцов и чиновников, так думала она про себя. Ей не хватало хорошей одежды, вкусной еды и совместных уикендов. Она отдала бы все на свете, чтобы оказаться сейчас по другую сторону поляны, где дети беззаботно купались в лучах радости и заботы своих родителей. И все же… вздохнув, перевела заботливый взгляд на Лиама и Хьюго, с любознательностью присущей детям наблюдающими на терзаниями сестры. — Ну что, будем рисовать? Солнечный свет померк, оставляя Дженни в почти кромешной темноте и холоде наедине с собой. Сознание рассеивалось, и даже боль в каждой клеточке тела, в каждой мышце не могла отрезвить эту спутанность мыслей. Казалось, будто все кости выдернули из ее тела, а тушку бросили словно мешок на холодный и твердый пол, как труп подстреленной собаки. Пошевелившись и сбрасывая одеревенение мышц, она застонала от ноющей боли в районе головы и поясницы, будто ее действительно пинали долгое время, а тело залили свинцом изнутри. Ощутив металлический привкус во рту, она сплюнула, поворачивая голову вбок и жмурясь от соприкосновения щеки с ледяным бетонным шероховатым полом. Дженни приоткрыла глаза, улавливая плавающим взглядом свисающую с потолка ее личной камеры небольшую лампочку, дарующую скудный неестественно белый свет. Этот свет показался ей гадким и вопиюще неправильным, как и обстановка в целом, а когда память начала потихоньку возвращаться, сердце болезненно ударилось о ребра. Тут же в голове пронеслась тысяча мыслей, и впервые страх настолько сильно поглотил ее, что тело само по себе дернулось в сторону, отползая поближе к стене и забывая об общем недомогании. Замкнутое пространство, имеющее лишь одну железную дверь, давило на сознание, и вскоре стены начали то приближаться, то отдаляться, вгоняя в еще большую панику. Райт никогда не страдала клаустрофобией, но теперь это невыгодное положение поднимало из глубин человеческой души все потаенные страхи. «Вот же Дьявол! Кто это был?!» — испуганно задалась она вопросом в своих мыслях, боясь обратить лишний звук в пустоту. Тут же, словно по инерции, она оглядела свою одежду и успокоилась хоть в чем-то — ее никто не раздевал, не пинал и не трогал к огромному облегчению. «Тогда что?.. Что он хочет?» — всплыл в подсознании внутренний голос, и Дженни поежилась от противоречивых мыслей и холода, буквально въедающегося в кости. Будто ее назло запихнули в подобие морозилки и теперь смеются где-то наверху. Только за что? Несчастные потуги добраться до истины меркли, вытесняя здравомыслие и вгоняя в еще большую тоску. В глотке противно затягивался тугой ком, мешающий дышать, оттого Дженни зашлась приступом удушья. Она обхватила дрожащие ноги руками, опуская на коленки подбородок и силясь привести в норму то и дело сбивающееся от приступов паники дыхание. Противный свет лампы уже больше раздражал, чем успокаивал, она бы предпочла остаться в полной темноте, чтобы когда откроется дверь, неожиданно напасть на этого мерзавца и разорвать ему шею прямо зубами. Достаточно насмотревшись хоррор фильмов и ужасов, таких как: «Люди под лестницей», «Шепот стен» и даже «Кэндимен» аж целых две части, — Дженни никогда бы не подумала, что может оказаться в подобной ситуации, запертая маньяком в каком-то жутком месте, черт знает где в принципе! Как сказал Пол Стенли: «Люди хотят, чтобы их пугали. Они хотят спектакля, представления, вот почему они так любят смотреть фильмы ужасов». Но Райт пусть и была отчаянной, но все-таки пугливой девчонкой. И теперь действительно наружу вылазили не самые приятные аспекты ее личности, замораживая кровь в жилах от липкого чувства собственной уязвимости. Лишенная безопасности, со сломанным чувством человеческого достоинства, Райт ужаснулась, в мыслях прикидывая возможности выбраться отсюда. Надежда возлагалась и на старуху Бетс, и на Дэвида, — тех, кто сто процентов должен заметить ее отсутствие и подать заявление в полицию. Только… она никогда не доверяла органам правопорядка хотя бы по простой причине — они не наказали убийц ее отца, прекрасно зная, кто это. Таковыми были эти годы, если ты нищий, то никто и пальцем не пошевелит, чтобы тебя найти. А уж зная о том, что Дженни — отъявленная воровка, то и подавно. Поэтому надежда медленно, но верно, возвращала ее мыслями в камеру и заставляла верить лишь в собственные силы и прозорливость. Дженни вскинула лохматую голову кверху, проверяя наличие окон, камер, но ничего подобного не было, кроме узенькой решеточки под потолком, наверняка являющуюся воздуховодом. Поднявшись на деревянных ногах, она ощутила усилившееся внутричерепное давление и покачнулась, хватаясь за стену от дезориентации. Успокоившись и приведя себя в чувство мерным похлопыванием по щекам, все-таки приблизилась к нужной стене и заглянула в систему вентиляции. Может, там был выход наружу? Куда-то же ведет этот узкий тоннель, и может есть возможность докричаться до людей? Но подсознание упорно подсказывало, что не все так просто, и на этот раз она влипла по полной. От этого осознания стало еще паршивее, но последнее чему она сейчас желала поддаться — это страху и панике. Нельзя, ни в коем случае нельзя сейчас терять бдительность и контроль над собой. И словно в подтверждение ее сумбурных, хаотичных мыслей, за дверью раздались тихие шаги и стук. Этот стук ворвался в ее черепную коробку, заставив отскочить обратно к самой дальней от двери стене и испуганно распахнуть глаза. Тук-тук-тук. Это что-то деревянное, похожее на трость. Такой звук, приглушенный явно ковром, она не могла ни с чем спутать, ведь старуха Бетс вечно ходила с клюшкой и будила с раннего утра всех соседей этим цокотом по прогнившим половицам, а стены дома являлись тонюсенькими, так что Дженни запомнила такую вещь еще с малолетства. Внутренние органы сжались от страха, когда дверной замок щелкнул, и дверь со скрипом, прорезающим пространство, медленно открылась, впуская поток свежего, не сопревшего воздуха и темный силуэт. Поначалу она не разобрала, кто стоит всего в паре метров, но потом память подкинула ей слишком реалистичные флешбэки ночи. Интересно, и сколько она тут провалялась? Высокий мужчина в цилиндре так же цинично, как и в баре, оглядел ее с ног до головы, не скрывая победной усмешки, застывшей на красивых пухлых губах. Он с видом победителя сделал пару шагов по направлению к ней и остановился. Мужчина сменил черное пальто, на малиновое и теперь выглядел еще более странно, вульгарно и ужасающе, чем прежде. Он перекатил трость из руки в руку небрежным, явно выверенным годами, движением, сверкнув глазами, но не обронив ни единого слова. Отчаянный крик застрял где-то в глотке Райт, когда она заглянула в необычные глаза незнакомца и узрела в них самое настоящее всепоглощающее безумие. Так смотрят шизофреники и умалишенные на свои любимые игрушки, которые после в приступах ярости ломают о стены. В какой-то момент она подумала, что тишина рухнет от раскатов его злодейского смеха, но нет, та продолжала царить между двумя людьми, нагнетая обстановку. Зрачки незнакомца почти не двигались, а губы едва заметно подрагивали, будто желая еще сильнее растянуться в плотоядной улыбке. Осознание дошло не сразу, и они так и пялились друг на друга добрых пару минут, чувствуя разряд чего-то большего, чем простой страх, между ними. Этот разряд мог послужить для спускового крючка на пистолете, приставленного ко лбу жертвы. Он смотрел с неутолимой жаждой и интересом, а она — с ужасом и омерзением. — Вы… это вы! — воскликнула она и двинулась вперед, явно поверив в свои силы. В два шага преодолев разделяющее их расстояние, Дженни со всего маху угодила кулаком по челюсти мужчины и хотела было уже толкнуть его, чтобы вырваться из камеры в длинный светлый коридор, оснащенный красными дорожками, как мужская рука вернула ее грубым толчком на место. От удара головой о стену, кровь прилила к щекам, а с губ сорвался судорожный всхлип. Дверь громко хлопнула, перекрывая пути к отступлению, а мужчина недовольно поджал губы, сведя брови к переносице. Он потер пальцами место ушиба, которое отчаянно алело на алебастровой коже. Страх в теле Райт медленно превращался в едва контролируемую агрессию, грозящую перерасти в тайфун, извержение вулкана, взрыв в черной, молчаливой Вселенной. И она теперь не чувствовала ни саднящую боль на костяшках пальцев, ни хлынувшую из носа кровь после удара, а только злость. Звон в ушах медленно сошел на нет, а глаза непременно сосредоточились на лице ее личного тюремщика. — Что вам надо?! — выкрикнула она, срываясь на хрип из-за жажды. Мужчина дернулся от ее крика и зажмурил глаза точно от головной боли. — Кто вы?! — Ты не поняла? — его сладкий голос утонул в ее сбившемся дыхании и отложился на подкорке, а Дженни застыла, прижимаясь к шероховатой поверхности затылком. — Ну же, Дженнифер, разгадай загадку… Она зашипела, подобно кошке, и нахмурилась. — Откуда вы знаете мое имя? Незнакомец был разочарован, возведя глаза к потолку и покачав головой. — Я все знаю, девочка, — спустя пару мгновений потрудился ответить он тихим, ласковым тоном, идущим вразрез тому, что происходит на самом деле. — А вот тебе стоит решить несколько загадок, если ты хочешь выйти за эту дверь. Так мы получше узнаем друг друга… — Я не хочу узнавать тебя, блядский ты выродок! — разразилась она криком, в который раз сотрясая воздух. — Да кто вы, мать вашу, такой, чтобы держать меня здесь?! Как вы смеете?!.. Злость вновь ослепила ее, и Дженни очнулась тогда, когда ее ладонь обожглась второй раз о его скулу. Но в этот раз мужчина не стерпел и наградил ее ответной пощечиной тыльной стороной ладони, гораздо сильнее и увесистей, чем ей казалось судя по его телосложению. Она схватилась за левую щеку, точно к ней приложили раскаленную сковороду, и застонала от боли, прижимаясь вновь к стене и сползая по ней вниз. Слезы брызнули из глаз от беспомощности и несправедливости, которая настигла ее в такой период жизни. Перед глазами вместо маньяка встали лица братьев, призывно распахивающие свои детские ручки для объятий и ждущие ее дома… дом… — Встань! — властно приказал мужчина, одной рукой схватив хныкающую девушку за руку и потянув вверх. Она отбрыкивалась, но он справился гораздо лучше, чем предполагал, поставив ее на ноги и вынудив посмотреть в свои аметистовые глаза, наполненные жгучей без утайки ненавистью. Сделав шаг назад, он упер кончик трости в ее горло, заставляя вновь зайтись в приступе паники и слез. Одно неверное движение — и древко разрежет плоть, вонзаясь в глотку и оставляя там зиять кроваво-красную дыру. От таких мыслей, ее отвлек вновь сделавшийся елейным голос: — Не плачь. Просто запомни одно правило: никогда не смей бить меня. Обычно я не бью женщин, но ты явно вынуждаешь… Она вздрогнула от его внезапно ставшим теплым голоса и раскрыла глаза. — В-вы убьете меня? Почему вы медлите? — Убить? — он с неподдельным интересом распахнул глаза и усмехнулся. — О, нет, дитя, пока этого в моих планах не было. Слово «планы» совсем выбило почву из-под ее ног. «Неужели я оказалась его игрушкой?» — горестно подумалось ей, и она уже представила мрачные картины, где словно узница проживает пакостную жизнь в этом месте под его надсмотром. Мысли о том, что она станет пленницей, вызвали новую волну слез и пустых, почти неслышных молитв. Ее губы задвигались, но мужчина будто бы и не обратил на это внимание, продолжив: — Угадай кто я, — он обнажил ряд зубов, вновь вгоняя ее в панику и заставляя трястись. Она почувствовала рвоту, подкатывающую к глотке, но желудок был пуст, а оттого стало еще гаже. — Ну же… я думал, ты умная девочка… Он расстроенно покачал головой, и Дженни внезапно осенила догадка. Перед глазами всплыл он же, только окутанный мраком бара, его голос все еще звенел в ее голове, а пальцы помнили его кожаный лопатник, набитый деньгами. А следом скудно освещённый парк, ведущий прямиком к шоколадной фабрике, и дыхание, что продолжало преследовать ее. Но эта мысль и глупая догадка внезапно вызвала ее несмелый, безудержно истеричный смешок. — Вы возомнили себя Вонкой? — она неверующе покачала головой насколько это возможно с прижатым теперь к ключицам кончиком трости. — Это же бред… такой знаменитый человек, как Вонка, не станет похищать людей и держать их в подвале. Ты — обычный гребанный маньяк. — Это не подвал, — он надул губы, чуть сильнее надавив на ее кожу и заставляя от боли дернуться в сторону. — Но… — он помедлил с ответом, выдыхая воздух и обворожительно улыбнувшись. Поразительно, как быстро эмоции сменяли друг друга на прекрасном лице этого бесчувственного человека. — Ты… почти права. Я действительно Вилли Вонка. Не могу сказать, что обстоятельства нашего знакомства хорошие, но… умопомрачительные, весьма! Дженни нахмурилась, складывая в уме дважды два и не находя сходств в представленном человеке с великим магнатом, о котором так часто раньше писали в газетах. А блуждающий по ее телу озорной взгляд и того пугал, все больше забираясь под кожу и будто разглядывая каждую чертову микроклеточку ее организма. Ей даже стало мерзко, когда она поджала губы и ощутила засохшую кровь, неприятно растягивающую кожу. — И где же мы? — елейно спросил он, улыбаясь все больше и ироничнее. — На фабрике, — сглотнула она, принимая его правила игры. Что ж, если ему нужны ответы, то она их ему даст. Но вот кто даст ответы на ее вопросы? В сознание вновь закрадывались сомнения на счет Вонки. Что ему нужно? Почему он просто не подал в полицию за кражу, и что, черт возьми, творится здесь, как власти этого не видят?! Почему… почему ее еще не нашли?! Ее тело прошибло током… «Дэвид… Господь, пусть Дэвид поскорее обратится в полицию!» — Умница, — прошелестел его голос, и Дженни вынырнула из мыслей, которые спасали ее в такой момент, чтобы она не свихнулась. Непринятие и ярость сами собой отступали, все больше вгоняя ее в мрачное отчаяние. — Что вам надо? Он не ответил, опустив кончик трости и легко ударив им по ее бедру. Дженни дернулась, но затем и сама потянулась рукой к карману, нащупывая что-то твердое. — Это? — выдохнула она, думая, что игра кончилась. Выудив из кармана деньги и блокнот, Райт несмело протянула дрожащую руку в его сторону. Вонка терпеливо ждал, не спуская с нее взгляда. — Это все ради чертовых рецептов? Или три штуки для вас, если вы Вонка, проблема? Его улыбка быстро сменилась на плотоядный оскал, а в глазах мелькнуло неудовлетворение после ее слов. Трость вновь взметнулась, припечатывая ее грудную клетку к стене и заставляя застонать от тупой боли. Он выхватил блокнот, отправляя его во внутренний карман пальто, а вот деньги с явным шутовством покрутил перед собой. — На что люди только не пойдут ради этих, как ты выразилась, штук, не так ли? — он усмехнулся и бросил их к ее ногам, унизительной пощечиной проехав по гордости. — Это всего три тысячи, ты права. Они бесполезны для меня, но ты, девочка, могла бы в действительности жить припеваючи очень долго в своем жалком районе, в убогой квартирке на Черритри-Хилл*. Но для меня дороже всего — рецепты… — Откуда вы знаете меня? — она привлекла его внимание, не желая больше отвечать его интересам. — Откуда знаете имя и адрес? Как давно вы следите за мной? Что я здесь делаю?! Он цокнул языком и, будто удостоверившись, что она не совершит еще одну попытку напасть, мучительно медленно опустил трость, заскользив ее кончиком по женскому животу и правой ноге. Взгляд провожал это действие с особым удовольствием, а от того Дженни отчаянно побледнела, чувствуя, как подкашиваются ноги, когда неправильные ощущения завладели ей при взгляде на то, как жадно он сглотнул слюну, как распахнулись его веки, стоило трости коснуться пупка. Она поежилась, отступая чуть влево, чтобы разрушить этот жуткий момент. Вонка опомнился и вернул взгляд к ее глазами, прищуриваясь и мелодично отвечая: — Деньги. Да, именно они правят миром. — Это… ответ? — она выгнула бровь, стараясь казаться даже самой себе бесстрашной пред ним. — Вы купили информацию обо мне? — Я не люблю, когда мне задают столь глупые вопросы, — магнат пренебрежительно махнул рукой на то, что явно не заслуживало его внимания. — Ты здесь, наглая воришка, лишь по собственной воле. Не стоит красть у взрослых то, что не принадлежит тебе. И этот урок ты усвоишь в полной мере. — Откуда мне было знать, черт возьми?! — ее голос сорвался на хрип, и она прижала руки к груди, лишь бы избежать его изучающего взгляда. — Мне и даром не нужны ваши рецепты, а деньги… я отдам. Я отдам еще столько же, только выпустите меня отсюда! — Пылкие, пылкие речи, — он покачал головой, явно забавляясь и заставляя ее почувствовать свое превосходство. — И сколько же мне придётся ждать такой суммы? Два года? Пять? Он прошел по комнате, будто изучая каждую стену проницательным взглядом. А вот Дженни приосанилась, нахмуриваясь и вновь поставив вопрос: — Тогда что вы хотите? — Ничего из того, чего бы ты не могла мне дать, — он остановился, прекратив кружить по комнате. Поправив пальто, он изогнул губы в улыбке и пояснил: — Я давно не чувствовал ничего схожего, что чувствую сейчас… — Потому что вы похитили меня, чертов извращенец?! — возмущению не было предела, и Дженни просто не могла прикусить свой язык. — Хм… возможно, — на удивление, Вонка согласился, попутно посмотрев на карманные часы на золотой цепочке. — Гости редко бывают на моей фабрике по особым причинам, и я давненько так не наслаждался общением, как сегодня. Но, не беспокойся, я не трону тебя, покуда ты сама этого не захочешь. «Что это значит? Что за игру затеял этот бес?» — испуганно подумала она, вновь встречаясь с ним глазами. Сердце болезненно стукнулось о ребра, и она побоялась, что он услышит этот стук. Будто зверь внутри него мог проснуться со скоростью света и, почуяв трепещущее сердце, вонзить свои клыки в ее глотку, разрывая артерии и вены, выпуская наружу весь ее страх. Но Вонке хватало лишь одного взгляда на испуганную Райт, чтобы насытиться вдоволь полученными эмоциями, и он едва не потерял контроль, чувствуя этот завораживающий вкус, сладко тающий на языке. — У нас еще будет время, чтобы поболтать, — ядовито сказал он, делая шаг в сторону и позволяя ее взгляду метнуться к двери. — Если ты найдешь выход из моей фабрики, то я исполню любую твою прихоть или желание. Вот видишь, я не держу тебя. — Желание? — она недоверчиво вздернула брови на подобную благосклонность, не спеша отрываться от стены и доверять его словам. — Что за желание? Почему вы это делаете? — Все справедливо, — он пожал плечами. — Ты украла мои вещи, и я дарую тебе право искупить свою вину. Если ты найдешь выход, то сможешь попросить одну вещь, всего одну, девочка, — он вскинул в воздух палец, обтянутый дорогой перчаткой черного цвета. — Деньги, например, которых тебе так не хватает. — Вы чудовище… — неверующе прошептала она, качая головой, отчего слипшиеся от грязи и пота прядки волос стукнули по щекам. — И как ты такое могла подумать? — он деланно оскорбленно схватился за грудь, где по идее должно было быть сердце, но Райт упорно скривилась, думая, что ничему подобному там места нет. Однако, не прошло и секунды, как его лик вернулся к прежнему плотоядному выражению. — Такая воришка, как ты, не пойдет в полицию, — он мотнул головой, пронзительно взглянув на нее из-под густых ресниц. Его чертова проницательность откровенно пугала. — А такой человек, как я, всего лишь хочешь сыграть в игру. Признай, что это выгодно и тебе… — Как щедро, — тихо отозвалась она, сделав шаг навстречу к выходу. — А если не найду выход? — Что ж… — он развел руками, попутно тростью открывая дверь. Видимо, концовка этой игры его абсолютно не интересовала, и он был готов приступить прямо сейчас к осуществлению всего задуманного, что так пугало Райт. — Тогда, полагаю, ты останешься здесь навсегда. — Но ведь меня будут искать, — она упрямо сжала губы, боясь отвести от него взгляд и будто ожидая нападения. Но Вонка только лениво повел плечом и первый разорвал зрительный контакт. — Деньги, дорогая моя, правят миром. Ты и сама знаешь, что не станут. Это высказывание, застрявшее в его лексиконе, уже порядком раздражало, и Дженни не стала ничего более спрашивать. Она найдет выход, любой ценой, и вернется к братьям, оставив чертового маньяка с носом. И пока он не трогал ее, девушка сделала несколько шагов к выходу, распахивая дверь полностью и переступая порог. По спине пробежались мурашки, когда она оказалась вне давящих на нее стен камеры и ступила на мягкий ворс ковра. Затылок обжег чужой колючий взгляд, который она проигнорировала и пошла дальше. Коридор оказался длинным, но в конце имел два ответвления в разные стороны. Дженни испуганно застыла, глядя на два абсолютно одинаковых коридора, не имеющих ни единой двери или выступа. Хоть чего-то, что могло бы дать подсказку. Ковер также мягко шел вдоль них, теряясь на поворотах из виду, а настенные лампочки были словно близнецами, дарующими одинаковый свет. Райт ненавидела логические головоломки, но будь на ее месте Дэвид… что бы он сделал? Она задумалась, тронув искусанную губу пальцами и все глядя вперед в стену туманным взглядом. Наверняка, он бы предупредил ее: «Не все вещи такие, какими кажутся, поэтому не воспринимай все, как должное». Но даже такая подсказка отчего-то принесла новую порцию головной боли и отчаяния. «Мне никогда отсюда не выбраться!» — прокричала она в своих мыслях. «Успокойся… мы справимся, ты только не поддавайся отчаянию», — настойчиво шепнул внутренний голос, и Дженни потихоньку уняла трясущиеся руки. — Все одинаковое… мы под землей, верно? — Райт и сама удивилась, когда ее обычно сильный голос, вдруг приобрел тоненькие, жалобные нотки, которые она презирала. Она ощутила порыв теплого дыхания за спиной и неосознанно вздрогнула, когда голова магната оказалась совсем близко. Он стоял за ее спиной, не соприкасаясь при этом телами, но наклонившись и едва не коснувшись подбородком ее оголенного плеча. — Верно, дитя мое, — прошептал он низким голосом, чуть поворачивая голову вбок и наблюдая незамедлительную реакцию. Он с жадностью, подобной хищнику, впитал взглядом мурашки, выступающие на оголенных участках ее тела, подмечая, как волосы на руках встали дыбом от его близости. Дженни побледнела, а ноги ее будто приросли к мягкому ворсу на полу, не позволяя и дернуться от нависшей над ней коршуном опасности. Она впервые осознала, что он головы на две точно выше и даже склоняясь сейчас к ее лицу, выглядел гораздо внушительней. Кожей она почувствовала его жар и поежилась от осознания, что бы он мог сделать с ее плотью при должном желании. Вонка уловил запах ее страха с нотками дешевого женского парфюма, но гораздо больше ему пришелся по душе аромат ее кожи. А вот она ощутила пьянящий запах шоколада, который он источал буквально всем телом и будто сбивал с нужных мыслей. — Н-но ведь фабрика не может быть такой большой! — тихо пискнула она, а затем последовал его длинный смешок. Мужчина терпеливо обогнул девчонку и прислонился к стене напротив между двух направлений коридора. Он иронично изогнул красивую бровь и сложил руки на груди, перехватывая трость. — Она гораздо больше, чем ты думаешь, — от его маниакальной улыбки хотелось выть, а двойное дно в его словах еще больше распаляло внутри девушки страх. — И время ограничено, — добавил он. — Ограниченно? Что значит ограничено?! — У тебя есть семь дней, чтобы выбраться наружу, иначе ты останешься здесь навсегда и никто тебя не найдет, — он обескураживающе улыбнулся, вгоняя Райт в состояние ступора. Она отчаянно шарила глазами по его образу, будто ища в нем намек на подсказку. Но мужчина только выудил из кармана часы и протянул их в ее сторону. — Они тебе пригодятся. Как видишь, ты проспала добрую половину ночи и все утро, девочка. Тебе стоит поторопиться, но если захочешь поспать, то… позови меня, и я выделю тебе что-нибудь для нужд, — он улыбнулся плотоядно и жадно, отчего Райт покрутила в мыслях у виска. Но вопросов от этого меньше не стало. Она с яростью подумала о таких обычно доступных вещах, как туалет, душ, кровать и еда, пока не осеклась и не поняла — это его мир, и только он устанавливает здесь правила. И противнее всего было идти к нему на поклон в случае простых потребностей, отчего девушка скорчилась, будто изюм на солнце. Поспорь она сейчас, то непременно проиграла бы такому чудовищу, как он. — А у тебя кожа слона, гребанный ты псих, — прошипела она, выхватив из его пальцев часы и мельком поглядев на время. Почти двенадцать дня, раз уж она действительно столько была в отключке. Пихнув часы в карман, Дженни нахмурилась такой «перспективе» торчать на гребанной фабрике, не зная, что с тобой будет и какие «сюрпризы» мог подготовить Вонка. — И что это значит? — лениво отозвался он, теряя улыбку. — То, что ты бесчувственный выродок… Не успела она закончить предложение, как оказалась прижата к стене его сильной рукой, обхватившей ее горло спереди. Вонка неумолимо сжал изящную пятерню на ее коже, желая раздавить мерзавку на месте. Увидеть в ее глазах неподдельный страх, а затем наслаждаться синюшностью кожи, прежде чем сжечь ее смрадный труп так, чтоб и пыли не осталось. Она пробудила в нем неистовую ярость своим поганым языком, за что тут же поплатилась. Из ее рта вырвался глухой стон, а затем и всхлип. Приступ удушья застал Дженни мгновенно, отчего лицо покраснело, а тело в конвульсиях забилось о стену. Она мертвой хваткой инстинктивно вцепилась ногтями в его руку, едва не раздирая перчатку, но силясь отодвинуть его подальше. И спустя мучительную минуту, мужчина остановился, позволив ей жадно глотать воздух и в ужасе распахивать глаза. Он глубоко вдохнул, приоткрывая рот и впитывая пьянящие его разум эмоции. Остановившаяся некоторое время назад кровь с новой силой хлынула из носа, пачкая лицо и капая на порядком загаженный пылью лиф, оставляя на нем багровые пятна ее ДНК. Райт схватилась за горло в попытке надышаться и унять боль, второй рукой зажимая кровоточащую ноздрю. — Не смей оскорблять меня, дитя мое, — дождавшись пока Райт насытиться кислородом, он снова схватил ее за подбородок и сильно сжал, оставляя красные отметины, такие же, как на шее. Она зажмурила глаза, чтобы не заплакать и не видеть его лицо, но судорожный стон все-таки вырвался из груди. Вонка взглядом проследил за кровью, попавшей и на его перчатку, а потому помрачнел, вновь набрасываясь глазами на ее. Дженни хотелось его ударить со всей присущей ей силой и агрессией, но страх не позволил повторить опасный маневр и быть на этот раз распятой прямо на трубе треклятой фабрики. — Я могу стать жестоким, — предупреждающе прошептал он, мотнув головой и возвращая глазам неистовый дьявольский блеск. — Ты и так жестокий… — ядовито выплюнула она, все же осмелившись вернуть ему полный ненависти затравленный взгляд. — Играешь со мной из-за скуки, в угоду себе. — Ежели и так, то у тебя есть выбор. Ты можешь сдаться и остаться здесь, — он наклонился чуть ближе, опаляя дыханием ее щеку и вдыхая тягостный запах ее кожи, а Дженни дернулась от его губ, толкнув в грудь свободными руками. Мужчина сделал шаг назад, усмехнувшись. Он не смог сдержать себя и отказаться от таких сладких эмоций, а потому ляпнул это раньше положенного времени. — Я не сдамся. — Какая жалость, — прошелестел он, поглядев вслед убегающей по правому коридору девчонке. — И ведь у тебя больше шансов выбраться, девочка, чем у меня. Его взгляд болезненно прошелся по стенам фабрики, и магнат зажмурился всего на мгновение, приводя сбившиеся мысли в правильный, годами отточенный порядок. Скука, как грибок, засела на дне его черепной коробки и заставляла кондитера регрессировать в своем собственноручно выстроенном мирке, оттого он пожелал тотчас вернуться в кабинет, чтобы наблюдать за девчонкой и не впасть в привычную апатию. Доза эмоций получена, и оттого демон в его душе радостно улюлюкал, подбрасывая все новые и новые идеи, отгоняя остальные чувства в бессознательное. — А она и правда, подающая надежды, — со смешком прошептал он, покачав головой.