Цветут Цветы

Большая научная Московская выставка - это было, разумеется, очень хорошо. А лет двадцать назад они бы вместе с Харитоном Захаровым не вылазили бы оттуда с самой первой секунды, в здоровых сопернеческих отношениях пытаясь незаметно перетянуть одеяло на себя. Но в этот раз приехал он только по Кремлёвскому приглашению, которое в первые минуты он хотел проигнорировать, но потом решил, что будет это не слишком культурно и может быть даже опасно. Знали теперь там, что омегой он был. Да вроде бы как значения этому не придали, но надо было быть аккуратным и держать ухо востро. Сегодня ты в почёте и социальный рейтинг у тебя выше крыше, а завтра и в ссылку. Передёрнуло от такой мысли Дмитрия Сергеевича и скрепя сердце принял он предложение. Поездка на Камчатку немного сдвинулась, и он с нетерпением ждал, пока всё это закончится и они с супругом вновь останутся только вдвоём. Стоял он теперь на улице Московской, только что закончился последний выставочный день. И даже несмотря на прохладу ещё совсем молодого октября, от которого ёжился он в своем чёрном пальто, было у него прекрасное настроение. Сообщение получил он, которое ждал, затаив дыхание. "Поздравляем, товарищ Нечаев! И поздравьте от всего нашего отделения товарища майора!" Мог он конечно и в лаборатории, мог конечно и сам. Но решил Дмитрий, что всё как у людей тоже может быть, и есть в этом что-то прекрасное. Тест крови, который сдал он ещё на Предприятии несколько дней назад, этим утром буквально подорвал его с гостиничной постели. Прочитал он сообщение то с результатами, а сам сдерживал порыв, чтобы мужа своего не разбудить. Решил он ошеломить Сергея немного позже, когда из Москвы уедут, когда закончится день. Скажи он сейчас, то агент его, поди, ещё и в номере его и запрёт. Зная мужа, был он чрезвычайно оберегающий и лёгок на чрезмерное беспокойство. Будто каждое дерево, возле которого проходил профессор, обязательно должно было сорваться и его придавить. А теперь то их ещё и двое было. Заулыбался тогда Дима, не терпелось реакцию ему увидеть. Но сдерживал себя весь день и пытался прятать загадочную улыбку. Сейчас же стоял он недалеко от их машины, с которой Серёжа не захотел расставаться, и пришлось спускать её с платформы. Говорил ему Дима, что водителя они себе достанут и, если Сергей хочет, даже тот же Газ-12, и даже такого-же чёрного цвета. На что супруг его помотал быстро головой, сказал, что не позволит кому-то там Дмитрия Сергеевича возить, а машине своей он доверяет как себе. Перечить ему омега его, разумеется, не стал, почесав бороду и спрятав улыбку. Такое ребяческое поведение его очень даже умиляло. И вот теперь стояло это "доверяю как себе" на парковке, а её хозяин кряхтел у неё под капотом, а рядом с ним жужжал Раф-9, которого профессор с выставки той и забрал, помочь начинавшему выходить из себя мужу. Сам же он общался с женщиной, с которой не виделись они пару лет, а знакомы были ещё со студенческих времён. Сергей, удостоверившись, что опасности от уже немолодой беты не исходило, теперь был полностью погружён в работу, через каждую минуту посылая в сторону Рафика совсем недружелюбные комментарии, а сам периодически на Дмитрия оглядывался, вызывая у того радостную улыбку. Вспомнили они с бывшей коллегой пару историй, посмеялись, пока в какой-то момент они не заметили мужчину, неминуемо к ним приближавшегося. - Извини, Дима. - зашептала бета, начиная двигаться в другую сторону. - Никогда не нравился он мне. - И я тебя не виню. - Приятно было увидеть тебя. - Это взаимно, до встречи. И сам бы Дмитрий Сергеевич рад бы сейчас развернуться и в машину поскорее забраться, где защита была, где Серёжа его был. Но было бы это непрофессионально. - Товарищ Сеченов, какими судьбами! - Здравствуй, Евгений. - улыбнулся он своей деловой улыбкой, внутренне передёргиваясь от своей старой фамилии. Пришлось и руку пожать, от чего мурашки неприятные пробежались по всему телу. Вполне себе осознавал он, почему поспешила коллега его прочь. Был альфа этот, сейчас напротив него стоящий, не самым приятным человеком. И были в сообществе научном хоть какие-то приличия, и альфы в большинстве своём были сдержанные и к чувствам своим холодные, или по крайней мере очень старались. Ну вот кроме, пожалуй, этого. Не пропускал он ни одной юбки и брюк и не важно ему было, что коллеги его бетами были. Было дело, что и к Дмитрию Сергеевичу с непристойностями лез, даже к Захарову. И если второй быстренько управился мощным хуком под дых, то у первого не было и шанса. Дураком он не был, поэтому не смел даже пытаться, иначе точно бы заработал себе что-то похуже, чем разбитое лицо. И повезло ему, что встретил он этого человека уже после того, как пол свой скрывать начал. Можно было только представить, скольких омег под себя альфа этот подстелил. - Птичка нашептала мне, что выставку сам Министр Промышленности посетил, вот решил поздороваться. - Рад встрече, рад встрече. - Как поживаешь? Про Коллектив я слышал, что сорвали. Стоит нам возобновления и запуска ожидать, Дмитрий Сергеевич? - Возможно через пару лет. - лениво улыбнулся профессор, вздрогнув от напоминания. Коллектив он тот давно из головы своей выкинул, а все проекты письменные свернул и сжёг в синем пламени. - Харитона Захаровича это изначальный проект был, правда? Такой великий ум Советский Союз потерял, конечно... - Много чего Харитон сделал, правда, но Коллектив - моё творение. - Твоё? Но как же, Дим. - прищурился недоверчиво альфа. - Слышал я недавно, да вот теперь и сам чую, что... омега ты. - И что же? - улыбка такая же на губах его играла, а вот внутри гнев разливался. - Да нет, ничего. Не стал Евгений мысль свою продолжать, но министр его и без слов понял. Слишком долго он в обществе таком крутился, и маленьким не был. Прекрасно понимал, что намекали на "бесполезность" его, и что заслуги он якобы чужие себе присваивать пытался. Гордость его внутренняя так и подмывала съязвить и уколоть замечательным комментарием. А задеть Дмитрий Сергеевич знал как и умел это очень хорошо. Но вот теперь понимал он, что номер такой вряд ли прокатит. Ни после того, как собеседники знали секрет его. И в любой другой бы раз заткнул бы он выскочку за пояс, а вот сейчас то можно было и на неприятности нарваться. Сдерживать себя надо было. Скрестил он руки за спиной, пытаясь спрятать свой нарастающий гнев. - Дим. - Да? - Помнишь, пытался я тебе встречаться предложить? Содрогнулся учёный. Назвать те вульгарные действия "предложением встречаться" было нельзя. Очень ему не нравилось, в какое русло поворачивался разговор, и он бросил быстрый взгляд к машине, на спину мужа, ища поддержки. - Моё предложение ещё в силе. - Ну что же ты, не замечаешь ничего? - хмыкнул самодовольно Дмитрий, на запах свой намекая, по которому вполне себе понять можно было, что занят он был. - Да вижу метку твою. И метку он свою скрывать не пытался, собственно, гордился ею. И видно её было прекрасно, так как свитер его и расстёгнутое пальто её совершенно не прикрывали. - Ну.. вот и ответ, Жень. - Ты пахнешь очень сладко, Дима. Если бы я тогда знал, что омега ты... Дёрнулся Дмитрий, как почувствовал дыхание чужое, мерзкое, у своего уха. И совсем ему знать не хотелось, что бы тогда было. - А метка это так, условности. - оглянулся мужчина по сторонам, ища кого-то взглядом. - Что за альфа оставит такого, как ты, одного, да такого симпатичного и с невероятным запахом? - Товарищ Некрасов, Вы забываетесь. - Да ладно тебе, Дима. Какой серьёзный сразу стал. Нравился ты мне тогда очень сильно. - Тебе каждый второй нравился. Советую тебе подучиться манерам, как правильно вести себя в приличном обществе. От тебя все коллеги шарахались. - И это мне говорит товарищ Сеченов? Который, как пол свой всему Советскому Союзу растрепал, так сразу в чью-то кровать был приглашён? И видно, что не отказался. На посту то твоём остаться как-то надо было, правда? Уж и метка эта случайная поди, да? Ну или товарища Хрущёва, может быть? Злоба кипела в учёном невероятной силой. Начинало его тошнить, а глаза застилать пелёной гнева. А понимание того, что никакие слова больше на этот биологический мусор не подействуют, больно резало его будто ножом. И если было у альф к нему раньше уважение, то теперь его и слушать не станут. Самолюбие его было глубоко оскорблено, пальцы сжимали друг друга так, что суставы тёрлись друг о друга, причиняя боль, но он продолжал стоять, гордо выпрямив осанку и надменно улыбаясь. - А интеллект твой, как я вижу, так и остался на уровне двухлетнего ребёнка, что неудивительно. То, что ты альфа - единственная причина, по которой ты на своём месте. Ни мозгов, ни таланта у тебя никогда не... Не успел Дмитрий Сергеевич договорить. Звонкая пощёчина громко раздалась на улице и пара человек, мимо проходящие, даже обернулись. Было это настолько резко и неожиданно, что немного Диму отшатнуло назад, но улыбку он свою не потерял, с достоинством приняв удар. Лицо его от звонкого удара теперь развернулось в сторону, и пальцы его невесомо коснулись разгорячённой щеки. Подняв взгляд, который сначала блуждал по земле, заметил он красивые светлые глаза, да испугался. Сергей повернулся к нему на мгновение раньше и, заметив омегу своего с неопознанным объектом, двинулся навстречу, сразу бросив все свои дела. Но когда сделал он несколько уверенных шагов прочь от машины и бесполезного Рафика, то на месте замер, а мир вокруг будто чёрной краской залило. Рука чужая посмела на Диму его замахнуться. Ударить посмела, сделать больно. Не углядел Нечаев, не защитил, рядом его не было. И теперь пощёчины звук эхом раздавался в его ушах, и видел как красивое родное лицо оставалось гордым и непроницаемым, но майор прекрасно знал, что маска то была. Их глаза встретились, и прочитал он жуткую боль и дикий страх. Знал он, что кричали те глаза о помощи, Сергея звали. Мир вокруг растворился, остался только беззащитный Дима и мерзкое создание рядом с ним, которого надо было уничтожить. Испепелить. Разорвать на части. На маленькие кусочки. Разбить лицо в кровь голыми руками. Дима. Дима. Дима. Всё это вихрем за одну секунду промелькнуло в сознании Нечаева и он молнией сорвался с места, не сводя, расширенных от безумного гнева, зрачков с ненавистного объекта. Легко миновав хрупкую фигуру, кинулся майор на такое ненавистное тело, повалив мужчину на землю, прикладывая его головой об уличную плитку. - Убью, сука!! Я убью тебя нахуй!! Слышишь ты меня, блядь?! Первый удар пришелся в живот, второй под рёбра, третий туда же, четвёртый по щеке, пятый разбил нос в кровь. Сергей в нечеловеческой агонии сыпал ударами, куда придётся, совсем не разбирая. Но ему было плевать куда, плевать, что начинали глазеть люди, плевать на всё. Только он и альфа, посмевший тронуть его мужа, его бесценное сокровище, c которого он сдувал пылинки, на которого не мог насмотреться. Которого ждал столько лет, а потом поцеловать боялся. - Я тебя убью блядь... Прямо здесь. - с отчаянным полурыком полуплачем громко хрипел Сергей, сыпя ударами. - Ты в могиле сейчас лежишь своей, понимаешь ты меня, уёбок?! Не мог в первые секунды учёный вымолвить и слова. Видел он после пощёчины Сергея глаза, полные вселенской ненависти. Страшно ему стало. За Серёжу. Ведь правда убьёт. За мужа своего убьёт. Прямо посередине улицы, и ведь плевать ему было, что с ним станет после. Но вот Дмитрию плевать не было. Справившись с шоком от представшей картины, без какого-либо страха попасть под горячую руку, он, кинувшись, быстро обвил руки вокруг супруга, прижавшись нетронутой щекой к широкой спине. - Серёжа, прекрати, я прошу! Услышал майор голос негромкий, умоляющий. Был он в агонии, да сразу же остановился, а кулак его, чужой кровью заляпанный, так в воздухе и замер, готовый нанести очередной сокрушительный удар. - Он... он тебя... Дима. - Всё хорошо. - Дима... - Он не стоит того, чтобы попасть за решётку, мой мальчик. - прошептал профессор, крепче сжимая дрожащее тело, успокаивая. Трясло Сергея, всё ещё смотревшего на лицо обидчика, теперь разукрашенное ссадинами и синяки, которые через пару часов нальются красивым фиолетовым цветом. Сам же альфа болезненно скулил и мямлил какие-то извинения, которые майор совершенно не слышал. - Ты зато стоишь этого. - просипел парень, готовясь нанести незаконченный удар. - Серёженька, если он погибнет, тебя у меня заберут. Я один останусь, Серёж. - решил профессор с такой стороны зайти. И такой аргумент сработал просто прекрасно, так как кулак Сергея безвольно опустился, а сам он начинал успокаивать дыхание. - Я тебя, гниду, если рядом с ним увижу или услышу про тебя - я тебя поймаю. Понял меня? - злобно прошипел Нечаев, пронзительным взглядом смотря чужаку в глаза. - П-понял... Плюнув ему на лицо, Сергей осторожно поднялся, придерживая руки, всё ещё сжимавшие его поперёк тела. И, пнув напоследок разбитого альфу ботинком по ноге, поспешил увести Дмитрия Сергеевича от греха подальше, в машину. Спрятаться надо было от редких зевак, которые теперь, не зная, что именно произошло, с чистотой совести ринулись помогать кряхтящему от боли телу. - Я поведу, Серёж, ладно? Дрожишь ты. - проговорил Дима, когда дошли они до машины. Развернули профессора аккуратно за плечи, лицо рассматривая, пальцами за подбородок нежно повернув. Цокнул Сергей, зашипел, сматерился тихо, но Дима услышал. - Не уберёг, блядь... - Серёж, всё нормально, не болит. - не слышал ещё Дмитрий Сергеевич, чтобы матерился так обильно муж его, но за язык этот сейчас совсем не хотелось бранить. - Не нормально. Прости, мой хороший, моя вина. Прижали академика к себе с любовью нежной, извиняющейся. - Мой мальчик, нет здесь ни в чём твоей вины. - Дим, а если бы он кулаком тебя, а если бы нож у него был. - Прямо посередине улицы и при народе? - улыбался профессор в чужую куртку. - Плевать ему было, ударил тебя всё равно. Блядь. Успокоиться Сергей совершенно не мог. И, видимо, переживал он обо всём этом гораздо сильнее, чем тот, кого, собственно, ударили. Отстранившись от шефа, запрыгали его руки по карманам куртки и брюк, стараясь что-то найти. Не обнаружив желаемого, впал майор Нечаев в какую-то прострацию, на щёку чужую поглядывая. Обняли его нежно, в уголок губ целуя. - Ты что, курить опять начал? - тихо поинтересовался Дмитрий, оглаживая крепкую дрожащую спину. - Нет. - А что в карманах искал? - Привычка. - Ты только не начинай, хорошо? - Не буду. Ты же меня ещё тогда давно попросил. - Попросил. Поехали до гостиницы, Серёж, собираться будем. - взглянул он супругу в глаза, улыбнулся. - Ага. - Машина как? - Ездить будет. - Домой её отправим или к следующему пункту назначения? "На металлолом нахуй." подумалось Сергею, но ответил, скрипнув зубами: - Домой. Скрыл Дмитрий Сергеевич смешок, понимал, что винит теперь Серёжа и себя и бедную машину, единственной виной которой было то, что забыл её как следует проверить её же водитель. Вытащил Дмитрий Сергеевич из кармана пальто небольшой платок, костяшки окровавленные Сергею утирая. - Я поведу. - Не надо, Дим, я в порядке. - Трясёт тебя, мой мальчик. Не хватало нам ещё в аварию попасть. И такой аргумент тоже сработал на ура. Был бы Сергей один, ему бы всё равно было, так бы и поехал. Оглянувшись на недавнюю сцену, заметив где-то вдалеке удаляющуюся хромую фигуру и зло прошипев какое-то ругательство, закрыл майор Нечаев за шефом своим дверь, и, уместившись на пассажирском кресле, позволил себя увезти. ------------------ Пересказывать случившееся, чтобы заставлять нервничать его мальчика ещё больше, товарищу министру совершенно не хотелось, но об этом его, разумеется, настоятельно попросили. Врать он своему мужу не собирался, поэтому спокойно всё объяснил, стараясь не придавать случившемуся никакого значения. Будто не оскорбили его и не приложили руку, а просто они о работе беседовали. Хрустел майор пальцами, но комментировать потенциальный вред таких действий бывший нейрохирург не стал, внимательно наблюдая за серьёзным лицом, отвернувшегося к окну. Извинялся Серёжа всю дорогу до гостиницы, вызывая сладкую улыбку у своего омеги. Нужно было мальчика своего успокоить, и Дмитрий Сергеевич знал как. Оказавшись в номере, попросил он собрать вещи, сам поспешив в душ. Времени до самолёта у них было предостаточно и провести часик в номере они всё ещё могли. Выйдя из ванной, обнаружил он агента своего на стуле, смотревшего куда-то за балконную дверь. Укутанный в одно только полотенце, державшееся на худых боках на одном лишь честном слове, подошёл он аккуратно сзади, нежно укладывая ладонь на чужую голову. - Переживаешь до сих пор, Серёж? - ласково прошёлся он по выбритой части, на заплетённые волосы переходя. - Мм. - коротко гукнул майор, в наслаждении закрыв глаза. - Не стоит. Ничего ужасного не случилось, правда. - чмокнул он его в макушку, улыбаясь. - Одна у меня работа, да и ту выполнить не могу. - Глупый мальчик, а кто меня все эти годы защищал? - Чуть не потерял я тебя тогда. - удручённо проговорил Сергей, вспоминая совсем ещё свежие события, которые порой ему снились, но он об этом не рассказывал, лишь крепче прижимая маленькое сонное тело. - Не потерял же. Обогнул его Дмитрий Сергеевич так, что был он теперь в поле обозрения. Глаза Сергея сразу же смущённо забегали по его телу, на лице остановившись. - И мне, наверное, отблагодарить надо моего майора за то, как он сегодня яростно меня защищал. - промолвил томно профессор, закидывая ногу и усаживаясь прямиком на пах своего альфы. - Ди-дима.. - сглотнул парень, заметив его возбуждение, явно выпирающее из под белого полотенца. - Самолёт... - Не улетит. У меня ещё есть время показать моему мальчику, как сильно я его люблю. Инициатором интима в основном был Дмитрий Сергеевич. Как он давно понял, Сергею нужен был толчок, ибо мальчик его любимый, видимо, боялся быть слишком напористым и дотошным. Было в этом особое очарование. Очень нравилось Дмитрию создавать "нечаянные" ситуации, в которых в штанах у обоих становилось тесно. Нечаянно прижаться голым, после последней ночи, задом к сонному агенту. Нечаянно стянуть с себя в ванной всю одежду, а дверь оставить приоткрытой, и тянуть резину у зеркала, пока туда кто-то не войдёт. Совсем не нечаянно откинуться после рабочего дня на кровати и, поборов стеснение и краснеющие щёки, не раздвинуть легко ноги, пока с них мучительно медленно не снимут штаны. В лифте шепнуть на ухо, как хотел он его целый день и ждёт не дождётся, когда майор окажется внутри. Не знал он, кто из них в моменты эти краснел больше. И получал всегда Дмитрий Сергеевич за свои действия сладкую награду. Скользнули влажные после душа пальцы под ремень брюк, расстёгивая, любовно выводя круги по белой коже. Шипел майор его сквозь зубы, не отрывая от лица красивого взора. - Ты такой большой, Серёжа. До сих пор не верю, что внутри ты помещаешься. - шепнул профессор, с радостью ощущая, как дёрнулся член в его руках, отзываясь на слова пошлые. - Ммм. - застонал Сергей, пробираясь руками по бёдрам, задирая полотенце, поглаживая вверх и вниз. - И сказать мне тебе кое-что надо. - Что же? - встрепенулся немного Нечаев, легко прикусив кофейные губы. - Узнаешь, когда закончим, мой хороший. - Дим, ты же из душа только что. - просипел майор, стягивая проклятую махровую ткань, мешавшую любоваться идеальным телом. - Ты же мне поможешь потом всё смыть, правда? - А тебе помощь нужна? - пророкотал парень, чмокнув свою метку. - Изнутри неудобно, Серёженька. Совсем тихий голос выбил последние остатки разума, а в голове уже стояла картина, как он нежно берёт своего Диму в ванной у стенки, вслушиваясь в его всхлипы, пока его, Сергея, сперма, течёт по изящным ногам. Приподнял он слегка омегу, шумно вдыхая, аккуратно дотронувшись прохладными пальцами до дырочки, уже обильно сочащейся смазкой. Вздрогнул Дмитрий Сергеевич, закусил губу. - Давай сразу, мой мальчик. - Тише, нетерпеливый ты мой. Куда спешишь так, м? Самолет не улетит ведь. - Не уле-тиииит.. Серёёёжааа. Поперхнулся словами профессор, когда сразу два пальца погрузились в его горячее нутро, массируя, медленно растягивая стенки. - Какой же ты красивый у меня, Дим. Говорил я тебе? - Говорил. - проглотил стон учёный, стараясь на пальцы те насадиться глубже. - Не буду тебя мучить долго, маленький. Третий палец присоединился к другим, разрабатывая, услаждая полностью возбуждённого омегу. Мог Сергей вот так вот сидеть вечно, наблюдая за губами, выстанывающие его имя, за глазами, закрывающимися от наслаждения, за щеками пунцовыми, горевшими из-за его, Сергея, ласк. Вытащил он пальцы под недовольный всхлип своего любовника, шикнув что-то успокаивающее. Ладонью он быстро вытащил собственный член, Диму приподнял, у входа пристроился. Успел он удержать нетерпеливого омегу, чуть было прямо так не насадившегося на его основание. - Эй, эй, тише, Димочка. Куда на сухую собрался? - Быстрее, родной... - Сейчас, потерпи. Увлёк он его в поцелуй глубокий, рот вылизывал, пока рукой быстро смазку собирал, растирая по члену. Неудобно ему было, Дима тёрся в нетерпении, мешался. Сильные руки сомкнулись на талии, аккуратно и медленно усаживая на всю длину, не давая непослушному омеге сорваться и одним рывком насадиться до самого конца. - Серёжа... Серёженька... так хорошо. - Мхмм. Торопливый мой.. немного побыстрее сегодня хочется тебе? - Да, Серёжа. - всхлипнул профессор, пытаясь бороться со стальной хваткой у себя на талии, мешающей задавать темп. - Возьми, возьми, возьми... - Как же мне повезло с тобой. Только мой. Расслабил майор кисти, позволяя мужу двигаться в своём темпе, буквально скача на его члене, заставляя пальцы на ногах Сергея сжиматься, а зубы стискиваться. Скулил Дмитрий Сергеевич в упоении, обвившись вокруг чужой шеи, не переставая стонать и кричать любимое имя. А руки сильные трогали каждую клеточку его горячего и влажного после душа тела, пахнущего душистым медовым мылом, сливающегося с его собственным кофейно-мандариновым запахом, снося альфе крышу. В какой-то момент уместил майор Нечаев широкую ладонь на животе омеги, пытаясь нащупать внутри него очертания собственного достоинства, рыча с большим собственническим вожделением и страстью. Чуть не отключился Дмитрий Сергеевич. Не знал ещё Сергей, что в положении супруг его был, а рука его тёплая заставила смутиться. - Серёженька...мххммм..тебе...аххх! Хорошо тебе? - С тобой всегда хорошо, сладкий мой. - произнёс он ему на ушко, прежде чем не одарить очередным поцелуем, готовясь к разрядке. - Кончишь для меня, мой мальчик? Нравилось это Дмитрию. Нравилось, как в моменты интимные называл его так Серёжа. И был он мальчиком его в постели, открытый и доступный, плачущий и выгибающийся навстречу, покорный. Любимый. Его мальчик и больше ничей. Серёжин. Излились они практически одновременно, чувствовал профессор, как разливалось в очередной раз внутри него тепло, чувствовал, как сам он сейчас пачкал ласковую руку, не забывшая и о его собственном наслаждении. - Теперь помогите мне в ванной, товарищ майор. - глубоко дыша улыбнулся Дмитрий, сдувая со лба сбившийся тёмный локон. - Обязательно. - сладко поцеловал Сергей его плечо. - После того, как услышу, что сказать ты мне хотел. Забилось у профессора сердце, чуть не забыл он от страсти, что новость важная у него была. - Серёжа. - Да? - глядел он на мужа своего, и тревожность нарастала небольшая, молчал Дима, на него смотрел. - Дим? Случилось чего? - Случилось. - Что такое? - начинал уж было майор не на шутку переживать. - Серёж. Папой ты будешь. Молчание повисло. Казалось, что время остановилось, хотя часы на стене продолжали тикать. И была очередь учёного волноваться, не реагировал совсем Сергей, мутными зрачками куда-то ему на лицо уставился, застыл, будто цементом покрыли его. Только хотел он позвать его, как поднялся совсем аккуратно Нечаев со стула, бережно удерживая тело его омеги. До кровати дошёл, с трепетом уложил мужа на спину, к животу спустился. Рассматривал какое-то время, а затем прошептал, прежде чем запечатлеть любовный, заботливый поцелуй: - Получилось, значит... Димочка мой, получилось. От сокровенного тона защипало глаза и всеми силами старался Дмитрий Сергеевич не прослезиться. Только заметил, что мальчик его сдерживаться и не собирался. Катились две солёные дорожки по его щекам, исчезая где-то в негустой бороде. - Серёжа, ну что ты плачешь? - спросил он тихо, по голове гладя, а у самого голос дрожал предательски. - Ничего, Дим. Счастлив я. - оставил он ещё несколько бережных поцелуев, теперь к лицу подползая. - На каком мы сроке? - Две недели. - и от простого "мы" забилось сердце, не был он один, Серёжа у него был. Поцеловал его майор совсем по-детски, будто в первый раз, пробуя такие уже знакомые вдоль и поперёк губы. Оторвался, на щёку посмотрел, где спадал на нет красный, ненавистный ему след. Прикоснулся аккуратно, провёл большим пальцем. Знал прекрасно Дмитрий Сергеевич, о чём мальчик его думал, какие мысли крутились вихрем в его голове. Винил и ненавидел себя. Позволил ударить кому-то его омегу, ещё и в положении. - Ты ни в чём не виноват. - Если бы знал я... - хмыкнул горько, поражаясь интуиции профессора. - Я бы тебя сегодня не пустил никуда. - Поэтому и не сказал. - И лучше бы правда не пустил. - Тише. - обнял директор майора своего, ближе к себе придвигая, в висок целуя. - Ты самый лучший у меня, мой мальчик. И отцом тоже лучшим будешь. Уже лучший. Уронил Сергей голову куда-то на подушку, молчал. Да знал Дмитрий Сергеевич, что плакал он. Обнял агента своего крепко, успокаивающе по спине гладил, улыбался. - Всё хорошо, Серёжа. Здесь я. Позволил себе Сергей расчувствоваться, счастлив он был. Счастлив бесконечно, с тех пор, как с того света шефа своего вытащил. И что ни день, становился он только счастливее. И будет таким до тех пор, пока Диму в руках сжимать сможет. И носит теперь Дима ребёнка от него, что и в мечтах ему раньше даже не снилось. - Серёж. - прошептал через некоторое время приятный голос. - Ты мне всё ещё в душе помочь должен. - Уверен, что хочешь продолжить? - успокоившись, обеспокоился майор, игнорируя дёрнувшийся от предвкушения член. - Уверен, хочу ли, чтобы мой мальчик прижал меня к стенке и хорошенько взял? Думаю, что да. - Ты меня с ума сводишь, хороший мой. - проурчал Сергей, улыбаясь. - Но я и здесь начать помогать могу. Не успел Дима запротестовать, как спустился супруг его вниз, обласкав живот, поцеловав налитую кровью головку, ведя языком вниз по основанию, сорвав не один глухой всхлип с уст омеги. Ноги его уместил Нечаев себе на плечи, удерживая, не давая закрыться. Вылизывал его внизу, целовал, умело работал языком, выписывая круги, входил внутрь, вновь выходил, мучая. Чувствовал свою собственную сперму вперемешку с любимым вкусом смазки его Димы. В первую секунду прогнулся Дмитрий в спине, закрыв лицо руками, выдохнув прегромкий стон куда-то себе в ладони через запрокинутое горло. Руки его затем оказались на кровати, сминая белые простыни, чуть ли не разрывая ткань. - Серёжасерёжасерёёёжа... - мычал он как мантру в экстазе. Переместил он ладони на чужую голову, контролируя силу, стараясь не сжимать и не впиваться ногтями. Сергей между ног его раздвинутых выглядел пошло, но настолько красиво, что болели щёки. А от хлюпающих звуков хотелось провалиться сквозь землю. Ещё секунда и он снова изольётся, не успев даже толком начать. Остановился Сергей, посмотрел довольно на устроённый им беспорядок, коим являлся его растрёпанный, расслабленный и бессильный Дима. - В душе продолжим. - Нравится мучать меня, да? - всхлипнул довольно профессор, оказавшись в сильных надёжных руках, с простыней его подобравших. - Может совсем чуть-чуть.

***

За окном слышались далёкие салюты, на столе переливалась в свете слабого ночника бутылка дорого шампанского, подаренная супругам Нечаевым на Новый Год кем-то из Предприятия, но выпить её было в этом году не суждено. А рядом с ней стоял большой букет хризантем. Знал академик, что в "Вавилове" отдельная клумба была специально для зимы, под личной охраной майора Нечаева. В комнате пахло хвоей от большой ёлки, которую притащил майор Нечаев домой. Дмитрий Сергеевич тогда улыбнулся и подумал, что в последний раз ёлку он наряжал вместе с братом, которому, совсем ещё тогда маленькому, сообщил с умным видом, что Дед Мороза не существуeт, за что получил от матери хороший подзатыльник. Предпраздничное настроение тогда было подпорчено, и пришлось ему всю неделю до главной ночи убеждать брата, что просто пошутил он неудачно. В сознательной взрослой жизни товарищ директор ёлок никаких не наряжал, и квартира эта Челомеевская такой флоры в стенах своих никогда не видала. Но вот теперь же она стояла в углу, пышная и нарядная, совсем как в детстве. Даже подарки были. От жителей, от кого-то с Кремля, от мужа. Да и сам он туда такой же подложил. От чистого сердца, с любовью. Телевизор трещал помехами, накручивая какую-то новогоднюю передачу, которую Дмитрий Сергеевич слушал вполуха. Сам он устроился в большом мягком кресле, а ноги его покоились на выдвижной его части. Укутан он был в тёплый плед, в руках держал чашку горячего чая, заботливо принесённого его мужем. Вернее, уже не совсем горячую и почти законченную. На часах отсчитывались последние двадцать минут уходящего года, и играла на его тонких губах счастливая умиротворённая улыбка. Муж его пятнадцать минут назад выскочил на улицу, чуть не забыв шапку, про которую Дмитрий Сергеевич успел ему напомнить. Вернулся майор, крикнул "Да, мамуль!" и сразу же убежал, оставляя супруга бурчать под нос что-то вроде "Ну хоть бы папуль, что ли уж." Что-то Сергею очень сильно понадобилось прямиком под полночь, и Дмитрий не мог заставить его остаться. А про пойти вместе не было даже и речи. Двигаться ему много давно было мужем запрещено, и уж тем более по морозу. Начитался майор Нечаев всяких статей про беременность, можно сказать, не вылазил из чтива. И трясся теперь над своим беременным супругом, как над вазой хрустальной. Да и был он прав, не признать этого товарищ директор не мог. Беременность у мужчин-омег простотой не отличалась, а в его возрасте и подавно. Сам он замечать начал, как постоит на пять минут дольше обычного, и всё, присесть надо, иначе голова начинала кружиться. И это только под конец третьего месяца. Боялся он представить, что будет на девятом. Но страшно ему не было, в конце концов, всё это было явлением нормальным и естественным, а одного его никто не оставит. Кольцо обручальное привлекло внимание и он бережливо покрутил его на пальце. - Не прав ты был, Харитон. Мы оба. - пролепетал он сам себе, снова утыкаясь в бесполезную передачу. Ещё пять минут спустя услышал он звук входной двери и расстёгиваемых зимних ботинок. И через какую-то секунду в гостиную ввалился Сергей Нечаев, с покрасневшими щеками и заиндевевшими ресницами, а в руке у него был какой-то пакет. - Ну что же ты там принёс, товарищ майор? - с улыбкой отставив кружку, поёжился Дмитрий от принесённого мужем зимнего холода, через входную дверь залетевшего на секунду в квартиру. - Да вот... тебя. - Меня? Брови академика поползли вверх, а рядом с ним уместился холодный маленький пакет, который майор заботливо поставил на стеклянную тумбочку. - Какой же Новый Год без мандарин, Дмитрий Сергеевич? - выудил он ярко оранжевого цвета пахучий фрукт, вручая сидевшему. - Глупенький ты, Серёжа. - по-доброму усмехнулся товарищ Нечаев, поднеся сюрприз к носу. - Где ж ты их достал? Всё, поди, закрыто. - Где достал, там уже нет. - Загадочный какой. Ты раздевайся, пятнадцать минут осталось. - Ага, сейчас. - Вернулся и даже не поцелует. Смешной Сергей был, на шуточки вёлся. Развернулся правда обратно, поцеловал, а Дмитрий Сергеевич щеку его ладонью согревал. - Замёрз? - Есть немного. - Отогреем. Чаю хочешь? - Можно. - Сделаем. - отодвинул уже было Дмитрий Сергеевич плед, как рука уверенная на место его вернула. - Ты сиди, Дим. Сам я всё сделаю. - Ну дай поухаживать за тобой. Ты вон мандарин принёс. - Не, не дам. Чмокнули профессора в висок, запрещая спорить. А профессор улыбнулся, удобнее устраиваясь в кресле. Не прошло и пяти минут, как Сергей в домашней одежде был, с вымытыми руками и чашками чая. - Подвину тебя немного. Осторожно приподнял супруга, сам забираясь на кресло, усаживая Дмитрия Сергеевича наполовину у себя на коленях, наполовину на мягкой обивке. Благо кресло было достаточно широкое. Учёный слегка зашипел, когда почувствовал всё ещё прохладное после улицы тело, но лишь теснее придвинулся, согревая. - Ты что, без перчаток ходил, а? - испугался Дима рук покрасневших, слегка шершавых теперь после мороза, тёплыми ладонями накрыл. - Забыл, каюсь. Ты же мне только про шапку сказал. - Ну что ты, маленький что ли? Так обморозиться недолго. - А кто до полуночи раньше в кабинете сидел? Комментарий Сергея должен был быть язвительным, но лишь задуматься заставил. - Мне вернуться не к кому было. - проговорил Дмитрий Сергеевич с какой-то грустью, растирая замёрзшие сильные пальцы. - Эй. Я с тобой теперь. Трое нас. - поцеловал он мужа в шею, посылая мурашки. - Серёж, а у тебя до меня кто-то был? Совсем не новогодний разговор тот был, но и Сергей чувствовал, что поговорить сейчас тоже хорошо. - Как тебе сказать. Если про любовь спрашиваешь, то не было. А если про другое... Повисла тишина, задумался о чём-то Сергей, а Дима не мешал, ждал. - Знаешь, Дим, на войне совсем нет никакого дела, кто вы есть такие. Альфы, омеги, беты, мужчины, женщины, русские, немцы. Когда спишь в грязном холодном рву, ожидая, пока начнётся очередная очередь артиллерии, а товарищ твой к тебе жмётся - отказать ты не сможешь. И не знаешь ты в темноте ни лица ни имени, только осознание, что существу живому тепло нужно человеческое, забота, любовь. Хоть на минуту другую вырваться из ужаса, охватившего всё вокруг. Ведь завтра ни его ни тебя может не стать. А может не стать и через минуту. И совсем неважно, что оба альфы вы, что оба покрыты кровью и грязью. И ещё неважно, что девушки тебе не нравятся, а она медсестра, под шальную пулю попавшая. Совсем молодая, лет девятнадцать... Не целовалась я никогда, говорит... Кровь на губах закипает. Поцелуешь? Не хочу уходить, не попробовав. И ты поцелуешь, Дим. Как будто нравится она тебе, как-будто любил всю жизнь. Поцеловал Дмитрий Сергеевич руки согревающиеся, кисти, ладони. Серёжа его такой же одинокий был всегда. Через войну прошедший, не знал он ни любви ни ласки настоящей, только боль и утрату. Не понимал этого раньше академик и жалел, что не сообразил раньше. - Извини меня, мой мальчик. Не хотел я тебя в те воспоминания возвращать. - Не извиняйся, всё хорошо, жизнь это. - Ты на передовой тогда был, родину защищал, людей. Остановить пытался. А я.. в лаборатории прятался. Коллектив проклятый... - А ты, Дим... - сжал Сергей его в объятиях. - Пытался сделать так, чтобы война больше никогда не случилась. - Преувеличиваешь ты, Серёжа. - Ничуть. Восхищался я тобой всегда, Дима. Умом твоим великим, изобретениями. До сих пор мне кажется, что... что недостоин я тебя. Что вниз я тебя спустил и держу теперь в плену, а тебе на волю надо. Ты и в лабораториях всё реже время проводишь, а с работы домой спешим мы всегда, даже раньше уходим. Ты не думай, что держу я тебя насильно, занимайся тем, чем считаешь нужным, а я рядом всегда буду. И таблетки ты из-за меня пить перестал, вся твоя жизнь перевернулась, Дим. Страшно мне, что испортил я тебе её, что... Не дали ему договорить губы сладкие, нежно его собственные накрывшие. Ладони мягкие щёки его поймали, сжали слегка. - Я и так занимаюсь тем, чем считаю нужным. И нахожусь я сейчас там, где хочу находиться больше всего на свете. Дома, со своим любимым мужем. В кресле, под пледом, и смотрю дурацкие новогодние передачи. Ничего ты не испортил, Серёжа. Ты подарил мне то, чего у меня никогда не было, но чего я втайне всегда хотел. И таблетки мне никакие не нужны, альфа мой с меня глаз не спускает, и этого мне вполне достаточно. - Дима... люблю я тебя сильно. - Это взаимно, мой мальчик. Вздрогнули они оба, как куранты по телевизору начали свой последний круг, в глаза друг другу смотрели. - Димочка, а что ты тогда на улице загадал, у ёлки той? Когда ты без шапки и без перчаток разгуливал? А ещё меня сегодня ругал. - послышался тихий шёпот. - И правда многое помнишь. - улыбнулся застенчиво профессор. - Помню, конечно. - Уже исполнилось, Серёж, уже исполнилось. - красиво улыбнулся. - А ты? - А давай я ещё раз загадаю? Закрыл Сергей глаза, а Дмитрий так и уставился на него. Неужели и правда тогда о нём желание было мальчика его. Удары приближались к завершению, и на последних невесомо коснулся Дмитрий Сергеевич желанных губ напротив, будто боялся, что растворится муж его. По телевизору заиграл гимн СССР, на который они не обратили никакого внимания. - Исполнилось? - зашептал профессор, не открывая глаз. - Исполнилось, Дим. Самое сокровенное. - С Новым Годом, мой мальчик. - С Новым Годом. Следующий уже втроём встретим, Дим. Плед был подоткнут, чай выпит, и съедена половина мандарин. Кто-то уснул у кого-то на плече, и чья-то рука бережно накрыла ещё маленький, но уже сформировавшийся живот.

***

Он жутко устал, но оставить задерживающегося товарища совесть ему не позволяла. Была сегодня Димина очередь до дома везти, и условились они встретиться у выхода. Но время текло, а Захаров так и не появился. Пришлось идти ему обратно и искать погрязшего в опытах друга. Знал он, что мог Харитон хоть всю ночь над пробирками или ещё над чем провести, совершенно не заботясь о себе и своём здоровье, будто сделан он был из сплава. А на подобные комментарии отмахивался и говорил, что наука важнее его бренного тела. Приоткрыл Дмитрий дверь, внутрь зашёл. - Харитон, заканчивай, утро вечера мудреней. Восемь уже. - Езжай, я сам доберусь. - С каких пор... Вопрос застыл на его губах, когда заметил он рядом с Захаровым, склонившегося над какими-то бумагами, красивый букет сине-фиолетовых васильков. Подошёл он, даже понюхал. - Это для кого такие? - Ни для кого. - спокойно промолвил молодой учёный, не отрывая взгляда от стола. - Откуда букет тогда? - Понятия не имею, был здесь, когда зашёл сюда. - Ясно. - пробормотал Сеченов, то на букет глядя, то на друга своего, с лёгкой загадочной улыбкой. - Так что насчёт наконец-то уехать отсюда? - Сегодня я сам, Дим. Ещё поработаю немного. - Как знаешь. Двинулся Дмитрий Сергеевич обратно к двери, да в проходе остановился. - А девушку ту как зовут, кстати? - Какую? - Лаборантку новую. С волосами длинными, рыжыми. - Василиса. - Красивая она. - глядел он ему в спину, улыбался. - Да, наверное. Хмыкнул Дмитрий Сергеевич, затылок почесал, да домой поехал.