***
В воздухе повисло молчание, чьи-то руки тряслись, чьё-то сердце билось с такой силой, что ещё немного, и оно бы остановилось. Чьи-то глаза наполнились слезами, и в чьей-то груди нарастал громкий всхлип. Дмитрий Сергеевич замер, не в силах перевести взгляд с колец в чужой ладони на родное лицо, а ведь на нём он бы сейчас увидеть мог нетерпение и нарастающее беспокойство. Но не мог он посмотреть своему мальчику в глаза, ни после того, что тот у него спросил. Мечтал об этом Дима долгие годы, а сейчас, когда перед ним это было, не мог вымолвить и слова. - Ты не должен, Дима. Я не заставляю, ты не волнуйся... - затараторил Нечаев. - только если ты этого хочешь. Я знаю, что тороплю события, что слишком всё это быстро, что странно, после всего, что произошло на днях. Ни в коем случае не настаиваю и фамилию мою, если ты об этом беспокоишься, ты можешь не брать, это совершенно неважно. И отвечать тебе сейчас тоже не надо. Я просто хочу, чтоб ты знал, что люблю тебя сильно, всегда любил, и не хочу больше терять время, и без того потерял столько лет, когда на руках тебя мог носить. Сегодня ответишь или через год, ждать я буду, Дим. А может вообще официально не хочешь, то... Не получилось у Сергея закончить свою скороговорку, накрыли его губы смущённым поцелуем, почувствовал он, как волновался Дима, как задрожал немного. А когда оторвался от него учёный, то промолвил тихо: - Серёж? - Мм? - с трепетом и надеждой смотрел на омегу Нечаев. - Как ты думаешь... Дмитрий Сергеевич Нечаев хорошо звучит? - Очень... - сглотнул майор, чувствуя, как пересохло во рту, и как в ушах отдавался стук сердца. - Серёженька... согласен я. Не пожалеешь ты только? Старше я... Вздохнул судорожно Сеченов, когда неожиданно в объятиях его сжали, в воздухе поднимая. Сжимал и крутил его Нечаев, как мишку плюшевого, что аж стыдно академику стало, когда пара мужчин его заметила. Но подумав немного, решил он, что могут катиться они к чёрту. - И что, что старше? - Тебе помоложе бы кого-то. Опустил Сергей его на землю, рук не разжимая, в глаза настолько счастливо заглядывая, что аж не верилось, что от простого "согласен" вообще можно было таким радостным быть. - Ты от меня уже не отвертишься, Дим. Всё теперь. Мой ты. Сам только что согласился. - Да я и не отнекиваюсь... Мямлил академик, а лицо его поцелуями засыпали, чуть ли не мешая дышать. И руки сильные не знали уж, как учёного маленького перестать обнимать и гладить. Щекотно было ему, смеялся Сеченов смущённо. - Ты сейчас надеть хочешь или подождём до свадьбы? - тихо спросил Нечаев и разжал снова кулак, кольца показывая. Свадьба почему-то так уколола Дмитрия Сергеевича странно, но в то же время приятно. Растерялся он, застеснялся, будто слово это ну никак не могло касаться его, и имя его в одном с ним предложении стоять не могло. - Дима? - позвал его осторожно Сергей, когда понял, что улетел куда-то профессор мысленно. - Извини, я, наверное, слишком громкий. Тороплю? - Нет, Серёж, не торопишь ты. Просто... - Что такое? - Не заслуживаю я этого. - Я тебя сейчас поцелую в губы прямо посередине улицы, если не прекратишь говорить такую ерунду. Щёки загорелись больно, как представил Сеченов такую картину. Нет, наказание ему такое очень себе даже нравилось, ну а что, пусть себе видят, ему то что с этого будет. Но вспоминалось ему, как молодёжь он вот так осуждал, ещё когда Предприятия не существовало. Даже сказал он однажды какой-то паре на улице молодой, чтобы не смели пример такой дурной окружающим подавать. Некультурно и вульгарно, такими вещами заниматься надо дома за закрытыми дверями. Да в какой вы стране вообще живёте, так позорно при народе честном обжиматься. Это вот сейчас он только понял, что завидовал им, что так же хотел. Счастливым быть хотел. - Поцелуй, мой мальчик. - Я не шучу. - прищурился майор. - И я тоже. И правда Диму поцеловал, прямо на глазах у какого-то солидного мужичка с портфелем в руке, чуть ли не врезавшегося куда-то в дерево, засмотревшегося на картину маслом. Его Дмитрий Сергеевич узнал, но очень сильно было ему наплевать, когда почувствовал тёплые губы на своих, когда вновь нежно перехватили его поперек талии одной рукой, когда прильнул он телом к своему альфе, растворяясь в любви вселенской. Вздохнул Дмитрий неожиданно, когда язык чужой по губам осторожно прошелся, а он губы приоткрыл, приглашая. Чувствовал, как тепло начинало по телу разливаться. Но только он было стон короткий испустил, как прекратил Серёжа целовать его. Разочарование Сеченов лёгкое ощутил, чуть ли не заплакал. Оторвался от него Нечаев со звуком сладким, для ушей приятным. Хотел он мальчика своего, сказать не решался. Хоть и просил он его тогда, когда в угаре был, когда из-за течки заливал майору ноги, когда тёрся о него на заднем сидении машины, в буквальном смысле слова. Но по-другому всё на незатуманенную голову было. Страшно как-то, а вроде и непонятно, чего бояться тут было. Но понял он сразу, что нежным Серёжа его был, и может не с каждым окружающим, но вот с шефом своим точно. Приятно от этого было, голова кружилась, только его руки эти сильные ласково сжимали. Ни для кого другого Сергей таким не был. Сообразил учёный, что не хотел Нечаев торопиться, уважал его, и даже не смотря на то, что вместе они теперь были, сводил свои ласки на свой особенный, целомудренный уровень. - Серёженька, люблю я тебя. - проговорил он благоговейно, когда немного успокоилось сердце. - Правда? - улыбался майор с искринкой, будто не знал он правды и не верил. - Конечно... а с кольцами подождём давай, официально должно быть. - Как скажешь, Дим. Бережно спрятал Нечаев маленькие предметы в карман. - Дима, а что я тебе говорил, прежде чем из кабинета тогда уйти? - Что любишь меня? - схитрил академик зная, что о чём-то другом Сергей сказать пытался. - Это я говорил, конечно же. А ещё о том, чтобы без близняшек ты не выходил никуда. И где они? - У квартиры стоят. - И почему они там, а не здесь? - Так ведь... к тебе же я шёл, зачем они мне? Что в двух метрах от тебя со мной может случиться? - Ладно... в этот раз убедил. Очень шутливо-серьёзное лицо майора ему нравилось, веселило его. И сложно было сказать, правда ли это шуткой было. Скорее всего - нет. - В субботу в Сочи едем, Дима. У Сеченова так глаза и расширились. Ну кто же вот так всё бросает и едет на курорты? - Четверг сегодня, мой мальчик, не можем мы так. Аргентум искать меня будет. Предприятие ещё на ноги не встало, не очухалось... - Дима. В Субботу едем в Сочи. Глаза у Нечаева любовью сильной светились, но и серьёзностью. Понимал директор, что увезут его, хоть что он сейчас скажи. Почему вот майор таким был, почему перечить ему Сеченов не мог? Почему сжималось всё внутри от того, что хотелось позволять делать с собой что мальчику его захочется? Счастлив был Дмитрий Сергеевич, боялся, что сон всё это был. - Значит едем в Сочи. - улыбнулся он в ответ. - На месяц. - Хоть на год, мой мальчик. - Красивый ты такой. И с каждым разом комплимент этот смущал всё больше. Особенно, когда глаза его серые, с голубизной сливающиеся, сверлили. - Устал, Серёж? - с нежностью посмотрел он на своего телохранителя. - Устал. - Домой пойдём? - Пойдёмте, товарищ Нечаев. Не успел тогда Дмитрий Сергеевич фамилии своей новой, ещё не официальной, застесняться. На плечо его взвалили, как ничего не весящий мешок так, что приходилось ему теперь на землю сверху вниз смотреть, пока в дом несли его. - На землю опустишь? - без какой либо надежды проговорил он куда-то в чужую спину. - Не. Услышал академик ответ короткий, довольный и даже немного гордый. "Не опускай, Серёженька" - подумалось ему.***
Может быть, впервые в жизни приходилось ему наблюдать, как делали за него всю работу, как не надо было ничего решать, потому что решатель у него был личный. Понимал он теперь, как майор его все поручения выполнял. Когда услышал он, как по телефону Сергей с санаторием общался, так смешно аж стало. Ему смешно, вернее, а вот женщине на другом конце провода, наверное, не очень было. Ругался майор, требовал весь этаж под них оформить. Вы что, мол, совсем с катушек слетели, Министра Промышленности, да после покушения на него случившегося, так не уважать? Тишина ему нужна была и покой, чтобы людей рядом не было. Клялся Нечаев приехать лично и разобраться с каждым, кто помешал бы шефу его отдохнуть и сил набраться. Согласились в итоге в Сочи, уж больно страшно было майору Нечаеву перечить, самого товарища Сеченова отдыха лишать. Кто бы на такое решился. Вот и прогуливались они теперь вдвоём, дождавшись, пока опустеют улицы людные, под самую полночь, когда жар солнца больше не тревожил своими лучами. Наоборот даже было, штормить начинало, дождь собирался. - Вернуться нам надо, пока не залило. - проговорил майор, нежно сжимая чужую ладонь. - Поздно уже, Серёжа. И правда поздно было, первые капли начинали падать им на волосы, обещая через какую-то минуту залить их до нитки. Где-то вдалеке громыхнул гром и сверкнула фиолетовая молния. Благо были они в каких-то минутах от санатория. Немного, всё же, они не успели, в последнее мгновение попав под проливной южный дождь, порядком намочив загулявшихся влюблённых. Пожурил себя мысленно Нечаев, не хватало ещё, чтобы простыл Дмитрий Сергеевич во время отпуска. Добирались они до своего пустого этажа на лифте, где Дмитрий Сергеевич с каким-то трепетом на Серёжу своего смотрел, пока тот о чём-то ему объяснял. Вполуха слушал его министр, на футболку его засмотревшись, которая липла теперь, будучи мокрой, к накачанному телу агента. Сглотнул Сеченов, глаза отвёл, да сразу с чужими встретился, вздрогнув. - Задумался, Дима? - Да. Извини, мой мальчик. - Ничего. И Серёжа на него как-то странно смотрел, по лицу глазами бегал, поцеловать потом наклонился, а Сеченов и не против был. Заняться то чем-то надо было, пока лифт до пункта назначения ехал. Вспомнил он лифт в центральном, с креслом. Там то и посидеть можно было. А ещё лучше - альфу своего усадить и уже у него на коленях разместиться. И стоять не надо было, и целоваться тоже можно так. На заметку себе товарищ директор взял. Не заметили они, как лифт с характерным бряком остановился, не заметили и как тряхануло их чутка. Продолжали они исследовать друг друга губы и Дмитрий Сергеевич даже и не понял, как оказался он между стенкой и Сергеем своим, чье предплечье теперь упиралось в лакированную поверхность где-то у него над головой. Пальцы его на мокрой материи оказались, легонько притягивая майора ближе, слегка прикасаясь к нему грудью. И только когда поняли они, что лифт вызывали откуда-то с другого этажа, и зажглись на панели кнопки, Сергей очнулся, оторвался от шефа, резко высставив ногу в закрывающиеся двери. Позволило им это выскочить наружу и отдышаться после поцелуя сладкого. - Надо было Стоп нажать. - пошутил Нечаев, ехидно улыбаясь. - А чего не нажал? - Подумал, что я тебя и в номере целовать могу. - Тоже верно. Залился Сеченов краской. Вон он, номер тот, в десяти метрах был. И были они здесь уже вторые сутки, но дрожь какая-то по телу прошлась, в животе всё сворачивалось, как думал он о том, как вернутся туда. Нервничал профессор, но нервничал по-хорошему. За агентом своим последовал, который дверь за ним закрыл, да обувь сразу снял. Вперёд Дмитрий Сергеевич ушёл, полотенце подобрал. - Иди сюда. Утёр он Серёже своему лицо, а тот морщится смешно, полотенце то перехватывает, Диме волосы сушит. - Переоденься, Дима. Заболеешь ещё. А лучше в душ сначала. - Может позже... Зашептал от чего-то академик, на альфу своего засмотрелся, пока тот сухую одежду из сумки доставал. - Тебе мою футболку или свою? - Серёж. - Да? Поднялся Сергей, как имя своё услышал, сразу прильнуло к нему хрупкое тело, обнимая крепко, с любовью. - Всё в порядке? - Да.. всё хорошо. Поцелуешь? Не нужно было приглашать его дважды. Приподнял он подбородок чужой пальцами, нежно касаясь губ родных, сладких. Целовал его майор несколько минут, пока не оторвался, а не хотел этого Дмитрий, совсем не хотел. Знал он, что не тронет его Сергей, пока сам он не попросит. - Серёженька, хочу тебя. Шёпот робкий произнесён был куда-то ему в шею, еле уловимый, боязливый. Как молнией Нечаева шарахнуло, прижал он к себе его крепко, по спине поглаживая. - Уверен, Дим? Мы никуда не торопимся. - Уверен, пожалуйста... Тишина между ними повисла, только дождь в окно барабанил. А Дмитрий Сергеевич в свои мысли куда-то погрузился, глаза прикрыл, лбом в чужое плечо уткнулся. Наслаждался он поглаживаниями медленными крупных нежных ладоней. Возбуждён он был и достаточно сильно. Совсем невесомо качнул бёдрами, Сергею показывая, что готов он был. Слетел с его губ очень тихий стон, который уловил майор сразу же. Димочка хотел его, просился. Затрясло его, как возбуждение он его почувствовал. Поцеловал в волосы, в висок, мочку уха, пока не добрался до шеи, слегка голову Диме повернув, открывая себе доступ. Коснулся губами нежно там, где метку шеф его просил. Услышал стон второй, такой же тихий. Почувствовал, как дёрнулся от ласок омега его. - Серёженька... пожалуйста... - Всё хорошо, Дим. Снова Сеченов бёдрами двинул, слегка сильнее вжимаясь в чужую ногу. Очень медленными движениями тёрся он об агента своего, наслаждаясь ощущениями от промокшей ткани. Постанывал коротко, всё ещё слишком тихо, а Серёжа слушать хотел, хотел громче. Любовно он Дмитрия за талию приобнял, второй рукой отстранил лицо его от себя немного. Уплывал его Дима в какой-то мир другой, мир наслаждения, и всё Сергей сделает, чтобы хорошо ему было. К губам прильнул снова, мандариновый вкус пробуя, рука свободная шеи коснулась, на плечо перешла, по руке побежала, пока на торс не перескочила, плавно передвигаясь к кромке футболки. Целовать не прекращая, подобрался он пальцами за материю, коснувшись, наконец, нежной кожи живота, заставив вздрогнуть омегу в его объятиях. Не остановился Нечаев, полностью ладонь уместил, гладил, вверх заскользил, изучая хрупкое влажное тело. Добрались когда пальцы его до соска торчащего, простонал академик ему в рот, засмущался, да за футболку его мокрую ухватился, сжал. Хотел он было куда-то дёрнуться инстинктивно, а Сергей усилил объятия свои, не дал упасть. - Сниму, можно? Кивок робкий заметил, стянул с омеги промокший элемент одежды, засмотрелся. Видел он уже его так пару раз, да не смел глазеть. А теперь и разрешение было, теперь можно было и рассмотреть. Красивый был Дима его, по-мужски хрупкий, тонкий. Прикасаться хотелось, каждый участок кожи на язык попробовать. И это он обязательно сделает. С себя он тоже футболку сразу снял, чтобы не казалось Диме, что пользуются им. Чмокнул в плечо его, на ключицу перешёл. - Ты вкусный такой, знаешь? Не знал Дмитрий Сергеевич, вновь на плечо чужое упав, руки его осторожно и со страхом изучали крепкое тело, по широкой груди прошлись, по прессу выступающему, дальше хотелось, ниже, но испугался он. Видел он уже мальчика своего, да не так всё было. Не было на столе операционном времени думать о вещах таких. Задышал он приглушённо, с большим возбуждением. За ладонь тёплую уцепился, и понял Нечаев, что просил он о чём-то. - Что такое, Димочка? Покажи, чего хочешь. - зашептал он заботливо. Увели руку его вниз, к паху своему, накрыть прося. Улыбнулся Сергей счастливо в волосы каштановые, ладонью ласково возбуждение чужое сжав. Чувствовал он жар пылающий под мокрой тканью промокших от дождя шорт. Хотел Дима его, сильно хотел. Простонал Дмитрий Сергеевич, когда пальцы заботливые чуть сильнее сжали, когда ласкать начали бережно. - Серёёжа... Серёёёж. - стонал он, губы приоткрыв, прижимаясь к альфе, в аромате родном прячась. Представлял он вот так же долгие годы, как его мальчик так его трогает. И благодарил дождь он сильный, звуки его нетерпеливые заглушающий. Только не знал Сеченов, что острый у Нечаева слух был, что каждый стон он его ждал и запоминал. - Возьми... возьми меня, мой мальчик. - Тише. Нам некуда спешить, маленький. Никогда бы не стал майор торопиться, пропускать вот такое чудо, в его руках нетерпеливо двигающееся. Пальцы его на молнию перешли, собачку вниз ведя, пуговицу из петли вытащили. Отзывался Дима на каждое его действие, звуки милые с его языка слетали, посылая по телу майора волны адреналина. Затянул он его в поцелуй, языком лаская уже слегка припухшие губы, внутрь попросился, а ему позволили. Аккуратно он в чужой рот проник, изучая, а Дима и не знал как будто, как отвечать надо. Мог бы Сергей, то улыбнулся бы, да занят был. Прошёлся он по зубам, по дёснам, будто запомнить хотел каждый участок. Языки встретились в горячем танце, а аккомпанементом этому были прерывистые стоны Дмитрия Сергеевича. Рука Сергея, тем временем, потихоньку стягивала шорты с бёдер узких, прямо вместе с бельём. Начал он движение в сторону кровати, буквально перемещая омегу своего к ней спиной, ибо вряд ли сейчас профессор двигаться мог, занятый мысленно совершенно другими делами. И когда доковылял он до цели, то оторвался от губ желанных, в лицо растерянное, сейчас разморенное, заглядывая. - Ты такой милый, Дим. - С-Серёжа... - не знал Сеченов, что отвечать, совсем не соображал он больше. - На кровать тебя уложу, хорошо? И снять всё надо, мой хороший, залило нас. Дождавшись еле заметного кивка, наклонил он Диму вниз, укладывая на спину, но подхватив под поясницей, не давая намочить шортами постель. Поцеловал он колено одно любовно, прежде чем стянуть аккуратно остатки одежды с омеги своего. Всхлипнул Дмитрий, зажался, закрылся, голову отвернул, да зажмурился. Видел майор, что можно было и не волноваться об одежде той. Смазка текла по бёдрам дрожащим, обещая замочить вскоре кровать. Внутри у Сергея перевернулось всё, сердце подпрыгнуло, член его на картину такую болезненно дёрнулся. - Димочка.. ты такой.. Оглядывал он омегу обнажённого с трепетом, глаза блестели. Но заметил он, наконец, что напуган Дима его был, ноги свёл, будто спрятаться от него хотел. Над ним он сразу навис, прикасаться не смел, расстояние держал. - Нет, нет, Дим, не бойся. Прошу тебя. Не обижу... - зашептал он ему на ухо, чувствуя даже без касаний, как потряхивало омегу под ним. - Хочешь прекратим? Тут же почувствовал он слабые руки у себя на лице. Тянул его Дима, в глаза не глядя. Трясся, как листик, что-то пытался выдохнуть, но не мог, от чувств его переполнявших. - Об-обними, мой мальчик. - Уверен? - Да. Сжали Дмитрия Сергеевича настолько любовно, что судорожный всхлип вырвался у него из груди. Чувствовал Сергей оголённое горячее тело, грудь вздымающуюся, рваные выдохи и постанывания, от шефа его исходящие. Немного неудобно было, так как ноги у Димы сведены были, мешая Сергею позицию хорошую занять. Но подождать ему надо было, всё правильно сделать, уверить Диму, что не обидят его. - Расцелую тебя, можно? - Мм.. Тонкий всхлип послужил ему ответом, и Сергей прильнул к губам, подарив успокаивающий поцелуй, спускаясь к шее. Рука его скользила по чужой груди, на этот раз обходя сосок стороной, спускаясь ниже, проходясь по еле выступающим рёбрам, сжимая тонкую талию. Рот его перемещался ниже, буквально выцеловывая пёстрые узоры на покрывшейся мурашками коже. Выгибался под ним Дмитрий, вышёптывал имя его, всхлипывал. Как же нравилось Сергею слушать голос родной, сейчас тонкий. До умопомрачения нравилось, как незаметно вскидывал омега его таз, пытаясь прикоснуться к нему больно стоящим членом. Плевать ему было, что в шортах у него, его собственный стояк требовал немедленной разрядки. Захочет он, будет всю ночь покрывать тело слабое своими поцелуями. Он столько этого ждал. А Сеченов не знал, что с руками своими делать, то цеплялся он за Сергея, то простыни сжимал. Наслаждался этим майор, совсем как девственник вёл себя Дима его, сердце щемило от нежности. Ухватился майор за одну его кисть, пальцы вместе переплёл, пока покрывал он любовью живот мягкий, сейчас старавшийся втянуться рваными движениями, к таким ласкам не привыкший. - Сладкий… красивый… любимый… - приговаривал Нечаев с каждым оставленным влажным чмоком. - Ах, Серёженька… Вернулся Сергей на уровень лица его, в губы зашептал: - Не бойся только сейчас, родной мой. Аккуратно просунул он ладонь между коленками дрожащими, свое собственное между ними уместил, не давая больше сжаться слишком сильно. - Вот так… всё хорошо. Не нравится? - Нравится… - произнёс смущённо профессор, за шею мальчика своего обнимая. Слегка помогая себе рукой, оказалась второе его колено на том же месте, теперь плавно разводя тонкие ноги. Мешался теперь корпус Сергея Диме зажиматься, стыдно ему в такой позе было быть. Рукой прикрыл Сеченов лицо, провалиться сквозь землю хотелось. Чувствовал он, как смазка текла, как тело его и разум Сергея хотели. Он хотел. - Ты чего стесняешься, а, Димочка? - нежно отнял Нечаев его руку от лица, целуя пальцы. - Не прячься, мой сладкий, на всего я тебя налюбоваться не могу. Посмел ему Сеченов в глаза посмотреть, улыбку такую добрую видел, что не верилось. Защипало в уголках глаз слезами солёными. Снова с поцелуем Сергей наклонился, а сам свои шорты расстёгивал, с себя их стаскивая. Члены их соприкоснулись, и не ожидал тогда Нечаев, что прогнётся Дима в пояснице, что вскрикнет сладко, что голову на подушке назад закинет. Подхватил он его ладонью под спиной, крепче прижимая, в волосы влажные другой рукой зарылся. - Приятно, Дим? - Д-да… даа… Улыбнулся Сергей, двигаться немного начал, заставляя кожу горячую о друг друга тереться, размазывая жидкости телесные. Хотелось ему пальцами до Димы дотронуться там, где омега его жаждал. Внутри, в тесноте приятной, где смазка выделялась, готовя тело для проникновения. Хотелось ему смотреть, как удовольствие учёный получает. По бедру ладонь его прошлась, по колену, на внутреннюю часть бедра перешла, погладила. Пытался Дима сжаться, но уже не смог, а Сергей улыбается ему в губы, целует глубоко, утешает. Мокрый омега его был, альфу ждал. Стонал, стеснялся. Вздрогнул сильно, когда палец он у входа почувствовал, имя любимое выдохнул. - Славный мой, не бойся. Выписывал узоры он сначала, заставляя тело Дмитрия вырабатывать ещё больше смазки, а затем надавил совсем слегка, проверяя, насколько трудно будет в Диму входить. Да так и застыл, будто сознание у него выключилось. Мысль залетела ему в голову, да такая, что аж дёрнуло его, в голове всё перемешалось, в животе завязался узел, затрясло его. Убрал он руку, оторвался от губ покрасневших, возле уха голову свою уместил. - Дима… Димочка…- начал он тихо, будто боялся правду услышать. - скажи мне… В кабинете тогда… Дима… Не знал Дмитрий Сергеевич, что произошло, но уверен был, что что-то смущающее Сергей спросить у него собирался. С трепетом ждал он, пока соберется Нечаев с вопросом. Боялся. -… в кабинете… Твой первый поцелуй был, Дим? Хотелось ему убежать, хотелось спрятаться, лишь бы не отвечать на вопрос этот, лишь бы в глаза теперь альфе своему не смотреть. Ну где это видано, в пятьдесят с чем-то лет и не целоваться никогда. Урывисто кивнул он, услышав, как издал Сергей стон, от которого мурашки приятные побежали. Поцеловал его майор в ухо, куда и прошептал свой вопрос следующий. - Хорошо… другой вопрос, мой хороший. - трясло Сергея, сглотнул он, знал он теперь ответ на вопрос свой, но спросить обязан был. - Димочка, ты… ты нетронутый у меня совсем? Сильно затрепетал Сеченов у него в руках, улыбаться заставляя. Кивнул он снова судорожно, отвечать боясь, не было ему так стыдно ещё никогда. А Нечаев так и завис. Голову жаром обдало, что заболела она на какую-то минуту. Глаза он прикрыл, лбом в прохладную простынь уткнулся. Надо было успокоиться ему хоть немного, дабы Дмитрия под собой ещё больше не пугать. - Хороший мой, идеальный. Ты мой оказывается полностью. Только мой. Меня ждал всегда. Приговаривал майор, а рука его снова по коже заскользила, по бедру, осторожно перешла на ягодицу, слегка сжимая. - Как же так, Дима? - взглянул он в глаза карие. - Г-говорил же я, что… что не получилось у них. - Это другое... Надругаться над тобой хотели. А потом ты… не влюблялся ни в кого, Димочка? - Не влюблялся, мой мальчик. Первый ты. Готов был Нечаев на стену лезть, на потолок, да готов он был в небо дождливое сейчас воспарить. Не могло же быть такого взаправду. Не мог Дима его таким быть. - Димочка, ну что же ты раньше мне не сказал? - уткнулся он ему в шею, оставил влажный поцелуй утешительный. Понимал теперь, что смущал он омегу своего, слишком застенчивый он был. - Не знаю, Серёженька... - Испугался немного? - Испугался. - Не бойся, хороший мой. Хочешь, мы потом с тобой продолжим? - Нет, Серёжа, я сейчас хочу. Пожалуйста. - Ладно. Дим, раз первый раз это твой... - начал Сергей с любовью и какой-то осторожностью. - Натурально всё должно быть, хорошо? Так правильно будет. - Натурально? - вздохнул учёный. - Без... без растяжки. - сам майор теперь смущался. - Чтобы не жалел потом ты, что неправильно мы с тобой всё сделали. - Как скажешь... Серёжа. Глубоко Дима дышал, пытаясь сохранять разум. Вновь пальцы тёплые коснулись его внизу, посылая мощные электрические разряды по всему телу. - Не волнуйся, Дима, мокренький ты сильно, плавно будет. Немного неприятно, поэтому обещай, что остановишь, если больно будет. - Обещаю. - Хороший мой... сладкий... Поцеловал он его глубоко, прежде чем размазал смазку омеги своего по своему изнывающему члену. - Знаешь, как долго ждал тебя, как мечтал, что целовать тебя буду? - Серёженька... - от слов таких ещё жарче становилось, и почувствовал Дмитрий головку у входа своего. - Знаешь, как ночами мечтал, что прижимать тебя к себе буду? Ложился спать и думал, что утром встану и обязательно к тебе признаваться побегу. - М-мой... - Хотел, чтобы только на меня ты смотрел. - плавно Нечаев входить стал, растягивая тугое колечко мышц. -.. мааальчик...Серёёёёёжа. - Вот так. Не больно? Мотнул академик пылающей головой. Трясло его, будто пьяный он был и вряд ли смог бы сейчас устоять на ногах. Остановил свои движения Сергей, когда полностью головку внутрь загнал. Самому ему передышка нужна была, эмоции бурлили и обещали выплеснуться через край. Альфа внутри него разрывал череп, но он стойко противился, наслаждаясь открытым перед ним видом. Давай. Одним толчком. Вбейся. До крика, до больного хрипа. Пока не станет умолять остановиться. Пусть плачет, пусть кричит. Он твой и больше ничей. Твоя собственность. Укуси. Пусть вырывается, пусть пытается убежать. Скрути руки. Переверни на живот, раздвинь ноги, изнасилуй. Пусть слюна бежит по его губам, пусть слёзы заливают щёки... Закрой рот. - Я так люблю тебя, Дима. - покрывал он его лицо поцелуями, продолжая свою сладкую пытку. - Ты узенький у меня такой, горячий. Всхлипнул Дмитрий Сергеевич, вцепился руками в плечи, а колени его снова сжаться попытались. Хорошо ему было, слишком хорошо. Большего хотелось, чтобы никогда Сергей больше из него не выходил. Не оставлял одного. - Тише, маленький. Сейчас... - Серёжа, хочу... быстрее... - Нельзя. Разработать тебя надо, потерпи, Димочка. Стонал под ним Сеченов, дышал рвано, чуть ли не болезненно. Ловил его стоны майор губами, сантиметр за сантиметром двигаясь в мучительной тесноте тела его омеги. - Вот так, ты молодец. Не больно? - остановился на секунду, пока не заметил кивок отрицательный. - Хорошо. Взглянул он на Диму ещё раз. Такой открытый сейчас, беззащитный, слишком хрупкий. С растрепавшимися по подушке тёмными волосами, открытыми губами, через которые вырывались наружу полу-всхлипы полу-выдохи, и имя его альфы. С прикрытыми от наслаждения и неловкости прекрасными янтарными глазами, в которые хотелось смотреть вечно. Светившийся доверием и безграничной любовью, самый прекрасный человек, которого майор Нечаев когда-либо видел. Его Дима. - Димочка мой... Любовь моя. Сделал Сергей свой первый томный толчок, сразу же задевая простату. Громко простонал Дмитрий, не ожидав такого наслаждения, выгнулся дугой, пальцы его сжались на чужой спине. - Серёёёёёёжааа! - Приятно тебе? - проворковал Нечаев, поглощая ртом сладостный скулёж омеги. - Мфм... да... - Я рад, Дим. Хочу, чтобы хорошо тебе было. Не сдерживайся, кричи, если хочешь. Хочу всего тебя услышать, родной ты мой. И вряд ли бы смог тогда Дмитрий Сергеевич сдерживаться, когда с каждым медленным дразнящим толчком задевал Сергей ту самую точку, выбивая из Сеченова дух, заставляя протяжно стонать и хныкать, прося о большем. Плавился он от чужих нежных касаний, от взгляда, на нём одном сосредоточенного, от шёпота милого, от поцелуев страстных, на которые мальчик его не скупился. Стонал и кричал он громко и часто, всё ещё стесняясь, но поделать он ничего не мог. Метался под альфой своим, крепко его удерживающим. Получилось у него расслабить неслушающие ноги и развести хоть как-то колени, позволяя Серёже своему зайти под другим углом. Резко прикрыл он рот рукой, смутившись другого тона звуков, покидающих его осипшее горло. Не разрешили ему таких действий. Сразу же майор кисть ту поцеловал, от лица убирая ласково. - Такой ты у меня хороший, Дима. Так сладко стонешь для меня, для меня одного. Не закрывайся, славный мой. Разреши любить. Понятия Нечаев не имел, что он с Дмитрием Сергеевичем творил, как наизнанку нутро его выворачивал. Казалось Сеченову, что в другом он сейчас мире был, звёзды плясали перед затуманенным взором. Губы его ни на минуту не закрывались, выстанывая обожаемое имя. И губы те никогда не оставляли долго без внимания, целуя, слегка покусывая, вылизывая. - Дима, ты со мной? - Д-да.. ахх... Серёжа, Серёжа... люблю.. Ещё! - услышал он как из тумана альфу своего, возвращаясь. Сглатывал Дима собирающуюся слюну чуть ли не через боль, так как мешали ей крики его блаженные, сладострастные. Мучил его Серёжа, буквально мучил медленными толчками, своей нежностью. - Ммм, Серёженька, я хочу... хочу... - Чего хочешь, любовь моя? - остановился Сергей, в расфокусированные зрачки заглядывая. - П-по другому.. можно? Я-я.. представлял. - Конечно, хороший мой. - поцеловал он дрожащую кисть, сжимая. - Как ты хочешь? - На боку хочу. - прошептал стеснённо академик. - И.. и руку твою чувствовать хочу, Cерёженька.. можно? Растрогался Нечаев. Зачем у него Димочка разрешения спрашивал ему было непонятно. - Конечно. Всё, что захочешь. Аккуратно вышел он из податливого тела, услышал, как выдохнул разочарованно омега его. Не понравилась Дмитрию Сергеевичу пустота, когда мальчик его любимый из него вышел. Перевернул его майор на левый бок, сзади уместившись, целуя вспотевший загривок, ухо целуя мечтательно, пока рука его ногу красивую оглаживала, ягодицу упругую особым вниманием уделяя. Согнул он колено его, немного вперёд увёл, на кровати оставив. - Димочка, не против, если я пальцами попробую? Я так хотел.. - Мхм. - хныкнул Сеченов, задирая голову и подставляя рот для поцелуя. - Можно, мой мальчик. Растянутый был Дима его, сразу двумя пальцами забрался он осторожно внутрь, с характерным влажным звуком. Горячо было внутри, а мышцы сразу вокруг сжались, принимая в себя. - Всё же тугой ещё... такой ты прекрасный, ты не представляешь. А когда насаживаться Сеченов на его пальцы начал, то подумалось Сергею, что остановится у него сердце, и уже во второй раз его профессор к жизни не вернёт. Приоткрыл он рот от представшей картины, щёки больно загорелись. Дмитрий, закусив губу и закрыв глаза, плавно двигался в такт его руке, пытаясь получить больше. Ресницы его порхали, а по щеке катилась слеза, которую Сергей тут же утёр большим пальцем другой руки. Заглядывал он через спину в лицо красивое, пытаясь слиться с женихом своим воедино, понять хотел, какие эмоции играли у него внутри. - Плачешь? Не слишком много меня? - Нееет, Cерёженька, так хорошо мне. - пролепетал трепетный голос. - А мне то с тобой как хорошо. Одарил Нечаев щёку влажную коротким поцелуем, продолжив шефа своего пальцами изучать. Двигал он ими вперёд и назад, растягивал стенки, наслаждаясь пошлыми звуками и плачем. И когда заметил, что сжимал Дмитрий кровать до побелевших костяшек, решил он, что слишком уж долго оставляет его без моральной поддержки. Пальцы он вытащил, обнял академика поперек вздымающейся груди, сразу же за предплечье Дима ухватился, пытаясь ближе к своему альфе быть. - Я тут, сладкий. - Войди, Серёжа, прошу тебя. Войдиии.. Тёрся профессор задом о стоящий колом член своего агента, умоляя наполнить себя снова. Почти вернул он отведённую ногу в исходную позицию, но остановила его рука сильная, слегка придавливая бедро, не разрешая двигаться. - Будет исполнено, родной. Улыбнулся Сергей, на согнутое колено взглянул, на ягодицу округлую, и размеренно проникнул в мокрую, сочащуюся смазкой, дырочку своего омеги, слушая его порывистый вздох. Сам он был настолько возбужден, что член даже не нужно было направлять рукой. Двигался он теперь чуть быстрее, даря маленькому телу тонну удовольствия. Вспомнил про желание сокровенное, о котором попросили его. Хотел было руку свою вниз спустить, да омега его вцепился, будто боялся, что уйдут от него. - Дим, дай прикоснусь к тебе снизу. Ты же хотел этого, правда? Залепетал что-то Дмитрий Сергеевич нечленораздельное, но догадался Сергей и без слов. Скорее всего, не хватало ему Сергея перед глазами в такой позе. Умилился Нечаев, расплылся в улыбке. Второй рукой под лёгкое тело подобрался, теперь ближе уже было некуда. Ухватился за ладонь его, пальцы переплёл, прижал руки их к бешено стучавшему о грудную клетку сердцу Дмитрия Сергеевича. Другая ладонь коснулась сочащейся головки, заставив Сеченова выстонать высокую ноту, тут же которую словил мальчик его глубоким поцелуем. Скользили сильные, но нежные, пальцы по его основанию, а бёдра его раскачивались всё быстрее. Чувствовал Сергей, что нужно было им обоим воздуха, но не мог остановиться слизывать драгоценные звуки, исходящие из глотки его Димы. Он не считал, сколько времени он так в омегу своего входил, но когда почувствовал, что на пределе партнёр его был, резко остановился, задышав ему в ухо. - Рано, Димочка, рано. Мы не можем сейчас всё закончить. - Мхм.. Серёжа, зачем мучаешь так, зачем? Ещё, я прошу... Не хотел он так профессора расстраивать, в чьём голосе теперь звучала глубокая досада и нетерпение. - Извини, вернёмся давай. Надо мне личико твоё красивое видеть. Не знал Дмитрий зачем, но протестовать он не мог. Ни когда заботливые руки его альфы переворачивали его обратно на спину, с нежностью разводя в стороны его ноги, входя в него до упора, языком в который раз исследуя рот. Всё, что мог делать знаменитый учёный, это стонать и метаться под сильным телом, полностью отдавая себя в его распоряжение. - Дим, метка не особо приятная, знаешь ведь. - Мм? - открыл Сеченов глаза потемневшие и облизнул губы, не совсем понимая, о чём хотел сказать парень, пригвоздивший его к матрасу. Всё, что он хотел, это чувствовать ритмичные движения своего мальчика. - Метку поставлю тебе, хочешь, хороший мой? - Хочу. - мило промямлил омега - Хочу, мой мальчик. - Доверяешь мне? - Д-да. - Расслабься, Димочка. Движение его бёдер ускорились, прижался он всем телом к шефу своему, убеждаясь, что член его получал должное внимание между телами их разгорячёнными. Мандарины. Кофе. Дима. Сладкий, горячий, узкий. - Люблю тебя больше всего на свете, слышишь? - обдал он жаром мочку его уха, прикусывая. - Ммм.. Серёжа, Серёжа... я.. сейчааасс... - Знаю, кончи, мой маленький. Кончи для меня. - Серёёёёженькааа... Предоргазменные судороги сковывали тело хрупкого Дмитрия, вызывая волну необъятного счастья у его альфы. - Будет немного больно, Дим. Прости. Быстро поцеловав тонкую кожу на шее его любовника и дождавшись, пока оргазм накроет Диму с головой и тот громко простонет его имя в очередной раз, Сергей впился зубами в тот самый участок. Чувствовал он, как бился под ним в наслаждении его Дима, как стискивал отчаянно его ладони своими, прижатые сейчас к кровати, как тёплая сперма заливала их кожу, размазываясь теперь от ритмичных движений. Как вперемешку с упоительными стонами наслаждения вырвался на короткий миг болезненный хрип, оповестивший альфу, что всё он сделал правильно. Совсем не хотелось причинять профессору боль, зализывал он маленькую ранку, извиняясь, успокаивая потревоженную кожу, утешая эмоционально слегка растерянного Диму. - Я за тобой, Димочка. - Внутрь, Сергей, пожалуйста. - Дим... - Пометь. Изнутри, прошу. Отказать в просьбе, произнесённой душераздирающе, было невозможно. Толкнувшись ещё пару разу в послушное тело, излился Сергей внутрь, страстно зарычав, глубоко целуя покрасневшие губы партнёра, мешая тому дышать. Уткнулся Сергей в лоб разгорячённый, глаза прикрыл, вслушивались они в дыхание друг друга, отдышаться пытались. Трясло Дмитрия, ласкал его теперь Сергей одной рукой, гладил везде, будто согреть пытался, хоть и без того жарко было. - Как ты, мой хороший? Рука тонкая, трясущаяся, вверх поднялась, дотронулся Дмитрий Сергеевич до шеи своей, где выступала теперь метка Серёжина, перехватили его кисть сразу же, поцеловали каждую костяшку. - Я хорошо, мой мальчик. C-спасибо. - Сильно болит? Немного жгло кожу, немного саднило, но такой директор предприятия довольный был, счастливый и удовлетворённый, что казалась эта боль самой приятной в мире. - Совсем чуть-чуть, мой мальчик. Даже приятно. - Прости, хотел бы я, чтобы не так она чувствовалась. - Сергей, мне нравится. - Мм.. Вернулся Нечаев к извинениям, целовал метку свою, дул на алеющую кожу. Мог он теперь свой собственный запах улавливать, вперемешку с запахом его омеги. Был теперь Дмитрий Сергеевич полностью его. Все теперь знать будут. Пусть только посмотреть в его сторону попробуют. - Дим... ты мой теперь. Не ответил ему министр, пришлось Сергею голову поднять. Перепугался он сразу, как слёзы увидел на щеках раскрасневшихся. - Дима, ты чего? Что такое? Перевернулся сразу Нечаев, на бок укладываясь, прижимая к себе вздрагивающее тело. - Я тебе больно сделал, а? Скажи, пожалуйста. - Нет, Серёж. - ответил ему Сеченов куда-то в грудь. - Что же ты плачешь тогда? - Почему ты такой? - Какой, Дим? - совсем испугался майор. - Безупречный. Будто не альфа ты. - Поэтому плачешь? Засмущался Нечаев, слишком эмоциальный Дима его был. Поверить не мог он, что никто шефа за всю его жизнь не любил, никто не украл. Не знал профессор, что такое любовь настоящая. Хотя и сам майор не знал до него, что можно было такую щемящую нежность к кому-то испытывать. Когда кричать хотелось. - Ты не уходи только, прошу тебя. - всхлипнул Сеченов, стараясь теснее прижаться, будто было куда. - Люблю тебя сильно, не смогу без тебя. - Никуда я не собираюсь, Дим, что ты. Такой я дурак... Всё это время вот так мог тебя обнимать. Больше не отпущу тебя, не переживай. - Мм... Держал он так медленно засыпающего Дмитрия Сергеевича, улыбаясь, поглаживая его волосы, спину. Запахом цитрусовым наслаждался. Мысль о том, что до сих пор семя его внутри Димы было отдавалось приятной тягой внизу живота, не без приятной нотки собственичских инстинктов. Знал он, что и Дима к нему то же самое испытывает. И должен он был спать хотеть, да эйфория застилала сознание его. Перевернулся он совсем аккуратно, на себя шефа своего укладывая, накрывая обоих одеялом. В окно куда-то майор засмотрелся, на капли барабанящие, а пальцы его с волосами каштановыми играли, накручивали. Маленькое радио на тумбе заметил, включил, совсем громкость тихо выставил. Я просыпаюсь в холодном поту Я просыпаюсь в кошмарном бреду Как будто дом наш залило водой И что в живых остались только мы с тобой И Сергея, оказывается, кто-то любил. Кому-то он был нужен, и давно. Просто потому, что существовал он. И не просто кому-то, а Диме его. Ещё каких-то пару недель назад в Москве он был, весь свет ненавидел и каждый день боролся с желанием сорваться, ослушаться приказа, да махнуть обратно. В кабинет хотел залететь, всё на своём пути сметая. Хотел шефа своего со стула его поднять, в губы впиться, закричать, как сильно он его любит, а дальше уже плевать бы было, терять ему было нечего. Ведь ничего у него, кроме любви большой и не было. Так и надо было сделать. С самого начала. И что над нами километры воды И что над нами бьют хвостами киты И кислорода не хватит на двоих Я лежу в темноте И вот теперь лежало на нём его чудо, всё ещё подрагивая. Стоило Нечаеву годы назад признаться, стоило только шаг сделать, и не пришлось бы им обоим мучиться, не пришлось бы Диме его страдать. Не попытался бы он сотворить с собой непоправимое. Знал майор, что его вина это была, но теперь он то никуда не денется. Подобрал он руку его, на его груди лежавшую, повернул легонько, на шрам посмотрел. Больно сердце кольнуло, губами он прикоснулся, извиняющийся поцелуй оставляя. Руки эти тонкие по кусочкам его собирали. Слушая наше дыхание Я слушаю наше дыхание Я раньше и не думал, что у нас На двоих с тобой одно лишь дыхание Дыхание - Больше не будешь ты один никогда, Дима. Обещаю. - Серёж... Заругал себя Нечаев, разбудил всё-таки. Взглянул он на лицо красивое, а Дима, вроде как, в полусне был где-то, от этого ещё более очаровательный. Хотелось сжать крепко, расцеловать заново, но это утром. - Спи, родной. -... девочку хочу. И вновь в глубокий сон погрузился, так и не открыв глаз, оставляя Серёжу своего, с дурацкой ошеломлённой улыбкой на устах, смотреть на себя ещё очень долго. Не знал Сергей, за что ему счастье такое выпало. Но если надо было через Болгарию ради этого пройти, он сделал бы это ещё десять раз. В какой-то момент глаза его закрылись, уволакивая, всё-таки, в счастливый сладкий сон.