Цветут Цветы

Давно Нечаев так не уставал. Может вообще никогда. Последние несколько дней были словно ночным кошмаром. И чёрт с ним, с тем Коллективом. Проблема в другом теперь была. Как решение Дмитрия Сергеевича не запускать его на нём самом отразится. С него же высшее руководство спросит. Молотова больше не было, но быстро всё в Кремле пронюхают, да отправят компанию хорошую за ним прямиком. От переживания всё сжималось внутри Сергея. С такими силами даже ему не справиться. А значит спрятать надо было Диму, да побыстрее. Только не в состоянии был Сеченов куда-то идти. Просидел майор возле кровати его двое суток почти, не спал он с того дня злосчастного. А Терешкова больничная всё вокруг крутилась, да причитала. Кое-как удалось ей висок ему обработать, капризничал он, не хотел от Димы глаз отрывать. Как стабилизировался Сеченов более менее, Нечаев обратно в офис кинулся, дав предварительно Терешковой строжайшее наказание за Сеченовым присматривать. Если была записка предсмертная, то обязан он был уничтожить её, чтобы репутацию шефу сохранить. Узнает кто намерения его, так в сумасшедшего запишут, в больничке для душевнобольных запрут. Кровь густая на полу так и осталась, на стуле, на столе. Плохо Сергею сразу сделалось, головой он мотнул, содрогаясь. Близняшки, как видно было, всё это время здесь и стояли, не двигаясь. Правая держала банку с Хразом крепко, который материл теперь майора по чём свет стоит. - Подох Димка? Твоя вина, Нечаев. И совершенно не хотелось тратить на плесень свою ярость и силы последние. Проигнорировал Нечаев его выпад. И решил он, что с близняшками он будет в самой лучшей сохранности. Дожидаться, пока шеф их не вернётся и уже решит, что делать дальше с маленьким баночным отродьем. - Охранять, пока товарищ Сеченов не вернётся. Никому не отдавать и не показывать. - Есть, товарищ майор. Поражало его, как слушались его балерины, но он так устал, что не хотелось об этом сейчас думать. Обратно ему поскорее хотелось, в больницу. - И Терешкову позовите. Пусть… - он запнулся. - … уберётся здесь. - Будет сделано. Искал он на столе хоть какую-то бумажку, но пусто там было. Если не считать куртку кожаную, да щебетарь раскрытый, кровью заляпанный. Может голосовое профессор записал. Подобрал он его осторожно, взглянул внимательно, да брови нахмурил. Напоминал он ему о чём-то, будто знал Нечаев, что там было, только вспомнить не мог. Щёлкнул он кнопку, голос женский услышал. Да так и стоял, глядя куда-то, только не видя ничего. Слушал он, а у самого губы в улыбке расплывались, пальцы гладили золотую поверхность, будто живой он был. Сообщение давно закончилось, а Нечаев так и продолжал стоять и улыбаться. Рука его по затылку скользила, по бороде прошлась. Засмущался майор, будто видел его кто. А ведь и правда могли. Обернулся он осторожно на близняшек, боком от него недалеко стоявшие. - Извини, Кать, прослушал я. Хоть и не разрешила ты. Плохой я друг. - ухмыльнулся он сам себе под нос. Пригодиться сообщение могло, старушку Муравьёву от Дмитрия Сергеевича отвадить. Может закрадётся в её душу что-то доброе, как услышит она, что пеклась Катя о шефе своём, да о друге. Упал взгляд его на куртку чёрную, подобрал её, удивился. Не Дмитрия Сергеевича размер это был. А его, скорее. Поднял он бровь свою, совсем сконфуженный. Подумал немного, да на себя накинул. И правда, как влитая сидела. - У меня ты её украл что ли, Дим? - спросил Нечаев сам у себя, теплоту внутри чувствуя. Убедившись, что не было никакой предсмертной записки или сообщения, обыскав каждый угол, Сергей уместил щебетарь в карман, да двинулся на выход. Остановился на минуту у балерин, разглядывая. - Нечаев, козлина! Подожди, пока я выберусь отсюда, я... - Выберешься ты отсюда только в преисподнюю, и я тебе сам туда ковровую дорожку выстелю. Хищно майор в банку заглянул, да костяшкой постучал, будто таракана декоративного пытался разбудить. А дальше он причитания Хразовские уже не слушал, рассматривая серебряные лица. - Спасибо, Катя. Точно сказать он не мог, но показалось ему, что слегка кивнули они обе. Вышел Сергей из офиса, до ушей улыбаясь. Спустился он вниз, любовью окрылённый, чуть не упал он в лужу, от дождя оставшуюся, где-то по дороге до машины, но не важно это было. Дрожал Серёжа, как думал он о том, как Диме своему признаётся. Знал он теперь, что и его любили так же сильно. Ничего уже не могло помешать ему своего профессора на руках носить. В машину он сел, о Дмитрие Сергеевиче всё думал, пока ехал, вслушиваясь в звук с новой силой нарастающего дождя. Омегой его шеф был, а он и не знал. Это не так уж и важно было, он его с первого взгляда полюбил и не за запахи там всякие. Но знал теперь Нечаев, что в десять раз сильнее надо будет за Сеченовым следить. Скрывал шеф пол свой, а вдруг узнает кто нехороший? Вдруг себе присвоить захотят, вдруг больно сделают? Сергей тогда точно убивать начнёт, и Лимбо для этого ему было не нужно. Мандарины и кофе. Интересное сочетание, думал Сергей. Горьким пытался его академик казаться, а сам сладким был, желанным. Хотелось Сергею попробовать. Хотелось к тонким губам припасть, хоть на одну короткую секунду, если позволят ему. Ему и этого хватит. Хотелось к шее нежной наклониться, мазнуть. И остаться в таком положении, запах его омеги вдыхая. Ничей это другой, Димы его запах. Доехал до больницы он, в своих мыслях потерянный, из машины вышел, зонтик раскрыл, да так и обомлел. Дима его снаружи был. Промокший, и видно было, плохо ему совсем. Хотел он кинуться к нему, да парализовало Нечаева через секунду. Запах почувствовал омеги течного. Его омеги. Задрожал Нечаев, зубы стиснулись. Кричал альфа внутри него. Моё. Моё. Возьми. Сделай своим. Прямо здесь. Урони, обездвижь, подчини, укуси. Вбейся! Глубже, сильнее! Давай, давай, давай! Сейчас!!! Вдохнул майор воздух прохладный. Замолчи. И замолчал правда. Трясло Сергея, феромонами чужими объятый, а он и не замечал будто бы. - Ебучие пироги, Терешкова. Бесполезное ты создание… - сердечно промолвил Нечаев. Не стал Сергей на бег переходить. Не самое хорошее решение это было, к течному омеге мчаться, пугать. И так он видел глаза перепуганные, боялся его Сеченов. И больно Нечаеву становилось от мысли такой, что вселял он в Диму страх к себе, недоверие. - Что хочешь делай, Серёжа… возьми меня, если хочешь… Тебе можно, мой мальчик… Остановился Сергей возле учёного, поверить ушам своим не мог. А самому прижать к себе хотелось, маленького его, но боялся коснуться. Боялся навредить и испортить всё. Если отвращение он на его лице увидит, то конец это будет, умрёт он, сам себя возненавидит. - Дмитрий Сергеевич… - начал он осторожным шёпотом, обоих зонтом накрывая. - Вам вставать нельзя… совсем. Давайте вернёмся в палату, хорошо? Открыл глаза Сеченов, со страхом подымая их на альфу. Видел он, как трясло Нечаева, но лицо его такое доброе было, и с такой нежностью смотрел на него майор, что сердце щемило. - Мой мальчик, не хочешь.. не хочешь ты меня? - Хочу, чтобы отдыхали Вы и силы восстанавливали. Мне Вас на секунду нельзя одного оставить, да? Не знал профессор, о чём он сам говорил. Как огня он такую мысль боялся, а теперь сам отдаться пытался. Но агент его, видимо, не собирался ничего делать. Каша в голове у Сеченова кипела, запутался он совсем. - Серёжа, не чувствуешь ты? - Чувствую, конечно. - прошептал Нечаев. - Что же Вы думаете, животное я, Дмитрий Сергеевич? Простонал Сеченов немного, с течкой своей борясь, глаза прикрыл. А Сергей места себе не находил, не знал он, как не оттолкнуть от себя, как помочь. - Ты же, альфа, Сергей. Возьми.. разрешаю. - сипел Дмитрий устало, самого от своих слов тошнило. - Что хочешь делай… Только в палату меня не возвращай, прошу… - Что хочу? - Да, мой хороший, да… - Хорошо. Упал зонтик куда-то в сторону, а куртка чёрная быстро стянута с плеч. Укутал майор своего шефа в материю кожаную, да к себе прижал в объятиях крепких. - Я Вас на руки подниму сейчас, ладно? Подхватил он его как куклу так, что пришлось Сеченову за шею его обнять. Прижатый он теперь был к телу сильному, а ноги его замёрзшие свисали над землёй. Совсем как в театре получилось тогда. В машину он его отнёс, на заднее аккуратно усадил, вместе с ним уместившись. - Не бойтесь меня, Дмитрий Сергеевич, не обижу я Вас. - Серёжа… - Что такое? - На Вы не называй… Пожалуйста. - Не буду. Полулежал Нечаев в машине, прижал он к себе омегу крепко, любовно. Чувствовал Сергей, как возбуждён был его Дима, как смазка просачивалась через мокрую ткань больничных брюк, теперь заливая его собственные ноги, на которых устроил он изможденного, напуганного академика. Чувствовал, как трясло настрадавшееся тело, всё ещё бледное после случившегося. - Ничего, Дима… пройдёт, я здесь, с тобой. - шептал он в чужое ухо. Проклинал он тело свое, отзывающееся на течного омегу крепким стояком. И знал Нечаев, что мог это Сеченов сейчас чувствовать. - Ты внимания не обращай, Дим. - приговаривал майор, в волосы осторожно мокрые зарываясь свободной рукой. - Поделать не могу ничего, прости. - Серёжа... ну что же ты, не хочешь меня своим сделать? Не хочешь меня совсем? Плакал Сеченов в комбинезон серый уткнувшись, за Нечаева руками хватаясь в судорогах. За страхом большим скрывалось желание настоящее, на задворках сознания прятавшееся. Хотелось ему Сергею принадлежать. Хотелось почувствовать внутри себя, хотелось пустоту заполнить, с которой жил он всю жизнь свою. А как встретил мальчишку, так и понял, что только его одного он и ждал. И теперь отказывался Нечаев, не собирался трогать его. И подумал было профессор, что всё не так было, что не понимал он чего-то. Снова упустил какие-то детали, и Сергею он не нужен был. Думалось ему, что сущность омежья была Нечаеву отвратительна. Отчаяние билось о голову, не хотел Сеченов больше один оставаться, не хотел Нечаева отпускать от себя. Что угодно он сделает, лишь бы с ним майор его остался. - Серёжа... - огромным усилием приподнялся академик, усаживаясь. - Ты не смотри, что я слабый такой. Всё нормально... Давай, мой мальчик... Хочу, чтобы хорошо тебе было... Трясущимися руками скинул с себя куртку и дотянулся профессор до краёв промокшей футболки, неуклюже стянув, да отвернувшись. Смотрел на него Сергей с грустью вселенской, понять пытаясь, о чём думал сейчас Дима его. На секунду прошёлся его взгляд по влажному от дождя, хрупкому, красивому, словно статуя, телу, да к лицу вернулся, не желая пользоваться слабостью омеги любимого. Не смотрел на него Сеченов, роняя слёзы беззвучно, да боковым зрением видел, как расстегнул Сергей себе верх, из рукавов вытаскивая руки. Видел, как водолазку майор снял. - Вот так.. не сдерживайся только, Серёжа. А Нечаев обратно комбинезон застегнул, и слегка дёрнулся Дмитрий Сергеевич, как почувствовал, что ту самую водолазку на него натягивали. Тепло в ней было, комфортно. А запах альфы его теперь со всех сторон окружал, воспалённое сознание усмиряя, дурные мысли прогоняя. - Дима. Почувствовал Сеченов, как ладонь осторожная щеки коснулась, к себе аккуратно разворачивая. Было лицо майора теперь совсем близко, что дыхание он мог его чувствовать. - Ты чего боишься так? Расскажи мне. Не отвечал Дима, в глаза не смотря агенту своему. Совсем уж плохо ему стало. - Хорошо... тогда чего хочется тебе? - решил Нечаев с другой стороны зайти. Пауза повисла очередная, но ждал майор терпеливо, видел он, что ответить учёный что-то хотел, но не решался. - Твоим быть хочу, мой мальчик. - Ты ведь уже мой, Дим. - улыбнулся он на такое смущённое признание, всё стараясь в прятавшиеся глаза заглянуть. Выудил Сергей из кармана щебетарь, сразу почувствовав, как содрогнулся тревожно Сеченов у него на коленях. - И останешься моим, если хочешь. И нам не нужно для этого ничего делать, слышишь? Застонал Дмитрий Сергеевич непроизвольно, почувствовав, как очередная жаркая волна охватывала его тело. Сжались руки его на спинке сиденья, уткнулся он горячим лбом в холодную обивку. - Давно у тебя последняя была, хороший мой? Склонился Сергей к уху чужому, рукой поглаживая вздрагивающую спину. - Давно, Серёжа. - просипел академик, закрыв глаза. - Ты ещё разговаривать когда не умел. - Всё хорошо, дыши. - Ты всё прослушал, да? - Да.. извини. Не хотел ты, чтобы знал я? - слышал Нечаев панику в голосе его. - Не хотел. - Дима, скажи.. - возвращался он теперь к своему первому вопросу, зашептав в самое ухо, практически касаясь кожи. - Чего боишься? - Что уйдёшь, бросишь, Серёж. Видел майор, как сдерживал академик истерику, как сам с собой боролся. Но знать ему надо было. - Ещё что-то, Дим. Ещё чего-то боишься сильно. Во мне это, правда? Меня боишься. - Н-нет, мой мальчик... - всхлипнул Сеченов, убежать хотелось. - Что альфа я - боишься. Что надругаюсь. Боишься, что силой возьму, что не нужен ты мне, что инстинкты верх возьмут. Игрушкой быть боишься, довериться страшно. Боишься, что предам тебя, что выкину. - Да, Серёж, да. Не успел Сеченов начать выпускать эмоции, как в сильные объятия был обратно затянут. И захотел бы он, то не смог бы из тех рук выбраться, крепко сейчас сжимающих, прижимающих к желанному телу. - Дима... люблю я тебя, слышишь? Как глаза твои увидел, так не спал неделю после. Не знал я, что омега ты. Думал сначала, что альфа ты, да подавители пьёшь. Хоть и маленький совсем, но как ты держишься прямо, как разговариваешь, как любого словом заткнёшь. - Ты и встречу первую помнишь? - прохрипел Сеченов, проглатывая очередную порцию боли и возбуждения. - Помню, конечно. - стиснул его Нечаев крепче, прочувствовав. - Только о тебе воспоминания сохранились, с тех пор как проснулся. Да урывки чего-то другого. Дим.. твоих рук дело? - Нет. Не хотел я так... - не врал профессор, сам он не знал, как так получилось. - Дим? Ты Коллектив создавал, чтобы омегам другим помочь? Чтобы не издевались над ними больше, м? Услышал вопрос академик тихий, да изумился агенту своему, читал его Нечаев, скоро совсем не сможет от него скрыть ничего. - Это было бы слишком эгоистично с моей стороны, Серёжа. Но да, именно с такой идеи всё и началось, когда молодым я совсем был, когда... Не хотел Сеченов в подробности вдаваться. Не хотелось вскрывать воспоминания, от которых затягивался неприятный комок. Но и врать Сергею своему больше не хотелось. - Когда..? - Да не важно это, мой мальчик. Тебе о таком неприятно будет слушать, и давно это было, не имеет никакого значения. Шёпот его утонул в шуме дождя, барабанящего по окнам машины. Испугался Сеченов на какое-то время, замер Сергей его, не отвечал ничего. Будто мрак густой в салон заполз, накрывая темнотой. - Кто? Услышал, наконец, профессор голос майора. Сейчас низкий, строгий, голос альфы настоящего. Но страшно не было, не за себя, по крайней мере. - Дима. - сипел охрипло Нечаев. - Захаров? Захарова, да? Он тебя... Дима? Заглядывал Нечаев в глаза карие, отстранив от себя их хозяина ненадолго. И видел в них Сеченов ненависть ко всему миру, видел готовность агента его лучшего прямо сейчас кинуться, всё на своём пути испепеляя. Ради него, ради Сеченова. Как и было всегда. - Нет, мой мальчик. Харитон, как раз, был тем, кто спас меня. Дважды. Не было в юности нашей препаратов хороших, а были которые, так через раз работали. И то, с горем пополам. Не буду врать, Серёжа, пытались пару раз... да не успели. Повезло мне крупно, что Захаров рядом был. - Своим хотели сделать? - всё так же полу шипел майор. - Да нет. На место поставить хотели. Нахмурились брови Нечаева, глаза светлые по лицу бегали красивому, понять всё пытаясь. - На место? - А ты думаешь многим нравится, когда омега альфу в делах научных обскакивает? Меня и Бехтерёв недолюбливал, хоть и помогал правду скрывать. Говорил он, что может и выйдет из меня толковое что-то, если под крылом его буду, а у самого зубы скрипели. Но отпускать не хотел меня. В те года и случилось это. Всё хуже, чем сейчас было, Сергей. Можно было и жизни лишиться, пикни ты хоть слово. Альфа за углом схватит, и уже ты не отвертишься, его по праву будешь. Показать мне хотели, где место моё. Что не имел я права такими делами заниматься, и уж тем более лучше альф не имел права быть. Сжал Сергей шефа своего крепче, будто боялся, что вернутся они сейчас на тридцать лет назад, и украдёт кто Сеченова у него. - Кто, скажи, Дима. Я найду. - Найдёшь... - знал академик, что не врал Сергей. - Не видел я их с тех пор, мой мальчик. Не зацикливался я на этом, вперёд двигался. Пообещал себе, что человечество в новую эру введу. Что помогу и не только омегам. Ммм.. Выстонал Дмитрий Сергеевич, зажимаясь, лицо на плече крепком пряча. Сердце не унималось, всё нутро его требовало альфу. Прямо сейчас, в этой самой машине. Ощущал он, что и Сергей хотел точно так же, да сдерживал инстинкты свои, в приятном смысле уничтожая все мыслимые барьеры в голове министра. - Тише, тише. Не трону, Дима. - Знаю... - Поэтому так боялся меня, а? Обидели тебя. - Да, Серёж. Разговоры хоть как-то остатки разума сохранять помогали, но и это теперь мало работало. Помнил Сеченов свою течку последнюю, как грубые руки пытались стянуть с него одежду. Помнил, как вместо того, чтобы скулить и умолять взять его, как типичная течная омега, он забился и просил не трогать, рыдал и кричал оставить его в покое. Пока Харитон не появился, да не вынес альфу ногами через дверь. Смеялся над ним тогда друг его, размазнёй просил не быть. Теперь всё по-другому было. Хотел он Серёжу, сильно хотел. И пусть в машине, пусть оба после дождя мокрые. С ума его запах Нечаева сводил, столько лет он ждал его. Простонал умоляюще академик, не поднимая головы, не узнав сам себя. - П-пожалуйста.. мой мальчик, давай... - Держись, мой хороший. - рука майора вновь запуталась в каштановых волосах, поглаживая. - Серёжа, я хочу... Прошу тебя. - Не хочешь, Дим. Течка твоя кричит, не воспользуюсь тобой. - Серёженька, больно. Всхлипывал Дмитрий Сергеевич, совсем потерявшись в ощущениях, которыми мучило его собственное тело. - Знаю, Дима. Я здесь, за меня держись. Почувствовал майор, как Дмитрий двигаться начал, пытаясь хоть какую-то разрядку получить, но знал он, что разумом был его Дима где-то не с ним. Аккуратно спустил он сильные руки, слегка сжав где-то возле тонкой талии, останавливая. Заплакал академик сильнее, не получив желаемого. - С-серёжа, пожалуйста. - Дима.. - зашептал Нечаев нежно, любовно. - Я хочу, чтобы когда ты подо мной окажешься, то только меня видеть будешь. Сергея своего, не альфу, Дима. Слышишь, родной мой? Хочу, чтобы ты этого захотел. Сам. Профессор захлебнулся то ли стоном, то ли плачем, сильнее сжав чужие плечи. Смущали его слова такие, но и приятно было до чёртиков. Сергей был таким же, как и всегда. Не изменился он с Болгарии. Не понимал профессор, как слепой он такой был, что не заметил любовь сильную, от майора исходящую. А может не хотел замечать, боялся. - Я рад, что не забыл, Дима. Рад, что могу любить тебя продолжать. Разрешишь? - Зачем ты спрашиваешь, Серёжа? Ты же... Запнулся Сеченов, хотел сказать он, что альфой Сергей был, что и спрашивать ему не нужно, если хочет он его. Да передумал, другим Серёжа был. Будто и не альфа вовсе. Поражало его, как был Нечаев заперт вместе с омегой течным, как просил тот омега взять себя, а ему всё равно было. Не кидался, голову сохранил, да обнимал только крепко, слова успокаивающие приговаривал. - Мальчик я твой, Дим, вот и спрашиваю. Зарумянился академик, благо не мог его щёки майор видеть. - Люблю я тебя, мой хороший. - полупростонал Сеченов, сражаясь с приступом. Расплылся Сергей в улыбке, всматриваясь в залитое каплями окно, где почти село солнце. Подобрал он куртку профессором скинутую, снова укрыл тело дрожащее, пытаясь запахом своим со всех сторон укутать. - Дим, а размер то не твой. У меня украл, м? - Ну.. ты её сам оставил в кабинете. - засмущался профессор. - А я просто не вернул. - Украл, всё-таки. - Украл. Усмехнулся Нечаев довольно, ласково коснувшись губами волос мягких. Не знал Сергей, как сильно эта куртка на Дмитрия влияла, что запах он чужой вдыхал ночами, а порой и сам себя трогал, с материей не расставаясь. Очень уж воспоминания эти не помогали состоянию его, удовлетворить все потребности прося. Заёрзал снова Дмитрий Сергеевич, слегка открыв губы, возбуждение чужое чувствуя под тканью. Уплывало сознание его куда-то в прошлое, возвращая в те самые воспоминания, когда мечтал он о том, как в руках Сергея оказаться. И как издалека слышал он голос родной. - Потерпи, Димочка. Руки крепкие снова сжали его так, что не мог он двигаться. - Серёжа, хочу... хочу тебя, пожалуйста. - В следующий раз, родной. В следующий раз. Хныкал профессор знаменитый, альфу своего прося, умоляя. А Сергей всё мучил его, ничего не разрешая. - Дим, тебе полегчает когда, в палату вернёмся? - мягко спросил майор, пытаясь фокусировать внимание шефа на чём-то другом. - Н-нет.. не хочу.. - Тебе лежать надо, Дима. Куда хочешь? Домой? - Да. - А ключи твои где? Замялся Дмитрий Сергеевич. Знал он, где ключи, но не это он в виду имел. - Дима? - Туда не хочу, Серёжа. Задумался на секунду Нечаев, засмущался, как понял, о чём Сеченов сказать ему боялся. И в мыслях он себе не мог представить, как спит Дмитрий Сергеевич у него в квартире, и уж тем более в кровати у него. - Ко мне хочешь? Слишком тихо был вопрос произнесён, но услышали его, бессловно кивнув. - Хорошо, Дим. Ты держись только. Держал он омегу своего рыдающего крепко, в себе же ненавистные животные порывы удерживая, плясавшие на задворках сознания. Но наружу им выбраться никогда не удалось бы. Час прошёл или два, сказать было сложно. Но когда открыл Сеченов глаза, на дворе темно было, а дождь всё ещё крапал мелкими каплями по крыше. Состояние его более менее стабилизировалось, хоть и потряхивало. Чувствовал он, что штаны насквозь промокли и знал он, что и Сергея комбинезон ничуть не лучше был сейчас. Стыдно стало профессору, хоть и естественно всё это было. Медленно повернул он голову да так и замер. Спал Серёжа его, к себе омегу прижимая даже во сне. Только сейчас Сеченов заметил большую усталость, которой покорился, наконец, его майор. Не спал он с того раза, как всё завертелось, о Сеченове трясся. Очень эгоистично почувствовал себя министр, заставил он парня через столько пройти, мучал его. Не знал, как теперь отблагодарить его. И не только за последние дни, но и за все года прошедшие. Мог сегодня Нечаев взять его, присвоить наконец, но не стал этого делать. Слишком правильный мальчик его был, что аж всё внутри кричало и завязывалось тугим узлом счастья. Любовался теперь Сеченов лицом его умиротворённым. И пусть они в машине были, пусть не в самом удобном положении, пусть всё ещё влажные, пусть смазка заливала ноги, пусть болело тело его и пусть замёрз он немного. Сейчас Дмитрию Сергеевичу не хотелось совершенно никуда. Прошлись его пальцы осторожно по щеке, на ощупь пробуя кожу, смутился, будто не знал он, имел ли право трогать. Поднялись брови майора, сквозь сон касание почувствовав. - Димочка... всё хорошо. - Всё хорошо, Серёжа. - прошептал учёный, умиляясь, как разговаривал с ним Сергей даже во сне своём. Загорелись щёки его, как почувствовал он ладонь, по его спине скользящую, мурашками покрылся. Спал Нечаев, а сам продолжал охранять да успокаивать. Будто не он только что несколько дней подряд носился без отдыха, будто не ему самому помощь нужна была и утешение. Обратил внимание профессор на висок чужой, где шов небольшой красовался. Помнил он, как спотыкался Сергей о ступеньки, из кабинета шефа своего вытаскивая. Заметил он и на сгибе локтя пластырь, да догадался сразу, почему он там был. Первая положительная у майора была. Так и видел Сеченов, как кричал агент его и ругался, чтобы его в доноры приписали, не разрешая уже заготовленную кровь взять. - Глупый ты, Серёж... Из-за меня так волноваться. Чуть не погиб по вине моей, несколько раз. Не заслужил я тебя. Будто услышал его майор, хватку укрепляя, зажимая маленькое тело в стальных объятиях. Улыбнулся профессор, вздрогнул несколько раз, и снова в сон погрузился. Когда проснулся Сеченов в следующий раз, нашёл он себя в чьих-то руках, дёрнулся поначалу, но услышав тихое - "Это я, Дим." - быстро успокоился, позволяя занести себя в знакомую ему квартиру. Был он здесь всего один раз, но узнал сразу. Судя по всему, принесли его в ванную комнату, разбудить окончательно пытаясь. - Дима, в душ тебе надо. Справишься? - Спать хочу... - Я знаю, мой маленький. Тебе хорошо после будет, комфортно. И спать сразу, обещаю. Уговаривал майор Сеченова, будто ребёнком тот был, будто не был учёный на двадцать лет старше и в сто раз умнее. Но измотанный был Дима его, болезненный. И мог только представлять Сергей, какие мысли были в голове светлой, что решился он с собой поступить так опрометчиво. Об этом он с ним ещё поговорит, но сейчас важно было согреть и уложить. - Я снаружи буду, ты... если нужен буду, то ты позови. Опустил он Дмитрия на пол аккуратно, на бортик ванны усадив. Он бы остался, он бы помог, да совесть не позволяла. Не посмел бы моментом воспользоваться. - Серёж. - Что такое? - скользили его ладони по предплечьям чужим, поглаживая. - Мне переодеться не во что. - Я почти всё в Москву увёз, но что-то осталось, не переживай. Можешь хоть всё украсть, и возвращать не нужно. Залился академик краской поняв, на что майор намекал. Но куртку он ту без боя уже не отдаст. Даже хозяину. - Спасибо, мой мальчик. Я быстро... - Только аккуратно, Дим, ладно? И бинты не мочи. - прошлись нежно пальцы по ткани белой. - Я врач, Серёжа, забыл? - улыбнулся врач тот устало. - Да неважно мне. Врач, министр, директор... Дима ты мой, в первую очередь, а всё остальное потом. А Сеченов и не против был, за комбинезон слабыми пальцами ухватившись, прятал он смущение своё. Наплевать Сергею на его титулы было. Любили его сильно, чувствовал он. И хотелось ему титулы вышеперечисленные, да и остальные тоже, куда подальше выкинуть. Димой ему быть хотелось. Его Димой. Открыл Сергей кран, холодную воду выпуская, стараясь не сильно тревожить державшегося за него, словно за круг спасательный, Сеченова. Профессор же всеми силами пытался игнорировать безобразие на серых штанинах, по его вине там оказавшееся. Скрепя сердце, оставил майор его в ванной, пока сам одежду ему подбирал, да диван себе готовил. И когда услышал он имя своё, глухим голосом произнесённое, то обратно кинулся, испугавшись. Стоял Сеченов возле раковины, в полотенце завёрнутый, дрожал слегка. - Дима, ты в порядке? - Прости, Серёж. Думаю, что не дойду уже сам... Сжалось у Нечаева сердце, поднял он шефа своего аккуратно, да в спальню к себе понёс. Только серьёзным теперь Дмитрий Сергеевич стал, задумался. - Сергей, мы не поместимся вдвоём. - застенчиво прошептал министр. - Вдвоём? Это для тебя, я на диване высплюсь. - Я с тобой хочу, мой мальчик. Мысль такую он лелеял долгие годы, сам себя одёргивая, нельзя мол о таких вещах думать, оскорблять Дмитрия Сергеевича мысленно. Слишком сокровенным был для него Дима, чуть ли не святым. - Не могу я так, Дима... не могу воспользоваться. - прошептал майор осторожно, чувствуя, как билось о грудную клетку сердце. - Я прошу, Серёж. Так долго ждал тебя, не хочу я больше... один. - На диване правда хочешь? - Хоть на полу, Серёжа. С тобой если только. - Хорошо, Дим. Уместил он слабое тело на мягкой обивке дивана, уже расстеленного в кровать, на одежду кивнул. - Не твой размер, конечно, но что есть. - Серёжа. - Да? Приятнули майора дрожащими ладонями за лицо, аккуратно в щёку целуя. Ударил вновь сладкий цитрусовый запах ему в нос, а теплота чужих губ разливалась теперь по всему телу, оставаясь маленькими электрическими разрядами на кончиках пальцев. Выпрямился Сергей, стараясь не смотреть на шефа своего, с плеч которого полотенце соскользнуло, обнажая бледный торс. Откашлялся слегка майор, заробел совсем на потеху учёного. - Я.. в ванну. Быстро я. Ты ложись, Дим. Посмеивался Сеченов по-доброму наблюдая, как старался Нечаев в глаза ему не смотреть, в ванную сбегая. Натянул на себя одежду агента спальную, утонул в ней, да на подушку лёг. Никогда ему ещё так комфортно не было. Одеяло пахло свежестью и немного Сергеем. Не было хозяина в квартире больше года, спал он тут первый раз несколько дней назад впервые за долгое время. Забранил себя Сеченов, загрустил. - Дима, спишь? Услышал шёпот осторожный через каких-то пять минут, запах цветочный почувствовал. Улыбнулся Сеченов, глаз не открывая. - Не сплю. Уместился аккуратно Нечаев на краю дивана, расстояние стараясь сохранять, в личное пространство не вмешиваться. Руку чужую нашёл, по костяшкам нежно прошёлся, к губам поднёс, целуя, на запястье перебинтованное переходя. - Я с тебя глаз не спущу больше. - Не спускай, Серёженька. - Прости, что оставил тебя. На год целый. - Это я тебя отправил. - прошептал удручённо академик, глаза открыв, со светлыми встречаясь. - А я послушал как дурак. - Ты же здесь теперь. - Здесь, Дима. Уже не денусь никуда, обещаю. Ещё один поцелуй тёплый на пальцах был оставлен, заставляя вздрогнуть приятно. - Мальчик мой, обними. И просьба такая самая обыкновенная заставляла всё нутро кричать от счастья и страха. Не уверен Нечаев был, что можно так, что правда позволено ему было. - Дим, я... - Это приказ. Улыбнулся Нечаев. Приказа ослушаться он не мог. - Выполняю. Придвинувшись ближе, заключил он его в объятия мягкие, ладонями по спине поглаживая. Впервые за полвека, который провёл Сеченов на земле этой, чувствовал он, что счастлив был. Совсем ему не хотелось ни о чём думать. И если можно так, то он вот тут, на этом самом месте, проведёт всю свою жизнь. Дождь барабанил со всей силой по окну, сопровождаемый теперь раскатистым громом. А Дмитрий Сергеевич не был против. Любил он звуки эти. Громыхало крепко, будто страшной погода пытаться казалась, а на деле каплями безмятежными убаюкивала. Совсем как мальчик его. С такими мыслями погрузился Дмитрий Сергеевич в сон крепкий, тихий. Еще какое-то время гладил его Сергей, порой в макушку целуя. Будет он о Хразе думать завтра, о Зинаиде. Будет о Кремле думать, переживать. Будет беспокоиться, что Диму спрятать надо, защитить от всех. Но это завтра. А сегодня ночью держит он, наконец-то, своё сокровище, и ничто не сможет заставить его разжать руки.