***
- С днём рождения, Дмитрий Сергеевич! - Хорошего дня вам, товарищ Сеченов! Сеченов, выйдя из дома на залитую вечерними фонарями улицу, сразу же наткнулся на маленькую компанию молодых людей и девушек, желавшие поздравить его с юбилеем. Соврал бы он, если бы сказал, что это его в какой-то мере не умиляло. Хоть и надоели ему слегка за день поздравления, он всё же просветлел и улыбнулся совсем ещё юным умам, да тронулся было в сторону своей машины, как заметил совсем уж знакомую фигуру, сидевшую на лавочке недалеко от его квартиры. Фигура та на него смотрела, да улыбалась красиво. Сеченов застыл на месте, словно Медуза греческая ему в глаза заглянула. А фигура, тем временем, с места своего поднялась, да к учёному тронулась. - Вечер добрый, шеф. - Здравствуй, Сергей. Вернулся, смотрю. Это ты быстро с приказом за неделю управился. - Так спешил я, Дмитрий Сергеевич. - Куда же? Интересно Нечаев сейчас выглядел. Фонари блеклые придавали лицу его особое настроение, а глаза серые словно маячки светились. Залюбовался вдруг профессор, заробел слегка. - А вы прошлый год не помните разве, шеф? - Не помню. Врал товарищ Сеченов, помнил он. Да ждал с надеждой трепетной, сам себе не признаваясь в ней. - Сказал я вам в этот же день, что поймаю и заберу с собой на юбилей Ваш, чтобы вы в свой же праздник снова в лабораторию не полезли. - Не бывает у таких как я выходных или праздников, Сергей. - Сеченов вздохнул, но улыбаться по-доброму не перестал. - Ну что ж Вы, шеф, не человек что ли? Вы, может, самый умный на всём шаре земном, да устаёте точно так же. И не спасёте Вы мир за одну ночь, так что и расслабиться можно. Задумался Дмитрий, а ведь и правда, человек же он. Был, по крайней мере когда-то таким. И вот что же настоящему человеку больше всего нужно было? - Дмитрий Сергеевич? У меня на лице что-то? - А? - забылся учёный в мыслях своих, да заморозил взгляд на подчинённом своём. - Нет, мой мальчик, извини. Задумался я. - Вот видите. Отдохнуть Вам надо. - Ты прав, ты прав, Сергей. - Тогда идёмте? - И куда же мы идём? Дмитрий Сергеевич медленно двинулся за агентом, не совсем понимая как вести себя в таких ситуациях. - Прогуляемся сначала. Как давно Вы так гуляли? А то на машине всё да на машине. А воздухом дышать надо, Вы же врач! Улыбнулся Сеченов. Кто бы подумать мог, что его то и журить будут. И кто? Майор его Нечаев. И обычно Дмитрий Сергеевич в свою сторону такого не позволял. Если делал он что-то, значит так надо было, значит прав он был. И быстренько собеседника на место ставил. Но вот сейчас тепло какое-то внутри разливалось, и не мог он майору перечить. Словно Сергей правом специальным обладал - академика великого бранить. Вышли они так вскоре на главную улицу, всё так же фонарями залитую. И тишина стояла там, не было никого. Весь народ честной либо дома был, либо гулял где в месте другом. - Красиво.. Услышал он Сергея голос, да огляделся. Правда красиво было. Водный канал журчал в вечерней тишине, отражая белёсый свет луны, а деревья по бокам приятно шумели своей листвой. Повернулся Дмитрий Сергеевич, да чуть и не споткнулся на ровном месте. На него Нечаев смотрел, да на губах улыбка играла. - А Вам идёт так. Без костюмов. Ну.. вы и в них шикарно смотритесь, конечно же. - добавил поспешно Сергей. - Но сейчас вы такой… - Какой же? - совсем тихо поинтересовался профессор, забывая, как нужно дышать. - Ну.. тёплый, что ли. Домашний. "Как человек." Сеченов издал смешок, всматриваясь куда-то в даль, не в силах больше выдерживать взгляд светлых глаз. Щёки его были розового оттенка, да хорошо, что темно было, видеть майор их не мог. - А так.. а так я какой? - стало вдруг Сеченову интересно и он тихо поинтересовался. - Да такой же, Дмитрий Сергеевич. Только в костюме солидном. Он Вас в строгого академика превращает. - Я и есть строгий академик, Сергей. Казалось Дмитрию Сергеевичу, что забыл майор, что разговаривал он не с Иваном с села, а с выдающимся учёным, изобретателем полимеров, Министром Промышленности, главой Предприятия 3826. Косо он на Плутония посмотрел, да бровью хитро повёл. - Шутки. Это на работе Вы такой. - Ты отчёт мне, кстати, приготовил, товарищ майор? - решил сыграть в строгость профессор. Сергей засмеялся, сложив руки в карманы. - Конечно приготовил, Вы во мне сомневаетесь? - В тебе? Нет.. - Вот завтра Вам его и отдам. А сегодня.. - Нечаев вдохнул вечерний прохладный воздух. - Сегодня у Вас день рождения. Дошли они так до Центрального и усадил Сергей шефа своего в "Турбину", тут же взлетевшая в поднебесье, оставляя все переживания и дурные мысли профессора на платформе. - Нет, Сергей, ты правда решил меня похитить. - Да, Дмитрий Сергеевич. Сегодня Вы мой. Не знал Нечаев, как сильно подпрыгнуло сердце чужое, и как дыхание перекрылось от слов его. Задрожал Дмитрий Сергеевич и унять сам себя пытался. "Только сегодня, Серёж?" - подумал он и чуть было не произнёс это вслух, но вовремя закусил язык, испугавшись своих же мыслей. И хоть знал он маршрут "Вихря" наизусть, но когда поднялись они на станцию "Лесная", то хотелось ему от всего сердца верить, что Нечаев способен был маршрут изменить, да увезти его куда майору вздумается. - Куда же едем мы? - В Сочи хотите? Губы товарища Сеченова слегка приоткрылись, и он уже хотел было сказать что-то заумное, что невозможно это физически, что "Вихрь" летать не умеет, и что может быть в будущем. Но сказал он совершенно другое. - Хочу. - В следующий раз, шеф. - Сергей хмыкнул. - После вас, Дмитрий Сергеевич. Сергей со своими манерами джентльменскими профессора совсем из колеи выбивал. Знал Сеченов, что альфой он был, и что в крови у него было за омегой своей ухаживать. Но было то сейчас всё совсем не так. Не был академик омегой его и не знал о его поле Сергей ничего. Нехорошо Сеченову делалось, голова начинала кружиться. Но он, послушавшись майора, зашёл в только что открывшееся купе, где в нос ему тут же ударил приятный запах Советского поезда. - Добрый вечер, товарищи! Добро пожаловать на борт уникального скорого поезда "Вихрь"... - Да, да. Запускай уже. - перебил Сергей Рафика, кинув свои ключи на один из столиков и подходя к барной стойке. - Какой будет пункт назначения, товарищ? - Куда глаза глядят. Сергей теперь с улыбкой взглянул на непонимающего академика и собирался было что-то сказать, но у Рафика были другие планы. - Извините, товарищ гражданин, но на территории комплекса такой станции нет. - А если найду? - А если вы имеете в виду фразеологизм… - Да покатай ты нас просто, твою бабушку. Не мог Дмитрий Сергеевич не захихикать, глядя на теряющего терпение Нечаева. Было это настолько… мило, что защемило у учёного сердце. Если можно было назвать милым не совсем дружелюбное поведение майора. - С удовольствием, господа! Теперь, предъявите, пожалуйста, свои билеты, и мы немедленно тронемся в путь! - Какие ещё нах… - Сергей запнулся, не желая при боссе материться. - Какие ёщё такие билеты? Ты хоть знаешь, кто перед тобой? Нечаев кивнул на Дмитрия Сергеевича, всё ещё хихикающего с представленной перед ним комедией, желавшего узнать, чем всё это закончится. - Извините, товарищи. Согласно Советским законам, безбилетный проезд возможен только для инвалидов и беременных омег. У Вас я не вижу никаких показателей инвалидности… Рафик зачем-то теперь к Сеченову слегка повернулся и затем продолжил: - … и не фиксирую никаких признаков беременности. Предъявите справку от врача. Дмитрию Сергеевичу показалось, что у него из под ног ушла земля. В глазах на секунду потемнело и он физически ощущал, как зашевелились на макушке волосы. Волна жара обдала его голову и он покачнулся, будто готовый потерять сознание. Не знал он, от чего именно ему стало плохо. От того, что секрет его буквально только что, возможно, был раскрыт обыкновенным поездным Рафиком, вот так вот просто ляпнувшего фразу, которую он, скорее всего, использует каждый день? Или, быть может, от того, что смущение его накрыло полностью, когда беременность при нём упомянули? И не принял бы он это так близко к сердцу в другой обстановке, но Сергей его рядом был.. И залетела ему в голову картинка дурацкая. Стоит он на этом самом же месте, на последнем сроке, а майор его за поясницу придерживает, словно боится, что что-то с Сеченовым случиться могло. Отогнал Дмитрий от себя сцену эту побыстрее, как муху назойливую, и взглянул на агента своего, словно в лихорадке, да начал успокаиваться. Сергей, видимо, совершенно не придал словам Рафика никакого двойственного значения и сверлил робота серыми лазерами. - Ах, вот оно что… Я тебе и инвалидность и беременность устроить могу, хочешь? В улыбке Нечаева не было совсем ничего доброго, но вот смешно это всё же было, и Дмитрий Сергеевич, выбросив инцидент из головы, снова заулыбался, обножая ровные зубы. - Не нужно, мой мальчик, погоди. Сеченов выудил из кармана удостоверение, предоставляя его непоколебимому начальнику поезда. - Товарищ директор, большая честь видеть Вас на борту "Вихря"! С днем рождения! Пожалуйста, займите своё место и наслаждайтесь поездкой! - счастливо прожужжал Раф-9. - Вот, то то же… Нечаев уж было развернулся с победоносной улыбкой, желая устроиться на удобной мягкой обивке кресла, как услышал всё тот же роботизированный голос. - Ваш билет, пожалуйста, гражданин. - Да я тебе сейчас этот билет знаешь куда засуну!? - Товарищ, Вы будете плохим отцом и примером для подражания! - Майор Нечаев со мной, это не проблема, правда? - Сеченов, поддавшись порыву, уместил свою ладонь на чужом плече, тут же прекращая, собравшийся было вырваться, поток ругательств с губ Сергея. Рафик смотрел на них попеременно, словно анализируя и делая какие-то выводы. И потом всё же пришёл к заключению. - Очень хорошо, товарищ Сеченов! Сегодня мы можем сделать исключение. Пожалуйста, господа, присаживайтесь! - Тьфу ты… вот же ж занудная железяка. - пробурчал Нечаев нагнувшись так, чтобы его шёпот мог услышать только профессор. А профессор же, не готовый к такой внезапной близости, чуть ли не испустил дух на этом самом месте. Но совладав с собой, так же прошептал: - Если он занудный, то меня то ты кем считаешь, товарищ майор? Сергей выпрямился и, будто удивившись такому глупому вопросу, ответил со всей простотой своего сердца: - Вас? Шеф, вы слишком милый, чтобы быть занудным. Губы знаменитого учёного приоткрылись, его вновь, в который раз за сегодняшний вечер, прошибло волной жара, а щёки запылали огненным пламенем. Списал бы он всё это на жару летнюю, да уж май только-только начался, и было до лета ещё далековато. А Сергей, видимо совсем не понимая, что он с другим человеком творил, как ни в чём не бывало повернулся обратно. - Ты нам водки и коньяка по бутылке дай. У шефа день рождения, как ты заметил. - Как пожелаете, товарищи. Рафик развернулся к своей барной полке, а Сеченов теперь всячески пытался не утонуть в чужих глазах быстрее, чем их глотки в стопках алкоголя. - Сергей, ты меня сначала похитил, а теперь пытаешься споить? - прозвучал его тихий, но какой-то счастливый голос. - Шеф, расслабьтесь хоть раз в году, сегодня можно. Пятница, на работу же не надо, правда? - Майор, у меня не совсем стандартная рабочая неделя, я... - На работу же не надо. Правда? Перебил его Нечаев специально, с нажимом на каждое слово, и в глаза ехидно посмотрел. Замолчал и улыбнулся Дмитрий Сергеевич, моргнул благодарно. - Не надо. - Вот и славно! Просветлел Сергей как ребёнок, честное слово. Схватил бутылки со стойки, да повёл спутника своего, за стол обоих уместил напротив друг друга. Не помнил Сеченов, когда в последний раз вот так сидел с кем-то, да время проводил. С Захаровым, может быть. По молодости. Так они вскипели друг на друга, что на спор всю ночь водку глушили, до первого отключившегося. Проиграл тогда великий академик, да слушать потом мальчишку зазнавшегося всю неделю пришлось. А сам он поклялся не пить с Харитоном больше никогда. И после первых трёх стопок так хорошо стало, повеселел Сеченов слегка. А после пяти ещё веселее сделалось. И вот он уже слушает Сергея, во все зубы улыбается. А после семи вот уже и сам о чём-то своём рассказывает. И кажется ему, что Сергей слушает внимательно так, лицо на руку сложил, да чуть ли не подобрался поближе. И вот смеются они уже о чём-то, на утро профессор не вспомнит, о чём, да было и не важно. А после восьмой Серёжа замечает, что музыка играет неподходящая. - Э.. как там тебя.. Срафик! Ты шарманку то свою переключи, нудятину поставил нам. - Сергей, это Моцарт… - умилённо глядел Сеченов пьяными глазами на такого же пьяного товарища. Мировую классику при нём ещё так не называли. - Шеф, да хоть Пушкин! Мы тут сейчас закиснем как капуста! Просьбу его в ту же минуту, на удивление, выполнили, и Нечаев заулыбался, наливая себе и собутыльнику следующую порцию. И после десятой Дмитрий Сергеевич поинтересоваться решил. - Се-Серёж.. а как же мы.. как домой потом пойдём? - Так мы уже дома! - Нет, не дома мы.. - А.. да? Ну ладно. Огляделся Нечаев, правда проверяя, не дома ли они. - Чего ладно то? Домой как пойдём? Был Сеченов такой же пьяный встельку, да сохранились ещё остатки разума. Закрыл он лицо руками, да засмеялся от души. Хорошо ему было, как никогда хорошо. Он возле дома под руку берёт тебя решительно А я плетусь тихонько позади, тихонько позади Зачем тебе встречаться с ним, куда, скажи, спешить тебе? Ты замуж за него не выходи, не выходи Почувствовал профессор, как руки от его лица убирали. Нечаев стоял во весь рост, да песню пел, смешно двигаясь в такт. Тянул он теперь Дмитрия Сергеевича подняться. Подсказывало учёному, что в состоянии своём он сейчас не то, что танцором лучшим не был, он секунды простоять бы не смог. А танцевал ли он вообще когда-нибудь, этого он не помнил. - Серёж.. не.. не надо может? Но Сергей не слушал, подняв шефа на ноги, продолжая петь и теперь уже танцевать. Ты замуж за него не выходи! Ты замуж за него не выходи! Ты замуж за него не выходи! Ты замуж за него не выходи! И Сеченов позволил себе увести себя в глупом пьяном танце. Если можно было назвать их глупые движения, вперемешку с заикающимся смехом, танцем. Где-то в середине песни к ним присоединился и Рафик, наворачивая вокруг них счастливые круги. И в какой-то момент Нечаев, не удержавшись на хмельных ногах, завалился на пол, заставляя профессора засмеяться с новой силой. И провели они так ещё два, а может и три часа, болтая и веселясь, не обращая внимания на время. Дмитрий Сергеевич забыл про все свои титулы, забыл про все свои достижения и цели, и вспоминать сейчас не хотел. Возможно, что в эту самую минуту, сам того ещё не понимая, он был счастливее, чем когда-либо до этого. Академик открыл сонные глаза, не сразу понимая, где он находился. Тело приятно трясло, а сам он был в сидячем положении. Они всё ещё были на "Вихре", и в окно пробивался еле заметный, только начинающийся восход солнца. А Рафик, заметивший, что пассажиры его заснули, давно погасил в вагоне свет, да сам в спящий режим ушёл. Он увидел знакомую голову и пьяно улыбнулся. Сергей, согнувшись, вытянул руку на столе и теперь спал на ней, положив щёку на изгиб локтя. Профессор непроизвольно залюбовался его красивым, сейчас таким умиротворённым лицом. - Соврал он, мой мальчик… ты хорошим отцом будешь. Послышался робкий шёпот под спокойным шумом скорого поезда. Медленно, словно испугавшись, что его могли заметить, Сеченов оглядел вагон нетрезвым взглядом, а затем, совершенно не контролируя себя, или не желая контролировать, рука Дмитрия потянулась вперёд, очень нежно проходя по чужим волосам. Он не услышал себя, но из горла его вырвался глухой и отчаянный стон. Тёплые пальцы продолжали изучать мягкие волосы, словно это было что-то совершенно новое для этого мира. И когда почувствовал учёный чужое движение, то поспешил убрать ладонь, а сердце забилось сильно, будто только что совершил преступление. Сергей слегка повёл головой, издав очень тихий, но такой родной для Сеченова звук, и уголок губ майора дрогнул в сонной полуулыбке. А Дмитрий Сергеевич, ответив ему настоящей и искренней, позволил себе снова быть убаюканным, прислонив голову к прохладному стеклу и оставив руку где-то совсем рядом с чужой тёплой кистью.***
- Дмитрий Сергеевич, к Вам ещё один доставили. - Ещё? И так поздно? Видать снизу откуда-то.. - проговорил сам себе Сеченов, не отрываясь от бумаги. - Ты его в начале перед другими поставь, Михаэль. - Как скажете. Штокхаузен, нагнувшись и искривившись в лице из-за поясничной боли, уместил огромный букет возле остального сада цветов, сейчас украшевшего подножье стола Дмитрия Сеченова. - Это Вам надарили, конечно… - Ты каждый год удивляешься, товарищ Штокхаузен. - Любят Вас все. - Наверное. - вздохнул хозяин огромного кабинета, даже не взглянув на собеседника. Повисла пауза, во время которой заместитель гендиректора рассматривал то подаренные Сеченову цветы, то самого академика. - Дмитрий Сергеевич. - Мм? - Так это… девятый час пошёл. - И что же? - Вам никуда не надо? - Вроде нет. - Так ведь… день рождения у Вас. - пришёл в замешательство Михаэль. - Помню. - И Вы не собираетесь отмечать? - Не в этот раз. И правда не было Дмитрию Сергеевичу никакого дела до дня рождения. Всё, что ему, собственно, хотелось, это вычеркнуть этот день из своей жизни. А из памяти воспоминания о всех прошлолетних празднованиях. - Ещё раз с днем рождения, Дмитрий Сергеевич. Спокойной ночи. Штокхаузен, тихо попрощавшись, развернулся к дверям, не желая больше беспокоить неразговорчивого начальника. Шеф его, отложив, наконец, бумаги, зажмурился и потёр уставшие глаза руками. И ему пора было, правда что, засиделся. Сеченов поднялся со стула, но повернувшись, так и замер, а на лице его застыли одновременно надежда, неверие, страх и отчаяние. - Михаэль. - тихо позвал он. - Дмитрий Сергеевич? - Ты какой букет последним занёс? - Да хризантемы белые, Вы на него сейчас смотрите. - Понял. Спасибо. Шток, кивнув, снова двинулся прочь, оставляя профессора на букет глядеть, словно заворожил он его. И когда закрылась за его ассистентом дверь, стоял так Сеченов ещё минут пять, будто ожидал, что цветы могут его съесть. Медленно двинулся он в сторону белых как снег лепестков, минуя все остальные букеты, на которые не обратил сегодня никакого внимания. На руки поднял так, словно могли они раствориться от его касания. Аромат вдохнул, глаза закрыв, на которых тут же слёзы выступили. Так же медленно до стола его донёс, уместил на холодной поверхности, да и застыл вновь, пока не заметил маленький кусочек поздравительной картонки. "С Днем Рождения" И этого было достаточно, чтобы капли солёные покатились по горячим щекам. Почерк этот Дмитрий Сергеевич знал, как свой собственный, гадать не приходилось. Этот почерк Дмитрий не видел уже практически год, как и его хозяина. Уткнулся он в букет, словно в подушку, да глаза закрыл. И наверное, лучше бы он этого не делал. Цветочный аромат моментально поглотил его с ног до головы, укутывая своим особым миром. Миром Сергея Нечаева. Чужое лицо предстало перед глазами закрытыми, светясь своей волшебной улыбкой, и Дмитрий Сергеевич утонул в серых глазах, по сей день преследовавших его по ночам. Цветочный запах альфы, запах Сергея, заставил его ноги слегка задрожать. Каждую неделю он боролся с желанием перестать принимать таблетки, c желанием полностью отдаться своей настоящей натуре и ворваться в пучину феромонов и жалких животных инстинктов. До кровавых закушенных губ хотелось оказаться в чужих крепких объятиях, почувствовать тепло, почувствовать этот запах… Жаром обдало сначала голову, заставив щёки зарумяниться с невообразимой силой, переходя на шею и грудь, пробираясь на живот, заставляя вздрогнуть и покрыться мурашками. Затем окончательно опускаясь, накрывая всё нарастающим возбуждением, теперь явно дававшее о себе знать. Мозг Дмитрия Сергеевича, всё ещё вдыхающего запах хризантем, был полностью занят чужим образом, и даже если бы захотел он, то не смог бы выбраться из сладкого плена. Представилось ему, как сильные нежные руки обвили его сзади за талию, ласково прижимая к себе, в шею целуя. В то самое место, где омегам обычно ставили метку. Не открывая глаз, его рука машинально поднялась и потянулась к нежному участку кожи, словно проверяя, было ли это всё взаправду. Показалось ему, как чужое крепкое тело прильнуло чуть сильнее, давая знать о своём желании, и сам он инстинктивно вперёд подался, неосознанно вжавшись эрекцией в край стола. В этот момент с губ его слетел растерянный короткий стон и он прошептал: - Серёёёёжаа… Замолчал Дмитрий Сергеевич, рукой прикрыв рот. Стыд и смущение на какую-то минуту затуманили сознание его, пока влажные карие глаза, медленным потерянным взором блуждавшие по столу, не наткнулись на позолоченную "Мысль", сейчас лежавшая в чёрной коробочке. Человек рождён, чтобы мечтать и созидать великое. Пронеслась в голове учёного его же цитата. - Ни то и ни другое никогда не получалось, видимо. - прошептал он куда-то в пустоту, вновь переведя взгляд на букет перед собой. Заново погружался профессор в родной запах, но не было больше, смущающего своей силой, вожделения. Покой был, уют, теплота, безопасность. Было всё то, чего не было у него никогда. Но ведь было. Год назад было и ещё несколько лет до этого. Разбилось что-то внутри Дмитрия Сергеевича. А вернее, давно оно было разбито и держалось на тонких струнах очень продолжительное время. До этого самого дня. Всё, что он раньше делал, не имело теперь никакого значения. И не был Сеченов уверен, что вообще когда-то было. Но сделанного за столько лет не воротишь, а если узнает он, чем Дмитрий всё это время занимался, то не простит никогда. Если узнает, что с его Катей сделалось, не простит. Убьёт. А оно и к лучшему было. Ведь теперь уже было неважно. - Ты извини меня, мой мальчик. Вместе с ней мне надо было исчезнуть. Но я это исправлю. Всё исправлю, я обещаю. - утёр измождённо Сеченов покрасневшие глаза. Этой ночью Дмитрий Сергеевич домой не вернулся. Сломленный и истощённый, заснул он на офисном диване, не разжав за всю ночь ладони, в которой пытался выжить смятый цветок.