Число Ангела

      Отчитав концерт и спустившись по лестнице первое, что сделали помощники это сняли звуковую аппаратуру и забрали микрофон. Дальше Юнги пошел в свою гримерку. Она также находилась внутри здания и являлась отдельной комнатой, располагающаяся в длинном черном коридоре. Пройдя небольшое расстояние скоростным шагом, он так же быстро распахнул дверь, оказавшись в светлой, хорошо освещенной комнате. Визажисты, гримеры и стилисты давно уехали домой или по своим делам, поэтому Юнги был благодарен, что его сейчас окружает тишина спокойствие.       Заперев за собой дверь, он подошел к напольной вешалке, что была по левую руку. Скинув одежду, которая была мокрая от танцев и повесив ее на вешалку, надел свою, в которой было гораздо удобнее. Взяв бутылку сока со стола с угощениями, он двинулся к туалетному столику, который выделялся больше всех из-за своих горящих лампочек по контуру зеркала. По пути шурша целлофановой упаковкой трубочки, что так не поддавалась его пальцам. Стоя перед зеркалом и потягивая жидкость Юнги поправлял свои угольно черные локоны, осматривая также свою одежду такого же темного цвета. Подхватив свою кожанку и выключив свет в комнате, он вышел, написав перед этим сообщение своему врачу.              Открыв железную дверь, что выходила на улицу с черного выхода, глазам пристал вид неба, которое постепенно окрашивалось в оранжево-розовый цвет, кромки деревьев, которые украшали яркие зеленые листья колыхались от легкого ветерка, который появлялся ближе к вечеру, и тело обдавало приятной прохладой.       Желание увидеться и расспросить Чимина не покидало Юнги с начала концерта, а особенно хотелось узнать реакцию на последнюю песню, и чувства, которые он испытал при этом. Когда дверь позади захлопнулась, Юнги стоял один, перекатываясь с пяток на носки и оглядывался по сторонам пытаясь выловить небольшую фигуру, которая двигалась бы в его сторону. Время казалось шло бесконечно долго, и взглянув на часы, оказалось, что прошло две минуты. Эта постоянная спешка и торопливость преследует Юнги всю его сознательную жизнь. Какое дело бы он не выполнял — он делал это быстро, куда бы он ни шел — он делал это быстро. Всему этому способствует езда на мотоцикле, постоянная скорость, от которой трясется стрелка спидометра, что приносит неимоверное удовольствие и шарм.       Сунув руки в карманы джинс, Юнги нащупал какую-то небольшую плоскую коробочку, а вытащив ее обнаружил, что это оказалась богом забытая пачка сигарет. И не удивительно. Потому что широкие джинсы, в которых он сейчас был, лежали в самом темном углу его шкафа. По великой случайности открыв пачку, в ней оказалась и зажигалка. Эта привычка оставлять ее внутри пошла еще с подросткового возраста, когда огниво постоянно терялось и никогда не находилось, а покупать новую или в его случае — красть, не очень и хотелось, поэтому в его обиход вошла привычка оставлять ее внутри.       Лопнув кнопку и прикурив, в горло отдало едкой горечью с привкусом ягод. Зажав сигарету между указательного и среднего пальцев, Юнги постепенно делал затяжки и выпускал клубы серого дыма в воздух, откидывая при этом голову. Стряхивая истлевшую часть, он смотрел на небо, вспоминая, когда последний раз он вообще курил, из-за чего или кого он начал это дело. В голову приходили воспоминания о его тусовках на квартирах людей, которых он даже не знал, побегов из дома к своему другу, одиноких ночных прогулках по прохладной набережной и многом другом. Но только самое серьезное воспоминание последнее, которое разделило его жизнь на до и после — воспоминание о матери, которая выгнала его на улицу в середине зимы.       — Юнги? — из раздумий вырвал не только знакомый голос, но не неприятное жжение пальцев от горящего табачного дыма. Затянувшись последний раз и потушив сигарету об мусорный бак, он повернулся навстречу приятному голосу.       — Я заждался. Все хорошо? — он сделал шаг ближе.       — Да, все отлично. Просто обходить это здание оказалось дольше, чем мне это представлялось, — Чимин улыбнулся, вспоминая, что он чуть ли не потерялся по дороге, хоть она и вела только прямо. — Ты хотел что-то обсудить раз позвал меня, я правильно понимаю?       — Верно подмечено, но для начала, я бы хотел кое куда тебя отвезти, — в его глазах играет интрига.       — Куда же?       — А это секрет. Пойдем, — дернув головой в сторону и развернувшись на пятках, Юнги незамедлительно направился в сторону байка, Чимин же последовал за ним.       Огибая ряды автомобилей, что кишели по всей парковке и принадлежали сотрудникам работающим в этом здании, Юнги четко двигался по запомненному маршруту. Он шел настолько быстро, что Чимин кое как мог успевать за ним, поэтому он не просто шел, а практически бежал за Юнги, стараясь не отставать.       — А какая у тебя машина? — еле поспевая и пыхтя почти прикрикивает он в затылок.       — Сейчас увидишь, — так же громко отвечает Юнги одновременно поворачивая голову вбок, потому что сзади скорее всего плохо слышно.       Пройдя еще пару рядов и поднявшись вверх, он наконец остановился.       — Юнги, а тебе давно нравится розовый цвет? — Пак неоднозначно смотрел то на автомобиль ярко розового цвета, то на выражение лица Мина.       — Что? О чем ты? — он не понимает, о чем говорит Чимин и так же недоумевающе смотрит на него.       — Я об этом, — палец указывает прямо на машину впереди.       — Ты немного ошибся, обойди ее, — и правда, Пак находился по другую сторону, из-за чего не мог увидеть всей картины. На самом деле Юнги стоял возле невероятно красивого, черного мотоцикла, который переливался от попадающих на него солнечных лучей.       — Очень красивый, давно водишь? — взгляд бегает то по корпусу мотоцикла, то по лицу его потенциального водителя.       — Да лет десять как, — похлопав ладонью по баку, он вытащил из карманов куртки перчатки. — Едем?       Кивнув головой Чимин двинулся в сторону мотоцикла, останавливая свой взгляд на длинных костяных пальцах и венистых запястьях, на которые натягивались кожаные перчатки.       — Надевай, — Юнги протягивает единственный лакированный шлем, который снял с ручек мотоцикла.       — А как же ты?       — За меня не переживай. Себя побереги, — он старается улыбнутся так же, как обычно и непринужденно это делает Чимин, видя, что он явно напуган. Забирая волосы в хвост, Юнги параллельно дает указания. — Аккуратно перекидывай левую ногу, садись вот сюда, а ногу вот туда, — Пак выполняет все действия, которые ему показывают. — Правую сюда же. Да, супер. Шлем застегнул?       — Да, — послышался глухой ответ из-под плотного поликарбоната.       — Держаться лучше за меня, можешь слегка приобнять за талию и скрепить руки в замке.       — Хорошо, — неуверенно раздалось сзади.       Вставив ключ зажигания и провернув его, Юнги завел мотоцикл, убрал подножку, пару раз прокрутил правую рукоятку вперед, тем самым поддав газу и легко тронулся с места. Выезжая с парковки ехал по пути, который знал только он. Сидя сзади, Чимин мог лишь оглядываться по сторонам, воспринимая новый вид транспорта для себя. Впервые он едет на мотоцикле, ощущая сильный поток ветра расходящийся по всему телу. Только теперь этот ветерок не такой уж приятный и прохладный, что спасает в душном автомобиле, в открытом пространстве он является твоим «врагом», обдавая сильными порывами ветра. Пак сидел, вцепившись мертвой хваткой в хвостовую часть, с момента, когда они тронулись, он так и не решился притронутся к Юнги. Он не привык нарушать личные границы людей, а мысли о прикосновениях были просто недопустимы.       По мере схождения солнца, небо выкрашивалось из ярко-желтого в голубой, синий, а затем и темно-синий цвет. Впереди проявлялась Луна, ее кратеры и серые проблески было видно даже на затухающем небе, пока горящее зарево садилось за горизонт. Чимин наблюдал неяркие огоньки, похожие то ли на звезды, то ли на спутники, а может и кометы. Он совсем перестал замечать куда его везут, что его окружает: здания, улочки, магазины, многоэтажные офисы, все это пролетало мимо, ведь взгляд приковывало небо. Летом, утром и днем, оно всегда пестрило разными красками, озаряло и подсвечивало все вокруг себя, а ночью становилось целым полотном для творчества и наблюдений.       Маленькие домики вокруг поочередно сменяли деревья, большие и маленькие, зеленые и красные. И вот теперь он смотрит вперед, не на сужающуюся дорогу в две полосы, а на широкие плечи, что кажутся огромной непреклонной стеной, которую не разрушить и не ослабить, которую никогда не получится сломать. Они выглядят намного массивнее обычного, только потому, что их облепляет кожаная куртка, которая так аккуратно и явно подчеркивает все выступающее могущество. Взгляд двигается вверх по шее к небрежно завязанным в хвост черным, как смоль волосам. Те волоски, которые успели выпасть, развивались на ветру, нарушая собранный порядок. Скользнув обратно вниз, он захотел снова увидеть руки, от вида которых он в который раз не может оторваться. Но обзор загораживают плечи, отчего Чимин старается немного выглянуть, чтобы хоть на секунду успеть запечатлеть в своей памяти этот вид. Но ничего не выходит. Он повторяет снова, выглядывая в сторону, и именно в этот момент Юнги переключает передачу, из-за чего их тела дергает вперед, и в эту же секунду, Чимин от страха обхватывает талию напротив и прижимается подбородком к плечу. В груди спирает дыхание, а глаза расширяются от понимания случившегося. Сердце стучит бешено, его удары сравнимы с той же скоростью с которой они едут. Руки немного подрагивают от страха и волнения, а в животе что-то плотно скрутило.       — Чимин, все в порядке?       — А? — резко заданный вопрос слегка выбил из ступора.       — Все в порядке? — вторит Юнги.       — Да, — он ответил так громко, что голос раздался эхом в его же голове.       Восстановив дыхание, он вернулся в реальность, и вновь оглядел все вокруг. Деревья, дорога, плечи и руки, которые теперь находились в зоне досягаемости его глаз, и их можно разглядывать без стеснения быть увиденным. Продолжая держать руки в замке, Чимин предплечьями ощущал слегка подкаченное тело. Форма была похожа на перевернутый треугольник, судя по широким плечам и небольшой талии.       Мотоцикл начал замедлятся, и они остановились около небольшого магазинчика, который находился где-то среди деревьев на отшибе дороги. Выключив двигатель и поставив байк на подножку Юнги слез.       — Посиди пару минут, я сейчас вернусь, — получив в ответ только лишь кивок, он удалился в двери магазинчика.       Вернувшись с небольшим рюкзаком, который по-видимому там и купил, нес его в руках. С виду он был забит едой или снеками.       — Можешь его взять? Иначе тебе будет неудобно держаться за меня, — Мин протянул руку и пытался вглядеться сквозь черное матовое стекло в глаза Чимину.       — Да, конечно, — перехватывая рюкзак и отводя взгляд он закидывает его себе на спину, ожидая дальнейшего плана действий.       — Мы почти приехали, осталось пару минут, — мотор снова взревел и мотоцикл понесся с прежней скоростью.       На улице уже смеркалось, лишь бледный свет Луны и фар освещал путь, единственным, кто ехал по этой темной дороге. Чимину становилось зябко, мало того, что с вечером приходит прохлада, к ней добавляется и холод густого леса. Сквозь плотно прилегающий шлем, просачивался легкий запах морской воды, он был соленым, свежим и глубоким.       Остановившись около площадки вымощенной каменной плиткой, они оба слезли с мотоцикла. Расстегнув и сняв шлем, Чимин поправил слегка взмокшие волосы и спросил:       — Где мы? — взору открывался горизонт, половину которого застилала вода, а сверху пестрящее звездами ночное небо.       — На заброшенной набережной. Здесь уже давно никого не бывает, — его голос смешивается со звуком выпадающих на берег волн и полностью в них растворяется, как будто это его стихия, как будто он был тут рожден. — Нам туда, — указывая направление ладонью, он выдвигается вперед, а Чимин снова следует за ним.       Спускаясь по лестнице, от скрытого мрамора которой осталась лишь полная замшелость, они шаг за шагом двигались, спускаясь к чуть влажному и холодному песку. Несмотря на то, что набережная уже давно не использовалась, на ней остались признаки, что кто-то посещал это место и после закрытия. На песке стояли два лежака, а между ними зонтик. При виде этой картины приходило ощущение отчужденности или одиночества, как будто кто-то, как и они, приходили сюда просто поболтать или побыть вдвоем и посмотреть на прекрасный небосклон.       Подходя ближе к берегу в нос бросался более выраженный запах солоноватого моря, волны которого выпадали на берег, каждый раз смачивая песок. Белые лежаки были сделаны из пластика, а зонтик, представлял собой обычный пляжный, который скрывает днем от палящего солнца.       — Давай я возьму рюкзак, — завидев, что Чимин стремиться поскорей отдалиться, Юнги решил забрать у него тяжелую ношу. Приняв предложение, Пак скинул лямки и отдал небольшой рюкзачок, продолжая двигаться вперед.       Казалось, что песок под ногами сегодня не обычный, а зыбучий, ведь его было на столько много, что ноги тонули и при каждом шаге носком черпалась большая гора россыпи. Остановившись у лежаков Мин наблюдал, как Чимин ничего не замечая двигается напрямую к воде. Решив, что пока тот занят, он аккуратно разложит все продукты, которые смог купить в магазине.       Подготовив вечерний стол, он подошел сзади к сидящему на корточках Чимину, и выглядывая из-за его спины, незаметно наблюдал. Пак же в это время рисовал незамысловатые узоры на влажном песке, которые через пару секунд смыла пришедшая волна. В глазах Юнги он выглядел сейчас совсем крохотным и беззащитным, и эти факты подкреплялись легкой дрожью в теле.       — Надо было тебя предупредить, что вечером будет холодно, — проговорил, аккуратно накинув на плечи Чимина свою кожаную куртку.       — Не стоило, мне не холодно, — поднявшись, он хотел было снять то, что положили ему на плечи.       — Нет, оставь. Ты же весь трясся от холода, — тяжелая рука неожиданно легко остановила запястье Чимина, отчего он не решился отказываться дальше и продел руки в рукава. Куртка все еще сохраняла тепло предыдущего тела, и это лишь больше согревало, как внутри, так и снаружи. — Предлагаю вернуться к лежакам и увидеть приготовленный сюрприз, но для начала закрой глаза, — послушавшись, Чимин так и поступил, отмечая полнейшую темноту перед собой.       Делая первый неуверенный шаг Чимин чувствует, как его правой руки касаются холодные пальцы, а следом и ладонь, сплетая руки вместе. По телу пробегает мелкая дрожь, а за ней обжигающее тепло, что поднимается от ног до самой головы, отчего она начинает кружится. Но нежная и сильная ладонь не дает упасть, удерживая еще крепче, и потихоньку тянет за собой вперед. Пак надеется, что в ночном полумраке его порозовевшее лицо не будет сильно выделяться, ведь происходящее его очень смущает.       Робкими шажками они постепенно двигались к месту. Сердце Чимина беспокойно билось в груди и удары отдавались пульсацией в голове, руках и ногах. Его бросало то в жар, то в холод, колени дрожали от перевозбуждения, а в горле заметно пересохло.       — Пожалуйста, открой глаза, — томный голос прозвучал над ухом, обдавая его горячим дыханием.       Открыв глаза, Чимин уже не чувствовал чужую холодную ладонь, которую успел согреть. Она исчезла так же быстро, как и появилась. Ему открывался вид на тарелки разных фруктов, что стояли у каждого, пустые фужеры, и пара бутылок белого сухого вина, которые были прикопаны в песок.       — Ого, это так неожиданно с твоей стороны, Юнги, — он повернулся к стоящему за спиной. — Спасибо, — и мило улыбнулся.       — Не за что говорить спасибо, давай лучше присядем.       Откупорив первую бутылку, Юнги налил сначала Чимину, а потом и себе. Когда они оба коснулись спинами холодного пластика, то устремили свой взгляд точно вперед на спокойное море и ночное небо. И, казалось бы, долгая тишина никого не раздражала, она была спокойной, умиротворенной для того, чтобы каждый подумал о своем.       — Ты никогда не задумывался, что езда на байке может плохо кончится? — совсем тихо, подстать окружению спросил Чимин.       — Да, я часто думаю над этим. Но знаешь, ощущения берут вверх над размышлениями. Когда я еду двести, бывает промелькает мысль, что не въеду в поворот, либо тормоза откажут, а может и еще что похлеще, но это правда не сравнимо с тем, что я ощущаю при такой скорости, — он поставил точку сделав глоток горького напитка.       — Но почему же, не смотря на эти опасения ты все равно выбираешь его?       — Представь себе это ощущение полета, когда ветер дует в противоположную сторону и тебя развевает под этими порывами. На высоких скоростях ты лучше контролируешь свои действия и ситуацию на дороге, тело относительно расслабленно, но и напряжено. Столько всего задействуется во время езды, отчего голова работает на все сто процентов, — он рассказывает настолько воодушевленно о своем любимом занятии, что даже не замечает, как в это время так же интенсивно жестикулирует, показывая каждый из фрагментов. — Ну и само ощущение, как кровь закипает в жилах впоследствии принося чувство эйфории, — повернув голову в сторону собеседника Юнги мягко улыбнулся.       — Я уверен, что ты хочешь спросить меня про твой концерт, понравился он мне или нет. Поэтому отвечу сразу, что да, мне очень понравилось, — в это время Мин повернулся и стал вслушиваться. — Никогда не испытывал столько эмоций за один вечер, такой спектр, отчего я в конце был просто выжат. Вообще не понимал, что должен чувствовать, почему-то было тяжело на душе, — оборвав себя на полуслове Чимин сделал большой глоток и заел горечь сыром с тарелки.       — Я очень рад, что тебе понравилось. Думаю, что тебе было тяжело из-за текста, он и правда тяжелый для восприятия, — одномоментно встретившись с взглядом что был напротив, тело Юнги пробил выстрел окатив горой мурашек, глаза, что в ночи были темного цвета, так и проникали в самую глубь души. — А что скажешь насчет последней песни?       — Честно, было очень неожиданно и приятно одновременно. Слыша о том, что ты посвящаешь песни своим близким, и в окончании такое… ты заставил и так мое разбитое сердце расколоться, — отведя взгляд он смотрел вперед в ночную даль.       — Мне так жаль. Что тебя задело? — переживая за состояние своего врача Юнги лег набок, чтобы внимательнее смотреть и слушать.       — Не то чтобы задело. Твоя песня про друга, заставила меня вернуться в прошлое, именно туда, где у меня тоже был близкий человек и… Я не знаю можно ли это говорить прямо сейчас… — Чимин замялся, его явно смущало куда придет этот разговор.       — Чимин, я вижу, что тебе неудобно это говорить, но мне было бы очень интересно узнать что-то из твоей жизни. Мы ведь все-таки стали ближе, чем просто врач и пациент, — его голос звучит успокаивающе, без напора или давления вытянуть что-то.       — В общем… — в этом случае, даже алкоголь не может раскрепостить на глубокие разговоры. — Да чтоб тебя! Почему я веду себя нюня! — ударив кулаком по пластмассе и вскочив на ноги он разозлился из-за трудности рассказать правду. — Я вспомнил про своего бывшего парня, — развернувшись, теперь уже с уверенностью и гордостью он заявлял, смотря прямо на Юнги.       — Ты не хотел говорить, потому что думал, что я буду тебя осуждать за это? — приняв сидячее положение он вопросительно посмотрел на Чимина. — Хочешь, я тоже открою тебе секрет?       — Какой? — заинтересовавшись он осушил бокал и сел напротив.       — Эту песню про «друга», — он показал пальцами кавычки. — Я так же посвятил своему бывшему парню.       Настала тишина. Юнги сидел, опустивши тяжелую голову и смотрел вниз. Перед ним снова всплывали все радостные, смешные, грустные воспоминания что когда-то наполняли его подростковую жизнь. Он боялся, что ему нужно будет об этом рассказать, до последнего он не хотел снова все это вспоминать, всю боль, что тогда его чуть ли не убила. Он до сих пор винит себя в произошедшем, не может забыть, насколько быстро это произошло. Дни, недели или месяцы, проведенные в закрытой комнате. Он морил себя голодом, чтобы уйти за ним. Юнги не мог жить, ходить, есть, дышать, спать, просто хотел выжить сам себя.       — Юнги, — позвав полушепотом Чимин мягко прикоснулся к плечу. — Расскажи мне, что случилось, пожалуйста.       Как только Юнги поднял голову в темных глазах, что были перед ним, он заметил глубокое сожаление и сочувствие, а свои же были стеклянными. Ненавязчивое прикосновение чужих пальцев отдавало теплом, на месте, до которого дотронулся Чимин, оно расплывалось, как будто бы лечило.       — Он умер. Сбросился с моста, — не желая смотреть в глаза, он перевел взгляд на бушующее море, что внезапно стало более шумным и волны, прибывающие к берегу, возвышались чаще, чем обычно.       — Мне жаль, — он крепче сжал плечо, а после погладил, пытаясь успокоить.       — А что у тебя случилось?       — Разбился на мотоцикле, — и это именно то, чего Чимин боялся всю жизнь. Связаться с человеком, которым движет полный адреналин и игра со своей жизнью. Это была случайность, стечение обстоятельств и невнимательность, которая понесла за собой потери. — В тот вечер шел дождь, а он ехал по трассе, спешил домой. Тогда его отпустили раньше с работы, и он хотел сделать мне сюрприз, пока я сам был на работе. Работал он за городом, зарплата позволяла, и он купил мотоцикл, чтобы быстрее добираться, — Чимин сидел, закусывая губу все сильнее и заламывал пальцы. — Он купил букет моих любимых белых лилий и вез их с собой. Когда выехал на трассу дождь усилился настолько, что проезжающие впереди машины не было видно, вокруг была полная темнота, даже фонарей не было. Он ехал под двести, думая, что полоса свободная, когда впереди он заметил остановившуюся фуру у которой мигал знак аварийки, решил обогнать, подумал, наверное, что по дороге что-то случилось и заглох, но никак не мог предугадать, что впереди чуть дальше окажется легковая машина. В этот момент он ее не заметил, потому что обернулся посмотреть на фуру, а когда посмотрел обратно, то последнее что он увидел это багажник. Об этом я узнал, когда ехал домой. Мне позвонили с его телефона и сказали, что его больше нет.       — Могу я тебя обнять? — получив в ответ кивок, Юнги пересел к Чимину и крепко обнял, чтобы разделить их общую боль на двоих. Им пришлось нелегко, ведь потерять любимого человека, за которого они отдали бы все на свете, это самое тяжелое, что можно испытать. Если бы у них было одно желание, которое можно исполнить, то, не задумываясь оба бы пожелали вернуть своих любимых. Но к сожалению, жизнь не предоставляет такого шанса, и как бы то ни было, каждому придется пройти через потерю близкого и любимого человека. Их любовь, их воспоминания, прикосновения, эмоции никогда не исчезнут из памяти, они оставят свой отпечаток в их истории. Нужно лишь пройти этот этап.       Они сидят согревая, но в тоже время выплакиваясь друг другу в плечо. Горячие слезы катятся из карих глаз, спадая по щекам на кожаную куртку и теплую кофту. Их грудные клетки двигаются в унисон, вдыхая соленый запах вперемешку с парфюмом. Оба не желают отпускать, оба не хотят расставаться друг с другом. Ведь сейчас именно тот момент, когда они обезоружены и беззащитны друг перед другом, когда они без лишних слов делятся теми эмоциями и чувствами, что испытали за это время.