Число Ангела

      Пол ночи, не смыкая глаз Чимин провел в размышлениях и предвкушении предстоящего концерта. Он не мог понять, что тем вечером сподвигло его на объятия с Юнги, это было очень резкое, но возможно правильное решение. Тогда, обнимая его, Чимин прочувствовал, как по его телу расплывается тепло, приходит легкость и умиротворение. Ему очень хочется выстроить с ним доверительные и дружеские отношения, хочется понимать и поддерживать, главное, чтобы этого хотел сам Юнги.       Утро задалось очень «продуктивным». Встав в десять утра в полуживом состоянии Чимин бредя по тротуару направлялся к своему автомобилю. Зевая и закрывая рот рукой, он мысленно ненавидел утро и людей, что встают в выходной день так рано. Он особо не беспокоился о своем внешнем виде, поэтому был одет в домашнее: белая растянутая футболка, на ней черная кофта на замке, спортивные штаны, кеды и кепка, чтобы хоть немного скрыть взъерошенные волосы после сна. Дойдя до высотного здания и смотря на то место, где вчера был припаркован автомобиль он его не обнаружил.       — О нет, нет-нет-нет, — он завывал, понимая, что могло произойти.       Пройдя автоматические двери, он подошел к стойке охраны.       — Извините. Мой автомобиль был припаркован здесь вчера, около входа. Вы не знаете где он?       — Доктор Пак, доброе утро! Да, его забрали на эвакуаторе пару часов назад, оставили номер, вот, — низкорослый мужчина средних лет протянул бумажку, на которой ручкой был написан номер.       — Спасибо, до завтра, — расстроенный данным положением Чимин вышел на улицу и обратился к небу, — Ну какого черта, почему именно сегодня!       Сложив бумажку пополам и положив ее в карман, он пошел обратно домой, бурча под нос что-то вроде: «кто вообще придумал эти эвакуаторы?», «придется теперь ехать на общественном транспорте». Был и небольшой плюс во всей сложившейся ситуации: не придется тратиться на бензин.       Наконец почувствовав себя свежим после принятия душа Чимин стоял возле шкафа с одеждой и с задумчивым выражением лица выбирал что наденет на концерт. Он остановил свой выбор на светлых рваных джинсах, белой майке и таких же кроссовках. Через тридцать минут он сидел в автобусе, одетый, с уложенными волосами и наблюдал дорогу за окном. Так как поездка не занимала особо много времени, он решил полистать соцсети в поисках интересных новостей. Но вся лента приложения пестрила записями о том, что сегодня состоится концерт Мин Юнги, в огромном концертном зале на двадцать тысяч человек и продлится два часа. Пост за постом фанаты выкладывали свои фото из очереди, со своими аутфитами на фоне здания, просто текста, как они предвкушают начало концерта и прочие эмоции.       Это такое классное ощущение, когда ты слушаешь до дыр в ушах новый альбом своего любимого исполнителя и мечтаешь услышать эти песни в живую. И твоя мечта сбывается, ты с трясущимися руками ухватываешь билет, и вот, уже стоишь в толпе таких же, как и ты. Возможно, Чимин тоже хотел бы получить бурю эмоций от такого процесса, но сегодня он впервые услышит все песни, которые написал Юнги. Интересный опыт, получить эмоции, которым ты раньше не придавался.       Сидя с левой стороны транспорта и глядя в окно он увидел огромнейшую, многокилометровую очередь, которая выстроилась от входа до самой проезжей части. Ступив шаг на тротуар, он вдохнул по глубже наблюдая всю картину перед собой. На улице стояла прекрасная летняя погода, середина июля, солнце стоит высоко на небе, озаряя все вокруг себя и обдавая теплом. Пение птиц не слышно за играющими песнями и голосами большого количества фанатов. Каждый отличается друг от друга, кто-то выше, кто-то ниже; есть как светлокожие, так и темнокожие; все уникальные и непохожие друг на друга общаются между собой как родные или близкие, отчего вокруг создается уютная и доброжелательная атмосфера.       Чимин увидел две разные очереди, одну, которая располагалась прямо перед ним, и вторую, которая была по левую руку. Левая же вела к палатке, на которой сверху было написано «VIP Tickets». Вытащив из кармана джинс свой, он пробежал взглядом и обнаружил категорию: VIP Lounge. Обрадовавшись, что не придется стоять в огромной очереди, а примкнуть к меньшей он двинулся к палатке. Добродушная девушка за столиком попросила предоставить билет. Проверив его, она надела на шею Чимина проходную карточку и пожелала приятного вечера, выдав в подарок диск с песнями, плакат и карточки артиста. Отойдя от стойки к нему подошел охранник облаченный в черный строгий костюм, который выходил в роли сопровождающего и попросив следовать за ним ушел вперед.       Оказавшись в темном помещении первое, на что обращаешь внимание, это насколько огромен концертный зал. Находясь снаружи, даже не подозреваешь, что он может быть таким большим внутри. Поднимаясь по широким ступенькам, которые освещались белой подсветкой и фонариком в руках охранника взгляд упал на сцену и аппаратуру. Площадка была обширной, для артиста выдавалось огромное пространство для выступления, чтобы с каждой стороны он был виден и близок для фанатов. Заднюю часть составляла аппаратура: барабаны, электрогитары, стойка ди-джея, дополнительные микрофоны для подпевки и много другого, чего не мог назвать Чимин.       Проводив посетителя до его места, охранник удалился, оставив Чимина наедине с самим собой на пустом балконе. Время шло, зал снизу наполнялся все больше и больше и на балкон поднимались новые люди. Окруженный эмоциональными фанатами он чувствовал себя неловко, как будто не вписывался во все окружение и атмосферу вокруг. Чимин сидел, оглядываясь по сторонам, смотрел вниз, на тех, кто стоял и сочувствовал, поглядывал на сцену в ожидании выхода артиста. Прошло не больше двадцати минут, когда все собрались, легкое освещение в зале погасло и концерт начался.       Из колонок раздалась музыка. Одномоментно все кричали, визжали, свистели ожидая выхода певца. Поддавшись эмоциям толпы Чимин тоже закричал, испытывая при этом внезапный прилив сил и эмоций. Сердце стало учащенно биться, ноги слегка подрагивать, а тело двигалось в такт. Мотив был очень ритмичный, заставлял двигаться, качаться под биты, которые вылетали из колонок и отдавались вибрацией во всем теле. На большом экране включился анимационный ролик, он был зациклен, фигурка артиста то приближалась, то отдалялась.       Облаченный в черный свободный костюм, белую рубашку с галстуком и ботинки на каблуке на сцене появляется он — Мин Юнги. Толпа разъяренно кричит и визжит, они видят своего кумира в живую, адреналин зашкаливает, эмоции валят через край. Сам Чимин, стоит раскрыв вместе с глазами и рот, он шокирован столь неожиданным аутфитом для концерта. Но в то же время, Юнги очень идет такой стиль, «ему вообще все идет».       Первые строчки заявляют: «Всё будет хорошо, но позже», облокотившись на железные перила перед собой Чимин устремляет свой взор и слух только на Юнги и только на смысл его строчек. «Тону в чувстве неполноценности и отвращения к себе по сравнению с другими», Пак понимает, что под «чувством неполноценности» подразумевается более широкое понятие, которое можно перевести и раскрыть ещё как: неправильное воспитание, звёздная болезнь, синдром самозванца, заниженная самооценка или неуверенность. «С сегодняшнего дня я собираюсь наставить пистолет на этих тварей», здесь он говорит о том, что хочет «убить в себе эти чувства». Сама по себе песня кажется какой-то бодрой, живой, но, если знать, о чем говорит Юнги, если дословно понимать, о чем он поет, то начать понимать этого человека и углубиться в его историю не составит труда. Он сам говорил на их первой встрече, что пишет песни о себе и о ситуациях в жизни, поэтому теперь, Чимин определенно все понял.       Прямо на первом треке он отдавал себя публике и сцене полностью. Живой звук, чистый, мужской, басистый голос, но какой приятный, доносился по всему периметру огромного зала. Фанаты ликовали, поддерживали, выкрикивали его имя. Чимин гордился, стоял и переводил на свой лад строчки песен, которые гласят о жизни певца. А в это время в ярком свете прожекторов и искусственного дыма блистала фигура артиста.       За первым последовал и второй трек, не останавливаясь, давая малейшие минуты на передышку.       «Помню, как быстро закрывались двери (а еще я помню, что). Их звук сильней, когда в тебя не верят», этими строчками Юнги говорит о его прошлом, о той ситуации с матерью, которую так и не рассказал Чимину. «Я не мог завязать, это был принцип. Мой вкус детства — шмаль и Winston», он вспомнил ту историю, которую Юнги рассказывал ему на первых сеансах, что в виду своего трудного и сложного детства, он с подросткового возраста общался с людьми, которых окружали сигареты и различные запрещенные вещества. «На пути к большой дороге под ногами серпантин», «большая дорога» — успех, лучшая жизнь, реализация цели, «под ногами серпантин» — путь к успеху ветвист и сложен. Он говорит о том, что прежде чем добиться чего-то поистине стоящего, придется пройти длинный и нелегкий путь, такой же как серпантин.       Припев повторялся еще несколько раз, и в каждый из них Чимин по новой вслушивался. Вся окружающая публика отошла на задний фон, их возгласы стали ничем по сравнению с тем, что он слышит из уст своего пациента. Светловолосая макушка двигалась в такт произносимым строкам и музыке, а Юнги пел, танцевал, расхаживал по всему периметру сцены показывая себя со всех сторон своим фанатам. Как только кончилась песня Чимин аплодировал стоя, смотря на довольное лицо артиста, который улыбался и благодарил всех за их отдачу.       Представив начало парой песен, Юнги дал себе небольшое время чтобы перевести дух и пообщаться со своими фанатами. Чимин заметил, как трепетно он с ними разговаривал, спрашивая: «как у вас настроение?», «все ли у вас хорошо?», на что публика отвечала ликующими аплодисментами, радостными криками и слезами счастья. В это время позади артиста успели приготовить сцену: принести стул, стойку для микрофона и гитару. Сев, Юнги запустил пятерню в волосы и кинул свой взгляд на возвышающийся балкон. Сквозь яркий свет софитов он с трудом отыскал белоснежную макушку, кротко улыбнувшись он принялся настраивать гитару, которая благодаря стаффу уже была у его в руках.       По залу разлилось мелодичное звучание гитарных струн. Они мягко поддавались профессиональным пальцам, источая грустный и спокойный мотив. На экране позади артиста крупным планом дублировался кадр руки, перебирающей тонкие струны, длинные пальцы, зажимающие аккорды и перемещающиеся вверх и вниз. В блестящий, черный микрофон полился, казалось бы, странно, нежный голос, укутывая всех пеленой. В какой-то момент в зале повисла тишина, все заинтересованно ожидали начала.       «Я не заслуживаю никакой любви. Даже не могу ничего придумать», Чимин выглядывал с балкона, упершись лицом в руки на замке. «Я не заслуживаю того, чтобы меня спасли. Кто-то внутри меня умер в тот день», он вслушивался в спокойный размеренный голос, но не мог понять о ком эта песня. «Вены забиты Хенни. Снова скучаю по тебе», услышав эти строки Пак вернулся в свои воспоминания, где он был счастлив рядом с одним человеком, до одного рокового дня. «Я потерял каждую частичку того человека, которого знал», обратившись к девушке, которая стояла рядом, Чимин поинтересовался, знает ли она, кому посвящена эта песня. Она удивилась тому, что он правда не в курсе, но с грустной улыбкой ответила, что это песня о его друге. Ошеломленный, не имевший ни единой эмоции на лице он вернулся в прежнее положение, только теперь, он смотрел по-другому на Юнги, и на восприятие этой песни. «Я подхожу к бритвам, моя шея обнажена», Пак до последнего будет надеяться, что в этих строчках не заложен суицидальный смысл, он бы не хотел знать, что Юнги и правда об этом думал. И снова, «Вены забиты Хенни. Снова скучаю по тебе. Перемены никогда не имели смысла. Снова скучаю по тебе».       Оставшиеся треки, которые играли после Чимин уже не слышал. Он засел глубоко в себе, где-то далеко, до него доносились обрывки строк, ликующие фанаты, которые скандировали имя артиста, но он уже был не здесь, материально да, но не мысленно. И снова, чувства и эмоции, которые передал он через песню пронзили до глубины души. Насколько Юнги является чувственным, трепетным и скорбящим человеком, что посвящает дорогим ему людям песни. Сам Мин исполняя свои песни, которые рассказывают о больном прошлом, не меньше затрагивают его изувеченную душу и сердце. Он тоже не может сдерживать эмоций, и выпускает их в виде слез. Он не боится показать свою скорбь и боль на публику, он делится с фанатами, да и не только с ними, а со всеми, кто следит за ним.       Чимин сидел, опершись руками о колени и опустив голову вниз. Он не понимал, почему чувствует боль, что пронзила его так внезапно. Почему песни, которые он услышал впервые, так сильно его затронули. Почему он нашел в чужих строках самого себя. Из внутренних вопросов вывел голос Юнги, который звучал без музыки, обращенный к публике.       — Знаете, вчера, я не мог уснуть. Как обычно встал и пошел в студию, ведь чем-то другим я не могу заниматься. Прихватил с собой недопитую бутылку виски и сел за компьютер, — заинтересовавшись, Чимин поднял голову подошел ближе. — Я не поверил сам себе, когда за два часа, написал песню. А знаете благодаря чему это произошло? — толпа выкрикивала по очереди вопрос «чему?» из-за чего восстал гул расходящийся звонким эхо по всему помещению. — А я вам отвечу, — он усмехнулся, — Благодаря виски и человеку, с которым меня связывает цифра семьсот семьдесят семь, — все в один миг взревели в догадках, кто же этот таинственный незнакомец, благодаря которому Юнги так быстро написал новый трек. — Поэтому, я хочу его исполнить сегодня. Сделав подарок вам и еще кое-кому, — на последнем обращении он посмотрел точно в глаза Чимину, отчего у второго они стали стеклянными.       По взмаху руки из колонок донесся резкий гул, щелчки и ударные. Встав у стойки микрофона Юнги ногой отбивал биты, чтобы не сбиться, смотря четко вверх.       «Черт возьми, ты так далеко       Далеко       Твоя тень — часть меня       Извините,       Я не отвечаю на звонки       Если только это не папин или твой       Эти напитки взбесили меня       Эти таблетки испортили меня»       Должен ли Чимин плакать в этот момент? Он так счастлив, просто потому, что стал важным для него. Просто, потому, что он написал песню о нем. Он держал глаза открытыми, пока с них стекали слезы. Он не отводил взгляда, чтобы не разорвать его с Юнги.       «Вы спасли человека от страданий       Сегодня ты должен быть единственной хорошей вещью в моем сне       Лунный свет сегодня вечером напоминает мне о нашем внутреннем мире       Я еду в тридцать третий округ       Я иду, одевайся, я почти рядом       Я не люблю ждать, здесь остался всего один Винстон       Я иду, ты соскучился по кавалеру?»              Проводив артиста последними аплодисментами и слезами то ли счастья, то ли грусти от столь быстрого течения времени, все стали расходится. Чимин продолжал сидеть и смотреть прямо, устремив взгляд на середину сцены. Периферическим зрением наблюдая, как свет ламп потихоньку возвращается, помогая людям не потеряться в темноте, как пустеет зал с каждой минутой, уносят аппаратуру, отчего стало грустно. Грустно, что все закончилось, обидно, что больше не прочувствуешь это еще раз.       Внутри засело чувство опустошения, как будто Чимина выжали как апельсин, не оставив и капли сока. Голова не забита мыслями, в ней не происходит никаких процессов ни размышлений, ни вычислений, вообще ничего — пустота. На лице нет эмоций, оно скорее описывает состояние апатии, полное забытье, потерянность. Вокруг пустеют места, помещение становится как будто голым. Его больше не заполняют веселые возгласы, крики, хлопки, пение и музыка. Его больше не наполняют эмоции. Остается только тишина.       Поднявшись с кресла Чимин двинулся по тому же пути на выход. Каждый шаг отдавался тупой болью в сердце и голове, спускаясь по лестнице эта боль только усиливалась, становясь колющей и ноющей. Бредя вниз он смотрел в пол, подбородок дрожал, нос шмыгал, а перед глазами плыло. Но почему же он плачет? Разве Чимин не должен быть счастлив, быть рад тому, что услышал, прочувствовал и присутствовал здесь, среди столь большого количества человек, таких же, как он. Этот день, как и для многих должен быть и остаться счастливым для него, да, он наполнен разными эмоциями, но сейчас тот самый момент, когда слезы должны течь от счастья, а не от грусти.       Оказавшись на улице, легкие за последние пару часов наполнил свежий вечерний воздух. Закрыв глаза и медленно вдыхая, он чувствует, как каждая частичка его тела наполняется кислородом, тело больше не ощущается обмякшим и бессильным, туман в голове рассеивается и мысли проясняются.       Минуты успокоения прерывает вибрация из заднего кармана джинс, достав телефон Чимин увидел, что сообщение от Юнги:       «Хочу увидеться. Через 5 минут у заднего выхода» — от прочитанного брови вскинулись в удивлении, а легкая улыбка наконец озарила грустное лицо.