Граница времени

Осмотр квартиры Томских ничего не дал. Еще бы! Проведи они настоящий обыск, тогда другое дело, а так. Зато изъяли мобильники у всех гостей, под недовольный ропот. А изымать, пусть и на время дорогие цацки было приятно. Егор ненавидел в себе эти плебейские черты, но порой не мог задавить сих чувств. Не дал ничего и опрос гостей. «Волшебный мандат» легко заставлял открыть рот, но ничего ценного оттуда не вылетало. Все приглашенные, а их было четырнадцать человек: девять парней и пять девушек, довольно быстро напились, веселились до упаду, уединялись для интима, кто где смог (хозяйская спальня досталась хозяину и его пассии), Михаил Рябинин чувствовал себя вполне комфортно, тоже отрывался, правда, без интима. Шумная компания выдохлась где-то к трем утра, все заснули, а что было потом, никто не помнит. Главная надежда была на Юлю, но и тут сыщиков ждал тупик: Олег был просто богом секса. Краснея, она призналась, что у них было два раза подряд, да так, что она уткнулась ему в грудь и тут же уснула, а проснулась только когда «толстяк» - сынок строительного магната, разбудил Олега. Пока шли допросы, а вернее, опросы (протоколы не вели), Макс, программист, проверил все мобильники. Итог был следующим. Программу по перемещению во времени была загружена в мобильник Рябинина с неизвестного одноразового устройства посредством мобильного-же интернета в три десять, а менее пяти минут спустя студент отправился в прошлое, на встречу монгольским ордам. При этом, ни один из мобильных гостей, как и хозяина, соответствующей программы не содержал, ни теперь, ни в прошлом. Распрощавшись у парадного подъезда дома на Большой Никитской, Яснов укатил к еще более высокому начальству, а майор Козлов подбросил трех оперов, включая программиста, до их штаб-квартиры на окраине центра города. До вечера время тянулось ужасно медленно, только около восьми часов Павлова, правда, в сопровождении полковника Яснова, пожаловала к своим нежданным подчиненным. Вся смена Охраны времени смотрела на Яснова затаив дыхание, понимая что именно он тут главный. Казалось, этот человек излучает властное сияние, к которому прикоснулся совсем недавно, можно сказать, практически только что. Никто не знал, в каких высоких кабинетах решался данный вопрос, с кем проводились консультации, и каждый фантазировал на свой лад, исходя из того, как оно могло быть. - Я рад, что вижу вашу искреннюю заинтересованность в работе. Не буду скрывать, некоторые полагают, что вы кучка дармоедов, транжирящих бюджетные средства, но теперь мне ясно, а я уже донес это и до более высокого руководства, что каждый вложенный рубль не пропадает, а уходит на дело. Приятные слова, комплименты, всегда приятно слушать, особенно, когда они обращены к тебе, особенно когда ты и сам так думаешь. Но сколько о приятном не говори, нужно было вернуться к делу, и тяжко вздохнув, Яснов продолжил. - Что касается дела, то… мы все понимаем, что этот молокосос, Томский, подстроил подлянку сокурснику, которого и не терпел, и ревновал… пусть, и напрасно. Увы, ордер на обыск мы не получим, и так шуму было больше чем нужно, да и, я полагаю, если он не дурак, то одноразовый телефон уже скинул… - Когда полетим в прошлое? – воспользовавшись заминкой, устало спросил Петя Волошин, ведь было понятно, их смена, им и лететь. - Полет в прошлое отменяется, - спокойно уточнил Яснов. - Как это? – Егор был искренне удивлен. - После долгих размышлений, мы пришли к выводу, что посылать опергруппу в такое прошлое крайне опасно, это значит, подвергнуть вас неоправданному риску… - Неоправданному!? – воскликнул Макс. На его лице была написана растерянность. - Ну да, - хмыкнул Волошин. – Тебе не лететь, так можно и геройствовать, за чужой счет… - Да я хоть сейчас! – выпалил Макс. Он явно был настроен решительно. - Ни сейчас, ни через час, - все так же спокойно, но властно, тоном с которым лучше не спорить, произнес Яснов. – Вероятность того, что Рябинин сможет изменить прошлое, а, следовательно, будущее, маловероятна, а вот вероятность гибели крайне велика, его гибели, и гибели опергруппы. Именно потому я и назвал риск неоправданным. Нам всем жаль парня, но, такова, видать, его судьба. Совещание было закончено, все стали расходиться, кто-то веселый, кто-то мрачнее тучи. Егор домой не поехал – все равно там пусто, никто его не ждет. Это только на словах он перенес развод легко, как нечего делать, но на самом деле… когда тебя бросают не ради лучшего или красивого человека, а более толстого кошелька, всегда больно и обидно. Следующая смена должна приехать только следующим утром, а потому он легко может перекантоваться в служебном кабинете, благо там имеется диван, ну и совсем рядом будет дежурный программист, отслеживать возможные перемещения во времени. Егор и не заметил, как заснул, а проснулся от какого-то шума. За окнами по прежнему мрак, на часах полночь. Выглянув в коридор, Денисов услышал пререкающихся. Идя на шум, он оказался у операторской. - … прошу, подумай хорошенько! - Я уже подумал! Они все считают меня слабаком, никчемным программистом, а я… - Что ты! Что ты! Это так глупо, просто по-детски, пытаться доказать, что ты как «все», потому что «всех» не существует. Все люди разные…да-да! Разные! Вот посади этого Волошина за компьютер – будет катастрофа! Но и ты не универсум, разбивать кирпичи о свою голову – это не твое! - Так что же вы предлагаете! Просто смириться и забыть, что какая-то мразь угробила человека только из-за своей тупости, только потому что гея не кинутся спасать?! - Ну вот! Не надо смешивать! Я не хочу сказать, что мир идеален, да, геям тяжело, вы испытываете лицемерное давление общества. Но я так же понимаю и то, что руководство поступило если не правильно, с гуманистической точки зрения, то с практической… - Ну! От вас, Владислав Николаевич, я такого не ожидал! - Максим, да не в том смысле я… Вероятнее всего, этот Михаил Рябинин уже погиб, и погибнуть можешь ты! - Пусть! Я хоть что-то полезное сделаю! - Так-так! – Егор встал в дверном проеме и увидел две фигуры, склонившиеся над какими-то бумагами. Говоривших в комнате Денисов легко определил, сначала по голосам, теперь же он их просто видел. От неожиданности «заговорщики» вздрогнули, устремив свои взоры на вошедшего. – Что это вы задумали? Что они задумали и так было понятно, не ясны были некоторые детали. - Слава богу! – Арбузов как будто даже обрадовался. – Скажите ему, что это просто безумие! - Не быть подлецом – безумие?! – Макс явно был в ударе. - Владислав Николаевич, - с легким нажимом произнес Егор и тот, все поняв, покинул комнату. – И какая муха тебя укусила? - Честность, - ляпнул Макс. - Слушай, если тебя задели слова Петьки, то даже не парься! Он просто такой тип, ему всегда кажется, что только он делает дело, рискует, а все остальные в носу ковыряют… - Послушайте, ответьте, только честно. Вот если бы этот урод загнал бы в прошлое эту Юлю, или как говорят – «хорошего парня», вы бы ничего не предпринял, даже не попытался? - Ну, знаешь! - Вот именно! Он гей, оттого ради него никто париться не хочет, всем плевать. Сгинет человек, и ладно! - А тебе-то что? - Я тоже гей! Со мной тоже кто-то мог провести такой фокус, и получается, что никто не отправился бы ко мне на подмогу. Я не могу его бросить, даже не попытавшись. Понимаете?.. Егор вздохнул. Порой, его пугала эта способность догадываться о людях. Он угадал про Макса – это «плюс», но он ошибся на его счет – это «минус». «Минус» в том, что пошел по стереотипу, что отделался, пусть и в своих размышлениях, примитивной конструкцией, не захотел приглядеться, понять. Он считал парня хлюпиком, что у того «кишка тонка», а парень-то оказался не промах. Может и погибнет, но свою линию гнуть будет… - Ты погибнешь, а если выживешь, тебя будут судить! - Не будут! - Почему? - Я же отправлюсь на задание, пусть и самовольно. И потом, начальство не захочет трясти грязным бельем, раздувать пожар. Максимум, что мне светит – просто выпрут, и все! - Вы с Арбузовым камикадзе, какие-то! - Владислав Николаевич не летит. Он меня просто консультирует… - Макс, ты псих! - Это уже не важно! * * * Едва Миша ступил на покрытый тонким слоем снега двор, к нему подскочила Олеся. - Я знала! Я молилась, и они тебя отпустили! – выпалила она. Причудлива жизнь – парень был несказанно рад ее увидеть. – А я тебе раздобыла одежду. Она протянула парню узелок, собственно, там были порты и рубаха, серые, льняные. Но самое главное, там имелись лапти. Миша и не думал, что будет так радоваться этой архаичной обувке. Они зашли в уголок, где холодный ветерок не так сильно трепал их тела, и парень стал одеваться. - А ты красивый, - заметила девушка, игриво подмигнув. – Когда басурмане уйдут, можно и здесь остаться. Я слышала, ты странник, но к чему землю топтать, всюду одно, так оставайся тут. «И стать коренным москвичом» - про себя зло сыронизировал парень. - Они не уйдут, пока не возьмут город, - ответил Миша. - Хм, нешто им наш город присмотрелся? Уйдут! – девушка, не смотря на все пережитое прошлой ночью, была неисправимой оптимисткой, что начинало нервировать. - Не в этот раз… Они поднялись на стену. Город лежал как на ладони. Оказывается, городков было несколько. Главный, собственно, Москва, занимал Боровицкий холм и был обнесен широкой деревянной стеной с мощными башнями. Внутри было видимо-невидимо домишек, кривых улочек. В самом угу, возле слияния двух рек, обнесенная частоколом, стояла еще одна крепость, там-то и жил князь, там были его хоромы, палаты воеводы, конюшни. Там то и держали Мишу. Ну и возле этой вот «Москвы», легко помещавшейся на территории современного Кремля, стояли посады, вернее, уже чернели пепелищами. Но именно со стены открывалось куда как более страшное зрелище, чем разоренные предместья – вокруг крепости, вдоль кромке другого берега рек, Москвы-реки и Неглинной, стояли очаги воинов. Стрелой их было не достать, да и монголы наступать пока не стремились, ожидали вечера, а может быть подхода еще больших сил. - Мамочка моя, - жалобно пискнула Олеся. Кажется, только теперь она ощутила весь ужас положения, поняла, что выхода не будет. По деревянному настилу стены, от терема шел воевода, грозно рассматривая своих воинов. Решив не попадаться ему на глаза, Миша быстренько увел Олесю. Они вернулись в подклет терема, тем более что их оттуда пока никто не гнал, и это было много лучше, чем сидеть возле костра на ветру. Они сидели на копне сена, просто грелись. - Что это, интересно? – спросил Миша, глядя на высокую, потемневшую от времени, бочку. Олеся, конечно, не знала, потому парень просто встал, и приоткрыл крышку. В нос ударил серный запах, а сердце парня так и затрепетало. Он не был отличником по химии, но кое-что из прикладного использования элементов знал, как и многие мальчишки в их городке. - Что-то случилось? – встревоженно спросила Олеся. Увиденное днем, на стене, ее поразило, напугало. Она сидела притихшая, казалось, порывалась о чем-то поговорить, но всякий раз не решалась, останавливаясь на пол пути. - Все хорошо, - мне просто нужно несколько бочек поменьше… Как думаешь, здесь где-нибудь есть торф? - Кажись, за скотником и кузней была куча… - Я сейчас! – воодушевленно выкрикнул Миша, выбегая из укрытия. Небольшая горка торфа и в самом деле располагалась с тыльной части терема, аккурат меж скотником и кузницей. Едва припорошенный снегом, она испускал пар. Как на счастье, рядом валялась кадка, пустая, от нее еще ощущался кислый запах. Но Мише было не до привередничества. Он набил кадку торфом, не до конца, а потом отнес ее в подклет. - Зачем это? – удивленно, спросила Олеся. Парень только пожал плечами. Он и сам не был уверен в правильности своих действий, ведь он нарушает ход истории, но невероятно сильное желание выжить было важнее, затмевая все остальное. За час, оббегав практически всю крепость, он раздобыл еще с несколько кадок, туесков и один маленький бочонок. Всех их он оснастил по одному образцу. Конечно, получилось не самое удачное, но все ж средство защиты. Монголы Москву возьмут, иного не предусмотрено, но каждый выигранный день – уже немало. Миша закончил свой труд, когда зимнее солнце стало садиться за горизонт, и небо окрасил багровый заката, на фоне которого сотни монгольских кострищ с черным дымом от них, казались порождением преисподней. Именно в это время парень затаскивал свои орудия на стену. - Что это? – Филипп был в скверном расположении духа, предчувствуя неминуемый штурм, который должен был стать концом и крепости, и всех его жителей. - Возможно, это нам поможет… хоть немного… - Бесёнок! – злобно огрызнулся воевода. – Глумиться вздумал… я тебя щас… Договорить он не успел. К нему подошел Анфим, с нахлобученным шлемом-шишаком и шитом. - Филипп, они начинают! – только и сказал он, но любопытный взгляд скользнул по парню и бочонкам. Страшная гримаса исказила лицо воеводы, надев шлем, он направился к другой стороне крепости, только и бросил через плечо: - Пригляди за ублюдком… Анфим хмыкнул, да и только. Он примирительно взглянул на парня, и молвил: - Не робей, все закончится быстро… говорят… На его напряженном, добродушном лице, неожиданно проявилась какая-то стойкость, невероятная убежденность, что он прав. * * * - Владислав Николаевич, как объяснить ваше появление на месте перемещения? – задумчиво произнес Егор. - Да очень просто – либо вы, либо вон Макс, позвонили мне и попросили забрать вещи. - Хорошо, - Егор был напряжен, не каждый день нарушаешь закон. – Тогда позвоню я и прямо сейчас. Егор набрал номер Арбузова на своем мобильнике. Тут же салон авто наполнился звуками Вивальди, пусть и в столь странном исполнении. Владислав Николаевич «снял трубку», держа мобильный включенным пару минут, потом Егор дал отбой. - Все, кажется, мы приехали, - Егор оглядывал окрестности в ночной мгле. Они вышли из машины. В ту же минуту подъехала и вторая, за рулем которой был Макс. - Вам надо встать лицом вот так, - начал дирижировать Арбузов. – Так, чтобы вы видели вот этот небоскреб. - Что нам это даст? – осведомился Макс. - Просто именно в том направлении Кремль. - Тоже мне, ориентир… - Макс, не ерепенься. Помните, Москва в те годы была по территории с Кремль, да и находилась там же. Как только переместитесь, постарайтесь как можно точнее запомнить ориентиры, это поможет вам как можно быстрее достичь Москвы… Слова историка звучали немного странно, если учесть, что они и так стояли в Москве, но то был современный город, а что их ждало в глухом средневековье! -…Отсюда и до Кремля примерно километров пятнадцать, в сущности, один дневной переход. И, пожалуйста, будьте осторожны, времена там не спокойные… Егор устало улыбнулся. Он взял Макса за руку, в левой он держал служебное устройство. Набрав «17 января 1238 14:00», он нажал пуск. - Ну, с Богом! – шепнул он, и Макс сильно сжал ему руку. В первые секунды как будто ничего не происходило, Владислав Николаевич даже подумал, может их заблокировали, так, на всякий случай. Он очень этого желал, так как по-прежнему считал эту затею безумием, причем опасным, ибо Егор Денисов не только не отговорил разгоряченного парня, но согласился помогать… А потом две фигуры оказались словно в дымке, причем вокруг никакого дыма не было, опс – парни исчезли! На земле лежали их вещи, которые Владислав Николаевич аккуратно сложил в мешок и повез в офис, все равно через пару часов все будет известно. * * * Атака началась когда солнце практически скрылось за горизонт, на небе красовался алый шрам, ничего хорошего запертым крепости не предвещавший. Конные лучники, скача во весь опор по белому ровному пространству замерзшей реки, выпускали по несколько стрел. Первый ряд выпускал самые обычные стрелы, которые очень точно попадали в незадачливых защитников, ненароком высунувшихся за частокол. - Пригнутся! – приглушенно раздался приказ воеводы, откуда-то с другой стороны крепости. Но едва защитники спрятались за мощные бревна, как полетели огненные стрелы. Какие-то вонзались в стену, составленную из вековых дубов, и медленно догорали, лишь немного обугливая их. Страшнее были стрелы, пущенные высоко – они перелетали защиту и вонзали свои огненные жала то в стенку постройки, или того пуще – в соломенные крыши, вспыхивавшие, словно свечки. Люд, что испуганно толпился и жался в кучку, заголосил, застонал. Но князь, в своих блестящих доспехах, алом плаще властно крикнул: - А ну, кончай выть! Туши огонь! Повинуясь воле этого молодого, в общем-то, парня, народ кинулся скидывать горящую солому, раскатывать на бревна и засыпать снегом уже охваченные огнем домики, дабы пламя не перекинулось на еще не поврежденные постройки. «Пора!» - решительно сказал себе Миша и, прихватив факел, подбежал к бочонкам. - Анфим, помоги! – крикнул он толстяку, что посматривал на всадников через расщелины. Великан с любопытством смотрел на бочонки и парня. – Как думаешь, сможешь закинуть подальше? – возбужденно спросил Миша. Анфим только презрительно хмыкнул, ясно давая понять, что обиделся. Но извиняться времени не было, подпалив один из фитилей, Миша передела бочонок воину, пристально смотря, сколько сгорело. Наконец он скомандовал: - Бросай! Анфим с неожиданной для себя легкостью выпрямился и как нечего делать метнул кадушку в группу всадников. Метнул, и тут же спрятался за частокол. Миша видел, как его «снаряд» немного не долетев до земли, свирепо ухнул, небольшим огненным шаром и большим темным облаком. Пару всадников скинуло с лошадей, три или четыре корчились в крови на снегу (не напрасно он накидал в кадушки железяк – нечестно, зато эффективно). Неожиданный поворот заставил всадников ретироваться. Князь, словно сокол, взмыл на стену, пристально всматриваясь в отступающих. - Как? Как вы их отбили? – нервно спрашивал он. Ошарашенный Анфим только башкой крутил и все смотрел на Мишу, мол, это его рук дело. Наконец, это понял и князь. – Что это за бочки? - Это гранаты, - выпалили Миша. – Они взрываются. Он и сам был поражен эффективностью своего средства. - Атакуют! – неожиданно закричали с другого конца стены и оттуда донесся протяжный многоголосый свист и конский топот. Князь кинулся туда, Миша, схватил одну кадушку, побежал следом, а сзади, грохотали быстрые шаги грузного воина. Зрелище было страшным – меж черневших на белом снегу пепелищ, на крепость мчалась тьма всадников, казалось, конца им не будет. К воротам же они подкатывали огромное бревно, раскачивающееся на цепях. Десяток мощных ударов и ворота треснут, враг окажется в крепости, и вот тогда уже точно конец! «Хрум!» - раздалось возле ворот и даже стены содрогнулись от мощного удара. «Хрум!» - и ноги стоявших на стене еще раз дрогнули, но не от страха. - Видишь, там, между щитов свободно, - крикнул Миша, ибо вокруг стояла какофония из стонов, воплей, лязга метала, ржания лошадей и размеренного «хрум!» по воротам. Анфим аккуратно высунулся, чтоб не угодить под стрелы, а потом, покачав головой, молвил: - Придется, – с этими словами он взял бочонок, что притащил с собой. – Поджигай, - совершенно спокойно сказал он. Фитиль вспыхнул легко, дождавшись нужного мгновения, воин выпрямился во весь рост и тут же две стрелы вонзились в его грудь. Богатырь покачнулся, сжал зубы и метнул бочонок на таран. Счет шел на секунды, еще чуть-чуть, и самодельная граната взорвалась бы у него в руках, но треск донесся снизу, лошади истошно заржали. Выглянув из-за стен, все увидели разлетевшийся таран, десяток убитых монголов, главное же, ворота были целы. Но опасность не миновала. Чуть вдалеке, на коне, сидел главный монгол, в богатой меховой шапке, с дорогим, переливавшимся в огне самоцветами, оружием. Он, не был испуганным, не был обескураженным, как простые воины, а только еще более злым и решительным, командовал своими воинами, направляя их на новый приступ. Миша взглянул на Анфима, вынимавшего из кольчуги стрелы, острые концы которых были красны. Воин сидел, прислонившись спиной к стене, немного растерянный, но не напуганный. Просить Анфима кинуть еще один бочонок было бессмысленно – даже если и хватит сил, не добросит, слишком далеко. Но что-то делать надо. - Как его достать!? – крикнул князь, указывая на соперника. - Не добросим, - горестно констатировал Филипп. - Если бы подскакать, и поджечь… - произнес Миша. - Я! Я подожгу, - совсем рядом стоял среднего росточка парень, с едва пробившимися усиками. Миша так и захотел сказать «нет», ведь вернуться ему будет не суждено, но Филипп вмиг взял парня в оборот. Немного обождав, когда очередной приступ захлебнулся, они спустили парня на веревке, да практически сбросили, хорошо хоть не расшибся. На его груди болталась кадка, а в руке был факел. Враг увидел парня, но до него было далеко, а тот, проворно запрыгнул на конька, потерявшего своего хозяина, и напряг поводья. Конь был с норовом, почувствовал чужака, стал крутить башкой, топтаться на месте, даже слегка подбросил задние копыта, пытаясь свалить всадника. Но скинуть не получилось – парень сидел крепко, да и животина устала. И тут в ее круп вонзилась стрела. Мотнув головой, конь помчался вперед, к своим, всадник только и успевал направлять его в нужную сторону. Но на перерез уже мчались враги, стрелы уже летели в парня, превращая его хрупкую фигуру в ощетинившегося ежа. Но он успел подлететь близко к командиру, подпалил фитиль и устремился к полководцу, который недоуменно смотрел на отчаянного храбреца. Только тогда он приметил кадушку и горящий фитиль. Отчаянно замахав кривым мечом, он что-то кричал своим, но сильный взрыв заглушил все. Когда торфяное облако рассеялось, светлой, русоволосой фигуры видно не было, зато вокруг командира суетились товарищи. И князь, и воевода, и Миша видели, как безжизненную фигуру взвалили на лошадь и поскакали прочь. Кидаться на приступ без командира, да еще когда осажденные скидывали страшные, взрывающиеся, странные предметы, сеющие смерть вокруг… воины готовы не были. Когда заря осветила небо на востоке, защитники подсчитывали погибших и раненных. Крепость сильно пострадала, многое сгорело, человек тридцать-сорок погибло, но остальные выстояли, вот надолго ли их хватит…