Руины королевского сердца

Если бы «мир» был человеком и Антона попросили бы найти того среди тысяч, он бы без раздумий указал на Серёжу. Извечный путешественник, абсолютный пацифист — сидя в гостиной, он даже виновным перед Антоном себя не чувствует — говорит, что спасал не предателя, а его. Перед графом не нужно светить короной и эполетами, чтобы завоевать уважение. Однажды он познакомился с Антоном и с тех пор был другом как наследнику, так и королю. И оба этих испытания вынес достойно, хоть и с переменным успехом. — Думаю, брак всё же не для меня, — медленно затягивается сигарой и выпускает в воздух шоколадный дым кольцами. Конечно, политическая обстановка его всегда будет волновать меньше, женщины — неутолимая страсть графа. — Я тоже не смог, — полушуткой отзывается с кресла, перекладывая стопку карточек со стола в ящик. Друг закатывает глаза и звонко в тишине цокает. Антон скучал. — Я как будто посадил себя в клетку и потерял ключ, — вымученно закрывает лицо руками и сильно трёт щёки. — Никакой свободы с ней. Вечно расскажи да покажи: где был, с кем и что там делал. А я уже налюбился, Шаст, конкретно её. Антон выводяще молчит. В их сторону тихой поступью крадётся рысь: Деймос запрыгивает ловко на диван и ластится к рукам гостя. Поразительное стечение обстоятельств или непреодолимая животная чуйка заставила кота влюбиться в Серёжу всего за пару свиданий. И тот небрежно тискает белое пузико, отмахивается от лап, но дарит столько внимания и заботы, сколько в нём, кажется, и нет вовсе. — Я всё равно рад, что вы приехали вместе. Оксана, вот, в объятиях Марины чуть не расплакалась. — Да и король в моих едва ли слезу не пустил, — Серёжа усмехается, затягивает сигару вновь и отдаёт королю. — Ты как поживаешь, Тох? Жмёт плечом, выводя уже сотую по счёту подпись на конверте. Это можно было доверить секретарям, но Антон распорядился лично заверить каждое приглашение, так что теперь кропотливо выводит закорючки, от них и тошно, и спокойно, а за такие вещи в его настроении приходится хвататься и держать их крепко. — Мой врач говорит, что с переменным успехом возвращаюсь к адекватному восприятию реальности, — недовольно бурчит, корябая пером очередную карточку: им ни конца ни края, всё-таки королевская свадьба. — Врач? Ты имеешь в виду мозгоправа? — подкидывается друг, что выглядит отчасти смешно. — Психоаналитика. Мне Позов посоветовал, — чисто теоретически Дмитрий действительно его нашёл и дал личную рекомендацию, а вот обратиться к нему было советом другого человека. И только потому Антон уже месяц затею не бросает — чувствует, что нащупывает что-то верное. — Мог бы меня на день раньше из поместья вытащить. Ты же знаешь, сейчас там делать совершенно нечего. Даже родители со скуки уехали на источники Тардиса, — немного раздражённо говорит Серёжа. Будто бы хотел поехать с ними, хоть и считает Минеральные Воды глухой деревней. — Изучают теперь флору в горах. А я тут скоро на стены полезу, эту-то дамочку чёрта с два куда вытащишь. Король тихо смеётся. Качает головой на все недовольства. — Намекаешь на то, что в моём королевстве мало развлечений? — приподнимает брови насмешливо. — Ну поезжай на Восток, я выпишу тебе и графине поручение. Или один отправляйся, а Марину оставь с принцессой — примем её во дворце со всеми почестями, не сомневайся. — Да про границы — это лирика, Антон. Мы же о тебе говорили. С каких пор королю понадобился специалист с приставкой «психо»? И чем он ценнее лучшего друга? — дожимает Матвиенко, хотя ответ лежит на поверхности. — Раньше обязанность выслушивать и направлять лежала на советнике, — рука дёргается, и очередная линия выходит криво, в эту сторону Антон пока в разговорах не ходит и сейчас не сунется. — Не ревнуй меня, Серж, этот человек подписал бумагу о неразглашении королевской тайны, но я уже вывалил на него столько дерьма, что не знаю даже, наверное, придётся его убить. — Вот как, — щурится он. — Я ценю нашу дружбу всем сердцем — ты знаешь. Но в некоторых решениях Корона заставляет опираться на другую систему ценностей. Это не для всех понятно и чаще всего аморально. Моей больной башке нужен не друг, а специалист. — Всё ещё хреново, да? — доверительно спрашивает он. Антон, может, и выдаёт невольно признаки тревожности для своих близких, но ему самому есть с чем сравнить. Поэтому не думает, прежде чем улыбнуться и заглянуть прямо в глаза. — Нет, Серёж. Мне хорошо. Просто прекрасно, если честно, — ровняет очередную стопку конвертов и меняет на следующую. — Поэтому я уже час смотрю на то, как ты подписываешь гостевые открытки? — подхватывает одну буквально из-под пера и зачитывает вслух: — «Уважаемый барон и баронесса Миногаровы, мы приглашаем Вас и Ваших дочерей оказать честь и посетить пир по случаю нашего бракосочетания. Оксана и Алексей…» А для меня такая есть? — Конечно есть. Лично не отдам, здесь в именах и фамилиях чёрт ногу сломит, — привстаёт, чтобы выхватить карточку и отложить к остальным. — Так, а с Арсением что? Жив, здоров? — Антон украдкой косится на часы, дабы засечь минуты до выезда из дворца, и откладывает перо, которое чуть не капает кляксой на герб. — Я не знаю, — рассеянно врёт, убирая письменные принадлежности со стола. Матвиенко весело присвистывает. Нащупал, козёл. — Я со своими бывшими тоже не переписываюсь, Антон. Но ведаю, где могу их случайно встретить, — делает вид, будто всё знает, но никакие обрывки их бесед не смогут воссоздать и половины всей истории короля с советником. А история эта достаточно печальная, чтобы не говорить и не упоминать её вовсе накануне венчания принцессы. — Райт с ним держит связь. Лучше у женишка узнай, когда приедем, — слуга накидывает на плечи мантию, с каждым днём она кажется всё легче. Май ещё никогда не был таким тёплым. Матвиенко больше не комментирует, но заискивающе приглядывается к розовеющим щекам. Антон поступил стратегически, расставаясь с советником. Они не травят друг другу души грустными письмами, не пересекаются больше, даром разделяют их сотни миль. Но благодаря своим связям Шастуну ничего не стоило узнать, что Арсений был недавно в одном из маленьких королевств на прибрежной территории с дипломатической миссией. Вроде бы помогал обосноваться в новом мире, где основополагающие столпы надолго закопались в руинах. Как бы не получилось так, что под его наставничеством мальки вырастут и начнут претендовать на чужое. Они огибают королевское крыло, чтобы заглянуть к принцессе. Там, в гостиных залах, уже должны были собраться все первые красавицы королевства, чтобы поздравить Оксану с большой любовью. В ближайшие несколько дней замок наверняка содрогнётся от девичьих плясок и смеха, а слуги взвоют по смутным временам, когда не было в этих стенах места счастью и инструментальной музыке, разноцветным шелкам и столу, накрытому каждый приём пищи на десять персон. Перед самыми дверьми Антон оглядывается на графа и прикладывает палец к губам, чтобы их не разоблачили сразу. Оба сначала осторожно заглядывают внутрь. А потом только встают в дверях, внимая прекрасной картине: гостиная, полная молодых дам, наполнена мягким светом свечей и многоголосым щебетанием. Антон ищет среди них Оксану, а Серёжа просто смотрит на невинно оголённые плечи, бледные нижние юбки, корсеты, всё ещё затянутые, но уже не скрытые под платьями. Вершина неприличия — вот так явиться к принцессе, которой где-то посередине комнаты заплетают волосы в причёску, похожую на свадебную ракушку. Антону немного досадно, что традиции и этикет не позволят принцессе выйти замуж с распущенными локонами, такими любыми его глазу. — Серёжа, подожди меня внизу, — не отрываясь от созерцания, шепчет в сторону. — Здесь вообще-то моя жена, — также еле слышно шипит он. — И ещё дюжина девушек, — оба они знают, что дело не в жене, а в неустанной похоти графа. В придачу Антон всё же поворачивает голову, и взгляд короля убеждает Матвиенко отступить. Секунду кажется, что выкрикнет что-нибудь, дабы прервать и Антоново удовольствие, но поступает благородно и просто исчезает. Отрываясь от спины графа, Шастун оглядывается и замирает от прикованного к себе внимания. Не каждой, одной-единственной, что незаметно для всех посильнее кутается в шаль и гордо приподнимает подбородок. Ирина свойственно себе холодна, но если раньше мраморное безразличие настигало всех, кроме принца, то теперь же он — провинившийся, тоже выперт за непроницаемую перегородку. И всё-таки под её стеклянным взглядом коротко кланяется. Девушка говорит о нём Оксане, а за сестрой оборачивается и вся гостиная. Поголовно все встают, чтобы отдать почести королю: им приходится краснеть, прикрывая тонкими руками часть корсета, отводить взгляды и прятать улыбки, подцеплять подолы в реверансе. Антона мало волнуют их изящные тела, лёгкие движения, волнистые модные укладки. Улыбается лишь вежливо и наклоняет голову в знак приветствия: — Мне придётся украсть Её Высочество ненадолго. Простите мой внезапный визит, — сладко говорит и зовёт жестом Оксану не медлить. Не будь подруги невесты так смущены, бросились бы и обступили бы наверняка, как обычно бывало… Господи, так давно! Пока принцесса двигается в его сторону, Антон заглядывает ей через плечо, чтобы встретить выражения лиц отнюдь не соблазнительные, а совершенно встревоженные его появлением. Как неожиданно чувствовать себя среди них больше не другом детства, не парнем из смелых фантазий, а королём, которому кланяться только низко и даже в глаза посмотреть, — дерзко. — Ты умелец привлекать внимание, — бубнит Оксана недовольно, но встаёт на носочки и легонько целует в щёку. Антону давным-давно стоило бы смириться с тем, что сестра умеет совмещать в себе лёгкость с сокрушительной силой. Но всё ещё удивительно, когда из моря блёсток и кружева она выходит, по щелчку становясь серьёзной. — Чудесно выглядишь. Волосы покрасила? — подхватывает передний локон, который с сегодняшнего утра стал на несколько тонов светлее. Оксана вертится и смешно закрывает ладошками голову. — Это сейчас модно. Но я не уверена. Ни в чём вообще, — жалостливо хмурится она. — Держу пари, что после твоего выхода вся прекрасная половина Юга захочет такую же причёску, — гладит в объятиях и легко возвращает поцелуй в макушку. — Чего хотел, Ваше Величество? Ты же не успокаивать меня пришёл. — Почему бы и нет? Волноваться перед свадьбой нормально, — вопреки настроению сестры, мягок, отзывчив объятиями и ещё совсем свежими воспоминаниями. Не даёт упрямиться, настойчиво показывает, что в этом разговоре намерен быть честным и ждёт того же от неё. — Я уезжаю в поместье Райтов вместе с графом Матвиенко. А ко дню свадьбы доставлю жениха. Прикажи своим подругам измотать себя к этому времени так, чтобы перед алтарём я увидел принцессу совершенно спокойной, хорошо? — Хорошо. Я постараюсь, — она обнимает себя руками. — Всё так быстро происходит: никак не могу привыкнуть к тому, что каждый день может стать переломным. Антон не комментирует, но полностью принцессу понимает. Конечно, планировать свадьбу каких-то пару недель вместо положенных месяцев — та ещё задачка. Вынужденная мера, обусловленная шатким миром на Континенте. И лучше уж скрепить союз сердец, не ждать, когда станет поздно или опасно. — Хочу поговорить об этом. Прогуляйся со мной до выхода, дорогая, — жестом указывает в сторону лестниц, и принцесса следует велению, даже не ёжится для виду, что холодно и она в одном лёгком платьице. Антон складывает руки под плащом, чтобы скрыть нервозность собственную, остаточную после войны. Иногда он заламывает пальцы: хочет убедиться, что они не онемели и легкодоступный разряд боли перманентно тому подтверждение. — Ваше Высочество, нам не повезло жить в интересные времена. Я грею надежду на то, что нашим детям достанется участь легче. Но прямо сейчас вынужден думать о том, кому достанется Корона, если в войне с Севером меня настигнет смерть, — Антон сглатывает внезапную горечь. — В связи с этим я хочу, чтобы ты начала познавать управленческое дело как можно глубже и быстрее. Опыт — хороший учитель, но ненадёжный. Я, в свою очередь, готов посодействовать любым авантюрам, которые не коснутся благополучия подданных: будут это подвластные территории или месяц-другой заседаний в Союзе Основателей. — Антон, — вдруг прерывает она речь и тормозит у подножия лестницы. — Ты говорил, что вернулся насовсем. С чего вдруг тебе обучать наследницу? Мы намерены вернуться к активным военным действиям? Хотела бы найти на лице брата беспокойство или грусть, предчувствие даже чего-то ужасного, если бы это дало мгновенно толику ясности о мотивах его слов. — Не намерены, дорогая. Но ты достаточно взрослая, в довесок имеешь сильную опору в лице Алексея, чтобы однажды занять трон. — Не самая вдохновляющая речь для взволнованной невесты, Антон, — бубнит, глядя исподлобья. Антона сильно умиляют сомнения и неуверенность принцессы. Конечно, трудно принять ответственность, когда с рождения тебя обещали никогда не одарить участью единоличной власти. Он понимает и поможет обязательно. Потому Антон пальцами приподнимает лицо Оксаны за подбородок и той же рукой гладит по волосам, улыбаясь каждой хмурой складочке между бровей и напряжённо сжатым губам. Целует ещё раз и шепчет там же извинения. — На самом деле я выдернул тебя по другому вопросу, — из полы мантии достаёт свежий чёрный конверт с красной печатью. — Подарок на свадьбу. — Письмо? — с сомнением переспрашивает она, принимая толстый свёрток себе в руки. — Советник, — с толикой гордости хрипит Шастун. — Я отправил лишь прошение. Дальше ты вольна выбрать самостоятельно того, кто поможет взойти на трон и править однажды с открытым сердцем и чистой совестью. Оксана очевидно смущена и обескуражена предложением. Крутит в руках плотную непроницаемую бумагу и рассматривает печать Ласточкиного Гнезда: та, кстати, с крестами и розами, но не такая вычурная, как архитектура монастыря. И тем не менее Антон чувствует переполняющую радость, когда отдаёт заветный конверт. — Спа-асибо… — рвано шелестит Оксана и часто моргает. — Думаешь, это хорошая идея — возвращать в замок чужаков сразу после тёмных времён? Может, не надо оно мне, — мотает головой, а конверт сжимает в руках крепко, показывая, что уже готова за него драться, если попробуют забрать. Со стороны улицы звучно свистит граф, высунувшись из окошка кареты по пояс, — это они трезвые, а сколько ещё будет. Антон машет рукой к отправлению и возвращает внимание сестре, мягко сжимая её плечи. — Поверь мне, солнышко, несмотря ни на что, советники были и будут лучшим из всех благ, которыми награждает Корона, — убеждённо говорит и наконец отступает к выходу. — Не переверните мне дворец вверх дном, Оксана! Костры можете жечь в саду, но рядом с фонтаном! Люблю тебя, сестрёнка! Под смех графа вылетает на улицу, сбегает по ступенькам и на прощание салютует принцессе, а потом с особым почтением — её подругам, что собрались на верхнем балконе, чтобы ещё разочек краем глаза узреть грозного короля.

***

В поместье встречает лично Алексей. Форма неформального визита позволяет Серёжу сразу же обнять, а королю пожать руку — они за прошедшие недели довольно хорошо поладили. Антон изначально не хотел появляться на празднике старых друзей, потому что с тех пор мог стать причиной не только их смертей, но и других страшных несчастий. Товарищам можно упрямо списывать любые чины и титулы, но до тех самых пор, пока эти операции не коснуться безопасности самых близких. А Шастун теперь несёт ответственность за слишком много бед: кровавых побоищ, долгих командировок за границу, мобилизации в военные городки. Поэтому входит в залу, предчувствуя косые взгляды общих знакомых и звенящее напряжение. «Надо было отказаться», — думает, тормозя в дверях. Отмазался бы любыми административными делами, подготовкой свадьбы, потому что страх быть отвергнутым, который комом падает в желудок, — для него по-прежнему слишком сложное испытание. Райт убеждал, что солдаты его поддерживают. Сам, будучи несостоявшимся преступником, вместе с приглашением принёс разъяснения о том, что их общая скромная компания, — некоторые лица он всё же не узнает, но большинство с самого юношества были где-то рядом, составляя шумное и весёлое сборище для наследника, — его поддерживает в решениях не отступать, а биться с захватчиками. Поверилось Райту на голом энтузиазме. Врач с приставкой «психо» потом, наверняка, чуть не стонал от Антона в пучине разномастных размышлений на эту тему. Хотя тот немногословен: кто-то личное отношение всё же держит при себе, и короля наконец-то это устраивает. Поэтому поклон присутствующих принимает с больно стукающим в груди сердцем. Повисшее молчание — с желанием замуроваться снова в замке. Но первым пропускает смешок Александр Ваш, а за ним сыпется и вся компания. Антон неуверенно приподнимает уголки губ, криво ухмыляясь, пока друзья падают на диваны и хохочут, держась за животы, а потом разводят руки и зазывают в тьму празднования. — Да вы посмотрите на него! — Ну король! Красавец, Антоха, — Бебуришвили сжимает в своих медвежьих объятиях, и как только китель его не трещит по швам от такой мощи? — Эй, мужики, — на диван прямо в сапогах вскакивает Слава Чепурченко и поднимает бокал, второй рукой сжимает воображаемый смычок. — Мне досталась в этой пьесе о-очень маленькая роль! В ней всего четыре слова! — Мы прорвёмся, мой король! — в общем рёве теряется свой собственный шёпот, толпы даже редких незнакомцев, не тех, что хлопают по плечам и обнимают со всех сторон. — Первый тост за короля, — оживлённо вступает Алексей и поднимает свой кубок. Боже, храни короля! Семья поймёт и примет любым. Казалось бы, простая мысль, которой дано было обрести ясность только сейчас под звон бокалов. Иногда семья — не кровная связь, а люди, которых подарила жизнь за просто так, чтобы были рядом: пресловуто и в горе, и в радости. Развлечения пока готовятся: Райт обещает большой покерный турнир, в котором Антон просто обязан проиграть свой дорогущий костюм начиная от брюк и заканчивая экипажем у ворот, — играют они по-прежнему на то, что можно вручить сиюминутно. На выпад Шастун отвечает обещанием бесстыдно обобрать каждого из них до нижнего белья. Давно таких речей не бросал ещё и на взбудораженную публику. Спиртным не злоупотребляет знающе. И в целом справляется неплохо. Знакомится с университетскими коллегами Райта: интересно, имели ли холёные хирурги косвенное отношение к лечению советника? Этот вопрос не задаёт из вежливости, но жених читает по выражению лица и незаметно для всех пожимает плечами. Потом только пьяно признаётся, что в тех обстоятельствах не имел никакого морального права отказаться от помощи и сделать что-то не так. Затягиваются свеженаписанные анекдоты и шутки, байки с передовой: отряд Абрамова зарезал своих же лошадей после грабежа на лесной переправе. Чебатков раздосадованно жалуется, что публика перестала ценить его высокий стиль поэзии, а рост походов спровоцировал популярность рифмованной похабщины. Но желание солдат заземлиться Антон всецело понимает. Самым интересным знакомством становится Евгений Райт — младший брат, что к общему сбору безбожно опаздывает, но вливается ладно. Антон не привык находить мужчин красивыми или толику привлекательными: Евгений это правило разбивает одним своим появлением, мгновенно становясь магнитом всеобщего внимания. Он носит мундир, при представлении королю белозубо улыбается и лёгким взмахом головы откидывает со лба чёлку, прежде чем пожать руку. Сразу и неясно, что в нём цепляет глаз: слишком утончённые для военного формы или небрежность жестов, открытый с зеленцой взгляд Антону в глаза или его смелые обращения в разговоре. Парню под тридцать, однако выглядит на порядок моложе и развязнее старшего Райта. В покере на кон ставит польку для присутствующих гостей. И его несомненно гасят все подряд, потому что зрелище такое пропустить никак нельзя. Играет подлец хорошо. Оставаясь за столом с Матвиенко один на один, — Антон просаживает честно свою мантию победителю, — опрометчиво скидывает карты и не без удовольствия встаёт, чтобы скинуть китель и выйти в центр зала под аплодисменты. — Никто не хочет составить мне компанию? — с усмешкой даже не пьяной, хитрой, обводит всех и останавливается снова на короле. — Антон Андреевич, окажите честь повести танец. Антон скептически приподнимает бровь, ведь участие кого-то ещё в шуточном представлении не обговаривалось. Не по правилам, но кому какое дело, когда свист становится громче, а его стул опрокидывают за спинку и самого Антона насильно почти толкают поддаться на провокацию. У Шастуна верх тоже расстёгнут, и двубортный жакет волнуется полами при ходьбе. Подходит, встаёт рядом и предлагает руку. Ладонь Евгения прохладная, она ложится в его театрально изящно. Девушкой он не прикидывается на потеху зрителям, но поклон утрирует, дёргано взмахивая своей русой копной волос, — сейчас Антон замечает в них шоколадный перелив, которым возраст награждает всех незапланированных блондинов. Украдкой помышляет об этом половину секунды, когда вместо музыки ритм начинают отбивать по столам. Младший Райт демонстрирует идеальную слаженность движений. Танцует со всей отдачей, которой требует священный карточный долг. Шастуна танцам учили строго и кропотливо. Он выстрадал каждый верный взмах непослушных рук и ног. А сейчас не придуривается, вручая лавры партнёру, ведёт спокойно и уверенно подхватывает за талию на очередном кругу. Смотрит в лицо. Парень глядит на него, когда сталкиваются телами на мгновение, не смущается, тянет ухмылку шире, сжимает руку наглее, играющей близости отдаётся так, что от смеха захватывает дух. — Вы хороши, — бросает, запыхавшись. — Я знаю, — хмыкает Антон. Крутит вокруг своей оси и прихлопывает в сольной партии. Ближе к концу вечера, когда градус веселья спадает и наступает пора задушевных бесед, компания сама собой растекается по поместью. В зале под слабым светом Антон находит Райта курящим у открытого настежь окна. Не хочет думать, что искал намеренно, — это совершенно не так. Времени на обдумывание и не было. Только примерно примериться к степени его бесстыдной открытости и понять, что иррационально она влечёт подобраться поближе, — убедиться в читаемом между строк намерении. — Угостишь? — тихо, чтобы не напугать со спины, спрашивает Шастун и замирает рядом. — Всё для дорогих гостей, — Евгений двигает по подоконнику богатый портсигар, очевидно, такие воякам с самых низов недоступны. Прикуривает спичкой со своей руки. Почему-то разговоры с сигаретой, одновременно при всех и в то же время в стороне, кажутся более личными. Оглядывая с первого этажа небольшой ухоженный участок, Антон подбирает темы для непринуждённой беседы — удивительно, как не умел он стал в контакте с кем-то посторонним. Евгений и не торопит. Курит расслабленно, качает ногой, полусидя на выступе. — Хотите я начну? — со слабой улыбкой говорит, заискивающе глядя на профиль короля. — Кажется, вы уже начали что-то. Я пока не успел понять, что именно, — выдыхая дым, Антон щурится в полумраке и опирается на подоконник. Слышит мягкий смех, парень тушит свою сигарету и тут же закуривает вторую. — У простых смертных это называется флирт. — Я ужасно плох в этих играх, — простодушно заявляет Антон и вдыхает поглубже майский сумрак с примесью дыма. — Зато танцуете очень прилично, — знающе ведёт Евгений. — Мне иначе и не положено. — Да и политические партии разносите блестяще, о меньшем не стоит помышлять, — всё же хвалит, изворачиваясь, как уж на сковородке. Выдающаяся находчивость забавляет отчасти. Таких скользких личностей не просто повышают в должности — записывают в шпионы. Всё-таки Райты — оба интересная находка для Короны. Вопрос только в том, так же ли благороден и прилежно воспитан младший наследник. — Я знаю пару человек, готовых поспорить. Чего только брат ваш стоит. — Алекс зануда. — Он на минуточку жених принцессы, — напоминает Антон, но строгости в своём тоне не находит. Райт садится и облокачивается спиной о створку окна. — Да имел я эти титулы, — тянет в себя глубоко, задерживает и подаётся вдруг вперёд, прихватывая лицо Антона. Льнёт будто за прикосновением, но вместо того только выдыхает. Тёплый дым касается губ, Шастун смекает схему, вдыхает в себя мелкий остаток, и голову туманит сильнее, чем от выкуренной сигареты. Целует первый. Прижимается к губам сразу решительно и без позволений. Райт этого ждёт. Ухмыляется ещё несколько мгновений, а потом отвечает, пропуская язык короля обвести пухлые губы и залезть дальше. В этом всём должен быть какой-то сакральный смысл. Заветный отдых от регалий, расставание с прошлой любовью, застрявшей осколком в сердце, открытие для себя сладости мимолётных романов, смирение злосчастное с влечением к сумасбродным мужчинам. Антон этого смысла не ищет. Вслепую выкидывает сигарету в окно. Парня подсаживает удобнее и позволяет обвить себя руками за шею. Быть желанным приятно. Евгений гладит по лицу, сияющими глазами чертит линии от глаз к влажным губам и обратно. Улыбка больше его не трогает. Аристократично бледные щёки наливаются милым румянцем так же, как было с ним после танца. Антон неторопливо зацеловывает алеющую кожу, пробираясь к скулам, оголённой вытянутой шее. Языком, кажется, чувствует глубокие шумные вздохи. — Пойдёмте, — упирает ладони в грудь, залезая под мундир, и чуть-чуть отталкивает. — Покажу вам поместье. Конечно покажет. И начнут они сразу со второго этажа. Не с библиотек, семейных портретов, детских воспоминаний. Антон следует за Райтом быстро, даже не оглядываясь по сторонам. А тот изредка поглядывает через плечо, чтобы убедиться — король понимает, следует за ним, хочет. Возможно, если бы в них было немного больше привязанности друг к другу, какой-то искренности, они бы разыграли подобие экскурсии по дому. Ещё бы перекинулись странными полунамёками. А в покоях не остановились бы у самой двери: там Антон прижимает парня и снова впивается поцелуем, вдыхая в себя одобрительный стон. Там же помогает чужим рукам скинуть с плеча китель, там развязывает шёлковую рубашку окончательно и оставляет лишь её мягкими волнами огибать нагое стройное тело. Евгений тоже не тормозит процесс. Он мог бы пригласить сесть на диван и выпить ещё бокал, завести расслабляющий разговор, но опускается на колени перед королём и расстёгивает пуговицы брюк. Под пальцами трещат швы белья, его даже снимать не нужно, лишь приспустить на бёдра, чтобы в следующее мгновение Райт одним плавным движением принял в рот его член. В глазах темнеет на секунду. Пьяный мозг желает отстраниться от горячей настойчивой ласки — выходит только глухо прорычать, а дрожащие руки пристроить на двери. Антон чувствует себя в плену: бездонной узкой глотки, проворного языка, который обводит каждую вену, закручивает петли на головке и ныряет к яйцам. Шастун на ощупь нашаривает светлые волосы, грубо сжимает, притягивая обратно. Хваткой под челюстью сжимает. — Не глотай, — сипло говорит, Евгений пялится широко и на автомате горло сокращается, Антон сильнее сдавливает пальцы. — Сплюнь, не глотай, — щёки теплеют от приказного тона. Он снова опускает взгляд на член, теперь держит перед собой, рукой проводя по стволу сухо. И сплёвывает. Антон жмурится от пошлости момента. Капля течёт вниз, на периферии мычит нижний, а он сам вспоминает потрёпанный роман, который откопал подростком в королевской библиотеке. Там девушка, стоя на коленях, давала засунуть член в рот. Шастуна возбуждали и знак преклонения, и звенящая вульгарность описаний со стороны верхнего партнёра. Первый раз Антон фантазировал не о девушке, об ощущениях тех самых горячих, влажных… и сейчас хочет этой иллюзией поделиться. Толкается вперёд, принуждает судорожно глотать и захлёбываться пару секунд. А потом нарастить уверенный ритм. После Евгений отворачивается, поднимает ухмыляющийся взгляд наверх и сыто облизывается. Шастун думает, что больше его не поцелует. Но поддаётся зазывающему жесту к кровати. Там его торопливо раздевают, оставляя мокрые следы на животе, бёдрах. Он оглаживает всё тело. Антон участвует мало, потому что не хочет мешать, наверное. Только смотрит рассеянно, заслушиваясь звоном в ушах. Даже когда натруженные губы шевелятся и составляют звуки хлюпов и стонов в слова, их не слышит. А тому до фонаря. Впихивает смазку и переворачивается. — На бёдра, — странная поза: скрещенные лодыжки мелькают бледным пятном перед глазами. Он оглядывается через плечо, показывает, где нанести пахнущее хвоей масло. — Да, ох, вот так. Пожалуйста. Антон растирает вязкую смазку по внутренней стороне бёдер. В ответ ласкает всё, до чего добираются пальцы: мимолётом проходится по расщелине, массирует сжатый анус. Скользкими подушечками ритмично потирает там и чуть ниже по шву яичек, где точно знает, что будет приятно. С наслаждением выслушивает благодарные всхлипы. Когда ладонь проникает между ног, понимает — никакого проникновения. С мальчишкой всё очень просто и ладно, никакой тебе путаницы любовной, долгих изнурительных бесед. Он отзывчив, покорен в мелких движениях, падает лицом в покрывало, когда Антон нажимает на лопатки и проникает между ног, чуть скользя головкой по мошонке. Стонут одновременно звучно. Бёдра у него мясистые, плотно обхватывают ствол и чувствуются замечательно. С каждым размашистым толчком всё лучше. Рубашка путается под руками, прилипает к влажной коже. Антон не думает ни о чём, когда гладит и щипает тугие мышцы на ровной, идеально гладкой спине. Чего-то зажигательного в действиях нет. Не хочется плакать от переполняющих чувств. Чисто механически вдалбливается сзади, разнося пошлые шлепки по всей спальне. Оргазм разряжает забитую голову в одно мгновение. Сильным, пробирающим дрожью импульсом выбивает весь дух. И наступает заветная тишина. Когда Антона перестала волновать моральная сторона вопроса, трудно предположить. Сейчас так совсем не до неё. Наконец-то в мыслях пусто — хочется задержать это мгновение на подольше. Принимает протянутую со стороны сигарету. — По жене страдаете? — сипло говорит Райт. Он улёгся рядом ещё много минут назад и всё это время послушно молчал. — Чего? — он снова тянет ухмылку на лицо. Ничего не изменилось: такой же игривый кот, каким и был до этого всего. — Незнакомцев так грубо не ебут, Антон Андреевич. Хотя бы из приличия. Только если хотят кого-то забыть, — король скептически переводит взгляд в сторону. Хорошей идеей было оставить рубашку: сейчас под отсветом из окна она струится по остывающему телу превосходно. Антон засматривается ненадолго, а потом возвращает сигарету и встаёт. — Это не ваше дело. — Да ладно тебе, — наглее настаивает парнишка и тоже приподнимается на локтях. — Мы почти родня. — Королевские тайны вам знать ни к чему. Поверьте и поберегите свой сон, — наспех собранный, Антон присаживается на край и нежно приподнимает лицо, заглядывая напоследок в глаза. Ищет раскаяние, обиду даже мимолётную, чтобы проститься сразу и не терзать себя лишний раз воспоминаниями. Евгений легкомысленный. По нему видно презрение института брака перманентное. И ни капли чего-то ещё. Только наслаждение сексом с королём Юга. Шастун быстро мажет губами по щеке в знак благодарности. — Было неплохо, — шутя, мурчит Райт куда-то в спину, но ответа уже не получает. Ему хватит.

***

Антон уже видел невесту. Оксана в шикарном белоснежном платье стояла с самого утра на пьедестале, пока служанки трепетно расправляли пышные юбки и застёгивали на сотню пуговиц изящный корсет. Антон разговаривал спокойно с ней целые часы напролёт. Они завтракали, пили чай в небольшом перерыве между причёской и примеркой платья. Несмотря на то что король обязан встречать стекающихся в замок гостей, — сегодня ворота впервые за много месяцев открыты для всех, а в Столице не умолкает праздник, — он отпускает вежливость, чтобы побыть рядом с сестрой в последние минуты, когда главный мужчина в её жизни ещё он, а не благородный сын Райтов. Оксана больше не волнуется, но не может сдержать рвущегося из себя истеричного счастья. Плачет у Антона на плече о времени, которое неумолимо движется, о том, что отец церемонию не застал, и тут же сокрушается о том, что корона под фатой выглядит не так ослепительно, как должна. Он по-братски посмеивается над ней и непрерывно внушает уверенность. Свадьба принцессы обязана стать историческим событием, как, впрочем, и всё остальное, произошедшее в этот год на Юге. Перед самой церемонией Антон всё же уходит к жениху, ждёт его в небольшой гостевой комнате, разворошенной радостными сборами. Райт появляется по первому велению: гостей он встречал, как полагается. — Ваше Величество, — невзирая на их теперешнюю близость, наедине сохраняет уважительный покорный тон. Отчасти Шастун это приветствует — не хотелось бы подпускать к себе кого-то так скоро. — Вы знаете, господин Райт, почему испокон веков королевские династии строят браки исключительно между собой? — король отставляет фигурный флакон духов обратно на туалетный столик и складывает руки за спиной. Алексей продолжает стоять на месте, красуясь строгой выправкой, и немного хмурит брови. — Политические союзы, Ваше Величество, — задумавшись, выдаёт это, и Антон ухмыляется. — И какой политический союз ждёт Юг после вашего с моей сестрой обручения? — больше издевательски тянет он. — Антон Андреевич, при всём уважении, вы опоздали с этим выводом — никакой, — говорит твёрже, не теряется, парирует достаточно уверенно, чтобы Антон рассеянно кивнул. Он измеряет шагами комнату, заглядывается на личные вещи мужчины: его сундуки, туалетные принадлежности, одежды и канцелярию — для чего она здесь, сложно предположить. Потому обходит стол и поднимает к глазам небольшую записку: «Я не видел тебя с той минуты, как открыл глаза на заре. Но точно знаю, что сегодня, и вообще никогда, прекраснее женщины на свете не сыскать», — тайная записка дополнена размашистым сердцем и не подписана, несложно догадаться, кому она предназначена. Антон, конечно, не изверг и вторгаться в любовные дела не планировал, но послание — не первое, судя по клочкам бумаги, — приятно греет душу. — Есть множество причин на самом деле. Но лишь одна имеет вес больший, чем условная дружба правящих семейств, — откладывает лист на место и наконец смотрит прямо в глаза. — Дарованная внезапно власть простолюдинов развращает. Это жестокое, пренеприятное зрелище. Впитать суть правления в младенчестве сложно — ещё труднее нести её на своих плечах всю жизнь. Но вы, — подчёркнуто излагает король, — показали себя блестяще в ухаживаниях за моей сестрой, изумительно стойко в настигшем Юг военном конфликте. Вы были нашей семье другом и верным подданным лично мне. Скажите, вы хоть на толику осознаёте предстоящую коронацию и то, что за ней последует? — Конечно, вы можете быть во мне уверены, Антон Андреевич. И поймите правильно: я вступаю в этот союз по зову сердца, привилегии Короны мне безразличны. Как вы сказали, я никогда их не имел, — искренне отвечает Алексей и в полёте признаний даже делает шаг вперёд. Антон приподнимает голову, чтобы остановить и обозначить сразу заведомый проигрыш наступления. — Неправильный ответ, — тон сам собой приобретает металлические ноты. Король не столько разочарован, сколько хочет отметить серьёзность разговора. И Алексей отпускает себя, выдыхая и качая головой. — Мы обсуждали с Её Высочеством все тонкости, ознакомлены с правилами и последствиями. В том числе и ваша подпись заверила документы и поддержала намерения. Чего вы хотите от меня за час до коронации, Антон Андреевич? — Не так много, как вы успели представить, — шагает ближе и становится напротив. Оглядывает праздничный белый китель жениха: тот вышит золотыми узорами, очень похожими на узоры платья невесты. Стоячий воротник делает шею длиннее и принуждает держать спину постоянно ровно, Антон прекрасно знает, как оно неудобно. Будто в мужчине видит себя, и вовсе не того сомневающегося и напуганного, каким был перед собственной свадьбой, а молодого и до крайности счастливого. Хочется пожалеть, похлопать по плечу и отпустить в далёкое плавание с дорогой и навечно юной для него Оксаной. К сожалению, в этой комнате он не брат, а король. — Я не ведаю о тех клятвах, что вы дали моей сестре за закрытыми дверьми. За час до коронации, — намеренно повторяется Антон, — хочу быть уверенным, что однажды Юг будет передан в надёжные руки. Ваша участь в этой истории такова: после моей смерти корона будет передана принцессе, ваши дети будут править от династии Шастунов и носить не вашу фамилию — мою. Вы вступаете в брак с женщиной, которая однажды станет королевой, она будет принимать решения и править, а ваша задача останется прежней: быть опорой в разные времена и защищать, несмотря ни на что. Режет жёстко и чётко, измеряя взглядом степень ужаса, который намерен вселить, потому что страх перед Короной — это правильно. Антон тоже боялся, сколько себя помнит. Райт этот взгляд выносит стойко, сомнений даже нет в нём ни грамма. — На коронации вы будете присягать народу. А здесь и сейчас посмотрите в глаза монарху и скажите честно: достаточно ли вашей любви для того, чтобы вынести всё это и не отступиться? — Колебаний мне корона не позволит, Антон Андреевич, — улыбается вдруг, и в этой улыбке Антон видит то, чего желал. Совершенно чистую любовь и решимость пронести её через века. Пальцы нервно подрагивают, когда Антон приказывает преклониться и коронует нового принца Юга. Выкованный в лучших кузницах Восточных земель меч бьёт остриём по плечам. Звучит клятва. А потом распахиваются двери и в зале белоснежным ураганом возникает принцесса. Антон пытается дышать ровно и со стороны наверняка выглядит крайне недовольным. Но на самом деле лишь сдерживает слёзы, глядя на великолепную и по-настоящему величественную пару пред собой. Рядом с ними, в сияющих лучами люстр коронах — тонких, фигуристых — чувствует себя слишком подранным жизнью. Таким же, как верный Деймос, который послушно улёгся у трона и с небывалым замешательством тоже оглядывает людское сборище. Гадюка должна была поведать несчастному близнецу о делах своей хозяйки, но решила поглумиться. Хочется обернуться и прошептать коту тихое «Я тебя понимаю, друг». Складывает руки Оксаны и Алексея, обхватывая своими, читает заученный текст, пытаясь не провалиться в одно из своих глубоких безвылазных состояний печали. Антон счастлив за сестру, это счастье искреннее и безусловное — кровь от его крови. И вместе с тем сокрушающе сильное и многогранное настолько, что едва ли его шаткое мировосприятие может выдержать. Пока зала молится десятком сотен голосов, Антон оглядывается, плотно сжав губы. В первом ряду Евгений Райт вместе с родителями той стороны стоит, ворочая головой. Тоже не молится. Должен вроде бы, но Шастун понимает, что молодой Райт прежних убеждений — просто расхристанный бунтарь. И его милосердно прощает, в каком-то роде даже умиляется непосредственности и легкомыслию. Да здравствуют принц и принцесса! Пиршество ждёт их поздним вечером, а пока очаровательные пары кружат в танцах под радостный оркестр. Антон стоит рядом с парой и поочередно принимает поздравления и дары. Вереница кажется бесконечной. Лица сменяются один за другим, теряя смысл и очертания, слова благодарности начинают повторяться. Только Восточная династия его немного бодрит. Подарком Чаузера оказывается новый меч для принца, они вместе с Райтом разглядывают его в то время, как Оксана позволяет королеве обнять себя, о чём-то весело посмеяться. — Король будет против, если я приглашу вас на танец? — любезно интересуется Антон, когда Татьяна подходит к нему. Она чужестранка для восточных земель, и пусть исключительно аристократичная белизна кожи быстро затерялась в шоколадном загаре, всё равно черты её больше напоминают о средиземном происхождении, чем о настоящей жизни на берегу бескрайнего океана. — Что, Антошка, спасать тебя надо? — хитрюще щурится королева, она по старой памяти себе на уме. Такая шебутная и идейная — как раз для Чаузера. И не стесняется похлопать по груди в жесте поддержки. — Честно? Вы моя последняя надежда, — старается соблазнительно опустить тон голоса, но едва ли он так умеет. И, вспомнив внезапно о радостных вестях, опускает взгляд на живот королевы, что туго утянут корсетом. В небольшом замешательстве тормозит на неприлично долго. — Я не настолько беременная, Антон, чтобы меня так разглядывать и что-то заметить. — Ни в коем случае, Ваше Величество. Вы выглядите совершенно обворожительно. Я бы не посмел… — Хочешь потрогать? — сама берёт руку и раскрытой ладонью прислоняет, сминая складки пышного платья — там чувствуется небольшой животик. Антона пробирает холодная дрожь. — Я думаю, будет девочка. Слишком спокойные месяцы выдались. — Старшим наследником должен быть мальчик. Надеюсь, Высшая сила наградит вас не одним, — старательно подбирает слова, а королева заливается в смехе. Так громко и открыто, что приходится прервать будоражащее прикосновение. Целый человек в такой хрупкой миниатюрной женщине — Татьяна ничуть не изменилась с тех времён, когда Антон встречал её совершенно юной невестой Чаузера. Она по-прежнему молода и весела, легка в каждом движении и открыта душой — теперь только румянится ярче, а руки прикладывает к груди в приступе веселья. Такой её приобнимает и целует король Чаузер, такой Антон выводит королеву в центр залы, закручивая в задорной тарантелле. За ней можно только поспевать, не настолько Шастун взрослый, чтобы выдыхаться после второго круга. Но передохнуть не дают, дальше партнёры сменяются: вот его под локоть кружит незнакомый высокий юноша, а в следующий миг обнимает за плечи Марина. Антон хлопает, топает каблуками сапог под ритмы музыкантов, все смотрят и поражённо вздыхают, внимая весёлому танцу короля Юга. Где-то среди юбок мелькает белоснежная, приподнятая — принцессы. Первый танец должен был традиционно открыть бал, но никому нет никакого дела, когда Антон наконец возвращает партнёршу и за талию бережно ведёт в последний круг. — Вы устали? — чуть запыхавшись, улыбается Татьяне, что не вызывает ни одного признака рассеянности или неудобства, танцует лучше многих и веселее абсолютно всех. — Не говори глупостей, Антон Андреевич, — взмахивает юбкой, качает головой, вздёргивает плечами. Антон синхронно с ней отступает на шаг и снова приближается, затягивая во вращения. — Чаузи охраняет меня, как фарфоровую вазу. А я уже не знаю, куда деваться. — Посчитайте волей хозяина вечера: танцуйте до тех пор, пока солнце не зайдёт на западе и не взойдёт на востоке, — заразительно говорит, глядя на довольную улыбку. — Хочу видеть эти движения, — оборачивает вокруг оси и подпрыгивает на высокой ноте, — каждый раз, когда оркестр играет новую мелодию, прямо в центре залы. — Какой вы, Ваше Величество, милый, — останавливаются. Пока все поклонами выражают благодарность партнёру, она треплет любовно за щёку и там же гладит, будто бы король ей младший брат или того хуже — сын. Смущение, мелькающее на лице Антона, тоже замечает и всё же склоняет голову. Шастун целует обе её руки; музыка уже сменилась, вокруг них начинают расходиться и встречаться пары. А он так и не отпускает, смотрит, пытаясь разгадать тайну неиссякаемого счастья внутри неё. — Простите мою нерасторопность. Залюбовался, — честно говорит и кланяется сам в надежде, что этот жест окружающие не сочтут страшным невежеством. Отходит немного в сторону и встаёт рядом с троном, рассчитывая в скором времени на него опуститься и выдохнуть. А впереди ведь ещё пир, на котором ему придётся толкнуть вдохновенную речь для молодых. А праздник вызывает внутри не панику — странный диссонанс. Как будто искусственная бодрость начинает надоедать, а в редкие минуты с самим собой в толпе гостей и подданных начинает подъедать тревога. Антон хорошо справляется. И чувствует себя прекрасно, об этом можно клясться, положив руку на сердце. Остатки смуты будут преследовать, кажется, до самой смерти, но он к ним уж привык, даже приласкал тех монстров, что раньше пугали до крика и горьких слёз. Потому не запирается на засовы, а наслаждается шумным празднованием и надеется, что приготовленное выступление Импровизаторов Оксане понравится, — эти ребята после пары сцен на Юге обрели бешеную популярность. Антон сбился с ног, чтобы выторговать хоть один вечер на свадьбу. По этому поводу Шастун долго смеялся: прямо при слуге, что доставлял письма с бесконечными отказами и извинениями. Звал к себе Алексея: только с ним и мог обсудить неудачи, заручившись поддержкой, сочинял предлоги и блага, которыми манил наглых шутов в Южный замок. — Как вы думаете, нужно ли мне шикарное платье, чтобы король пригласил на танец? Антон замирает на секунду. Думается, что этот голос в музыке и шуме ему чудится. Но кто-то встаёт рядом, поднявшись по ступенькам на королевский пьедестал. Кадриль сменяется полькой, вереница девушек протекает перед глазами разноцветным смазанным потоком. Сердце бьётся прямо в ритм. Антон медленно поворачивает голову, запоздало находит взглядом ворох чёрных волос и острые очертания. Родные, правильные, любимые. Тень его безумной фантазии мягко усмехается и совсем не рябит, смотрит ухмыляющимися голубыми глазами на него. Арсений.